Стоя под радугой

—… Стоя перед фотографией женщины, обрамлённой красивой рамкой белых лилий, Такемичи растерянно всматривался в такие же, как и его собственные, синие глаза. На нём был немного неудобный классический костюм в котором парниша также растерянно смотрел в карие, напечатанные глаза отца два года назад. Всё было так же как и тогда. Те же незнакомые люди, поклоны головы и сожаления. Вот только рядом никто не стоял, а так да. Всё действительно было одинаково. Он также не мог никак осознать что остался сам. «…» — Прийми мои сожаления. — перед ним, не дождавшись ответа склонилась голова неизвестного парня. На вид он не был сильно старше, но Такемичи всё равно почтительно поклонился в ответ. — Спасибо большое. — Ханагаки не поднимал голову ещё некоторое время, ожидая что мужчина уйдёт, но, когда это становилось уже немного неприлично — парниша всё же выпрямился. Он не спрашивал всё ли в порядке, ведь просто не подумал об этом. Впрочем, внутри родилось странное ощущение уважения, когда синие глаза поднялись на один уровень с чужими. Перед ним стоял мужчина среднего роста и худощавого телосложения. Светлые волосы длиной до шеи, уложенные в причёску в стиле «занавес» напомнили почему-то об его друге Чифую. — Простите, но на похоронах нельзя ничего яркого. — подняв почему-то руку, Ханагаки неловко смял второй край чёрного пиджака. — А… прости за это. — негромко засмеявшись, незнакомец, выбрав одну-единственную прядь из чёлки, широко улыбнулся. — Я не подумал, что и волосы также под запретом, ха-ха. —… — парень не понимал причину такого веселья собеседника. Поджав губы, он лишь кивнул, не зная что говорить. «…» В голове была полнейшая тишина. Настолько густая и толстая, что мальчишка слышал собственное биение сердца. — Впрочем, я здесь по одному делу. — вопросительно наклонив голову к плечу, в синем взгляде отразилось невозмутимое выражение лица напротив. Фиолетовые опущенные глаза настолько спокойные, что Такемичи на мгновение и сам перенял такую же эмоцию. Тем не менее наваждение испарилось в туже секунду как неизвестный положил руку на напряжённое плечо. Жёлтые брови мгновенно нахмурились. — Я пришёл за тобой, братец. —… «…» Мужчина улыбался. Улыбался широко и очень нехорошо, как показалось собеседнику. — Что вы сказали? — Я и мой старший брат — единственные твои родственники, малыш, из-за чего мы берём тебя к себе. — похлопав по уже ранее упомянутом плече ладонью, обладатель ленивого взгляда хитро ухмыльнулся. — Пойдём. —… Пипип — пипип — пипип Цепочку воспоминаний прервал сигнал будильника. Подперев голову правой рукой, Такемичи тяжело вздохнул. «Прошло уже достаточно много времени, как меня к себе взяли Хайтани…» «…» «И почему я это вспомнил?» Небольшая дрёма в коей Ханагаки делал уроки испарилась без возможности вернутся. Пустая квартира огромного размера угнетала отсутствием хоть какого-то признака жизни. Удивительно, насколько богатым был старший из хозяинов данного жилища. Вообще, об этих двоих он может мало что сказать. В самом начале, когда Такемичи только-только переехал к ним, он старался как можно больше времени проводить вне дома и возвращаться позже настолько, насколько это было возможно. Их отношения можно было бы назвать партнёрскими: они делают всё необходимое как опекуны — он не создаёт им абсолютно никаких проблем. Так это было, и парня всё устраивает до сих пор. Именно из-за этого, по большей части, он так много работает. После совершеннолетия, пусть со старшими он это и не обсуждал, но логично ему придётся съехать куда-нибудь в другое место. Также, ему нужны деньги для проживания и пропитанания хотя бы на некоторое время. Сейчас Ханагаки не знает будет ли продолжать учится, или закончит всё на средней школе. Возможно, как только диплом будет получен он погрузится лишь в одну работу, а может и пойдёт немного дальше, кто знает? В конце концов пока он молод — у него есть возможность работать в два раза эффективнее, а значит и денег он получит больше. «Главное — иметь хорошую основу, а обучением можно заняться в абсолютно любой момент жизни до смерти. В любом случае учится в тепле, комфорте и безопасности намного лучше, нежели в условиях наоборот.» Ведя задумчиво ручку по бумаге, Такемичи, приглушённо подпевая под негромкую музыку, звучащую из колонок, дописывал ответ в творческом задании с английского. Когда парниша поднял голову, то немного удивился: насколько же поздний, как оказалось, час. В конечном итоге извлечь из его прежних размышлений можно лишь одну мораль — на братьев Хайтани, в коих он живёт, мальчишка не просто не рассчитывал, а даже не рассматривал как вариант. И наверное в какой-то части делал правильно, ничего не ожидая и не планируя. — …when that clear sun rises, they will finally see their shadows… В конце концов, по сути, они являются чужими людьми где кроме фамилии их отца, связи никакой между ними не наблюдается. Они и так потратили на него достаточно. Ведь сколько стоит один ноутбук, что включён слева от него? А телефон? Обустройство комнаты? Электричество, что он тратит? Такемичи благодарен им за помощь. Не описать насколько сильна его благодарность и если он сможет им как-то помочь он будет действительно счастлив, но пока приносит и доставляет он им только неудобства и неприятности. Это неловко — постоянно превращать стены их квартиры в доску-напоминалку, но поделать с этим он просто тупо ничего не может, ведь делает это настолько неосознанно, что действительно задумываешься, а не поехала ли у него психика случайно? Возможно так и есть. А возможно и нет, никто не знает. Именно поэтому — то небольшое, что он может сделать, это просто держать их дом в чистоте и готовить еду. По сути, он словно экономка — готовит, убирает, стирает, гладит… А за это ему платят крышей над головой и теплом з комфортным сном, а, также, возможностью получать качественное образование. Для него это не сложно. Убирать под музыку в наушниках ночью — сродни релаксу после напряжённого из-за постоянных работ дня. И он, логично, не делает этого слишком часто. Ран и Риндо — из тех самые людей, что дома бывают, только чтобы поспать. Он не знает чем они занимаются и где пропадают, единственное ему известное — у них много денег, а также, как он лично считает, нешуточное влияние в самых разнообразных местах и слоях общества. В любом случае они уже достаточно взрослые, чтобы иметь право делать то, что только взбредёт в их головы. Также, как он и говорил прежде, его стремление в отношениях с ними — как можно реже видеться и находится на едине. Он упоминал, что вначале сводил их контакт к минимуму лишь из-за неловкости, что нешуточно прикладывала руку к его горлу, теперь же это сродни потерянному шансу… … Неудобно и проблемно пытаться наладить контакт с теми, кого ты избегал с самого начала. В конце концов, первое впечатление очень сложно изменить в лучшую сторону. Особенно, если тебе этого не так уж и сильно хочется. Иногда да, резким огнём внутри рождается небольшое сожаление, но в другое время оно гаснет. Его устраивает то, что между ними сейчас. Готовить на две порции больше, убирать на несколько комнат больше, загружать в стиральную машинку, развешивать, гладить на несколько вещичек больше намного легче, нежели следить за развитием разговора, его темой, и собственными словами. Действие можно исправить другим действием. Слова же, другими словами никогда не перекроешь полностью. Впрочем, это не то, чем должен быть занят его мозг сейчас. — У-ааа-х…! — с английским покончено, пусть он и не был обязательным, но плохую отметку с прошлого теста нужно немного повысить прямо сейчас, позже это будет немного поздно. Оставшиеся несколько заданий с математики, искусства и географии заберёт примерно три часа его ночного времени. Если отнять их от оставшихся возможных часов отдыха перед завтрашней школой, останется всего лишь сто девять минут свободного от переживаний и тяжести мыслей сна. «…» На самом деле желания делать домашку действительно не было никакого. Откинувшись на спинку стула и свесив руки позади спины, Такемичи смотрел расслабленным взглядом в потолок. Небольшая тень, что существовала благодаря приглушённой подсветки под потолком почему-то напомнила об блинчиках, что парень видел на днях в фургончике возле школы. Во рту моментально пополнилась запасы слюны, а мозг напомнил ту нежнейшую текстуру ванильно-сливочного крема с небольшими кусочками сладких фруктов и ягод. Губы незаметно дрогнули, будто от слишком горячей еды. Ханагаки не хотел есть, но всё равно ощущал несвойственное желание встать и взять что-то из холодильника. Это странно. — Возможно даже сам организм желает чтобы я поспал сегодня немного больше?.. — удручённо качнув головой, парень вернулся к записям и расчётам. Решая одновременно математику и переписывая географические термины из книги, Такемичи управлялся достаточно быстро, как для человека, что целый день практически ни разу не сел и лишь дважды нормально поел. Совсем скоро всё было готово и пришло время последнего препятствия между ним и сном. Искусство. Как жаль, что ему оно оказалось не по зубам. — Уже утро. — стуча костяшкой указательного пальца по дверям, на пороге стоял удивлённый один из братьев Хайтани. — Ты проспал. Хорошо себя чувствуешь? — Что…? А, да. Всё нормально. — сонно потирая слипшиеся ресницы, Ханагаки недовольно нахмурился на орущий будильник. Стрелки указывали ровно посередине. — Сколько времени…? Парень не ожидал что, проснулся действительно поздно и несмотря на растерянный взгляд стоящего сзади него Риндо, не был сильно взволнованным. В конце концов, будильник почти за три часа к урокам, у него в любом случае есть время. — Так десять почти… — негромко ответив, мужчина сам, будто не веря этому, проверил правильность слов взглядом на небольшие наручные часы. «Может они спешат…?» — в сознании и понимании никак не хотелось откладываться, что младший проспал без причины, ещё и при этом кучу времени лежал под громким и настырным будильником. Вначале, как только Риндо проснулся, он подумал будто парниша просто-напросто забыл выключить громкое и супер крикливое средство для мгновенного просыпания, и именно поэтому он пошёл его выключить… …сейчас же, стоя на пороге комнаты в клетчатой пижаме, неловкость и растерянность внутри росли как грибы после дождя осенью. Не считая дней, когда так действительно надо, Ханагаки никогда не просыпался так поздно и это сильно выбивало из колеи. — Хах?! Так поздно? — среагировав очень и очень эмоционально, Ханагаки с громким стуком ладоней об стол, поражённо и неверяще смотрел на циферблат часов немного выше его взгляда. — Я проспал почти три урока! Почему ты меня не разбудил сразу после возвращения?! Нет, паренёк не обвинял ни в чём старшего, но непреднамеренно спрашивал довольно резким тоном. — Так, я думал ты, ушёл уже. Обычно тебя в это время хрен встретишь в квартире. — Ладно, прости. — махнув резко рукой в сторону мужчины, и быстро сложив всё необходимое в рюкзак, Ханагаки, бормоча тихо-тихо начал прикидывать, на какой урок в итоге успеет. — Это будет приблизительно пятый… последний… только зря деньги потрачу. С каждым новым словом, его действия становились всё медленнее и медленнее, а вскоре и вовсе прекратились. — Послушай, Риндо. — парень не заметил когда младший Хайтани ушёл. Осторожно заглянув к нему в комнату и неловко переминаясь с ноги на ногу, смущённо поглядывая на фигуру заправляющего кровать Риндо, Такемичи с медленным вздохом ожидал, когда один из его опекунов обратит на него внимание. В конце концов он не любил отвлекать других от их дел. — А? Что такое? — повернувшись, и с ленивым интересом в глазах посмотрев в сторону сожителя, Хайтани вопросительно приподнял бровь. Его удивило то, что мальчишка всё ещё дома и более того, совсем не собирается, ведь за всё то время, которое прожил вместе с ними младший, он никогда ничего не пропускал. Даже если болел. Идеальна посещаемость и хорошее поведение со старательностью в получении хороших отметок было поводом который использовали учителя в школе и другие родители, чтобы подмазаться к ним ближе. После одного-единственного визита в государственное учреждение они с братом прекратили туда ходить, ведь смысла тупо не было, только бензин тратится, и воздух загрязняется понапрасну. — Тебе плохо? — Что? Нет, дело не в этом. Просто понимаешь, я уже пропустил много сегодняшних уроков и, знаешь, время… — негромко и довольно быстро лопоча сбивчивое объяснение, Такемичи неловко ковырял пол ногой. Ему не хотелось беспокоить мужчин ещё чем-то кроме того, без чего он не сможет прожить. Также, не было никакого желания показаться неблагодарным или избалованным, из-за чего и просьбы свои он ограничил к самому минимальному минимуму. —… В общем, было бы неплохо если бы ты разрешил мне остаться сегодня дома, прости если возможно у тебя были планы на квартиру сегодня. Резво поклонившись, Ханагаки нервно закрыл глаза. Риндо же, немного озадачено почесав затылок, неожиданно разразился громким хохотом. — Ты так нервничаешь просто от того, что отпрашиваешься, по сути, с нескольких последних уроков. При этом делаешь это у человека, что в подростковом возрасте в школу приходил лишь, чтобы пожрать на обеде и то только в избранные дни, это так абсурдно, что мой живот сейчас лопнет от смеха! — схватившись за живот обеими руками и всё продолжая некоторое время смеяться, старший согнулся от переизбытка чувств пополам. Отсмеявшись немного, вытирая выступившие слёзы с глаз, Риндо, с громким возгласом, выдал. — Оставайся. Я, если честно, думал что ты робот. Если не в школе — то на работе, а если не на работе, то дома убираешься. С таким графиком, я бы сошёл наверное с ума. Качая головой, мужчина сложил ночную одежду в шкаф, некоторое время побурчал, а затем бросил что «если что» будет в ванной — скрылся за скрытыми белыми дверьми в собственной комнате. — Ладно… — Ханагаки чувствовал небольшое облегчение, увидев позитивную реакцию старшего. Тихо показав что услышал последние слова, Такемичи отправился на кухню что-нибудь готовить. «Как неловко…» Каждый раз когда он видит листики-напоминалки за пределами выделенной ему комнаты, внутри рождается неловкость и некое беспокойство, из-за возможных неудобств доставленных другим. Тяжёлый вздох вырвался каждый раз. — Какого чёрта? Ран же говорил вам, балбесам, что в этом нет нужды! — на кухню, громко разговаривая по телефону зашёл свежий после душа Риндо. Раздражённо бросив телефон на стол, он встретил поставленную перед ним тарелку с едой заведённым взглядом. — Спасибо, но раз уж у тебя сегодня что-то сродни незапланированного выходного, то лучше бы реально отдохнул, нет? — Я приготовил еду ещё вчера. Просто подогрел. — Хайтани встретил его слова задумчивым взглядом, но после недолгих мгновений, с тяжёлым вздохом, принялся есть и попутно просматривать что-то в телефоне. — Сегодня меня так же не будет весь день дома, поэтому можете делать всё то же что и обычно. На незаинтересованное дополнение мужчина поднял удивлённо голову. — Чего? Куда уходишь? — У сотрудника из моей подработки случилось несчастье в семье, меня попросили выйти за него. — Ммм… ясно. — важно кивнув, Риндо вернулся к телефону. Вскоре, в комнате звучали лишь постукивания посуды и тихий плеск воды.

***

— Добрый день, вы уже определились что заказывать будете? Про дополнительную смену Такемичи соврал. Сегодня, как только он принял решение, по сути, прогулять школу — он, также, решил изменить своё расписание. А именно: передвинуть вечернюю подработку на немного более ранее время, освободив тем самым вечер. Работа не сложная — небольшое кафе редко бывает заполнено кучей людей, а подносы никогда не весят больше того, что он может свободно носить. Единственная сложность — это напитки ведь, он всё ещё не научился правильно их готовить. Впрочем, он за это не отвечает, поэтому ему ненужно этого уметь. Главная его задача — вежливость, дружелюбие и ухоженная внешность. Дополнительно хорошо бы иметь красноречие, но это не является обязательным. Записывать заказы не является чем-то сложным если ты умеешь писать и хорошо слушать. Уши у Ханагаки что надо ровно также, как и скорость рук. По его мнению он просто отлично справляется с данной работой. Возможно, иногда и есть неловкие проступки, но, как правило, они незначительны. — Отнеси это людям за четвёртым столиком. — кивнув, блондин принял достаточно тяжёлый поднос. Осторожно ступая по паркету и направляясь к столику возле окна, Такемичи мимолётно подумал об нужде предложить детский стульчик, раз уж в заказе было детское блюдо.