***
Щенок беспокойно скулил, пока ехали в машине, щенок немного побегал по траве и кустам, когда Коля опустил на землю. Щенок с чувством выполненного долга взобрался на крыльцо и замер перед дверями. Как домой шел, честное слово! Щенок деловито проинспектировал Колину прихожую, затем рванул в кухню, когда его пытались утащить в ванную, чтобы помыть лапы. Щенок радостно сожрал остатки куриного паштета и даже попытался умыкнуть бутерброд. И хвостом не переставал махать из стороны в сторону. Хвостики у щенят — не менее забавны, чем мягкие ушки, Коля даже едва не заснул, заглядевшись. Опомнился он, когда заметил, что и у щенка влажные глазки слипаются. — Однако, заяц, где же тебя устроить?.. Собачьих лежанок в его квартире не было лет пятнадцать. Однако на антресоли еще хранился старый бушлат, который больше на решето походил, чем на куртку — выкинуть рука не поднялась, столько всего с ним пережито. Может, его собаке отдать, все равно ничего более теплого и уютного Коля вспомнить не смог бы? Щенку, впрочем, новая лежанка не шибко понравилась: собачий нос тут же различил запахи пороха и крови. Так что Зайца потребовалось несколько раз подтолкнуть, чтобы устроился спать, носик в рукав засунул, лапами забил, устраиваясь удобнее, хвост наконец-то замер… А все равно сквозь сон Коля чувствовал, как к животу прижимается живое тепло. У деда в деревне собак в постель не пускали. В избе разве что щенят разрешалось держать — псы постарше спали в будке. Отец с матерью тоже не позволяли животным забираться в кровать. Любимой кошке с котятами разрешили спать в норке из детской шубки, которую устроили под диваном. Но на него — ни-ни! Коля подумал, что завтра займется воспитанием Зайца, но это завтра, когда проснутся — а пока бы поспа-а-ать. Сквозь сон Заяц тихонько взвизгивал и вновь затихал.***
Воспитание началось посещением ветеринара и им же закончилось. Рука не поднялась наказывать щенка, который так намучился с уколами и полным осмотром. В постели спать? Пусть еще ночь поспит… Бутерброд своровал? Так на колбасу не грех покуситься! Гонял хвост и разметал по комнате тапки? Так не сгрыз же! Да и потом, Коле, конечно, положено быть строгим, он-таки начальник, но не псу ведь… Ему он, честно говоря, даже не хозяин! Вот Тихонов объявится — тогда и решать, кто кого воспитывать должен. На утро Коля запланировал знакомство Зайца с соседкой, чтобы щенок был под присмотром, пока Коля не вернется с работы, но, увы, его планы не сбылись. Людочка категорически не понравилась Зайцу. Заяц не только обрычал соседку с таким увлечением, будто за свою короткую жизнь преуспел в собачьем матерном, он еще и на коврик нагадил, чтобы выразить всю степень неодобрения. Пришлось вместе с щенком и ковриком ретироваться до помойки, потом, уже без ковра, ехать в контору. Тихонова, как ни странно, на месте не было, хотя Галя вчера позвонила и сказала, что поводов для волнения нет, нашлась, мол, их головная боль. Не уволила же она его, в самом-то деле? Оказалось, что не уволила: отослала в санаторий, хотя по графику Тихонова ждал отпуск не раньше, чем через месяц. На неделю, мол, уехал. Коле показалось даже, что про неделю Галя сказала без должной уверенности. Что совсем напрягло: Ваня в запое? Да ведь за ним прежде не замечалось… Может, в нарколечебнице? Нет, Коля был уверен, что наркоту пацан не употребяет, но одно дело наркота, а другое — всякие стимуляторы, Ванькину активность иначе не объяснишь… В общем, разгадка щенка ближе не стала: никто не знал, что за прикол замышлял Тихонов и где купил щенка. Так что Заяц вновь вернулся в Колину квартиру, чтобы гонять свой хвост, воровать бутерброды и спать в кровати. А еще оказалось, что Заяц не знает равных в жалобном поскуливании и грустном взгляде бусинок-глаз, когда Коля отнимал бутерброд или относил в импровизированную лежанку.***
Через несколько дней в гости заглянул Серега. Взаимной любви с щенком у него не сложилось, но это выяснилось позже, потому что дружеским посиделкам Заяц ничуть не мешал и с кухни быстро убег, своровав бутерброд и заглотив его на бегу, после чего затих в комнате. «Заснул», — решил Коля. Щенки спят больше людей, он даже гуглил норму. Пораженный щенячьей наглостью Серега увлеченно вещал, как воспитывал пса своей матери, какую систему применял, каким голосом отдавал команды, в какой клинике зашивал руку, которую пес распорол… — Заяц еще малыш! — возмутился Коля. — Это, дружище, не заяц, а пес, ему с первых дней воспитание нужно! — Серега лихо заглотил бутерброд, почти как щенок немногим ранее. — Ты его отдашь Тихонову или оставишь себе? Оставил бы. Коля о возвращении Тихонова из клиники? санатория? думал, как о грядущей беде. Ну какой из Вани собачник, Ваня себя покормить забывает, куда ему пса заводить? Другое дело, что и Коля дома бывал нечасто и недолго… — А чего ты не женишься? — спросил Серега между бутербродами и глотками пива. Это был удар ниже пояса: за Галей Коля ухаживать начал даже раньше, чем Серега. Только вот выбор пал на последнего. — Или, — Серега понизил голос, — чего парня себе не найдешь? Нет, вот это точно подлый и низкий прием! Коля уже не раз пожалел, что однажды проговорился Сереге, но слово — не воробей, вырвется — не воротишь. — А ты предлагаешь свою кандидатуру? Серега, разумеется, стушевался, двинул кулаком в бок, мол, не злись, ничего он не предлагает. Коля оставил бы себе щенка, честное слово, оставил бы! Это желание не исчезло, даже когда он рассматривал лужу в коридоре вокруг разгрызенного берца Сереги. Хорошо потрудился Заяц: подошва отдельно, стелька отдельно, и даже шнурки вытащил. — Падла! — завопил Серега. — Это, Петрович, не заяц, а тролль! Пещерный, твою мать! Да я вас!.. Заяц настороженно выглядывал из рукава бушлата. Испуга в глазках-бусинках, правда, не было. Сожаления — тоже. — А ты действительно тролль, мальчик, — усмехнулся Коля, добывая щенка из рукава. — Вылезай, давай, сердитый дядька ушел. Щенок запищал, хвостик заметался из стороны в сторону. Щенячий язык благодарно коснулся Колиной щеки. Ну вот как такого отдашь?***
К концу недели стало ясно: появление Тихонова откладывается. Галя выглядела озадаченной, но на предложение съездить и узнать, как у Вани дела, ответила отказом. Нет, точно не в санатории, точно в лечебнице! Что же с ним случилось? Галя, кажется, даже хотела что-то сказать, даже рот открыла и доверительно посмотрела, но… В кабинет ворвался Серега, и объяснения не случилось. А Коля, спустя неделю жизни с щенком, начал замечать детали, которые не мог объяснить. Во-первых, пятнышко на спине у Зайца меняло очертания. Сам Заяц, впрочем, тоже. Нет, то что собаки растут, Коля знал. То, что с вырастанием рисунок пятен может измениться, тоже не было секретом. Но пес за неделю вырос, как мог бы за месяц! Что за порода такая? Этак еще через полгода щенок уверенно превратится в лошадь? Во-вторых, накануне Коля вернулся домой после смены и на кухне нашел пятнышко крови. Коля сначала подумал, что шебутной питомец резвился, резвился и дорезвился до того, что поранил хвост или лапу. Но нет!.. Ни следа раны он не нашел. Следующее, что пришло в голову: в Колино отсутствие дома кто-то побывал, но Заяц спугнул вора. Образец крови Коля, разумеется, взял и отнес Валюше на экспертизу. Правда, не объясняя деталей. Не успел просто. Нет, он честно собирался рассказать, что кровь — не улика по делу. Во всяком случае, не по тому, которое уже завели. Коля и думать не думал делать тайну из происшествия. Просто едва он открыл рот, компьютер показал совпадение. С кровью, мать его, Вани Тихонова! Который, на минуточку, проходит где-то лечение! У которого не должно быть ключей от Колиной квартиры! Питомца своего навещал, что ли? А почему тайком? Коля даже хотел спросить Валюшу обо всем этом, хотя она вряд ли знала ответ. Но компьютер показал еще одно совпадение. На мгновение мелькнуло окошко, и тут же исчезло, стоило Вале клацнуть мышкой. Но Коля же видел! Совпадение аллелей с Галей по типу «мать и сын». Сын! Коля чувствовал, что рот пора бы закрыть, но понадобилось чуть ли не рукой возвращать челюсть на место. Валя усиленно делала вид, что ничего не заметила, светским тоном спросила, какие у Коли планы на вечер, затем, хорошо ли он завтракает, и не вредно ли ему употребление кофеина. Кофеина! Коля не отказался бы от водки. Сразу от литра. Проблема возникла такого размера, что со ста граммами не разберешься. Еще и друга пригласить бы на помощь. Друга! Нет, с Серегой знаниями не поделишься: Серега немедленно устроит разборки, так что Галя вышвырнет его за за дверь. И хорошо бы своей спальни, а не конторы. — Ничего не хочешь мне рассказать? — спросил Коля. На правдивый ответ он не надеялся: Валя не выдаст секретов подруги, но вдруг натолкнет на хорошую мысль? Хотя хорошую мысль в данном контексте Коля не представлял. В его воображении Галя всегда была строгой и суровой, как пулемет. Даже в детстве! Нет, в детстве, возможно, она была просто хорошей девочкой. Но хорошие и суровые девочки не рожают в… пятнадцать лет! И не бросают детей!.. Может, Ваню похитили? Может, ветром надуло? Может, Галя скрывает свой возраст и на деле она старше? Должно же быть хоть какое-то объяснение! Но его не было. И Валя смотрела сочувственно, даже давление предложила померить. А после этого пригласила пообедать и выпить крепкого сладкого чая, плеснула туда ложку спирта. — Может, сам у нее спросишь? — предложила Валюша. Тихо-тихо, будто бумагой прошелестела. А нужно? Коля мог бы вообразить десяток историй, оправдывающих Галю. Но… Валя сжала плечо. — А Ванина кровь у тебя откуда? — спросила она, чтобы переменить тему. Переменила, как же! Чертов Тихонов! А ведь все с него началось.***
Ну не знал Коля, что делать с новыми данными. Крутил, вертел, то делал шаг к Галиному кабинету, то наоборот пытался оказаться где угодно, но подальше от нее. И от Сереги — на всякий случай. Серега активно желал о чем-то поговорить, сообщения слал пачками и зазывал на обед. Но как с ним обедать после того, что Коля узнал не далее часа назад? Тихонов! Чертов Тихонов! Вот ведь зараза какая, везде достанет! Тихонов для Коли — как красная тряпка для быка. Нет, не так: еще хуже. Растерзать его не хотелось; вот уши надрать, надавать лещей, устроить ему марш-бросок через Москву и принять зачет по физподготовке — это всегда готов, это милое дело. Лучше бы как бык тряпку, честное слово… Ваня идеально подходил Колиным вкусам? предпочтениям? Хотя, на минуточку, это вкусы и предпочтения подходили Ване, ведь вся эта байда началась уже после их знакомства. Ваня, блин. Чертов Тихонов! Не хватало еще ломать голову над тем, как Ваня сумел проникнуть в Колину квартиру. И о причинах. Чтобы не возникло пустых фантазий о том, не проник бы Ваня еще раз… Ночью… Стоило подумать, как сразу понял: от этих мыслей уже не отделается. Чертов Тихонов! Может, замок сменить? Коля до ночи как на иголках ходил. Вроде ездил куда-то, с кем-то разговаривал, вроде даже кого-то нашел и чью-то вину доказал, а мысли все время скакали к Зайцу, запертому в пустой квартире, к Ване, мать его, Тихонову и, собственно, к матери его Гале. Нужно было прийти в Галин кабинет, закрыть дверь и потребовать ответ. Нужно было. Как будто в должностной инструкции написано: есть сомнения — спроси. Не мог Коля спросить. Не у Гали. Не про Ваню. Решил, что утро вечера мудренее и, едва дело закрыли, смылся домой, обгоняя ветер и Серегу. Который все еще хотел поговорить. Дом встретил тишиной, темнотой и заскучавшим Зайцем. Улица — запахом цветущей сирени, шелестом листьев и лаем собак. Заяц так радовался прогулке, норовил вылизать и тащил в кусты, что даже на несколько минут отогнал прежние размышления. Но стоило вернуться к подъезду, снова заворочалось на душе тяжелое и тягостное. Галя ведь наверняка уже знает, что Коле известна ее тайна — Валя не могла не рассказать. И Тихонов уже знает, что наследил и его раскрыли… Эх, надо было попросить, чтобы состав крови проверили. Вдруг все-таки наркота? Иначе эти странности не объяснишь… Коля опустился на тумбочку, и щенок тут же встал на задние лапы, передними, грязными, опираясь на Колины колени. Заскулил, глядя в глаза, задергался хвост, даже уши, и те пошевелись. — Паранойя, — согласился с ним Коля. Заяц заскулил еще вопросительнее, голову сложил на колени, и глазки-бусинки, большие и доверчивые, глянули грустно-прегрустно. — Да вот, — пожаловался ему Коля, — сегодня узнал чужой секрет, и теперь не знаю, что с ним делать. Забыть — не могу, спрашивать тоже не стану, а что делать — ума не приложу. Если разумно смотреть на дело: так и нечего Коле думать. Ему-то что? Это былая влюбленность в Галю заставляла идеализировать ее образ. Неидеальна? Родила в юности и ребенка бросила? Да мало ли что бывает… Чужая жизнь — на то и чужая, что в нее со своим Уставом не влезешь. А что касается Вани… Один хрен, Коле не светит. Нынешние мужики, говорят, Анжелину Джоли хотят, Коля — Ваню, и то, и другое не более чем несбыточная фантазия. За ее вычетом что остается? Да ничего! Не должно быть Коле дела до Ваниных и Галиных тайн, ни на йоту, вот нисколько, ни на граммулечку. Выпить бы, конечно… Эх, угораздило же. Под взглядом Зайца было неуютно. Смотрел он так… сложно смотрел. Будто тоже хотел спросить: не рехнулся ли ты, дружище? — Пойдем лапы мыть, Зайка, — велел Коля и первым пошел в ванную. Щенок потрусил следом, по-прежнему размахивая хвостом.***
Сон был мутным и тяжким ровно до того момента, пока в нем не появился Ваня Тихонов. Коля даже не удивился! Тихонов во сне был еще бесцеремоннее, чем наяву: забрался в кровать, едва ли не наваливаясь сверху, разве что на мгновение отстранился, чтобы футболку стянуть. — Ты не охренел часом? — вежливо спросил Коля. Вот более светского вопроса не нашлось. — А есть возражения? — ухмыльнулся Ванька. Потянулся, вроде как за поцелуем, но Коля держался. Если бы он каждой попытке поцелуя уступал, дожил бы он в трезвом уме и здравой памяти до своих лет, как же! Он отстранился, вылез из кровати и добрался до полки с одеждой. А дальше-то что? Коля обернулся, чтобы смерить Ваню настороженным взглядом. Сидит, зараза, смотрит. Самоуверенный чертик. Знает, что никуда от него не денутся. Проснуться бы, но даже щипок за руку не помог — Коля за последние дни так вымотался, что спал мертвым сном. Коля нехотя отложил телефон на стул и вернулся в кровать. — Чего тебе? Даже Ваня, кажется, смутился от Колиной прямоты. Смущение ему шло: наглая мордашка порозовела, веки дрогнули, пушистые ресницы качнулись… Хорош, зараза. Коля, пожалуй, именно на его наглость запал. Все остальное тоже нравилось, с этим сложно поспорить, но наглость — выбивала из колеи. Словно обухом по затылку, только вместо закономерного итога — чувства к этому самому… Тихонову, твою мать!.. — Вы мне нравитесь?.. — начал Ваня. Так себе начало, конечно. — Я слышал, что я вам тоже нравлюсь. Интересно, как он мог узнать? Даже если в Колиной квартире прячутся жучки, максимум, что Ванька мог бы узнать — что парни Коле тоже нравятся. В давешнем разговоре с Серегой имен не звучало — Коля ведь не самоубийца, чтобы признаваться в подобном! Он и так сказал больше, чем требуется. — Я сам заметил, — уточнил Ваня. — Пульс выше, зрачки расширены, ну я могу продолжить? Не надо продолжать… Коля и так готов был капитулировать, особенно, когда Ваня подполз, провел ноготками по внутренней стороне бедра, склонился ниже. Готов был капитулировать, но все-таки нет. Оставались еще пара-тройка вопросов. — Как ты здесь оказался? У Вани снова еле заметно заалели щеки. В темноте незаметно даже, если кожей не чувствовать. — Это долгая история, вы не поверите, — начал он. И на этом попытался закончить. Ага, как же! Коля немедленно отстранился. — Или рассказывай, или выметайся отсюда. Реальный Тихонов никогда смелостью не отличался, вот придурью — да, это его второе имя, а чтобы смелостью — нет, за этим к кому другому. Реальный Тихонов не полез бы в Колину кровать и не стал бы там особо наглеть. Наверное. Откуда Коле знать, что бы сделал реальный Ваня, если Ване до него ни малейшего дела? Но Тихонов во сне, Ваня-фантазия и Ваня-мечта, между холодным полом, где нет Коли, и кроватью, где Коля есть, без раздумий выбрал Колю и все же начал объясняться: — Я оборотень. Я же говорил, что ты не поверишь… Не поверите? Николай Петрович, а можно на ты? Я не умею выкать тем, с кем у меня будет секс… В общем, я оборотень. Я сначала не знал, и потом не знал, но вдруг превратился, и… Заяц? А где, к слову, Заяц? Зайца во сне не было. — Сначала не получалось обратно, я же раньше никогда не превращался, я хотел формулу посчитать и графики, но оказалось, что собакой я считаю хуже, чем помойный кот. Очень собачье сравнение. Наверное… — А потом получилось. И я знаю, как этим управлять! Это просто! Хотите, я научу? Хотя вы ведь не оборотень… — Ты, — уточнил Коля. — Ты перешел на ты. Потом, правда, сам язык прикусил. Зачем это он? Проснуться бы. Но проснуться не выходило, сколько ты не щипайся. Ну не бросаться же из окна, чтобы прервать этот чертов сон! — Мы перешли на ты, — согласился Ваня. Давно он о себе в множественном числе говорит? И чего он так навязчиво лезет? Теплый такой, щуплый, и волосы у него мягкие…***
Когда Коля проснулся, рассвет заглядывал между неплотно затворенных штор и узкой полоской падал на пол. Вани, разумеется, не было. Заяц спал в бушлате, как примерный мальчик. Разве что позже, стоило Коле спустить ноги на пол, Заяц вместо того, чтобы кинуться на колени с тявканьем и поскуливанием, с ворчание уполз под диван. Что-то в его облике было неправильно, вот только что? Ах да, пятна не было! Ну того, которое то и дело менялось в размерах. — Где пятно потерял? — спросил Коля, заглядывая под диван. Ответом стало глухое ворчание. Коля, в общем-то, уже знал, что увидит на экране телефона, когда снимет блокировку: окно диктофона и запись. — Чего тебе? — Вы мне нравитесь?.. Я слышал, что я вам тоже нравлюсь. Я сам заметил. Зараза! За-ра-за. И ни единого цензурного слова не осталось. Даже предлога. Даже мата, пожалуй, не было. Под диваном виновато поскуливали. У дивана валялась футболка. Коля от души пнул ее, хотя хотелось… сжечь, наверное. Разорвать на куски, облить бензином и бросить спичку. Ярость душила, и стыд душил. Во сне все было… проще? Коля не задумывался о последствиях: это ведь сон, можно отпустить контроль. Сон, блин! Как оказалось: никакого сна не было. Вот она, диктофонная запись со всеми словами и шорохами. И вот она, смятая простыня. Наяву да на трезвую голову принять версию о смене сущности Коля не мог. Все походило на чудовищно глупый розыгрыш, но сомнений не оставалось: входная дверь заперта изнутри на задвижку, и Ванька не мог — никак не мог — пробраться в квартиру среди ночи. В мечтах — сколько влезет, но наяву — нет. Коля подавил малодушное желание написать заявление и смотаться на Камчатку. И голову с хлоркой мыть тоже не стал. Один хрен не поможет… Вместо этого Коля вскипятил чайник и залил чайный пакетик водой, бутерброды нарезал с сервелатом и вареной колбасой. Интересно, а этот поганец припрется воровать со стола или так и будет отсиживаться под диваном? И выгулять его надо еще… Тихонова, блин! Можно было предположить, что Коля все еще спит, ведь не допускает же он всерьез, что Ваня действительно может быть собакой. Но для сна завтрак был слишком правдоподобен. И куча пропущенных звонков от Сереги тоже не примерещилась. Позвонить и прямо спросить, что он знает о Гале и Ване? Допустим, о наличии у Гали сыночка Серега может не знать, но обо всем остальном?.. Почти наверняка. Должен был заметить, с кем спит. Тем более что они съехались в прошлом месяце… Коля оставил на столе тарелку с двумя бутербродами, когда вышел покурить на балкон, и, вернувшись на кухню, отметил: только несколько хлебных крошек осталось. Заяц, конечно, скрывался, но мастер шпионажа из него был так себе, а Коля не зря столько лет проработал в милиции: пакет в углу лишь притворялся пустым и не сам по себе отрастил глазки-бусинки. — Вылезай давай, — скомандовал Коля. Заяц не вылез. — Ты боишься меня, что ли? Пакет качнулся из стороны в сторону. — Да вижу я, как не боишься. Вылезай, говорю, нам еще погулять нужно. Пакет торопливо потрусил к дверям. Ночью он был храбрее… Ваня, в смысле, не Заяц. Тьфу. Рассчитывал, что Коля спишет все на сон, а диктофон в его планы не входил? Так ведь следы на белье в любом случае бы остались… Нет, ну ладно Коля, Колю можно понять: Ванька — яркий и дерзкий, на Ваньку сложно не обратить внимание. Ванька красивый, большеглазый, как на картинке, и улыбается так живо, что всегда хочется улыбнуться в ответ. Да, Колю можно понять, сам Коля себя понимал. Ваньку — нет. Но теперь понятно, с чего это Заяц так невзлюбил соседку Людочку, что рычал в коридоре каждый раз, когда слышал ее шаги на площадке. Коля думал об этом — о Ване, о них — пока гулял вокруг дома с Зайцем на поводке, пока поднимался по лестнице, пока слушал залихватское тявканье вслед Людочке и пока мыл собачьи лапы. Об этом же продолжал думать, когда услышал звонок в дверь, только Заяц стремглав выскочил из ванной и скрылся в комнате, хотя раньше не боялся гостей. Коля взглянул в глазок: так и есть, Серега и Галя, даже с тортиком и коньяком. Пришлось открывать. Серега корчил обезьяньи рожицы, на что-то намекая, но Коля попытался хоть что-то понять и решил, что это гиблое дело. Галя смотрела сложным взглядом. — Нам надо поговорить, — сказала она, проходя на кухню. — Насчет Тихонова. Ты уже знаешь? — О том, что ты его мать? — уточнил Коля и заметил, как Серега вскинул голову. Галя жестом заставила Серегу молчать. — Оправдываться перед тобой я не стану. Интересно, а к кому из них двоих она обращается? Или все же из них троих: Ванька-то знает? Вообще-то Коля не отказался бы от объяснений, хотя с учетом паранормальных способностей… Да, наверняка они сыграли какую-то роль: может, детей оборотней предписано держать в обычных семьях? Социализация чтобы была… Иначе хрен бы Галя бросила ребенка. Вон как опекает Ванюшку — слепой бы заметил. Но Галя ведь не для этого пришла, верно? Не для разговора? Ей нужно забрать сына: засиделся уже… Пора и на работу вернуться. — А тролль твой где? — спросил Серега, не выпуская из поля зрения свои новые берцы. Прямо посреди коридора их поставил, чтобы видеть с любой точки кухни. Просто глаз с них не сводил, как часовой. Коля, помнится, и раньше замечал, что у Гали феноменальный нюх. Тогда он, правда, думал, что дело в природном чутье. Сейчас понял: у Гали в человеческом облике остаются собачьи способности. — Заяц! — позвал Коля. — Да какой это заяц, самый настоящий тролль! — возмутился Серега и отвернулся к окну, когда щенок все же пришел в комнату и устроился возле Колиных ног. — Долго будешь продолжать этот спектакль? — спросила Галя щенка, но тот заворчал в ответ и сложил морду на лапы. — Вань, это уже ни в какие ворота не лезет! Поразвлекался и хватит. Ничего себе… развлечения. Коля тоже, как и Серега, не стал смотреть на превращение Зайца в Тихонова. И вообще ушел на балкон курить, когда Ванька вернул свой человеческий облик и попытался что-то там объяснить. Ну его к черту. Понадобилось выкурить с полпачки сигарет, прежде чем злость хоть немного улеглась. Ну их всех к черту с их тайнами и тупыми розыгрышами! И Серегу тоже. На всякий случай.***
На работе Коля мастерски игнорировал Ваню, который тоже не спешил к нему лезть. Игнорировать полностью Галю он не мог, но общение свел к минимуму. Еще и Сереге морду набил, потому что тот опять начал свое: «А что не женишься? А парня чего не заведешь?» Серега, оказывается, про оборотней знал и наверняка с самого начала понял, кто такой Заяц, а все равно не предупредил. Друг, называется… Игнорировать самого себя не выходило. Стоило взгляду упасть на бушлат, в котором спал щенок, на собачьи миски у холодильника, на поводок, повисший в коридоре… стоило вспомнить про Зайца как вместо облегчения (ну не потянул бы Коля воспитание пса, как с его-то работой животных заводить?) появлялась досада. Он ведь скучал по Зайцу, щебутному, проказливому, теплым комком прижимающемуся к животу, когда среди ночи забирался в кровать. Да и по Ване Коля скучал… Не как бык по красной тряпке, а просто… как по человеку. Хотелось напиться до зеленых чертей и, проснувшись поутру, обнаружить, что забыл об этой истории. Алкогольная амнезия — хорошая штука. Только звонок в дверь планы спутал: Коля посмотрел в глазок — никого. Только скулил кто-то за дверью. Знакомо скулил. Коля приоткрыл дверь и в щелку протиснулась светлая щенячья голова с мягкими ушками, а затем и весь остальной щенок с пятнышком на боку и беспокойным хвостом проскочил в квартиру. Заяц потерся мордой о Колины ноги, прежде чем сел, как по команде «сидеть» и поднял голову кверху. Но ошейнике — ошейник-то он где нашел? — болталась записка. — Ты предлагаешь мне ее прочитать? Заяц торопливо покивал головой и подергал ушами. Почерк Коля сразу узнал, хотя строчки упорно расплывались перед нетрезвым взглядом. Извините, Николай Петрович, — писал Ваня, — я не хотел вас обижать. Я действительно не мог превратиться в человека поначалу. А потом я хотел еще немного с вами пожить, потому вы мне нравитесь