Нил привыкает к свободе

Нил поражается, насколько это было просто — думать самому, иметь своё мнение, знать, что у тебя есть права. Он удивляется, что оказывается можно не соглашаться с отцом, любить театр и поэзию больше, чем медицину и химию. Что можно знать себе цену и любить себя, даже если ты неправильный, не такой, каким тебя хотели видеть. Всю жизнь он боялся того, что в нём разочаруются, но теперь выяснил, что в чужом мнении меньше смысла, чем в учебнике по латыни. Нил учится называть вещи своими именами, не вестись на людские маски, признавать, что не все люди хорошие и некоторым стоило бы дать отпор. Как минимум, его отцу, возомнившему, что имеет полную власть над жизнью вообще-то уже взрослого сына. Или мистеру Нолану, чья строгость граничит с самодурством. Наверное, когда он был помоложе, кто-то очень сильно его обидел, и теперь он хочет испортить жизнь всем остальным. Чарли бы посмеялся над такой идеей, а потом согласился — а что, звучит вполне логично. Нил узнаёт, что можно не замалчивать свою боль, не давить её сигаретами и не растягивать губы в совершенно неправдоподобную улыбку. Что на самом деле можно кричать, можно плакать, можно говорить о том, как тебе плохо. И никто тебя не заткнёт. Потому что никто не услышит. Он узнаёт, что ему вовсе не обязательно всегда быть умным и правильным. Что можно думать о всяких глупостях, смеяться над тем, над чем смеяться не принято и шутить о вещах, о которых люди боятся разговаривать. Нил понимает, что можно сомневаться в очевидных понятиях и тем самым открывать неочевидные. Что для счастья совсем не нужно общественное одобрение или принятие. Что для счастья не нужно общество в целом. Одиночество вовсе не приговор, оно даёт тебе время на себя. Оказывается, если никого не слушать и не бояться наказания, всё в этом мире становится гораздо проще. Можно говорить себе и людям правду, можно признавать свои чувства. Можно любить парней, в частности Тодда Андерсона. И похрен, что они вряд-ли будут вместе, главное, что никто никогда не запретит Нилу им восхищаться. Разве что кроме самого Нила и его страхов, но теперь он от них свободен. Перед Нилом новый, совершенно другой, яркий и большой мир, который для него лучше любого рая. И пусть он не сможет изменить этот мир, но и мир не смог изменить его, а это стоит многого. Жаль, что для этого пришлось выпустить пулю себе в сердце.