Полтора года назад…
— Чё он так скрипит? — топчась на одном скрипящем участке пола с чемоданом в руках, возмущался Эдгар — Ты не мог поновее хату снять? — Ну скрипит и скрипит, подумаешь… — спокойно отвечал Фэнг, внимательно изучая их спальню в новой квартире, — на квартиру «поновее» денег у нас нет. Да и это всего лишь старый паркет, в целом же всё круто, — отвлекшись от своего занятия, он подошёл ближе к Эду, осторожно приобняв его, и опустился ближе к его губам. — Главное, что она только наша… — почти шёпотом сказал Фэнг, по-особому улыбнувшись, как он улыбался только для Эдди, и заключил их губы в нежный поцелуй. После Эд смущённо отвёл взгляд, скрестил руки, в попытках скрыть улыбку. — Ладно, — снисходительно начал эмо, — ты прав. Он продолжал стеснительно отводить взгляд, который по неволе вновь привлекал Фэнг. Сдавшись, покрасневший Эдгар опустил руки и направил их на плечи парня, прижавшись к нему всем телом....
По щекам покатились слёзы, одна за одной. Не издавая ни одного звука, он стоял на том же месте, не решаясь сделать шаг, словно боясь уйти от счастливых мгновений в этой квартире, желая остаться в них навсегда. Но воспоминания о чудесном прошлом, в которое он больше никогда не вернётся, лишь сыпали соль на образовавшуюся рану. Не выдержав, он бежит прочь из этой комнаты, заперев за собой дверь. Оперевшись на неё, он медленно спускался вниз, пока не оказался на полу. Сверля пол своим безжизненным взглядом, он уткнулся лицом в колени, так же, как тогда...Около восьми месяцев назад…
— Эд, я дома... — вытащив ключ из замочной скважины и открыв дверь говорит Фэнг, держа в руке два тяжелых пакета, — Меня сегодня пораньше отпустили... Но никто не встречал его в коридоре. Да и шагов в его сторону не послышалось... Осмотревшись по сторонам, он увидел висящую на вешалке чужую куртку и стоящие рядом ботинки. Бросив пакеты прямо в коридоре, он помчался к их спальне. Прислонившись к двери, он прислушался... — Твою мать, он что, уже вернулся?! — послышался встревоженный голос Бастера. — Я не знаю, он должен был вернуться не раньше, чем через час! — Эдгар, судя по звуку скрипящего паркета, подорвался с кровати, — Одевайся, живо, и вали отсюда! Услышанного ему хватило сполна. Оперевшись на дверь, он медленно спустился вниз, уткнувшись лицом в колени......
Кое-как найдя в себе силы встать, он направился на кухню. Достав с самой высокой полки зеленую бутылку абсента, он сперва достаёт рюмку, а затем с силой бросает её на пол, и та разбивается на десятки осколков. Схватив с особой силой бутылку, он выпивает всё, что в ней осталось с последнего раза, как он её доставал...В тот же день, восемь месяцев назад...
Он знал, что просто сидеть под дверью и ждать — глупо. Смысл от того, что он будет сидеть, реветь и ждать, пока они оденутся? Он хотел выглядеть гордо и непоколебимо. Поэтому, взяв всю свою волю в кулак, он встал с пола и пошёл на кухню. Поставил чайник, достал две чашки, черный чай и поставил их на стол. А для себя он достал с верхней полки нетронутую ранее бутылку абсента и поставил на столешницу. Открыл ящик с рюмками, но не нашел ни одной подходящего размера и достал с полки стакан для сока, заполнив его алкоголем до верху и поставил рядом с бутылкой. Дверь спальни открылась как раз в тот момент, когда закипел чайник. Принявшись заваривать чай, он смиренно слушал звуки уходящих из квартиры шагов и тех, кто спешно закрывал за ними дверь. Разлив кипяток, он отвернулся от стола, что бы поставить чайник на место. А когда повернулся обратно, в проходе уже стоял Эдгар. Строго посмотрев в его глаза, Фэнг с театральными удивлением и наивностью говорит, оперевшись руками на столешницу: — Почему твой друг не остался на чай? Мы бы с удовольствием поболтали... Не выдержав ни секунды взгляда парня, Эдгар отворачивает голову, нервно дёргаясь от каждого его слова, словно бы тот собирался его ударить. — Что ж, значит, вторая кружка нам не нужна... — он брезгливо берет со стола одну кружку, поднимая её одной рукой высоко над раковиной. С ещё большим отвращением глядя на своего возлюбленного, он демонстративно отпускает её. Долетев до низу, она с неприятным звуком разбивается, и осколки с брызгами летят по всей кухне, хотя их основная часть осталась в раковине. Ни она морщинка не дернулась на лице Фэнга, когда Эдгар весь затрясся от звона битой посуды. Не отводя осуждающего взгляда, Фэнг взял в руку стоящий рядом стакан абсента и, зажмурившись, выпил его залпом, лишь слегка поморщившись. С ужасом глядя на него, Эд всё не решался сказать хоть что-то. Пока не разревелся. Как последний идиот, плюхнулся на диван и закрыл лицо руками. Сквозь сопли он говорил, что это всё ошибка, что он любит лишь его и умолял простить. А Фэнг, как заботливый парень, сел рядом и обнял. Выслушал и поверил. Простил и утешил. Потому что любил. Не увидел в его слезах глупой манипуляции, а в словах очевидной лжи. О чем теперь невероятно жалел....
С грохотом пустая бутылка полетела об стену. Хотелось кричать, биться головой об стену, полететь вслед за бутылкой, да что угодно, лишь бы не чувствовать всей злости, обиды и горечи того, что он всё просрал. Все три года, которые он вывозил на себе эти отношения, постоянно вытягивая их с очередного дна. Последние полгода, пробившие это самое дно. Из их жизни давно ушли нежность, близость и трепетность. Оставались лишь постоянные крики, ссоры, алкоголь и любовники. Но, ни смотря на это, эти отношения были для Фэнга всем. Он бесконечно любил своего Эдди, какой бы тот не был тварью. Он не понимал, чего им не хватает. Не понимал, что не делал или делал не так. А теперь понял. Из их отношений давно ушла любовь. Точнее, она была, но только с его стороны. Они оба это знали, но не каждый хотел это признать. Они оба понимали, что им осталось недолго. Каждый день они тонули в одном и том же болоте, состоящем лишь из боли. И они оба устали от этого. Эдгар — от Фэнга, а Фэнг — от отчаяния. «Тогда почему потерять это оказалось так тяжело…?» — размышлял он. И это отчаяние накрыло его с головой. «Я так больше не могу…» — пронеслось в его голове. И эта фраза зациклилась в его сознании, повторяясь с каждым разом всё чаще и настойчивей. Он взялся руками за голову, впился пальцами в волосы и сильно сжал их. Зажмурил глаза и упёрся локтями в живот, пытаясь уйти от навязчивой мысли. Воспоминания вновь мелькали в сознании, а голова неистово кружилась, то ли от алкоголя, то ли от его переживаний. Вдруг он резко открывает глаза. Смотрит прямо, но в никуда: в его взгляде чувствовался весь ужас, что сейчас происходил внутри него. Тут же он вновь прикрывает глаза и начинает считать про себя: 1… 2… 3… 4… Выдох. Кажется, стало легче. Спокойно он поднимает веки, выпрямляет спину и отпускает волосы. Медленно его руки опускаются ниже, остановившись перед его лицом. Долго фокусируя взгляд, он различает меж пальцев пряди длинных синих волос. Сжав кулаки, он откидывает голову назад, ударяясь об шкаф и едва слышно матерится. Он отворачивает голову подальше от собственных рук. Но вдруг вдали он замечает висящий кусок черно белой ткани. Не отводя от неё взгляд, он, подорвавшись, подходит вплотную и долго не решается взять в руки. На краю столешницы лежал вязаный шарф. Простая и неприметная, с первого взгляда, вещь, что на самом деле была невероятна ценна. Но не для Фэнга. Для Эдгара. И от этого ещё больней. На волне вновь нахлынувшей злости он хватает его и отбрасывает в сторону. Подняв голову вверх, он мысленно просит у неба прекратить его муки. И на него снисходит озарение. Посмотрев на брошенный на пол шарф, он находит в нем символизм. С человека в этом шарфе всё началось. Человеком в шарфе всё и закончится. Стремя голову он несётся к нему, подбирает с пола и мчится дальше, в спальню, посреди которой как раз была большая красивая люстра. Бросив шарф на стол, он трясущимися руками достал из него небольшой лист бумаги и ручку. Немного подумав, он написал на нём пару строк. Сложил листочек с кривыми буквами напополам, бросил его прямо на пол, ближе к двери, а сам притащил с кухни табурет и поставил его под люстру......
— Получается, всё, ты его кинул? — спросил Бастер, попивая газировку из трубочки. — Не "кинул", а мы расстались, — поправил его недовольный бестактностью вопроса Эдгар. — Ой, да брось, — он грубо хлопает его по плечу, — говоришь, как девчонка. «Как девчонка»... где ты таких фраз набрался?" — подумал Эд. Отреагировав лишь осуждающим взглядом, он отвернулся к окну и отпил свой латте. — Ты серьезно взял кофе в семь вечера? Ты ж не уснешь, — он продолжал пить, издавая этот противный звук, начинавший раздражать Эдгара. — Серьёзно. Между прочим, я всегда так делаю, — он вновь окинул его сердитым взглядом, продолжив пить кофе. — Ну, я не знал. «А Фэнг знал...» — пронеслось в его голове. Он попытался сразу отбросить это, но мысль невольно продолжилась — «Он знал, что с утра я пью только капучино, а вечером люблю латте. Что не переношу сахар и сиропы в кофе. А он любил раф с апельсином...» — ...Аллоо, Эдгаар, — пытался достучаться до него Бас, — Ты куда улетел? — А, да, я здесь, — прервался от своих размышлений Эдгар. — Ага, ну так вот я ему, короче, говорю... Но ему была совершенно неинтересна эта история. Ему были неинтересны эти глупые и скучные рассказы о... Да он даже не знал, о чём. Ему в любом случае было насрать. Он вновь вспомнил Фэнга. Его истории, которые он слушал затаив дыхание. Его трепетность, когда дело касалось Эда. Он бы никогда не стал хлопать его по спине или обращаться глупым "алло". А чего стоили его манеры? Даже в придорожном кафе он вел себя крайне сдержанно. Не говорил громче, чем в полтона, обращался ко всем на вы и точно никогда бы не баловался с коктейльной трубочкой. Его заботливость, терпеливость... Почему он обратил на это внимание только сейчас? — ...Да что с тобой? А, я понял. О своём бывшем думаешь? — теперь злился уже Бастер. "Бывшем"... Это слово никак не вязалось с Фэнгом в его голове. Рядом с его именем хотелось слышать только настоящий... Испугавшись этой мысли, он взялся руками за шею, как делал, когда волновался. — ...Я вообще не понимаю, что ты в нём нашел. Он такой душный, ранимый, нах он тебе такой нужен был? — слова Бастера, в большинстве своём, пролетали мимо Эда, однако некоторые отрывки зацеплялись в его голове. Ранимый... Да это и нравилось. От этого он был таким... нежным? И милым... —...Ты ему слово скажи, он сразу в туалете плакать пойдет. Точно... —...И верный, как собака. Сколько ты от него гулял? А он? Каждый раз, побесится и всё как ни в чём не бывало. Да он сам, если и гулял, то к попкорну... Так и есть... Посмотрев Бастеру в глаза, он понял, что ничего не чувствует. Абсолютно. Он ведь нужен был ему только из-за секса. Только поэтому они и стали видеться. Тут то он и понял, почему ему не интересно. Они же раньше даже не разговаривали. Единственной точкой соприкосновения был и есть секс. И за восемь месяцев ничего не изменилось. Возле него сидел совершенно чужой человек, на которого он променял того, от чьего имени в животе до сих пор появляются бабочки. За всё время, что он трогал свою шею, он только сейчас понял, что на ней нет шарфа. Он никогда не верил в судьбу, знаки и прочее, но сейчас ему казалось, что этим вся вселенная кричала ему: Беги. БЕГИ! Резко подорвавшись со стула, он помчался к выходу. На удивленные вопросы Бастера он ответил кратко: — Я забыл шарф. Выйдя из кафе, он пошёл в сторону их квартиры. Нет, побежал. Побежал, сломя голову, не оглядываясь никуда. А когда-то чистое вечернее небо затянулось серыми, почти черными тучами. В спину подул холодный ветер, подгоняющий его. Он бежал и думал о том, как больно он всё это время делал Фэнгу. Он ведь этого раньше даже не понимал. В голове повторялись отрывки слов Баса: Ранимый... Гулял... Как собака... Боже, Фэнг. Какая же я тварь. Вдруг где-то мелькнула молния. А за ней хлынул дождь. Частый. Холодный. Проигнорировав это, он продолжил бежать. Казалось, даже ускорился. Разглядев за нескончаемой стеной из капель заветный подъезд, Эдгар быстро поднялся по лестнице и, трясущимися руками, достал из кармана ключи. Он вошел внутрь и побежал по лестнице на нужный этаж. Оказавшись у двери, он открыл её своим ключом и сделал шаг в квартиру, в которой стояла мёртвая тишина. Но Эдгар, не обративший на неё внимания, сразу начал. — Фэнг, я… Прости меня, умоляю! Я только сейчас понял, сколько боли причинил тебе, — разувается и снимает верхнюю одежду, идёт в сторону спальни — Всё, что я говорил тебе… Прости! Что б ты знал, я бросил Бастера, потому что понял, что люблю т… Но, пройдя в комнату, он увидел лишь висящее в петле из его шарфа тело, не подающее никаких признаков жизни и лежащую под ним записку с кривыми рукописными буквами:Я не справился. Кажется, я слишком люблю тебя.
Прости, Эдди, но сегодня твой шарф пригодился мне сильнее, чем тебе. Можешь забрать его. Думаю, когда ты придешь, я уже не буду против.
Надеюсь, у Бастера получится сделать тебя счастливым.
Когда-то твой, Фэнг.
КОНЕЦ.