***
когда последние солнечные деньки уступают место пробирающему до костей ветру, джебом недовольно цыкает, пряча руки поглубже в карманы. прошлое лето приятно обнимало душу, в мечтах – это был еще отпуск, был переезд и надежды; в реальности же – мокрые ноги и зонтик, что, сорванный ветром, упал прямо в грязную лужу. в новой однушке даже стены «пахли» холодом, и им дает себе клятву изменить свою жизнь. дает себе одну осень.последнюю.
непостоянство в собственном существовании – вот что было постоянно. абсурдно, глупо, смешно… но слишком реально. джебом давал себе разные отрезки времени, разные месяца, дни; но так и не пришел к чему-то конкретному: - переезд на новое место, поиск работы. - шумные соседи и протекший потолок. - переезд, покупка домашнего любимца и фикуса под потолок. - вечные опоздания и выговоры, потому что теперь с новой квартиры добраться было бы проще, просто ночуя в комнатке охранника на работе. - смена работы из-за увольнения, и – снова переезд, наученный горьким опытом, с прошлого места. - кричащая на все такси кошка и упершийся в потолок фикус. казалось, что он только что выиграл в лотерею, пойдя ва-банк. ставшие головной болью переезды, вынудили взять свою собственную квартиру. идеальное место, находившееся рядом с хорошо оплачивающим работу офисом. удачно, словно под него подобранный, коллектив, хороший график – а шум от строек не доставлял неудобств, ведь все отделочные работы шли с другой стороны здания. было так славно и гладко. было так тошно. прожив в таком сахарном вакууме достаточно времени, муравьи прогрызли тропинку в действительность.«это действительно то, чего он хотел?»
работа офисным планктоном не приносила никакого удовлетворения, а «желанные» четыре стены в ипотечный кредит отравляли своей серостью, без должного ремонта. это не та работа/не та квартира/ не те условия и не тот город. возможно, и не та страна вовсе… но менять все так быстро, после и так не очень обдуманных решений, наломанных дров… казалось сумасшествием. ночи проходили тревожными, безликими и болезненно немыми в пустой новостройке. поглаживания спящего на коленях счастья давали хоть какое-то ощущение приземленности. каждое касание рукой по мягкой шубке одаривало нашатырем у носа, убирало закадровый смех из дешевых комедий в собственной голове. квартиры потихоньку встречали свои семьи, но крыло джебома было все так же мертво и безлюдно. утром работа, а вечером домой – идеальный режим жизни среднестатистического человека. хотелось больше выходных. не хотелось их вовсе. хотелось лежать весь день на диване и в одиночестве смотреть сериалы. хотелось, чтобы в такой день кто-то все же был рядом, сонно уронив голову на плечо.. . .
завтрашний день ничего себе не требовал, поэтому, им просто сидел на балконе, попивая дешевое пиво. алкоголь умело ударил в сознание, не опьянил, лишь медленно отравлял, доставая вопросы и глупые желания из ослабленного тела. джебом встряхнул головой и посмотрел вниз. прыгать не хотелось, а вот контейнеры и припаркованные машины манили пойти на кухню, взять недельный пакет мусора и скинуть на двадцать этажей ниже. что случится, сделай он это прямо сейчас? от ответов на этот вопрос, проблем, и вызванных по его душу служб, парня отвлекла какофония, доносившаяся от входной двери. кошачье шипение практически растворялось на фоне звонкого собачьего лая, создавая картину недовольного пса, уставшего от сломанного телевизора. – нора! – чёрт, он снова не закрыл входную дверь, – кс-кс-кс, нора! несмотря на свои миниатюрные размеры, кошка, волком стояла у входной двери; смело выгибаясь и грозясь вцепиться в собачью морду, что заглядывала из холла в квартиру. за дверью слышались какие-то слова, но им, не разобрав их, подхватил испуганную кошку на руки и резко дернул ручку вперед. собачонка отскочила назад, а джебому открылся вид на валяющиеся коробки и парня, потирающего ушибленную ногу. – твою… гхм, прошу прощения! – от смятения и неоднозначности ситуации, джебом стал извиняться в поклоне, хоть и вышел изначально с нескрываемым раздражением. – ммм, ничего-ничего. вы кошку-то свою не раздавите? ха-ха. и правда, он даже забыл про нору, что еще сидела у него на руках, вцепившись коготками в домашнюю футболку. быстро запустив ее назад в квартиру и прикрыв дверь, им помог подняться незнакомцу, все еще прося прощение. – мне жаль, давайте я помогу вам. надеюсь, там не было ничего хрупкого… если что, я могу заплатить… мне, правда, так жаль. – да нет-нет, все, правда, нормально, не волнуйтесь, – незнакомец с легким румянцем, все еще улыбаясь, неуверенно тер шею, – там были только вещи, да так… по мелочи; технику еще не привезли. коко! коко, малышка, успокойся, пожалуйста! ну что мне с тобой делать? – вещи?.. – поднимая коробки, им наблюдал, как парень открывает соседнюю дверь, – так вы значит… – да… не самое удачное знакомство, ха, я ваш новый сосед. чхве ёнджэ – приятно познакомиться! – и то верно… а, да…им джебом! – им протянул руку для пожатия, – мне тоже очень приятно. еще раз извините. – прошу вас, хватит, а то мне уже неловко... все бывает, на самом деле мне тоже стоит извиниться за свою проказницу. напугала вас… – хорошо, – джебом, наконец выдохнув, рассмеялся, – теперь, когда нам двоим стало неловко, я действительно могу немного успокоиться. давайте, помогу занести все. джебом поднимал и передавал коробки, какие-то ставил на пороге, отзывчиво поддерживая беседу, но, переступать порог… что-то не позволяло. ёнджэ говорил много, мало что по делу, но, чёрт возьми, это нравилось иму. новый сосед быстро убрал появившееся между ними из-за неудачного знакомства напряжение, а джебом, кажется, просто истосковался по глупым и живым беседам ни о чем. коко крутилась под ногами, а чхве дальше шутил и громко смеялся, пока принимал на руки свои вещи. это было самое глупое знакомство в его жизни.это было самое счастливое знакомство.
. . .
утро началось с головной боли, и настойчивого постукивания в квартиру. взгляд метнулся к часам у дивана - 15:00. хорошее утро… прочищая горло после долгого сна, им открыл дверь. – что-то случилось? – за ней стоял довольный сосед с тарелкой выпечки в руках. – ой, разбудил?.. простите, ничего не случилось, вот, – ёнджэ выставил блюдо повыше к чужому лицу, указывая на него глазами, – решил нормально завершить знакомство. нет, не так, не в смысле совсем… и не в смысле, что вчера было что-то не так. просто-.. – все-все-все, – джебом, еле сдерживая смех, ухмылялся в кулак, – понял, только не зарывай себя еще больше. все нормально. наоборот, спасибо, что разбудил. – о, вот как. в любом случае, это вам джебом, все утро пек, отгоняя коко… – может… на ты? думаю, мы соседи теперь на долгие годы, да и принимать ватрушки просто так, хоть и такие заманчивые… – да, я не против, наоборот не так неловко… надеюсь, не показался слишком навязчивым? ёнджэ смотрел так, будто искренне ожидал услышать о том, как надоел за два неполных дня. и это при том, что перейти на нормальное общение, без формальности, предложил не он… какой добрый ребенок… им протянул руки, мягко перехватывая тарелку с презентом, все так же не переставая улыбаться. – не рассчитывай услышать что-то плохое. серьезно, я не могу сказать так про человека, еще вчера сбитого мною, сегодня же держащего подарок. для меня же. если только они не отравлены. шучу-шучу. когда ёнджэ, рассмеявшись, уронил себе челку на глаза, то пришлось отнять руки, фактически, от рук джебома. ведь, оказалось, все это время они стояли, держась за тарелку. – кхм, может, зайдешь, вместе позавтракаем, хотя, какой завтрак в это время?.. но, мне неудобно съедать все одному. – спасибо, но мне нужно еще по делам заскочить кое-куда. ватрушки полностью твои, а в другой раз я обязательно приму приглашение и сделаю еще что-нибудь вкусненькое, идет?. . .
день сменялся днем, и, если раньше джебому было все равно, не замечая тошнотворную смену часов и суток, то теперь дни летели из-за его нового друга, скрашивающего и наполняющего каждую минуту смыслом. они все еще не были в гостях друг у друга, а все «встречи» проходили исключительно на порогах. даже такие мелочи заметно поменяли будни старшего: выходя на работу, или же, возвращаясь с нее, он неторопливо топал по коридору; больше не летел, не торопился бессмысленно все ускорить. в холле он пересекался с солнечным мальчиком, который рассказывал все больше о себе, расспрашивал и искренне уточнял, как его «любимый сосед» сегодня? ел, хорошо ли выспался? старший стал все больше нести в квартиру продуктов и уютных мелочей, всегда выносил мусор, и тормошил себя на уборку. в голове теперь всегда существовала мысль о том, как ёнджэ решится прийти в гости – а значит надо держать комнаты в чистоте, а холодильник полным не только банками пива. уже только эти мысли заставляли жить лучше, стремиться к лучшему себе. стены не давили, просто не могли больше, ведь прямо за ними теперь не было пустоты, лишь вечно веселый и приветливый парень с чистым сердцем и красивым голосом.. . .
что-то нужно // что-то случилось? – это стало их особой привычкой. без раздражения в голосе, лишь в искреннем вопросе и желании помочь. и эти вопросы/ответы втайне грели сердце, ведь когда джебом заболевает, чхве заваливается к нему на порог в час ночи. – что случилось? – им стоял, укутавшись в плед, и старательно пытался удержать себя на ватных ногах. – это я должен спрашивать… – немного обиженно говорит младший, внося в руках кастрюльку с куриным бульоном и пакетик жидкого кошачьего корма. так они узнают, что изоляция в квартирах не сильно хорошая, а ёнджэ, проснувшийся от приступа удушья старшего, впервые переступает порог его квартиры. отпоенный и укутанный в плед им, лежа на диване, смотрел в спину ёнджэ. тот, накормив довольную нору, стоял, намывая скопившиеся кружки старшего, и что-то присвистывал; будто и не будили его вовсе поздней ночью громким кашлем. неловко и тепло. от макушки до пят кипящим золотом растекалось чувство удовлетворенности, спокойствия. на эти мысли старший лишь хихикнул в краешек пледа, довольно пряча свои щеки. у него точно поднялась температура, слышал бы его сейчас ёнджэ… – не будешь теперь жалеть, что переехал? – все же подал голос джебом. – что? ты о чем… а-аа, ты про стены? нет, мне нравится это место, и не будь половины стены между нами, все равно не променял бы эту квартиру. будто осознав, что он сказал, и как это прозвучало, ёнджэ извинился и отошел в ванную. им же только успел прикусить губу в почти упущенном – «я тоже. тоже не променял бы» – а почему нравится? я так и не знаю причину твоего переезда, – хриплым, но громким голосом, чтобы быть услышанным, продолжил старший. – столько рассказывал, а о главном забыл, в этом весь я. выйдя из ванной с влажным полотенцем, ёнджэ опустился и приложил его к горячему лбу има. – не смейся только… но. эх, кофейня… – кофейня?.. в смысле, работать тут захотелось? – не совсем, но и так, я же говорил, что пишу музыку. это не для подработки… работа композитора для меня слишком сложная. в смысле «работы». всю жизнь это было лишь хобби… у меня не было требований точных дат и дедлайнов… но, это место… – вдохновляет? – кивок, – и не страшно было перебираться в другую часть города, только ради места? а если бы ничего не вышло? – понимаешь, – ёнджэ неуверенно провел по лбу старшего, убирая взмокшую челку, – этих «а если», было настолько много, что мне казалось, я начинаю задыхаться. не узнаешь, не попробуешь, ведь так? держаться за призрачное место, дарующее мне спокойствие и вдохновение, казалось, уже чем-то большим, чем ничего. я рад, что рискнул. – не попробуешь, не узнаешь… – «спасибо, что рискнул».. . .
когда им окончательно встает на ноги, закрывать больничный кажется кощунством. то ли младший забыл о тонкостях стен, то ли как раз по этой причине… только, джебом стал просыпаться и засыпать под тихое пение своего соседа. им не был игроком, и никогда не участвовал в ставках, но он был готов поставить на кон свою жизнь, ради всеобщего признания: голос чхве – самый красивый из всех, звучавших на его памяти. о том, что произошло что-то, старший задумался еще утром, не услышав любимого голоса. настроение было испорчено, а тело немного потрясывало. волнение?.. им предпочитал верить, что это из-за опоздания на работу, очередного выговора, ожидавшего его в кабинете. оправдывать себя вечером было уже нечем. и, возвращаясь назад, старший был готов выбить чужую дверь, потому что коко, почувствовав старшего, заходясь в лае, царапала лапками стену, а ёнджэ не открывал. от непонимания и, впервые, со встречи с ёнджэ, злобы – им уселся под дверью, изредка стуча в нее затылком. а, спустя маленькую вечность, дверь все же открылась, и ёнджэ упал рядом со старшим, зарыдав тому в грудь. онемевшие в секунду пальцы непослушно ощупали чхве, а в нос ударил крепкий запах алкоголя. – ёнджэ… ну же… малыш…. – старший, приподняв того за подбородок, посмотрел в разбитый взгляд, едва не ослепнув от оглушающей боли в нем, – что… что случилось?.. – я… не могу больше. не могу. п-прости. от этого голоса хотелось кричать. нет, не так он должен звучать, не должен срываться и захлебываться. не должен шептать извинения и содрогаться от слабости в теле. – тшш-шш, все в порядке. смотри, кто пришел, – коко, пробравшись между ними, уселась на колени к младшему, зализывая щеки хозяина, – девочка, что у вас тут произошло? – бездарность, бесполезный, – ёнджэ только плотнее прижался к иму, обнимая коко, – я больше не могу выдавить из себя песню, ни строчки не могу… ничтожество. – тихонько, – им, бережно разнимая руки младшего, отпустил коко; так же медленно поднимая вместе с собой трясущегося ёнджэ, – вот так. совсем ледяной… пойдем, не надо сидеть на полу. так и джебом оказался в квартире чхве, укладывая того на кровать под одеяло, натянутое до носа. теперь его очередь платить за добро, хотя он готов выстаивать ее в одиночестве, до конца своих дней, не прося больше ничего взамен. – успокоился? – им уселся рядом с кроватью, аккуратно переплетая их пальцы, – знаешь, что я тебе еще не рассказывал? – что?.. – я не умею врать, вообще. никогда не получалось и не получится. врать себе – да, кому-либо – никогда… и я совру, если соглашусь с тем пьяным бредом. прости, но ты самый важный человек, что был в моей жизни; одаренный, яркий, сказочный и добрый. ты постоянно следишь за нами с норой, кормишь нас вкусной едой, успевая работать. и нет ничего плохого в том, чтобы устать. ты просто устал, понимаешь? – даже кофейня… даже она больше не приносит мне вдохновение. как я могу работать, будучи такой бездарностью, зависимой от места?! – тшш… рядом с моим офисом недавно открылась новая. там очень красиво, спокойно, и ты бы узнал о ней, если бы хоть немного уделял времени самому себе… давай сходим туда в мой выходной, идет? – а это изменит что-то?.. ты правда… веришь в это? – не попробуешь, не узнаешь, помнишь?. . .
джебом не сомкнул глаз, сидя у кровати младшего. они проговорили еще пару часов, пока чхве окончательно смог перестать изнурять себя и просто уснул. им не отпускал чужую руку, а свободной перебирал спутанные локоны спящего ёнджэ. с затекшим телом и руками, им не нашел в себе силы отойти; уснул в самой неудобной позе из всех, в каких он спал в этой жизни.. . .
работа не шла, как бы время и начальство не подгоняло. джебом не мог работать с тех пор, как покинул соседскую квартиру этим утром. он спал всего ничего, но даже этого обычно хватало, если бы не поза, заодно с выброшенной долей нервных клеток из-за ночных слез младшего. разминая отекшие конечности и поглядывая на опухшие веки спящего ёнджэ – им был готов отдать ему все последующие ночи. он отдаст ему все свои силы, все свое спокойствие и полностью онемевшую руку. ёнджэ такой один, один во всем мире – и им отдаст все, лишь бы тот снова шутил и пел в своей уютной квартире, радуя сердце старшего. заметив изменившееся настроение джебома, его коллега сказал: «иди-ка ты домой». все равно с такой скоростью работы он был бы весь день шестым пальцем; проще уж прикрыть его от начальства, чем переделывать после все партаки и недочеты. покидая корпус, джебом достал из кармана пальто телефон, сразу же давая себе подзатыльник. весь день, думая о ёнджэ, он ни разу не написал и слова. «как ты?» два слова, и он уверен – ёнджэ стало бы лучше; приятнее от осознания, что вчерашнее представление не было чем-то отталкивающим в их отношениях. отношениях… это слово, так резко подвернувшееся на языке, больно кольнуло под ребра. а утреннее смс, замеченное только сейчас, пробило грудную клетку.«мне жаль из-за вчерашнего, прости за неудобства-----»
это шутка? или же младший думает, что джебому нравиться так шутить?.. за всю свою жизнь он не провел ночь ТАК ни с одной девушкой. никто на свете не дарил ему в столь скованных условиях, столько свободы… медный привкус на языке отдавал горечью. кто они друг другу, они правда просто соседи? хорошие друзья, что волнуются друг за друга?.. джебом не заметил, как, ускоренно шагая, перешел на бег. сумасшедшее сердце стучало в ушах, но не заглушало поток мыслей. ему хочется сломать себе ноги, он хочет бежать еще быстрее. он хочет быть рядом с любимым человеком. он хочет быть рядом с ёнджэ. это – та жизнь, его жизнь, к которой он стремился, это – тот город, что подарил ему надежду, и та квартира, что пока не украла их.«не попробуешь, не узнаешь»
выбегая из лифта так, что его дикий топот, скорее всего, слышали все этим вечером. но первый раз в жизни он не готов быть понимающим и тихим соседом.. . .
дверь нараспашку. вылизанная квартира и запах стерильности… ни коко, ни ёнджэ…«не узнаешь»
он просто сдался? просто… решил съехать? сдавать квартиру и сделать вид, что ничего не было, ведь друзья не плачут навзрыд, прижимаясь к груди, не сжимают руку сильнее, боясь почувствовать одиночество? не врываются со своими разговорами в серые будни, не смеются так громко и заразительно. не заставляют желать и любить ведь-… *пи-ик* [ошибка сервера. доставка неполного сообщения]«мне жаль из-за вчерашнего, прости за неудобства… я так ценю слова, что ты сказал вчера, правда, спасибо тебе огромное. мне намного лучше, и… все благодаря тебе… знаешь, не надо кофейни, проводить единственный выходной рядом с твоей работой кажется чем-то зверским, ха-ха. давай так, я сделаю пирог, или нет… закажем пиццу и просто посидим у меня. ты говорил про какой-то сериал, что хочешь посмотреть. идет? я не принимаю отказы, джебом. не-ееет, соглашайся<3»
– джебом?.. его сейчас накроет нервный срыв, или что похуже. но, поворачиваясь назад, он видит в дверях ёнджэ. тот смотрит взволнованно, тревожно. а им не может ничего сказать, лишь роняет телефон с дошедшим сообщением, и крепко прижимает чхве к себе. ближе. еще сильнее. одним целым. – где… где т-ты был?... – сломанный, чужой голос вырывается из грудной клетки, но им не может ничего поделать с этим. – коко отводил к подруге после уборки… и, мусор выкинуть надо было, столько бутылок, фу… ну не мог же я просто выбросить пакет из окна?джебом дрожит и начинает смеяться, плотнее зажмурив глаза в попытках остановить глупые слезы.
это больше того, что он может сейчас вынести. и меньшее, на что он мог рассчитывать. ёнджэ резко подпрыгивает на месте, и сильнее прижимается к телу старшего, когда где-то за окном красочными брызгами взрывается салют. им, забывший, что в их районе – это не что-то новое, еще сильнее начинает смеяться от абсурдной комичности этого момента. – джебом… что-то случилось? – обеспокоенный голос остужает звенящую боль, и старший сдается, нашептывая, не найдя в душе больше ответов. – да… да, ты случился…