𝙧𝙤𝙨𝙚-𝙘𝙤𝙡𝙤𝙧𝙚𝙙

Уже перевалило за полдень, когда Чан начал беспокоиться. Феликс должен был вернуться вовремя, чтобы пообедать с Баном. А Чан все ждал и ждал, наблюдая, как местоположение Феликса оставалось на одном месте мигающей точкой. Он окончательно сдался и съел один из сэндвичей, что взял из столовой. Другой же остался нетронутым, аккуратно запечатанным в пергамент. Он схватил телефон, что походил на рацию, и перечитал ряд непрочитанных сообщений. Эй Возвращайся скорее Феееееликс Идешь? Ты в порядке? Он отправил еще одно: Если ты не ответишь — я иду за тобой. — Феликс все еще не вернулся, — сказал Чан, теребя губу между зубами. — Как ты думаешь… Стоит ли нам спуститься туда? Чанбин махнул рукой в знак отказа, не отрываясь от предметного стекла, которое он изучал под микроскопом: — Он знает, что делает. Мы знаем, что здесь водятся неагрессивные виды, с ним, наверное, все в порядке. — Если он не подал сигнал бедствия… — Джисон замолк, пожимая плечами и тыкая в телефон, — слишком увлеченный игрой, чтобы оторвать взгляд от экрана. — Но если хочешь, то спустись и проверь его. — Он не отвечает на мои сообщения. Это странно для него. — Возможно, просто занят, переписываясь с инопланетянами, — сказал Джисон, откинувшись на спинку стула настолько сильно, что он грозился перевернуться. — Заводит друзей. За то время, что он путешествовал по галактике, Чан не проводил много времени на планетах чем-то отличающихся от Земли. Он изучал их, но гораздо больше предпочитал прохладный, стерильный воздух корабля, привычный атмосфере лаборатории. Ему было комфортнее, когда он прятался в своем кабинете, оставаясь работать в одиночку, где все чисто и безопасно, и именно так, как должно быть. Феликс — это тот самый человек, у которого были склонность к исследованию чего-либо и мастерство плевать на осторожность. И обычно это не причиняло проблем. У него был опыт, скорость и знания о том, как обращаться с бластером. Чанбин не ошибался: Феликс знал, что он делал. Тем не менее, Чан не мог не волноваться. Особенно в такой ситуации. Сейчас они оказались на совершенно неизведанной территории, а Феликс игнорировал сообщения. Когда он должен был вернуться больше часа назад — на сообщение Чану так и не ответили, и местоположение Феликса не менялось уже довольно давно. Бан, пока работал, наблюдал, как Феликс продвигался по пляжу крошечной, грязной планеты, вокруг которой прямо сейчас кружил их исследовательский корабль. — Кто-нибудь из вас может спуститься со мной? Чанбин с Джисоном посмотрели друг на друга, а после на Чана. Хан резко встал, убирая свой телефон в карман, колесики стула громко заскрипели. — На самом деле, я только что получил сообщение от инженерии. Должен проверить… Ты знаешь… Да. — Он прочистил горло и похлопал Чана по спине, когда проходил мимо. — Удачи. Дверь скрипнула, когда Джисон провел идентификационной карточкой и поспешил выйти. Чан переключился на Чанбина: — Что насчет тебя? — Ам. У меня, хм… — Чанбин едва заметно указал на разложенные перед ним на прилавке слайды. — Ты знаешь: исследования… — он почесал шею. — Скоро должен быть отчет. Так что… — Ладно. — Чан встал и раздраженно фыркнул, проходя к двери и проводя карточкой сильнее, чем было нужно. — Я пойду один. — Возьми бластер! — Чанбин выкрикнул, когда дверь закрылась.

—

«Феликс все время делает это сам», — сказал сам себе Чан, ступая на черный песок пляжа. Ли делал все самостоятельно и всегда возвращался живым. Иногда не полностью невредимым, но живым. Если Феликс мог, то и Чан сможет. Опустим факт, что Феликс — единственный имел годы тренировок и опыта за спиной, единственный, кто говорил на восьми языках и обладал почти неземным очарованием, что привлекало к нему всех и вся, почти создавая иммунитет к неприязни. Он сможет сделать это. Туда и обратно, быстро и легко. Его рука ужасно дрожала, когда Чан держал телефон, который показывал карту острова и маршрут, следующий к местоположению Феликса. Бан все еще мог видеть следы Феликса, отпечатанные на песке, нетронутые волной, когда покидал более-менее безопасную зону разгрузочного дока и следовал за ними. Основываясь на своих знаниях, Чан мог предположить, что эта планета малонаселенная, и область, которую Феликс выбрал для обследование, может быть, необитаема. Здесь не было ничего похожего, что подавало признаки жизни, по крайней мере, на поверхности. Никаких построек, никаких тропинок. Только пляж и густые заросли леса, в которые он старался не вглядываться, боясь того, что могло скрываться в них. Бан следовал за треком Феликса вниз, по пляжу, периодически проверяя свой телефон, чтобы удостовериться, что местоположение Ликса не изменилось. Сначала Чан наткнулся на его смартфон. Если бы не ярко-розовый чехол и голографические наклейки, ловящие лучи солнца, — он бы, скорее всего, не заметил его посреди черного песка и гладких камней. Бан нагнулся, чтобы поднять телефон, пробегаясь пальцем по объемным наклейкам на корпусе, что соединялись в имя ФЕЛИКС. Он убрал его в карман, и, нахмурившись, продолжил идти. В конечном счете, трек Феликса привел Чана к пещере, расположенной в склоне высокого утеса. Там, у входа в пещеру, лежал рюкзак Ликса. Чан ругнулся себе под нос. Телефон — это одно: Феликсу было свойственно класть его где попало, и, вполне возможно, что он уронил его, не заметив. Однако Ли никогда не оставлял рюкзак непонятно где. Уж точно не со всем своим снаряжением! Чан осторожно приблизился к устью пещеры. Он смог увидеть только несколько футов внутри перед тем, как все погрузилось в полную темноту. Черные стены, кажется, поглощали все солнечные лучи, что заглядывали в пещеру. Бан наклонился, чтобы осмотреть рюкзак. Вещи Феликса на месте. По крайней мере, насколько он мог судить, то — да. Сердце быстро застучало, когда Чан всмотрелся в темную пасть пещеры. Следы Феликса проходили рядом с рюкзаком, пропадая в черноте. — Блять. — Бан упал на песок, роняя голову на руки. Чан выругался еще несколько раз и скрепил руки в замок. Именно поэтому он чертовски ненавидел миссии по разведке. Он должен войти. Он знал это. Но это абсолютно последняя вещь, которую хотелось сделать. Он взглянул с тоской на корабль позади — массивный, черный, стальной красавчик, парящий высоко в небе. Чан достал свой телефон и прислал Чанбину свое местоположение, вместе с сообщением скорее выследить его и просьбой не оставлять их здесь к чертовой матери. В этот момент появилась вспышка розового света, крадясь по стене пещеры, касаясь лишь стен рядом с Чаном, а потом пропадая. Как черепаха, что высовывает свою голову из панциря, и мигом решает, что это того не стоит. Чан достал бластер трясущимися руками. Показался еще один импульс света: мягкий, розовый, ползя по стенам узором текущей крови в венах. — Феликс? — Бан осторожно окликнул того. Его голос раздался эхом по пещере и затих где-то в темноте. Ответа не последовало. — Феликс, пожалуйста, — говорил он в темноту, делая несколько неуверенных шагов. — Я, правда, не хочу здесь находиться. Ты знаешь, что я ненавижу подобное дерьмо. Свет постепенно увеличивался, освещая дорогу. Чан заходил глубже, держа бластер напротив себя и делая прерывистые вдохи. Он подпрыгнул, когда розовый, флуоресцентный крабик прополз по его стопе. Бан уже подумывал о том, чтобы уйти из пещеры, но он заставил себя продолжить начатое. Каждый раз Чан оглядывался через плечо. Мир снаружи становился все меньше до тех пор, пока Чан больше не мог видеть пляж снаружи. Чем дальше Бан заходил, тем ярче становился розовый свет. Чан ступал уже более уверенными шагами, видя дорогу более четко. С каждым скачком света стена переливалась розовыми кристаллами, растущими на черном камне. Наконец-то узкая дорожка открыла вид на большую комнату, где был источник света. В центре, на троне, изготовленном из скалистого камня пещеры, восседала сверкающая розовым фигура. Пришелец, по большей части, имел человеческую форму, но тентакли, что росли из-за его спины, выделялись. Он светился, как лампа, мягким, розовым светом. А у его ног Феликс. Униформа Феликса лежала кучей на входе в комнату. Чан чуть не споткнулся о нее, когда нерешительно зашел. Бластер уже был направлен на существо. Бан настолько ошарашен зрелищем, открывшимся перед ним, что чуть не выстрелил, перед тем, как вспомнить пункт в договоре: они не должны были причинять вреда — только если не осталось другого выбора. Инопланетянин не выглядел потревоженным чужим присутствием. Его пристальный взгляд оставался на Феликсе, и он смотрел на него со сдержанной любовью. Смотрел так, будто перед ним было любимое угощение, которое был готов проглотить. Он ласково провел кончиком нежно-светящегося щупальца по щеке Феликса. Еще один был глубоко засунут в его рот, что широко раскрывал его губы. Другой разместился между его ног. Феликсу, кажется, не мешал ни один из них. Во всяком случае, он наслаждался этим, скуля и извиваясь, пытаясь достать до истекающего предэякулятом члена перед тем, как тентакль обвил его запястье и оттолкнул в сторону. Между ног Феликса творилось слизкое месиво: бедра были покрыты слизью с розовым оттенком, на которую Чан взглянул, после чего не смог отвести взгляд, мечась между отвращением и восхищением. У него появилась мысль: набрать в бутылку немного этой субстанции и протестировать, когда они вернутся на корабль. Но он откинул ее куда подальше. Это не то, что важно прямо сейчас. То, что важно, это выражение глаз Феликса: невинная преданность, сфокусированная на пришельце. Его взгляд остался непоколебимым, даже когда Чан окликнул его. Инопланетянин, что смотрел только на Ли, наконец-то удостоил Чана взглядом. У Бана перехватило дыхание от откровенного страха. Это не похоже на то, что он когда-либо видел. Одновременно привлекательный и отталкивающий, с люминесцентной кожей и глазами, что светились, как у хищников, лицо имело грубые черты, все тело было обмазано чем-то скользким. Его член был длинным и сужающимся на конце, как и щупальца. Он тяжело покоился между бедер инопланетянина. — Феликс. — Чан снова позвал, осторожно приближаясь к ним. Он все еще держал на мушке пришельца, палец мешкался над нажатием курка. Феликс не замечал Бана, пока Чан не появился в паре метрах от него. Чан более настойчиво позвал Ликса. Феликс аккуратно взял щупальце, что засело глубоко в глотке, и медленно начал вытаскивать его. Оно все выходило и выходило, а Чану не верилось, что Феликс мог уместить так много в себе. Как только щупальце перестало сковывать чужой рот — толстая нить слюны и слизи соединила кончик тентакля с влажными губами Феликса. — Чан-и, — пролепетал Феликс едва дыша, протягивая к нему покрытую слизью руку. Его взгляд был почти пустым. В нем виднелось лишь немое удовольствие, глубоко засевшее обожание. Ликс будто искупался в розовой краске, вкупе с освещением и румянцем на коже. Его маленький член стоял колом, непрерывно истекая природной смазкой. — Присоединяйся к нам. — Феликс, — осторожно сказал Чан, при этом присматривая за инопланетянином. Он подошел ближе — тот остался абсолютно неподвижным, откинувшись на камне и пассивно наблюдая за ними. — Нам нужно уходить. Все ждут, когда мы вернемся на корабль. Мы скоро должны уехать. — На корабль… — пробормотал Феликс, его удовольствие на лице померкло, а губы начали надуваться. — Но… Я хочу остаться с Минхо. — Он ближе прижимается к инопланетянину, прямо к его ноге, и получает вознаграждение в виде нежного поглаживания подбородка. Минхо улыбается ему сверху-вниз, довольствуясь. Минхо. Чан заморгал, на мгновение сбиваясь с толку. — Ты не можешь оставаться здесь, — выдавил Чан, как только взял себя в руки. — Нам нужно идти, Феликс. — Он наклонился вперед, чтобы схватить липкую руку Феликса, намереваясь оттащить его от существа подальше к чертям собачьим. Но почти мгновенно рука Чана обмякла. Оружие упало на землю с глухим звуком. Любая мысль в голове исчезала — все его волнения растворились. Разум становился приятно пустым, наполненным мягким гудением. Бан смотрит вниз, на руку, что ухватилась за Феликса, и была покрыта слизью. Слизью Минхо. Медленная ухмылка расползлась по лицу Чана. Рука сжалась в кулак — липкая, розовая жижа просочилась сквозь пальцы с характерным хлюпаньем. И в груди расцвела всепоглощающая привязанность. Он опустился на колени, рядом с Феликсом, пополз ближе к Минхо, чувствуя себя согретым, благодаря чужому свечению. Чан внезапно осознал, что на нем слишком много одежды. Он отбросил рюкзак в сторону, неуклюже задрал рубашку и снял через голову. Мгновение Бан не мог расстегнуть пуговицу на штанах, но избавился от них все-таки достаточно быстро. Его с Феликсом телефоны упали на землю. На экране отобразилась надпись: «Нет сигнала». За штанами последовало нижнее белье с ботинками, которые были беспечно выкинуты через плечо. Как только Бан оказался обнаженным, Минхо приблизил заостренный кончик тентакля ко рту Чана. Он выдохнул, когда Ли прошелся по его нижней губе, оценивая ее. Щупальце исследовало лицо Чана: переносицу, линию подбородка, перед тем, как вернулось к губам. Минхо настойчиво надавил тентаклем на них, и Чан позволил себе приоткрыть рот. Оно проскользнуло сквозь губы, наполняя его рот липким, необъяснимым вкусом. Чан застонал, пока тот с любопытством исследовал рот, проходясь по ряду зубов, надавливая на язык. Напоследок он скользнуло внутрь горла, медленно крадясь. Тентакль не вызвал рвотный рефлекс Чана. Бан скулил, стараясь достаточно сфокусироваться, чтобы тяжело дышать носом. Он бросил взгляд на Феликса, который снова принял щупальце в глотку и выглядел совершенно блаженно. То, что между ягодиц, жестко трахало его, а из его ануса постоянно вытекала слизь. Ликс был наполнен до краев, пронзен с двух сторон, не способен ничего сделать кроме того, как принимать это. Чан тоже хотел этого. Бан заглотил тентакль глубже. Тот спускался по глотке, увеличиваясь в размерах, растягивая рот настолько широко, насколько это возможно. Чан чувствовал, что точно не сможет пропустить щупальце дальше, но оно почему-то проходило. Бан вздрогнул, когда другое щупальце обвилось вокруг его талии и проскользнуло ниже, чтобы с любопытством просунуться в его анус. Чан прогнулся в спине, а его мышцы расслабились по собственной воле, позволяя конечности войти. Тонкий кончик проник внутрь без всяких усилий. Громкий стон отдался вибрацией вокруг тентакля во рту, когда другое щупальце прошлось по простате. Тентакль клубком свернулся внутри него, заполняя анус Бана как можно большее. Он сворачивался и сворачивался, принося больше боли, чем удовольствия, но даже это никак не влияло на Чана. Тот даже жалел, что не мог наблюдать за наполненным собой со стороны, принимавшим все, что Минхо давал ему. Чан никогда не был настолько счастливым. Он мельком раздумывал об этом до того, как эта мысль унеслась прочь. Осталось лишь одно чувство: и это такая глубокая эйфория, что все его тело гудело от нее. Щупальце обхватило бедра, принуждая раздвинуть их шире. Это приносило боль, что-то глубоко внутри него подталкивалось к тому, чего точно не должно было быть. Слезы покатились по щекам, и Чан не мог сказать: были ли это боль или наслаждение. Он хотел вытащить тентакль, даже если сам насаживался на него, чтобы получить больше. Бан смотрел вверх, на Минхо, как на бога, что светился и был красивым и неземным. Нежный взгляд, что даровал ему Минхо, заставлял чувствовать себя, будто он мог умереть прямо на месте, полностью заполненным инопланетянином. Ему было бы все равно. Феликс громко стонал с другой стороны от Чана. Ли вскинул руку, чтобы взяться за ладонь Чана, переплетая их липкие пальцы. «Феликс», - подумал Чан и счастливо застонал. Феликс тоже здесь. Бан забылся на мгновение. Определенно, это — все, что ему было нужно в мире. Бешеные проникновения замедлились до темпа улитки, поскольку Чан был затрахан так сильно, что мог едва двигаться. Он на секунду задумался о том, собирается ли Минхо заполнить его так глубоко с каждой стороны, чтобы его тентакли встретились друг с другом посередине. Даже если тот захотел бы, Чан не смог бы ничего сделать, чтобы остановить его. На самом деле, он не думал, что вообще захотел бы. Чан кончил, оставаясь нетронутым и выплескивая все семя на живот. Щупальце быстро вытерло беспорядок, и Минхо поднес его к своему рту, слизывая с кончика сперму Бана, закрыв глаза от удовольствия. Чан оборванно застонал, истощаясь от его взгляда. Минхо, поедал его сперму. Такое чувство, будто в его мозгу взрывались фейерверки, — гребаное блаженство. Бан обмяк, намереваясь Минхо позволить делать все, что ему заблагорассудится. Но Чан все еще продолжал сжимать руку Феликса. Такой же тентакль вернулся, чтобы просунуться в уретру члена, собирая все до последней капли. Чан находился в далекой прострации, что даже не мог издать и звука. Он смотрел остекленевшими глазами, как Минхо принимал это в свой рот, слизывая дочиста. Феликс кончил, и Минхо повторил тот же процесс с ним. Когда Чан излился повторно, он сделал то же самое. Чан не мог сказать, который раз это продолжалось, Минхо выдаивал их досуха, проглатывая каждую каплю. Чан захотел плакать, когда Минхо начал медленно выходить обоими щупальцами, что заполняли Бана до отказа. Он заплакал, когда они выскользнули из него. Бан безвольно падает на песок, чувствуя ужасную пустоту. Феликс рядом — такой же удовлетворенный, как и Чан. Ликс протянул руку, чтобы погладить Чана по склизкой щеке. Оба, промокшие слизью Минхо, покрытые слюной, слезами и соплями, прерывисто дышали. — Я так рад, что ты здесь, — медленно произнес Феликс, как будто требовалось много усилий, чтобы выстроить слова в правильном порядке и высказать это. — Я люблю тебя. Чан уткнулся носом в его руку. Минхо все еще поглаживал их по изгибам позвоночника, обвивал лодыжку или запястье, любопытно погружаясь в ложбинку между ключицами. — Я люблю тебя, — очаровано лепетал Чан. — Люблю тебя так сильно — Вставайте, — сказал Минхо, а Чан вытянулся по стойке смирно, как собака, которую звал хозяин. Бан проигрывал слова в голове снова и снова, упиваясь звуком голоса Минхо, как будто это вода. Чан хотел больше, не хотел, чтобы это когда-либо кончалось. Минхо обвил щупальцем их запястья и повел глубже в пещеру. Чан и Ликс послушно последовали за ним, спотыкаясь о грациозную фигуру Минхо. Сейчас ужасно болела челюсть, задница горела и покалывала, а по бедрам текла слизь. Было сложно ходить, двигаться и все же это было безразлично. Они шли, и Минхо привел их в более маленькую комнатку, тускло освещенную светящимися розовыми «венами». Здесь находилась кровать из чего-то мягкого. Минхо велел Чану и Феликсу лечь на нее. Она была прохладная и слегка пористая. Они вместе свернулись калачиком на кровати — Чан обнял Феликса, а Минхо обвился вокруг обоих парней, заключая в кокон из тентаклей. Один поднялся, чтобы толкнуться в губы Бана. И снова Чан позволил ему войти. Скрюченный кончик лег на его язык. Единственная цель действий Ли, которую Чан мог разглядеть — их успокоением. Бан радостно мурлыкнул и прижался ближе к Минхо. Он так счастлив, что мог бы умереть.