Счастье, завтрак в постель и немного винцеста))

Шаг...Ещё шаг...Мерное, едва различимое в тишине комнаты дыхание спящих рядом, самых дорогих мне людей, согревает, словно горячий чай и укутывает мягким коконом, обволакивая душу блаженной нежностью. Как можно тише подкрадываюсь к окну, всеми силами стараясь не разрушить воцарившуюся сравнительно недавно ночную безмятежность. Прижимаюсь лбом к холодному стеклу и, чуть улыбаюсь, рассматривая освещённую фонарными огнями улицу. За прошедший год, наша жизнь перевернулась на сто восемьдесят градусов и иногда мне кажется, что это просто затянувшийся сон, и что стоит открыть глаза, как всё исчезнет, но каждое новое утро убеждает меня в том, что я не спятил окончательно и это действительно наша жизнь. Такой она стала ровно год назад, когда на очередной охоте на предполагаемую ведьму, эта самая ведьма - пигалица лет пятнадцати на вид, хитро улыбнулась, и, подмигнув Дину, исчезла. Уже после инцидента, Бобби пояснил, что это тоже является своеобразным способом наложения чар, правда не самым используемым. Хоть мы и упустили её тогда, я ни о чём не жалею, ведь именно благодаря ей, я получил то, что имею теперь. Никогда бы не подумал, что буду благодарен ведьме, но факт остаётся фактом. Конечно, я никогда не скажу этого вслух, но... С нашей кровати донёсся шорох и сонное ворчание Дина, отвлёкшись на шелест простыни, я поворачиваюсь и не могу сдержать улыбку: мой любимый старший брат, сотворил из постели невесть что, и теперь пытается нашарить хоть что-нибудь похожее на одеяло. Осторожно, стараясь не разбудить, подхожу к нему и, укрываю его тёплым, пушистым пледом - подарком Памелы на новоселье. Смена настроения происходит сразу же: он довольно улыбается во сне и, сладко жмурясь, словно кот, плотнее заворачивается в тёплую ткань. Провожу рукой по светлому ёжику волос, торчащему из тёплого кокона и, наклонившись, нежно целую в висок, невольно слушая размеренное сопение в подушку. Постояв так немного, я перехожу к стоящей рядом маленькой колыбели из светлого дерева, в которой спит наша двухмесячная дочь - Мэри-Элен. Бережно подтыкаю одеяльце и вновь возвращаюсь к окну. Вот уже целый год мы живём самой обычной жизнью: мой любимый работает автомехаником, а вскоре собирается открыть собственное дело, а я же к его великому удовольствию являюсь домохозяйкой. Если бы раньше мне кто-нибудь сказал, что у нас будет такая жизнь, то я бы покрутил пальцем у виска, но теперь… Признаться честно, я никогда не видел, чтобы Дин столько улыбался, причём искренне улыбался. Вот и сейчас даже во сне, он выглядит довольным жизнью, но особенно счастливым он смотрится, когда, укладывая Мэри спать, тихо мурлычет ей вместо колыбельной что-нибудь из репертуара бессменной Металлики. Именно в такие моменты, в его зелёных глазах появляются золотистые чёрточки. Задумчиво улыбаюсь и вывожу на запотевшем стекле, дорогие сердцу инициалы, не обращая внимания на холод от окна. Задерживаю пальцы на мгновение и убираю руку в карман джинс. - Что принцесса, не спится? – Чуть хриплый спросонья, до боли родной голос раздаётся возле уха. Вздрагиваю от неожиданности и чувствую, как на плечо ложится горячая широкая ладонь. Поворачиваюсь лицом к бесшумно подкравшемуся Дину и, сразу же оказываюсь в кольце сильных и надёжных рук. - Просто думал. - О чём? – Тёплое дыхание рождает толпу мурашек, сбегающих вниз по позвоночнику. - О нас, - обнимая, прижимаюсь к родному телу – о том, что у Мэри твои глаза, - нежно целую в щёку и продолжаю, жестом указывая на кроватку – о том, как я мог столько лет жить без такой радости. Довольно хмыкаешь и, очертив кончиками пальцев мою скулу, тихо замечаешь - Но характер у неё твой. Ты в детстве таким же был. Я помню. - Тебе же было всего четыре и ты, правда, помнишь, каким я был в два месяца? – скептически выгибаю бровь, но ты, пропустив вопрос, мимо ушей продолжаешь, мельком взглянув на часы - Завтра, точнее уже сегодня, приедет «дедушка» Бобби. Так что с тебя пирог, братец. – Приглушённо фыркаешь и мягко привлекаешь к себе, неторопливо скользя ладонями по моим плечам, осторожно лаская. Затем, переместив их на мою спину, сильнее прижимая к себе, целуешь – слишком долго, слишком сладко… Отрываешься от моих губ, но не отстраняешься, и я в глубине твоих глаз, вижу лихорадочный блеск, хорошо различимый в свете, льющемся из окна. От одного этого взгляда, дыхание учащается, а сердце сбивается с привычного ритма. Хищно облизываешься и вновь приникаешь к моим губам, но на этот раз сильнее, настойчивее, и я вынужден крепче вцепится в твои плечи, чтобы не упасть. Подхватываешь меня на руки и переносишь в разворошённую постель, ни на секунду не разрывая поцелуя. Оказавшись в кровати, рывком стягиваешь с меня футболку и зашвыриваешь её куда-то вглубь комнаты, но вдруг внезапно останавливаешься и одно бесконечно-долгое мгновение просто смотришь на меня, а я не знаю куда себя девать, хотя уже давно должен был привыкнуть. На секунду прикрываю глаза, чувствуя, как ты наклоняешься ко мне и прокладываешь цепочку влажных горячих поцелуев, не обходя вниманием ни сантиметра кожи. Со стоном выгибаюсь навстречу и закусываю губу, чтобы не кричать, когда ты сильнее вжимаешь меня в кровать, раздвигая коленом мои ноги. Нетерпеливо ёрзаю, устраиваясь поудобней и вновь ловлю требовательный поцелуй, от которого схожу с ума от наслаждения, а ты, будто специально тянешь время. Не выдержав сладкой пытки, обхватываю тебя за шею и, закинув ногу на твоё бедро, прижимаюсь к тебе всем телом, бессвязно прося не останавливаться. Удовлетворённо хмыкаешь и, прикусив кожу на моей шее, тут же зализываешь место укуса. Извиваюсь в твоих руках, неистово комкая в кулаках и без того смятую простынь, и ты, наконец-то стянув с меня джинсы и вывернувшись из своих боксеров, прекращаешь свои издевательства мягким проникновением, закрывая рот глубоким поцелуем, заглушая рвущиеся наружу стоны удовольствия. Замерев на немного, ты медленно и чуть несмело, словно в первый раз, двигаешься во мне, и я просто плавлюсь под этими умопомрачительными ласками. Довольно урчишь и ускоряешь темп, увлекая меня за собой, а я, как всегда безоговорочно доверяя, подчиняюсь. Сильнее прижимаешь к себе, и я сдавлено стону в твоё плечо и, не сумев сдержаться, вскрикиваю, кончая, и уже на грани сознания отмечаю, что ты последовал за мной. Небо на востоке становится прозрачно-сиреневым и в нашу комнату медленно, словно улитка, заползают первые лучи утреннего солнца, грозясь разбудить недавно заснувшего Дина. Нежно чмокаю любимого в кончик носа и встаю с кровати, на ходу одевая джинсы. Задёргиваю шторы и иду на кухню готовить. Не знаю, как все, но мои домочадцы очень любят завтрак, принесённый в постель.