Химера

      — Да смотри же! — шипит Наруто, пихнув Саске к окну. Тот на такую непочтительность не реагирует: во-первых, Наруто бесполезно что-либо говорить, во-вторых, трепета они друг перед другом всё равно не испытывают, а в-третьих, зрелище за стеклом узкого чердачного окошечка занимает куда больше привычных склок.       Саске смотрит.       Брат в человеческой одежде вместо привычного в родных местах кимоно: на нём чёрные джинсы и расстёгнутая синяя рубашка, а волосы подобраны лентой в пучок. Охотник, сидящий с ним за одним столом — хозяин дома и учитель Наруто. Хатаке Какаши. Лучший убийца из всех, о ком знает Саске.       Брат полусидит на диване, неаристократично заложив на стол вытянутые босые ноги и ест магазинную лапшу из пластиковой чашечки. Лисий слух Наруто и собственный острый слух Саске помогают им слышать размеренную беседу также ясно, как если бы они все вчетвером находились в одной комнате.       — У нас снова неспокойно. Отец даже больше не возражает, что мы с Саске много времени проводим у людей.       — Он уже выбрал из вас двоих? — спрашивает Какаши. Брат, поскольку жуёт, не отвечает ему и только качает головой. Потом, приподняв палочки, сообщает:       — Это будет Саске.       Какаши удивлённо приподнимает брови.       — Ты старше, ласка. Опытнее, умнее.       Брат кивает, улыбается как-то странно и хмыкает:       — Но это всё равно будет Саске, — Какаши качает головой. Он явно не понимает уверенности собеседника. Саске, честно говоря, тоже. Он переглядывается с Наруто, который вообще не понимает, о чём идёт речь. — Я отмечен человеком, — поясняет брат, и в глазах у него мрачное удовлетворение. — Я не могу быть наследником клана. Я недостоин имени своего отца. И прочее, прочее, прочее… Мне уже высказывали это. Не смотри так, это был не отец. Он, конечно, суров, но он нас любит. Но порядок не позволит ему объявить меня будущим главой. Он тянет с официальным заявлением, но всё уже очевидно.       — Не боишься, что твой брат тоже будет «отмечен человеком»? — в голосе Какаши слышится усмешка. — Не делай вид, что не знаешь про них с Наруто.       Саске на несколько секунд ощущает удушье, хотя демонам нет нужды дышать. Наруто, до которого, наконец, доходит, о чём речь, и который огорошен последними словами своего учителя, смотрит вниз огромными голубыми глазами, в которых пляшут от нервов рыжие языки лисьего пламени. Курама-сама наверняка говорит ему что-то, но слышать его может только Наруто, хотя Саске тоже не отказался бы.       К удивлению Саске, реакция брата очень проста: он смеётся. Спокойно смеётся, чуть прикрывая глаза, как будто никогда в жизни не был больше доволен сложившейся ситуацией, чем сейчас.       — Какаши, ты и сам знаешь, что Наруто — не человек. Его мать не была человеком, и ему не быть. Даже если Саске объявит, что они станут супругами, им обоим ничего не угрожает. Отец и слова против не посмеет сказать. Правда, весь клан захлебнётся ядом тут же. Хотел бы я это увидеть…       — А я вот что-то не очень, — ворчит Какаши. Брат фыркает, прикрыв глаза, и возвращается к еде. — Они раньше поубивают друг друга, чем сойдутся, — продолжает Какаши. — Не боишься отдавать любимого младшего брата Девятихвостому?       Итачи, покачивая палочками, улыбается снова. Замечает:       — Курама-сама ничего ему не сделает. По крайней мере, ничего опасного. Пусть разбираются сами. Это их дело.       Саске тихо скрипит зубами, и Наруто машинально сжимает его плечо.       Разговор продолжается.       — Не разберутся они, — качает головой Какаши.       Брат, резко отставив в сторону судочек с лапшой, роняет ноги на пол и садится. Глаза его коротко вспыхивают алым, и он, растянув губы в азартной ухмылке, протягивает охотнику руку с насмешливым:       — Поспорим?       По пальцам у него бегут алые змейки. Какаши скептично осматривает его, и ему достаточно приподнять бровь, чтобы Итачи, стряхнув алый огонь, зашёлся весёлым хохотом. Он падает обратно на диван и смеётся, прикрывая рот, пока Какаши бормочет что-то вроде «как дитя», и принимается разливать чай.       — Да брось, — отсмеявшись, тянет брат. — Это же не сделка. Да и потом, такие чары всё равно спадут, как только мы переспим. Слишком хлипкие. Вот если бы ты меня призвал, тогда в пору опасаться…       — Творить всякую ерунду — моя прерогатива, ласка, — напоминает Какаши. — Ты должен быть серьёзным и укоризненно говорить мне, что я дурак. Или что ты там обычно бубнишь, когда не в настроении?       — Сегодня я в прекрасном настроении, — отмахивается брат. — Но это не важно. А ты засиделся. Сколько лет тебя помню, ты никогда не торчал столько на одном месте, сколько здесь.       — Боишься, что я старею? — Какаши опускается рядом с демоном на потрёпанный диванчик. — Тебе не о чем переживать, моя душа и так у тебя в руках.       — Хочешь, я тебя убью? — предлагает брат, потянувшись за чаем. Приходит очередь Какаши смеяться.       — Было бы неплохо, но лет через двадцать. Мне, знаешь ли, нравится это тело. Не хочу пока гореть в Преисподней, пусть даже и в компании с тобой. У меня ещё дела в этой жизни.       — Да сколько угодно, — легко соглашается брат. Он возвращает чашечку на стол и тянется к охотнику всем не по-человечески гибким телом, изящно устраивается на чужих коленях и замирает лицом к лицу. Голос его гаснет до шёпота, но Саске уже совершенно не горит желанием прислушиваться.       Они с Наруто одновременно тянут друг друга от окна, и Саске просто надеется, что ни охотник, ни брат не заметили их, но надежда такая призрачная, что почти глупая.       — Как так-то? — взрывается Саске, когда они углубляются в тот самый лес, где почти десять лет назад впервые встретились ещё маленькими детьми.       — Ладно тебе, — успокаивает его Наруто. — Ну, мы же тоже не говорили им ничего…       — Да без разницы мне, говорили они или нет! — рычит Саске, ощерив клыки. — Какого гуля брат мне с детства талдычил «держись подальше от людей, держись подальше от людей»? Это в его понимании «подальше»?       Наруто, неловко почёсывая затылок, резонно замечает:       — Ну зато я не очень человек…