Ноябрь

«Я ушёл из Лиги, потому что захотел сам» «Я буду заводить новый канал, к старому больше доступа нет» «С ребятами из КДМ я больше не поддерживаю контакт» Наверное, это самый глубокий по гланды пиздец. Желание стереть при просмотре собственного отснятого материала улыбку с лица горит под кожей. Такая фальшивая блядская улыбка, которую нужно, обязательно нужно, выставлять напоказ, как обложку от журнала. Но так хочется прекратить играть роль везунчика и рассказать, захлёбываясь в слезах, как было на самом деле, как херово на душе и невъебически болит кусок мяса между лёгких. Пауза. Назад. Пауза. «…было много вопросов и я отвечу на самые частые…» Не ответил. Потому что сам не знает куда свалила слабачка-жизнь, как грести дальше в этом дерьме, не поперхнувшись. Потом лучше. И эта ложь, как мантра, повторяется. Крутится в голове, как колесо обозрения, доставляя лишь головную боль. Эмиль надеется, молится всем подряд, что, однажды, поверит в свою ложь. Ролик снят. Выложен на публику. Новый толчок под задницу от жизни. Так надо. Кому, зачем, Эмиль уже не спрашивает, лишь старается двигаться дальше сам. Без Лиги. Без Масленникова. Иманов откидывается на кресле, потирая уставшие от яркого экрана глаза. Лайки набираются, а комментарии под видео буквально кишат этим именем. Каким — блогер запретил себе даже произносить. Нет его. Эта новая жизнь, с самого начала, даже не с нуля, а с минус единицы. Надо прекращать тешить себя надеждами и мечтами о прошлом, теперь только, увы, светлое будущее, и похуй, что сердце херачит, как отбитое. И когда на глаза попадаются комментарии под новым роликом из таких, как «Ты общаешься с Димой?», хочется схватить лопату и рыть себе яму, так глубоко, чтоб никто не достал и не услышал, как рвётся разьебанная душа. Хочется схватить первого встречного и дёргать за рукав, спрашивая «где латают раны на сердце?» и просить провести, показать. В такие моменты Эмиль чувствует себя эмоциональным инвалидом, буквально зависимым в момент ломок, потому что по-другому пока не получается двигаться дальше. Потом обязательно получится. Поэтому Иманов выключает ноутбук и захлопывает. Читать все эти вопросы, становится невыносимым настолько, что руки тянутся ответить, попросить, чтобы ему тоже рассказали, объяснили, что пошло не так и куда все ведёт. Остаётся только тяжело вздыхать и стараться не думать. Не получается. Кажется, что нужно достать отвертку, открутить болты на голове и вырезать кусок мозга с воспоминаниями. Чтоб вообще не помнить ничего из этого пиздеца. В особенности чувства. Их приходиться глушить дешманским низкосортным виски, потому что от него накрывает быстро и метко. А потом бежать в ванную и обниматься с белым унитазом, выблевывать свои внутренности по частям – потому что полоскает не по-детски – в мыслях надеясь, что с ними выйдет и любовь к нему. Но чувства — не испорченный йогурт, поэтому на дне туалета лишь остатки утренней еды и желчь. Довольно мерзкое зрелище. Как мерзкий и тот факт, что блогер пускает слюни на мужика. Куда отвратнее только то, что этот мужик — в прошлом был другом. А ещё Эмиль не гей, и именно это хочется царапать ногтями на обоях, и он правда не знает, кому хочет это доказать: себе, Диме или морали? Так и теряется в догадках, бегая от фактов, которые на голое лицо. 1. Ты влюблён в Масленникова. 2. Вы не общаетесь больше полугода. 3. Он натурал, каких свет не видел. И это давит на печень, почки, потому что больная любовь не только сердце оккупирует, она херачит по всем органам, чтобы дать звоночек, что пора остановиться. Прекратить. Вернуться к старой жизни, с любимой девушкой и без наклонностей. И Иманов действительно старается не любить его. Только себя объебать не так легко, как других. Пальцы нервно отстукивают бит по деревянному столу. В попытках заглушить орущий во всю глотку внутренний голос, парень вновь открывает ноутбук и нажимает YouTube. Поиск нового контента. Отличная идея. Или по крайней мере не самая худшая из всех. Что же сейчас снимают блогеры? Видимо, более полугода без социальных сетей дают о себе знать. Пальцы кликают по клавишам, мышка листает вниз рекомендации. А4, Энтони Юлай, Куплинов, Маслен… Блять. Эмиль закрывает глаза, надеюсь, что когда откроет их, ролика не будет. Он четко видел канал и мужское знакомое – трудно забыть того, на кого спускаешь в кулак по ночам, – лицо на обложке. Такое ни с чем не спутаешь, даже если захочешь. Перелистывает, напоминая себе, что смотреть на Масленникова — что выдергивать нити из свежей раны, одни мучения. Но интерес, что там, берет верх над здравым рассудком и инстинктом самосохранения — которого походу, блять, нет. Тот самый страшный лес в Японии! Провёл там ночь | Ghostbuster Отлично. Лес самоубийц. Он всё-таки снял этот ролик спустя… два года? Три? Не важно. Палец щёлкает на включение видео, а глаза внимательно наблюдают за каждым движением в камере. Не думая, Эмиль нажимает «класс».

***

Телеграмм разрывается. Видимо, все принялись обсуждать новый канал. Что ж. Довольно неплохо, да и подписчики растут. Продублировал свою ссылку на новый инстаграм, убирает телефон на тумбочку возле дивана. По телевизору идёт какая-то смазливая мелодрама из серии «Любовь зла», поэтому слушать даже не хочется. Переводит взгляд на часы. 00:17. Поздно. Надо спать. В ванной парень хватает щетку, давит пасту, так же сильно, как и внутренний голос последние два дня. Послушно отправляет в рот и чистит зубы. Аля уже спит. Хочет ли к ней в кровать Эмиль? Нет. Да. Она же его девушка. Любимая. Правильная, удобная, нужная. Холодная вода обжигает кожу. Надо выдохнуть и взять себя, блять, в руки, ему уже давно не пятнадцать лет, что бы писать цветным карандашом в розовый дневник про неразделенную, мать вашу, любовь, про херовые дни и желание поскорее быть перебитым кирпичем с крыши. Стоит ли все это прошл…

[emilen.imanov] dima_maslen поставил (-а) «Нравиться» вашей публикации: 1 секунду назад.

Зубная щётка падает, как и сердце на пол. Эмиль чувствует, как резко вспотело тело и температура в комнате напоминает преисподнюю. Какого…? Инстаграмм. Лайки. Не показалось. Парень трижды умывается настолько ледяной водой, что немеют кончики пальцев и снова смотрит. Это не шизофрения. Не галлюцинации. Дима поставил лайк. Жаль, не раком. Что? Фотка. Нужно посмотреть, что за фотография. Заходя на собственную страничку, замечает, что «Нравиться» стоит на самой первой публикации. Что-то происходит. Полгода молчания. Гробового. Никаких намёков, общения, смс, лишь гребанное безразличие, и сейчас, ни с того ни с сего Дима заходил на профиль. — Блять, блять, блять, — сквозь губы ругается Эмиль и бьет ладонями по раковине, — Блять. Только не это. Только снова не в эту бездну, в любую другую, хоть с пятиэтажки без снаряжения, хоть в прорубь в минус тридцать, только не это. Ощущение, будто кто-то схватил за душу и сжал до последнего вздоха, или это резкий приступ астмы? Кислород катастрофически заканчивается, в лёгкие словно раскалённого песка насыпали с горкой. Нужен ингалятор или Дима? Дыши, Эмиль, дыши. На большее ты пока не способен. Фокусируя зрение на страничке в социальной сети Масленникова, замечает пару новых фотографий. Не изменился. Все такой же. Горячий. Красивый. Не мой. Откинув аппарат куда подальше, забирается в тёплую светлую постель и крепко прижимает Алию. Она — его будущее. Обычное, тусклое, но правильное. С этими мыслями веки слипаются, и сон накрывает.

***

Три недели пролетают слишком быстро. Погрузившись в суету дней, рабочий график и идеи нового контента, не остаётся времени даже нормально поесть. В среду должен выйти новый ролик, а поиски монтажера затягиваются. Если так дальше пойдёт, придётся отложить выпуск влога на пару-тройку дней, чего, конечно же, делать не хочется. Поэтому Иманов усердно ищет себе помощника. На сайтах, по объявлениям, по старым связям. Раньше занимался этим Дима, но сейчас, не находясь больше в Лиге, придётся самому. От Масленникова вестей больше не было. Один лайк три недели назад до сих пор находится на страничке, а Эмиль, как умалишённый, каждый день это проверяет. Хотя что делал бы, если Дима убрал бы его, сам не знает. Но этот ритуал кажется пиздецки необходимым. А ещё была мысль позвонить по давно заученным где-то на подкорке мозга цифрам и все рассказать. Про чувства, боль, желание снова все вернуть, наконец-то высказаться и свалить с плеч тяжкую ношу «аля-трудно-быть-с-голубизной», но что-то тормозило. Возможно, то что даже если все высказать — услышанным он не будет. Было много мыслей. О том, как Иманов проморгал собственную ориентацию, как просрался с общением, и откуда взялись вообще чувства к Масленникову. Возможно, когда они лишь вдвоём гнали по ночному Дубаю на красном Ferrari, вжимая педаль газа в пол; или же когда напивались до отключки, заваливаясь вдвоём прямо на пол в коридоре у Полины, после их с Димой расставания; или же когда влетели по крупному и три дня сидели в обезьяннике без возможности помыться и смеялись; у кого сильнее пахнут носки? Эмиль не знал. Знал только одно: чувства есть, их никуда, блять, не деть, поэтому остаётся лишь терпеть новых девушек возлюбленного и отсиживаться на скамейке запасных. Или… срать. Инстаграм. dima_maslen. Публикации. «Нравится» И пускай, что прошёл практически месяц. Ответный лайк. Может ещё и комментарий написать? Нет. Слишком. Зазнается ещё. Из соседней комнаты кричит Валера, напоминая о том, что съёмки через десять минут, заставляя блогера убрать телефон в задний карман джинс. Поднявшись с мягкого кресла, натягивает заранее приготовленную чёрную толстовку и выходит из помещения. — Скоро приедет доставщик, привезёт новое оборудование, — сообщает Эмиль, обводя всех присутствующих людей для съемок беглым взглядом, — Нужно установить. И проверить объективы. — Понял, будет сделано, — послушно кивает Валера и кидает смятую бумажку в полуспящего коллегу, — Проснись и пой, придурок. На тебе объективы, Олежа. Пробубнив что-то на сонном языке в знак согласия, рыжий мужчина вновь закрывает глаза и поудобнее устраивается. — Кстати, — вдруг вспомнил блогер, обращаясь к Валере, — Тебя искал Егорик, хотел чтоб ты помог сегодня ему с материалом. Поэтому отпишись и скажи, чтоб он шёл нахуй, до вечера ты точно мой. — Эмильен, какой вы всё-таки собственник, — сладко пропел в ответ коллега, нагло улыбаясь во все зубы. — Урежу зарплату, блять. — Согласен, шутки в сторону, мы взрослые люди. Телефон истерически запищал, сообщая о входящем сообщение, и Эмиль быстро достал его. — Курьер. Пойду заберу, — быстро кинул через плечо Иманов и направился в сторону прихожей, намереваясь обуться. [emilen.imanov] dima_maslen отправил (-а) вам сообщение. Иисусе. Нет. Нет. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет. [dima_maslen] Привет. — Никакой это, сука, не курьер, — тупо прошептал парень и зажмурил глаза. Эмиль виснет прямо в прихожей, абсолютно не понимая, что происходит. Стоило только начать выкарабкиваться, стирая руки в кровь, с этой ямы под названием «мы были друзьями, а потом фанфики стали правдой», как все начинается заново. На Иманова накатывает злость. Полгода мертвого молчания, никакого намёка на общение или восстановление разъебанной дружбы, и как снег в июне, объявляется он. Тогда нахера? Ответить ему? Ну уж нет. В последнюю их встречу Дима четко дал понять, что думает о нем. Масленников — ушедшая эпоха в жизни парня. Никакой старой жизни, поэтому Эмиль уверенно включает телефон и…

[emilen.imanov] Здравствуйте.

Сука. Блогер нервно кусает губы, ещё чуть-чуть и до крови. Пальцы покалывает лёгкая дрожь, а как иначе блять, не каждый день пишут умершие для тебя пропавшие люди. Ответ не заставляет долго ждать. [dima_maslen] Даже так. Не слишком официально? Официально для него, ух ты бедный какой.

[emilen.imanov] А мы знакомы?

[dima_maslen] Эмиль.

[emilen.imanov] Ен*

[dima_maslen] Закончил?

[emilen.imanov] Возможно.

Эмиль нервно стучит пальцем по экрану. Внутри что-то неприятно режет, как острым ножом по сухожилиям. [dima_maslen] Как ты?

[emilen.imanov] Без тебя или по жизни?

Что? Зачем он это написал? Надо удал… [dima_maslen] Без меня?

[emilen.imanov] Т9.

[dima_maslen] Интересно, какое слово ты хотел написать вместо «без тебя»?

[emilen.imanov] А ты как?

[dima_maslen] Ты не хочешь отвечать на вопрос?

[emilen.imanov] Я рад, что ты в порядке.

Дима больше не отвечает. Иманов убирает телефон, надеясь, что больше никаких сообщений не поступит, и возвращается обратно в комнату. Съёмки ролика начинаются через пять минут.

***

В девять тридцать пять начинается дождь. Капли мерзким звуком бьют по стеклу, отстукивая какой-то понятный только природе ритм. Иманов всматривается в маленькие формы воды и привычно облизывает немного пересохшие губы. Настроение полностью соответствует погоде. И казалось бы, с чего бы вдруг?, ведь жизнь удачно идёт в гору, пусть и с тяжёлыми мешками. Влог с Турции выпущен, канал набирает охваты, жизнь в принципе течет стабильным руслом. Единственное, что может огорчить — монтажёр, будь он проклят, до сих пор не найден, хотя очень-очень нужен. Дальше планируется больше выпусков и без помощи явно не справиться. Эмиль ставит грязную кружку из-под крепкого кофе — до более гениальной идеи на ночь парень, конечно же, не додумался — и включает кран. Аля перед уездом к родителям с ночевкой перемыла гору посуды и привела квартиру в более презентабельный вид. Умница. Из неё выйдет отличная жена. Жаль, не любимая. Телефон привычно пищит. Сообщение. Неужели Алия опять что-то забыла? Везти какие-либо вещи в такую погоду хочется меньше всего, если говорить по правде. [dima_maslen] Не знал, что ты не был в Турции. Сердце предательски стукнуло. Значит, Масленников посмотрел его новый ролик. Парень приказал взять себя в руки, а не быть девочкой, что слюни и сопли пускает. Это обычный человек, не Бог, не президент. Надо ответить односложно, будто плевать и не показывать резко нахлынувшие эмоции.

[emilen.imanov] Теперь знаешь.

[dima_maslen] И как тебе?

[emilen.imanov] Не Дубай, но круто. Мне понравилось.

Эмиль не лгал. Он наконец-то смог хоть немного отдохнуть, и если не привел мысли в порядок, то хоть сгрёб их в одну огромную кучу. Казалось, что даже дышать стало легче. [dima_maslen] В Дубае было тогда классно Эмиль издает полустон. Захотелось пройтись по мозгам бензопилой, потому что картины прошлого невольно начали всплывать в подсознании. Им тогда было хорошо вместе: рестораны, магазины, разговоры вне камеры обо всем на свете. Иманов ни о чем не жалел. Только о том, что больше такого не повториться. Блогер не хотел вспомнить этот случай. Потому что на душу будто керосином ебашат, стоит вспомнить, что человек, которого ты любишь, говорил тебе двадцать четыре часа «да» на любую прихоть, а ты так и не воспользовался моментом. Не сказал. Не сделал.

[emilen.imanov] Ты действительно хочешь об этом поговорить?

Да, да, скажи, да, блять, ну пожалуйста. [dima_maslen] А ты нет?

[emilen.imanov] Не делай вид, будто тебе не похуй.

[dima_maslen] Я как-нибудь сам разберусь, похуй мне или нет. К черту кофе, где виски? Третья полка, новая бутылка хорошего алкоголя на особый случай и по мнению парня, случай пиздецовый. Надо выпить.

[emilen.imanov] Вот и отлично. Иди разбирайся в себе, Димочка. Самокопание и все дела.

[dima_maslen] Димочка?

[emilen.imanov] Да

[dima_maslen] Ты меня никогда так не называл.

[emilen.imanov] И не буду.

[dima_maslen] А сейчас что тогда было?

[emilen.imanov] Одноразовая акция.

Собеседник пропадает из сети. Сначала Эмиль ждет, ждёт минуту, две, десять. А потом перестаёт, начиная хлестать виски, как сок. Потому что трезвый мозг уже не справляется, не вывозит всей это нечеловечной хрени. Иманов иногда поглядывает на лежащий на столе телефон и нервно отстукивает подушечками пальцев по столу. Неужели это все? Смартфон издаёт знакомый звук. Проходит меньше секунды, как блогер уже читает текст. [dima_maslen] Чем занят?

[emilen.imanov] с Алей в компы играем. А ты чем?

Неумелая попытка вывести на ревность, что ж, в твоём стиле, Эмилька. [dima_maslen] Прозвучит странно, но собираем мозаику. Для нового видоса.

[emilen.imanov] СобираЕМ?

[dima_maslen] Да, Эмиль, когда кто-то во множественном числе что-то делает, окончание в слове -ем. [dima_maslen] С Машей. Иманов слишком громко ухмыляется. Ну конечно же. С его новой девушкой, сестрой Али, куда же без неё. И комментарии с огонёчком под женским постом от Масленникова жгет, как живой. Иначе пульсирующую боль в мышцах не объяснишь.

[emilen.imanov] И как дела с мозаикой продвигаются?

[dima_maslen] Не скажу, что хорошо, но пока терпимо. Уже третьи сутки собираем.

[emilen.imanov] Понятно.

На самом деле нихуя не понятно, но очень интересно. [dima_maslen] Ты до сих пор злишься. А разве есть за что? По-моему все идеально, подумаешь сказал другу, что тот без него полный ноль, а потом чуть ли не вышвырнул из Лиги из-за какого-то конфликта с Кридом. Не на что злиться.

[emilen.imanov] Да ты Шерлок.

[dima_maslen] Не паясничай. «Весь твой успех благодаря мне» «Если бы не я, ты остался бы никем не замеченным парнем из села под название «Хуй знает где»

[emilen.imanov] Возможно, да, а возможно нет. А может мне вообще начахательнонаплевательскифиолетово.

[dima_maslen] Начахательнонаплевательскифиолетово? Ты на русском говоришь?

[emilen.imanov] Ты спрашиваешь это у человека с именем Эмиль?

[dima_maslen] Я спрашиваю это у человека с аттестатом об окончании школы.

[emilen.imanov] 1:1

[dima_maslen] Эмиль. Это не игра.

[emilen.imanov] Разве? А мне казалось, что вся наша ДРУЖБА (обязательно поставь кавычки, когда будешь читать, Дима) лишь напускное, иначе так просто бы не отказался.

[dima_maslen] Я не подумал, когда говорил. Я был не в себе. А Иманов помнил. Этот ужасный агрессивный взгляд, сжимающиеся пальцы в кулак, крики на всю студию. И все знали: нужно прятаться, а лучше забиться в угол и переждать, потому что когда Масленников злится – кроет его конкретно. Он помнил фразу друга: «Я сделал тебе дорогу вперед, будь сука хоть иногда благодарен за помощь» и следом разбитые вазы, поломанные вещи и судьбы, все, что не так лежало на столе. А потом разрыв.

[emilen.imanov] Все ты подумал.

[dima_maslen] Сука. Дима злится, а парень сидит на кухне и тихо хихикает. Уже нет той злости на слова бывшего друга, но обида и глубокая кровоточащая рана все ещё болит.

[emilen.imanov] Хорошо. Извинения приняты.

[dima_maslen] Серьезно?

[emilen.imanov] Нет.

Приедь и попроси лично. Виски жжёт дно желудка после второго стакана. Убойная фигня. Масленников бы оценил. [dima_maslen] Я не удивлён. Это было бы слишком просто.

[emilen.imanov] Да, я тоже так подумал. Поэтому постарайся получше. Например, я вот машину недавно присмотрел. Всего парочку лямов.

[dima_maslen] Не вопрос. Завтра заеду за тобой, поедем в автосалон. Возьми документы и права.

[emilen.imanov] Дима.

[dima_maslen] М?

[emilen.imanov] Я пошутил, еба мать.

[dima_maslen] Я могу, если нужно. Конечно может. И в Дубай повезти, и шмот дорогой купить, хоть золотом облепить с макушки до пяток, ради улыбки Эмиля, лучше бы просто был бы рядом, чем «откупался» деньгами.

[emilen.imanov] Тебе так сильно всралось помириться со мной?

Минута. Две. Три. Масленников молчит, тактично игнорируя вопрос.

[emilen.imanov] Зачем? [emilen.imanov] Зачем? [emilen.imanov] Заааааачем? [emilen.imanov] СУКА ЗАЧЕМ? [emilen.imanov] Дима, ответь, пожалуйста, и давай поговорим, как нормальные люди.

[dima_maslen] Ты оказывается умеешь не язвить? Я знатно прихуел сейчас. Иманова уже слегла несло. Может быть из-за алкоголя, накрывающего с головой, может из-за всей неразберихи с Димой, а может просто попросту нервы не выдерживают, и рано или поздно это бы случилось. Взрыв.

[emilen.imanov] Да, а ещё я умею не пиздеть близким мне людям, решать проблемы СЛОВАМИ, а не битьем всего вокруг и обвинениями. Ах да, кому я это говорю? Чёрствому куску.

[dima_maslen] В тебе говорит возраст и детские обиды. Я не чёрствый.

[emilen.imanov] О нееееет. Я не ребёнок, я взрослый.

[dima_maslen] Так говорят все дети от пяти до семи лет.

[emilen.imanov] Тогда ты ебаный педофил.

Сука. СУКА. Иманов пытается удалить сообщение, но пальцы так резко перестают слушаться. Мозг приходит в себя и до парня доходит, что он написал. Это провал. [dima_maslen] ???

[emilen.imanov] Я этого не писал.

[dima_maslen] А кто написал?

[emilen.imanov] Не знаю. Оно само.

Иисусе, до чего же глупые детские отмазки. Не хватает ещё встать в угол и расплакаться, как пятилетняя девчонка. [dima_maslen] Эмиль. Парень молчит. Сказать нечего. Как оправдаться, как объяснить, что это чистая случайность: вопросы засоряют голову. В висках начинает слегка пульсировать. Эмиль кусает губу и думает в силу своих возможностей в данной ситуации. Сколько они так будут бегать от разговоров? Переписываться? Может действительно будет лучше все обрубить на корню. Раз и навсегда. Прекратить мучить друг друга, обливать грязью, а потом вылизывать собственным языком. Надо просто перетерпеть разрыв дружбы неразделенной любви. [dima_maslen] Может объяснишься?

[emilen.imanov] Я устал, сегодня был трудный день. Пора спать.

[dima_maslen] Ты сейчас серьезно?

[emilen.imanov] Спокойной ночи.

Иманов откладывает телефон в сторону, экраном вниз, чтоб лишний раз не видеть, что ответит этот мудак. Виски неплохо ударило в голову, поэтому пойти спать действительно казалось хорошей идеей. Убрав бутылку подальше, скрывая ее за пачками с сладким рисом, отправляется в комнату. Уже в постели блогер долго переворачивался с боку на бок, подушки казались донельзя твёрдыми, а одеяло слишком тёплым. Выкинув все на пол и открыв окно на максимум, хотя стоял уже ноябрь, улёгся на живот. Сон так и не пришёл, ни через час, ни под утро.

***

Проходит два дня прежде, чем Эмиль решается на довольно отчаянный шаг. Дима пропадает с радаров, изредка заходя в сеть, возможно, занят роликом или же своей Машей. Поэтому искусав все губы до маленьких ран, уверяет себя, что нужно что-то сделать, иначе с ума сойти недалеко. Писать, конечно же, первым он не собирается. А вот повидаться со старыми друзьями из Лиги вполне возможно. Самые лучшие отношения из всех сохранилось с Сударем, поэтому оповестив друга о скором прибытии, блогер паркуется возле студии и выходит. На улице довольно прохладно, отчего неприятно чешется нос и молодой человек старается добежать как можно быстрее до офиса. Проходит мимо смотрящего за стойкой и входит в лифт. Знакомый этаж, знакомая квартира. Дверь открыта, а изнутри доносятся голоса и смех. Ничего удивительного. Как обычно большое скопление обуви, нет только женской, отчего Эмиль кисло хмыкает. Димы точно тут нет, Никита специально выбрал время, чтобы они не пересеклись от греха подальше – бережёного и Бог бережёт. Не уж то с Машкой развлекается? Да блять, Гоголь в голове больше, чем самого Димы. Иманов тихо скидывает белые форсы и лишь потом хлопает дверью. Резко наступает тишина. — Диман? Парень проходит внутрь и довольно улыбается. — Нет, кто-то получше, — эхо мужского голоса отражается от стен. Четыре пары глаз смотрят с таким удивлением, что Эмиль невольно смущается, но улыбка не пропадает с лица. Парни хлопают ресницами, недоумевающие приоткрыв рты, один лишь Сударь медленно встаёт. — Это Эмиль? — Чернец ошарашенно лыбится, словно мартовский кот на валерьянку, — Это реально Эмиль. — Матерь божья, кого занесло, — радостно восклицает Даник и рукой проводит по чёрным волосам, — Полгода ни слуху ни духу. Дав «краба» Никите и другим парням, блогер проходит внутрь и усаживается прямо на стол, закинув одну ногу в согнутом состоянии на деревянную поверхность. — Какими судьбами, родной? — слащаво тянет Стас и смеётся, — Как будто сто лет прошло, как виделись. — Да я заскочил ненадолго, забрать пару вещей, — Иманов кивает в сторону тёмного пакета с торчащей розовой толстовкой, — Сударь сказал, что нашёл. — Ты стебешься? Побудь с нами, — на лице Даника отразилась явная грусть, — Бахнем по пивку, попиздим. — Во, точно, — тотчас же поддержал Никита и хлопнул в ладоши, — Сейчас все принесу. И скрылся в направлении кухни. Блогеры начали активно обсуждать последние события, новый канал, платформу, но тему с Димой никто не поднимал – портить настроение не хотелось. Когда Сударь вернулся, то кинул банку алкогольного напитка прямо в руки Иманова, который сразу ее открыл. Глоток прохладной жидкости смочил пересохшее горло и придал лёгкости. После третьего глотка напряжение ушло так быстро, как будто и не бывало. — А вы что тут делаете? — взглянув на наручные часы, спросил Эмильен, — Рабочий день закончился ещё два часа назад. — У нас новый график. У Масла скоро новый ролик, теперь работает допоздна. Собираем херову мазайку, Диман уже заебался с ней, — устало выдохнул один из ребят и поудобнее уселся на диване. Краем глаза заметил сквозь открытую дверь ту самую роковую мозаику на столе в другой комнате. Действительно огромная, с изображением какого-то леса, с такого расстояния точно не увидишь, и выполненная, наверное, процентов на восемьдесят. На кой черт она нужна? — Понял, — нервно сглотнул Иманов и постарался принять непринуждённый вид, но бегающие зрачки выдавали с потрохами, — Видел у Стаса лям стуканул, поздравляю, брат. Все дружно поддержали и открыли по новой банке пива. Активные разговоры не прекращались ещё пару часов, а радостный смех отражался от стен. Блогеры шутили, подкалывали друг друга, стебали Даника за очки и прихлебывали пиво. Время, кажется, летело слишком быстро, а Эмиль впервые за полгода почувствовал частичную заполненность, вспомнил былой вкус жизни. И это охренеть, как радовало. Но все хорошее имеет свойство заканчиваться. В разгар распития, наверно, уже по пятой банке, дверная ручка дёрнулась и входная дверь открылась. Мужской силуэт был нечетким издалека, но по голосу, доносящемуся из прихожей, было понятно – Дима. Он увлечённо с кем-то разговаривал по телефону, отчего видимо не сразу заметил компанию друзей кроме тебя Эмиль, и скинул дорогие джорданы. — Ты угораешь? — Масленников был явно не в лучшем расположении духа, что доказывала складка между бровей и предупреждающий голос, — В рот я это еб… Их глаза встретились. Вот так вот. Без предупреждений, без подготовки, так прямо и открыто. Взгляд зелёных зрачков лишь на секунду дольше положенного задержался на Эмиле, а потом прошёлся по всем ребятам. Внутри, кажется, сдохли все бабочки. — Я понял, Егор, — быстро отчеканил известный блогер в трубку и слегка кивнул, — Позже перезвоню. Тишина давила на всех. Никто не проронил и слова, а Эмиль был уверен, что сейчас проснётся в своей постели с Алей, тихо посапывающей в крепкое мужское плечо. Но не просыпался, даже когда до боли закусил щеку изнутри. Все казалось до глупого смешным и нереалистичным сном. Вот так рушится молчание длиною в месяца. Дима ещё раз обвёл присутствующих взглядом, покрутил синий телефон в руке, и только потом заметил пустые смятые банки в мусорном ведре и в руках парней. Картина быстро стала проясняться, а зелёные глаза потемнели на два оттенка минимум. — Парни, вы совсем ахерели, что ли, — голос Димы был ниже на пару актов, — Что за бухло в рабочее время? — Мы тут просто встретились с… — Что на площадке делают посторонние? Масленников даже на секунду не перевёл взгляд на бывшего друга. От этого в животе младшего скрутило от неприязни. — Эмиль просто зашёл поздороваться, — на защиту встал Сударь, а все протяжно вздохнули, уже зная, что сейчас огребут по полной, — Ты чего такой злой-то? Эмиль хмурится, сводя тёмные брови на переносице и недоумевающе корчит рожу. Какого черта? Посторонние? Это сейчас был какой-то супертонкий намёк на «проваливай нахуй»? — Я для тебя пустое место? Наверное, зря парень полез в этот разговор, потому что по факту пацаны поступили неправильно. Пить в рабочее время – идея дерьмо, особенно когда твой начальник – Масленников, который ненавидит безответственность больше всего. Но слова сказаны, и их не засунуть обратно. Остаётся только надеется, что пронесёт. Жизнь спойлернула, что не пронесёт. — Я тебя вроде не спрашивал, — Дима стрельнул раздражённым взглядом, — С тобой пообщаемся потом. Он знал, что значит «потом». Либо катастрофа мирового масштаба, что землетрясения и наводнения покажутся райским садом, либо никогда. И эти чёртовы «завтраки» уже сидят по горло, душат, как обвившая вокруг шеи змея. — Нахуй, — младший слез с деревянного стола и почувствовал, как кольнула права нога, — Я ухожу. Лучшее решение. Верный выход. Надо было уйти ещё раньше, но бросать парней на растерзание трешово. Попал один – отвечают все, так было всегда в их команде. Только ты больше в команду не входишь — Сядь. Масленников сразу потерял интерес и к подвыпившим ребятам, и к невыполненной до конца работе. Его сознание полностью было сосредоточено на стоящем перед ним темноволосом парне, ниже него на целую голову, что так открыто пытался язвить. Что ж, попытка засчитана. — Ещё чего, — Иманов поправил скомкавшуюся белую футболку и сделал пару шагов в сторону коридора. Только чья-то сильная рука перехватила запястье, не давая двигаться, и слегка сжала. От неожиданного прикосновения у Эмиля прошёлся ряд мурашек, холодных и неприятным, а в животе завыло. Что ты творишь, Иисусе? — Чувак, садись говорю, я не хочу применять физическую силу, — как можно спокойнее произнес Дима и так же быстро отдернул ладонь, будто обжегся. В ответ тот лишь изогнул левую бровь в ухмылке. — А то что? — блогер уверено развернулся и скрести руки на груди, — Снова раздолбишь пол студии, а потом будешь выклянчивать прощение? Послышались присвистывания и остальные люди уставились на второго собеседника, дабы узнать, что ответит он. Лишь Даник осуждающе закатил глаза к небу, а Чернец выдал что-то из рода «вы как будто женаты двадцать лет», но сразу заткнулся под пристальным взглядом обоих парней. — Может, сменишь тон? — Масленников сделал один шаг, чтобы сократить расстояние, а Эмилю показалось будто кислород резко начал отдавать горечью и солью. Так пахнет боль, запомни его. — Может, отьебешься от меня? Прошло минуты две прежде, чем старший, на секунду прикрыв глаза и глубоко вздохнув, выдал абсолютно бесстрастным тоном: — Пойдём отойдём, покалякаем. Эмиль не тронулся с места, и собеседник, заметив это, не удержался от едкого комментария: — Зассал? — Так стоп, парни, — тут же встал Стас между парнями, когда шутки начали перерастать в реальный конфликт, — Давайте успокоимся. Сударь, скаж… ты что делаешь? Никита сложил ладони вместе и закрыл веки. Он что-то шептал настолько тихо, что никто из присутствующих не мог услышать. — Молюсь, чтобы они не поубивали друг друга. — Сударь, блин. Иманов понимал, что у него только два варианта. Либо он идёт и разговаривает с бывшим другом, либо вся команда получит таких знатных пиздюлей, что навряд ли потом кто-то изъявит желание вновь встретиться и попить пивко. Подставлять никого не хотелось, тем более Диме стоит остудиться, а если начнётся конфликт — беги. Кинул ребятам что-то из серии «все хорошо, мы просто поговорим», они вдвоём отошли в дальнюю комнату, где находилось оборудование для съёмок и стол с мозаикой. Плотно закрыв дверь, Дима так же повернул ключ, а после вытащил и засунул к себе в карман. — Что бы не возникло желания свалить, пока мы не договорим, — на удивлённый взгляд карих глаз сразу прояснил блогер. Оказаться вдвоём, вот так, друг напротив друга, без возможности сбежать, кроме как блядского окна, где вероятность стать инвалидом намного выше, чем сдохнуть, стало проблемой. И черт с ним, со смертью, но ведь если выживет, то быть овощем хочется меньше всего. В комнате резко стало душно, невыносимо душно, до пересохшего горла и вспотевших ладоней. — Если ты хочешь посплетничать от души, позаплетать друг другу косички, то давай в другой раз, я сегодня в не настроении, — Иманов приземлился на чёрное кресло на колесиках и небрежно развалился. Только в душе ураган, цунами, мертвое море, кажется, что его засунули в серную кислоту и с каждой секундой все меньше и меньше остаётся от прежнего тела. Главное не подавать вид. Иначе все рухнет к хуям. — Ты хоть иногда пробовал вести себя, не как избалованная малолетка? — Получше твоего занудства, уж точно. — Зачем приехал? Тебя увидеть. — Попрощаться. Лицо Масленникова становиться серьёзнее и кажется, что даже взрослее. Видно, как напрягается каждая клеточка тела. — На кой хуй? Куда-то собрался? — Нет. Умираю. — Прикалываешься? — Никак нет. Реально умираю от разбитого сердца, от неразделенной любви к тебе, или как там в долбанных фанфиках пишут, — для правдоподобности парень схватил за сердце и скорчился, — Видишь? Ой, как болит то. Эмиль ненавидит Диму за детский сад и цирк между ними, но сейчас ведёт себя намного хуже. То ли адреналин шибанул в голову, отчего мозг отказывается работать в присутствии одного лишь человека, то ли это уже не изличимый врождённый долбоибизм. Прятаться это нормально. Даже под маской. — Так понимаю, ты ещё не в курсе, что я все знаю? — спокойным тоном выдал Дмитрий и поднял брови вверх. Не может быть. Провокация. Открытый пиздеж. Никто не знает. — Что? — Ты не ослышался. И этот взгляд, да тот самый. Дима правда знает и это видно по этим блядским глазам цвета ссаной травы, которые хочется выковырять ложкой и скормить собакам, чтобы больше так не смотрел. Взгляд полный уверенности, решимости и действительно знающий. — Что ты можешь знать? — голос блогера дрогнул, отчего пришлось прокашляться прежде, чем продолжить, — Я ничего не скрываю. Главное врать. До конца. И смотреть прямо в глаза, ни в коем случае не отводить взор. Отвёл — проебал в пух и прах. Свалить все на очередные слухи для поднятия интереса или на глупую шутку очередных фанаток, да хоть на Деда Мороза, на кого угодно, лишь бы не признаваться. Масленников как-то тускло усмехнулся и в секунду подлетел к собеседнику, оперевшись руками на подлокотники кресла. Эмиль оказывается зажат между мужскими накаченными мышцами рук, выпирающих из-под чёрной футболки, и невольная паника охватывает его. Что творится? Не успевают мысли даже засорить голову, как приятный баритон на ухо начинает шептать грязные, господи, какие грязные пошлости, таким низким и хриплым голосом, что член в штанах невольно вздрагивает. А слова все льются в уши, заливаются уже в душу, по всему телу, как ебаный кокс, хочется долбиться им и долбиться. Блогер закусывает губу, чтобы не начать прилюдно стонать, и сжимает пальцами футболку Димы. Потому что руки уже хотят достать член и начать в открытую дрочить. Это был бы лучший оргазм, без сомнений. Но все кончается так же быстро, как и началось. Эмиль бросает в пот от перемены, а вены разочарованно скручиваются в тугой морской узел. — А говорил, вроде, что нечего, — обыденно выдаёт старший, присаживаясь на край стола, — Или ты думал, я выгнал тебя из Лиги только из-за Крида? Помутнение. Полное непонимание. Иманов снова забыл, как нужно разговаривать, буквы путаются местами при попытки оправдаться, сказать, что все это неправда и полное враньё. Рёбра горят, почки словно отбитые, тело ломит, и ломит нехуево так. Желание провалиться под землю и закопать себя живьём, лишь бы спрятаться сейчас куда-нибудь подальше. Он все знает. Все. И это равносильно ножом по сердцу. Самый грязный секрет, самый порочный грех, самое сокровенное стало известно – откуда? Эмиль не задается вопросами, он ищет лишь ответы, куда бежать и как выкрутиться. Становится невыносимо до жути находиться вдвоём, словно несовершеннолетнего подростка застали родители за дрочкой на порно: и стыдно, и мерзко. Дима молчит. Не реагирует, не кричит, не бьет ебало битой, а это хуже. Лучше бы крыл отборным матом, гнал взашей, хоть какие-то эмоций, но не это нечитаемое выражение лица, что могло значить только одно. Конец. Не думая, Эмиль хватает какой-то стоящий на столе стакан с минералкой и выплёскивает блогеру на голову. Капли стекают по мокрым волосам, образуя небольшую лужу под ногами. — Освежись, мать твою, — зло плюет Иманов и ставит посуду на место, — И приди в себя. Несёшь хуйню. Старший, которому явно не понравились ни слова друга, ни действия, замахивается на парня, собираясь хорошенечко треснуть, чтоб сам пришёл в себя. Но что-то останавливает. Эмиль слегла шугается, пытаясь не выдать глазами лёгкий испуг и смотрит прямо на него. Не звучит ни одного чертова слова, как старший резко толкает другого в грудь. Иманов впечатывается в стену с такой силой, отчего царапается позвонками о неровную поверхность, а штукатурка вполне могла бы осыпаться на пол. — Я не гей, — твёрдо произносит Масленников и оказывается в десяти сантиметрах от блогера. — Я тоже. И Дима накрывает чужие губы своими. Поцелуй получается странный, темноволосый теряется в первые секунды, ведь только в голубых снах так бывает, но потом приоткрывает рот, пропуская язык к себе в полость. Зубы иногда клацают друг о друга, а мокрая чёрная футболка мерзко липнет к телу, но все остаётся там, сзади, на втором плане. Они буквально пожирают друг друга, пахнет нечеловеческой похотью. Каждый пытается взять инициативу в свои руки, но Масленников выигрывает, хватая за горло и слегла сдавливая – сразу обозначает, кто лидер. Иманов глухо стонет прямо в губы, когда сильные мужские руки подхватывают за бёдра и закидывают на себя, заставляя обвить талию ногами. Младший не разрывая сладкого поцелуя тихо шипит, когда мужчина сжимает его волосы в кулак. Такие мягкие, нежные, как и всегда. Дима делает пару шагов в сторону стола и предварительно скидывает все содержимое с него на пол, усаживая партнера. Мозаика, которую так усердно и мучительно собирали, летит вниз, гулко стукаясь об пол. — Мозайка, — шепчет Эмильен и запускает руки под футболку, лаская столь желанное тело. — Похуй. Дима же не заморачивается с аккуратным снятием одежды, а быстро и резко, без особых прелюдий рвёт на куски и отбрасывает в строну. Партнер сдавлено стонет, когда мужской язык ласкает его шею, обводя неизвестные узоры, ключицу, плечи. Все кажется нереальным, чем-то космическим, призрачным. Будто это – больная воспалённая фантазия, и сейчас он проснётся на больничной койке, а врач в белом халате вынесет диагноз «отравление, возможны галлюцинации» и мир рухнет куда-то в пропасть. Но все реально, так как и поцелую в шею, и как укусы, и как нечеловеческое желание. Когда Иманов чувствует как стояк Димы упирается в него, недолго думает и отрывается от приятных ласк. — Я помогу, — лишь говорит, соскакивая со стола на ноги. — Чем? — Ртом. Дима удивленно вскидывает брови, а потом притягивает парня вновь к себе, уже расстёгивая одной рукой ремень. — Я хочу, чтоб нам обоим было хорошо, — томно шепчет старший и забирается под серые боксёры, — Постарайся громко не кричать. Один звук и я остановлюсь, — Дима сжимает пальцами возбужденный до предела орган и начинает медленно водить по стволу. Глаза закатываются сами. Горизонт плывет перед глазами мутными пятнами, а Эмиль лишь нервно вздыхает, пытаясь перевести дыхание, но сильная рука ускоряет темп. Невероятные ощущения. Просто крышесносные. За такой секс можно и умереть. Трижды. Иманов кусает плечо партнера до боли и синяков, если не до кровавых потеков, пытаясь не стонать, но пару довольно громких звук все равно выходит. — Не останавливайся, — надрывающимся голосом умоляет Эмиль, хватаюсь за мужчину, — Я стараюсь. Блять. Дима выдыхает и затыкает рот партнёра свободной ладонью. Что-то это слишком по-пидорски. Но об этом завтра. Практически на грани банкротства собственных чувств, младший перенимает инициативу и сжимает чужой половой орган через ткань. Игра в одни ворота не пойдёт. Эмиль больше всего хочет увидеть, как кончает парень, поэтому обхватывает член тёплой ладонью и начинает быстро двигать рукой. Где-то он слышал, что Масленников любит по-жёстче. — Давай по-быстрому, — прямо в губы чеканит, — Кончим вдвоём. Они так и стоят, надрачивая друг другу с такой похотью, что мерзко думать. Стараются доставить максимум удовольствия, ласкаются и целуются мокро и смачно, как в порнофильмах, буквально вылизывая друг друга. Дыхание давно сбилось, напряжение на пределе, а в комнате будто даже обои пропахли сексом и развратом. Пот льётся градом, стекает огромными каплями, которые потом старший слизывает с тела. Эмиль запрещает себе думать, не сейчас, когда в его руке огромный член любимого человека, а он сам на грани оргазма. О чувствах, о будущем и эмоциях – завтра, послезавтра, через год. Когда-нибудь. Может даже в следующей жизни. Кончают они практически одновременно, шепча имена друг друга в поцелуе. Внутри словно взорвался метеорит размером с баскетбольный мяч, по телу бежит приятная волна эйфории. Дима наклоняется и нежно целует в мокрый от пота висок, уверенно выдавая: — Больше ты никуда не уйдёшь.