Первый и чистый лист

— Паш, слушай. Я тут кое о чём подумал, — сказал Даня, подсаживаясь за стол к Мелёшину. Паша сидел за столом и что-то упорно писал на листе, стараясь не отвлекаться, но когда напротив него оказался Зорин, именно от него не отвлекаться получалось хуже всего. Паша изо всех сил старался не отрываться от задания, порученное ему. — Что такое? — говорит Паша, так и не поднимая взгляда. — Мне ску-у-у-учно-о-о-о, — протянул согласные Даня, уже полностью распластываясь на круглом столе, на половине которого лежали листы Паши. — Я очень рад за тебя, но пока что найди чем себя занять, пока я занимаюсь. — Ну Пашок, ну не бузи, ты и так уже давным-давно сидишь и что-то пишешь. Давай поиграем? — Дань, — Паша наконец отвлекается от листа и ставит локоть на стол и на кисть кладёт голову. — Дай мне ещё десять минут, и после мы займёмся всем, чем ты хочешь. — Но что мне делать все эти десять минут? — Можешь отжаться раз сто, а потом поприседать столько же, — выкинул первое, что пришло в голову Мелёшин. — Ну не хочу я, — как ребёнок ноет Зорин. — Так, а будешь выпендриваться, накажу тебя так, что мало не покажется! Так что вперёд делать всё то, что я сказал. И молча, чтобы ни звука не издал. Идеальная тишина! — приказным тоном сказал Мелёшин, сам от себя неожидая такой строгости. Он вообще старался быть спокойным и с холодным рассудком, но в силу возраста, когда его доводили, он начинал говорить так, чтобы его понимали с первого раза. — Как скажешь, папочка, — Зорин так перепугался такого тона, что сразу поднялся и пошёл делать, что ему сказали. После того, как Паша закончил со своим заданием, он зашабуршал листочками, собирая их в единую кучу. Задание оказалось достаточно большим по объёму, так что и времени на него пришлось потратить столько же. Даня лежал на полу, после того как сделал все упражнения — у него загудели ноги, так как всё это было на неразмятое тело, и ему стало от этого очень больно. Но приказ он исполнил, он не издал ни единого звука. — Ну что? — ухмыляясь, спросил Паша. — Я устал, — констатировал факт Зорин, продолжая валяться на полу звездой. — А ждал бы меня молча, я бы не заставлял тебя делать это всё. — В ответ Даня только громко хмыкнул. — Ну ладно, твои старания не прошли зря, — Паша раскрыл руки, чтобы поднять Даню с пола и крепко обнять. — И кое-что ещё, ты мне обещал, — тихонько буркнул Зорин в плечо Паши. — И кое-что ещё, да, — Мелёшин слегка отпустил объятия и поцеловал Зорина. — Кое-что, что ты очень давно хотел, — шепнул он в самое ухо, где было самое слабое место у Дани. Тот в миг почувствовал прилив сладкого и приятного ощущения внизу живота и начал возбуждаться от одного только Пашиного голоса. Он громко начал урчать от удовольствия, и Мелёшин возрадовался этому внутри себя. Он прекрасно понимал, что именно нужно сделать, чтобы так отреагировал Даня. Ему нравилось слушать, как тот не сдерживаясь издаёт такие звуки, только наедине. — Перестань, — хныкая, умолял Зорин. — Я же знаю, что тебе нравится, и что сейчас у нас есть время на всё, что ты хочешь, — ещё более возбуждающе говорил Паша, уже разумом улетая далеко в тар-тарары. — Да? — мурлыкнул Даня. — Именно. Мелёшин целовал за ухом, затем переходя на шею Дани, не желая останавливаться, и сам Даня ни в чём ему не отказывал. — Давай сделаем это, — шепчет Даня, в надежде услышать согласие. — Давай. Даня захныкал ещё сильнее, уже понимая, что ему дали согласие на всё, что он только захочет сделать. Паша смотрел на него кровожадным взглядом, не желая отпускать от себя ни на шаг. — Снимай всё, — приказал Мелёшин, и Даня вмиг стянул с себя футболку, под которой было ровное и достаточно худое, но накаченное тело, немного нездорового бледного цвета. Мелёшин переставая целовать шею, встал на колени, сразу же направляясь на соски, желая попробовать какого это. У них это всё происходило впервые. Сколько лет они уже знакомы, а сколько вместе, уже и не сосчитать, но такой интимной близости они никогда не достигали, Паша вечно отбрыкивался, отмазывался, говорил, что не хочет, но Даня уже начинал подмечать те короткие моменты, когда Паше ложку в рот не клади, дай подрочить на какую-нибудь красивую девчёнку. И Даню это подбешивало, ему хотелось, чтобы это было более близкое между ними, чтобы прям прочувствовать друг друга и никогда не отпускать. И сегодня мечты обоих начали сбываться. Даня боялся спугнуть Мелёшина, поэтому лишь аккуратно вплёл свои пальцы в достаточно короткие волосы Паши, чтобы если он начнёт отстраняться, быстренько вернуть на место. Так оно и произошло. Даня ни за что не выпускал Мелёшина из своих рук, придерживая около себя. — Пашок, — протянул он внезапно. Как вдруг понял, что Паша спустился ниже и уже начал расстёгивать ширинку его джинс. — Если что-то не нравится — сразу говори, — очнулся Паша, умом понимая, что сейчас об этом нужно говорить. — Ты, главное, сейчас не останавливайся. Паша молча продолжил раздевать Даню. Тот стоял и кайфовал от каждого прикосновения Паши, желая чувствовать это, как можно чаще. Одним движением и штаны уже вместе с труханами оказываются не на Дане, а где-то в углу команты, и Зорин начинает чувствовать себя неудобно, появляется какое-то стяснение. — Не переживай, это я, всё хорошо. Что-то не нравится, тогда давай я остановлюсь, — заботливо говорит Паша. — Нет-нет, всё прекрасно. Просто, ах, это всё так в новинку, — шепчет Даня. — Как скажешь. Паша встаёт с колен и губами ловит губы Дани, желая снова их почувствать, языком своим стараясь глубже проникнуть в него. Даня лишь сладко стонет в поцелуй и сразу же чувствует, что рука Мелёшина обхватила полностью член. «Божечки, это всё реально сейчас происходит?» — думает Зорин, не в силах уже сосуществовать в реальности. Даня чувствует сейчас себя просто великолепно, не скупясь на стоны и то, чтобы принимать в себя всё то, что даёт ему в эту секунду Паша. Остатками ума Даня понимает, что ему тоже не надо отставать и как можно ближе прижимается к одетому телу Мелёшина. Он внезапно разрывает поцелуй, чтобы произнести: — Снимай с себя всё. А я посмотрю, — дурманящим взглядом просит Зорин, и Паша сразу же приступает к выполнению этого задания. Все вещи летят на пол, и уже своей рукой Даня обхватывает член Мелёшина, на что тот от внезапности вдыхает и стонет. — А я и не думал, что это настолько ахуенно, — шепчет Паша и продолжает на том, на чём его прервали. Они стояли и дрочили друг другу своими кистями, почти синхронно и оба по переменно заглядывались в глаза, или же глубоко целуясь, желая ни на миг не отпускать друг друга. Зорин уже опьяневше и осоловело смотрит на Мелёшина, и когда Паша видит этот взгляд, то не может не восхищаться этим выражением. Он так любит это лицо, как оно меняется в выражениях и взгляды, которые исходят от него. От одной только мысли о том, что он собой довёл Даню до такого одурманещего состояния, которое искажает любовь, и Мелёшин кончает в руку Дани, который сам на пределе. Паша, в секунду отдышавшись, переплетает свою руку с Даниной, и ими обоими уже доводя Даню до конца. Тот громко стонет, кончая и сразу же обмякая на глазах. Паша только успевает подхватить Даню под руки, видя, что тот поплыл, и ему срочно нужен отдых. Паша кладёт его в кровать, сначала вытирает сперму с их рук, и накрывая тело тёплым одеялом. Даня вырубается сразу от такого количества выплеснутой энергии, и начинает тихонечно ритмично сопеть. Паша промывает руку водой и сразу же отправляется к Дане, чтобы того обнять и прижать к себе. — Люблю тебя, — шепчет Паша в ухо Дане. Тот в ответ лишь сладко агукает и засыпает.