День Х, или невыносимый мистер Х.

Главврач частной клиники Хампстеда гордился своей примечательной практикой: на его стене красовались фотографии знаменитостей и аристократов, а также простых, но весьма обеспеченных людей, которые счастливо улыбались на фоне его клиники. В руках они гордо держали пухлые шерстяные конверты с голубыми или розовыми бантами. Его клиника, так уж сложилось, оказывала нужную и, можно сказать, главнейшую услугу в жизни людей с этих фотографий — она помогала рождению их долгожданных детей. Главврач помнил каждого — кого-то хорошо, кого-то смутно — прошедшего через его руки ребёнка. Родителей чуть хуже, или не помнил вообще, но на то у него и были фотографии. Так было до недавнего случая. Семья мистера Х. пришла по рекомендации их общего знакомого. Тот уже не первый раз пользовался услугами их клиники и особенно отмечал частный характер их деятельности: «Никаких слухов и сплетен! И превосходный персонал!» С первого взгляда мистер Х. произвёл прекрасное впечатление: учтивый, вдумчивый мужчина, внимательно выслушавший приветственную речь и задавший весьма уместные вопросы. Улыбчивая миссис Х. влюблённо смотрела в рот своему спутнику и во всём ему уступала. Прекрасное семейство! Договор между ними и клиникой был подписан с кучей оговорок, так как мистер Х. особенно желал участвовать в каждом этапе подготовки. Главврач был только за, тем более, что каждая оговорка приятно увеличивала конечную стоимость услуги. Распрощались они хорошими знакомыми, и главврач любовно прицелил свободное место для будущей фотографии. Странности начались не сразу. Миссис Х. послушно появлялась на приёмах и проходила необходимые обследования. Мистер Х. педантично за ней заезжал и регулярно переспрашивал о её состоянии. Главврач терпеливо пересказывал результаты обследований, заверял в успехе и крепко жал руку на прощание. Минутные «переспрашивания» обрастали уточнениями, главврач сыпал подробностями, часы двигали стрелки, а прощальный жест так и не думал появляться. Дошло до того, что главврачу потребовалось достать брошюру из своей обширной библиотеки — два заполненных метровых стеллажа высотой до потолка, — так как не мог вспомнить специфический термин из новомодной процедуры, на которую отправил миссис Х. её заботливый супруг. Мистер Х. с недоверием уставился на брошюру, затем на врача. Тому стало неловко, и он предложил её в качестве подарка, в тайне надеясь на уменьшение будущих вопросов. Но привело это только к обнищанию его богатой библиотеки: мистер Х., подобно лису, раз засунув нос в курятник, не успокоился, пока не вынес половину скопленной макулатуры. Вопросы росли — главврач ощущал себя первокурсником под обстрелом настойчивого профессора Х. и, в то же время, его бедным учителем, которому приходилось объяснять всё то, что пытливый ум мистера Х. успел проглотить от одного приёма миссис Х. до следующего. К несчастью главврача скорость чтения и память не давали и шанса избежать этой пытки допросом, но к счастью здоровье миссис Х. позволило сократить количество приёмов. Следующие триместры беременности прошли без присутствия мистера Х. — он оказался занят своим основным видом деятельности, и главврач искренне пожелал ему успеха и большей занятости. Миссис Х. не донимала главврача допросами, что было неудивительно — дома её ожидала ходячая энциклопедия. Единственное, чего с напряжением опасался главврач — будущая мать решилась на партнёрские роды. И хотя главврач намекнул, что для этого события можно пригласить маму, сестру или любого другого близкого человека, по влюблённым глазам миссис Х. он понимал, что встречи с мистером Х. не избежать. Главврач отметил в календаре крестиками дни, в которые по срокам произойдёт долгожданное событие. А заодно перекрестил себя, хоть совершенно не отличался набожностью. По мере приближения к перечёркнутым датам внутреннее напряжение главврача повышалось вместе с его пульсом и давлением. Персонал клиники, который так настоятельно рекомендовал его и мистера Х. общий знакомый — фотография которого была с недавних пор повёрнута к стене, — начинал суетиться и путать ленты на выдаваемых конвертах. Благо, подмены наполнения конвертов не происходило — персонал подтверждал свою профессиональность. В день Х охающая миссис Х. явилась в приёмном покое в сопровождении своей матери. Главврач навестил чету в отдельной палате и с радостью узнал, что мистер Х. сутками занят на работе. Мама миссис Х. оказалась на редкость тихой и учтивой особой — главврач выдохнул и дал указания медсёстрам. День Х оказался не так страшен. Поначалу. Приближение мистера Х. главврач ощутил по особенной ауре, предвещающей его появление — жалкие остатки книг на его опустевших полках жалобно зашелестели листами. Мурашки и вставшие волоски на небритых телесных поверхностях довершили впечатление. Мистер Х., почти не узнаваемый в образе зловредного божка, с выкрашенными в чёрный волосами, в пятнах бутафорской крови и грязи на лице, с заляпанными той же клюквенной кровью кинжалами, ворвался в приёмный покой в поисках своей супруги и наследника. Главврач собрал весь свой многолетний опыт и разорванные за эти же годы нервы в кулак и обратился к беснующемуся, ещё не вышедшему из образа мистеру Х., что наследник ожидает его в миссис Х. и ближайший час не покинет сие приятное убежище. «Раскрытие — 3 пальца, если это вам о чём-то говорит». К ужасу главврача, судя по воодушевившемуся виду мистера Х., ему это говорило о многом, и многое он хотел проговорить и обсудить, а точнее выпытать у побледневшего главврача. — Всё потом! Сейчас важнее пациентка! — не постеснявшись прикрыться женщиной, проорал главврач и скрылся в родильном отделении. Превосходный — по заверениям хорошего друга мистера Х. — персонал частной клиники Хампстеда замер в тревожном ожидании. Мистер Х. подкинул кинжалы. В палату будущей матери главврач входил с опаской, предусмотрительно прижав к себе особенно толстый третий том «Акушерства и фармакотерапии» — им он собирался отбиваться от настойчивого мистера Х. К удивлению главврача в палате царила умиротворяющая обстановка: играл тихий джаз, утомлённая мама миссис Х. дремала в кресле, а сам мистер Х. трепетно ворковал над постанывающей от схваток супругой. — Знаешь, ох, милый. Ммм, твои идеи всегда прекра-а-асны… Ах! Но ты уверен, ммм, что сейчас самое время? — Да, дорогая. Ребёнку это жизненно важно. Иначе всё пойдёт прахом. — Ох… Спроси моего врача… — Вы о чём-то хотели узнать? — Главврач положил внушительный том акушерства на прикроватную тумбу рядом с не менее внушительным томом собрания сочинений Шекспира и парой кинжалов, вздохнул и принялся за осмотр. — Хотел бы прочитать стихи моему малышу. — Похвально, — главврач недоумевающе взглянул на будущих родителей — те с влюблённым видом смотрели друг на друга — и снова вздохнул — Не буду препятствовать. Раскрытие — 8 сантиметров. Уже скоро. Родильный зал успокоил главврача контролируемой суматохой и отработанной за годы практики последовательностью действий. За прошедший час мистер Х. не покинул супругу, отпустив уставшую маму миссис Х. ожидать новостей дома и давая главврачу передышку. В зал обезоруженный, умытый от клюквы и одетый в халат мистер Х. чуть не протащил макулатуру, но бдительный и профессиональный персонал перехватил его антисанитарную «запрещёнку». Превосходно! Главврач выдохнул: поэзия на сегодня отменяется. Он вернулся к стонущей пациентке — обезболивание не лишало чувств, лишь притупляло их остроту. Мистер Х. с нежностью взял её за руку, миссис Х. со всем отменным здоровьем вцепилась в него в ответ. — Аааа! — Моя хорошая… — Миссис Х., дышите! — Аааа!!! — Люблю тебя, терпи, моя родная. Дыши. Дыши. Дыши. — Аааа! Мамочка! — Все идеально, миссис Х., а теперь тужьтесь! Дышите… Тужьтесь! Ещё! — Моя любимая… — Тужьтесь! — Аааа! — Молилась ли ты на ночь… — Аааа?! — …Дездемона. — Тужьтесь! О чём вы, всё равно. Дышите… Дышите. Тужьтесь! Вижу! — Дааа! Милый мой! — Когда ты за собою, какой-нибудь припомнить можешь грех… — О чём вы? Что происходит? Дышите! Тужьтесь! — …которого не отпустило небо, молись скорей. — Что это значит! Аааа! Милый?! — Вот и мне интересно узнать, что происходит и что это всё значит? Дышите, мать вашу! Простите, тужьтесь! — Давай, молись! Но только покороче. — Молитвы позже! Дышите. Тужьтесь! — Ммм! Аааа! — Сейчас не твоя очередь… Кхм, я подожду немного. Не хочу тебя губить, покуда к смерти духом… — Какой ещё смерти? У нас уважаемая организация! — Божечки, милый, заткнись! — …не приготовилась ты. Боже упаси! Я ничего больше не помню, все сонеты о любви из головы вылетели. — Аааа! — Мистер Х., вы отвлекаете. Выйдите из зала! — Вы делаете своё дело, я делаю своё! Дездемона?! — Мистер Х.!!! Миссис Х.!!! Дышите! — Аааа! Да дышу я! — Ты Кассио платок тот отдала, что подарил тебе я? — Аааа! Замолчи! — И который был дорог мне? Я создаю ребёнку будущее! — Тужьтесь! Уже! Уже! — Ага, прелюбодейка!!! — О чём вы? А впрочем… Тужьтесь, милая! — Аааа! Аааа!!! — При мне о нём ты нагло смеешь плакать… О боже. — Ах… — Аааа! Уууу! — Мистер Х., примите вашего наследника. — О боже. — Покажи мне! Ах, я люблю его! — Не плачьте. Несмотря на ваши усилия, всё прошло превосходно. — Я назову его Уиллом. — Нет. Главврач психбольницы, а точнее уважаемой частной клиники Хампстеда, в которой так любят скрываться в минуты особенного уединения и счастья знаменитости и аристократы, а также простые богатые люди, устало мыл руки и слушал самый прекрасный звук — плач новорождённого ребёнка. Фотографию он тоже повесил, как и хотел, рядом с их общим знакомым, уважаемым многодетным отцом.