Fly Forever / Летать вечно

      Рейнира не хотела верить в судьбу. Особенно после того, что случилось с ее матерью.       Отец пообещал, что ей суждено стать королевой, а ее потомкам суждено спасти мир, следуя пророчеству Льда и Огня. Судьба казалась изменчивой, Рейнира даже не знала, станет ли королевой. Она сможет в это поверить только тогда, когда сядет на Железный Трон.       Но, может быть, иногда судьба была благосклонна. Стоило только прошептать «Я хочу тебя» на ухо мужчине, которого Рейнира желала так долго, мужчине, который, как она знала, не подведет ее, и его губы тут же оказались на ее губах. Может быть, это была судьба, а может просто удача. Или, быть может, Рейнира Таргариен просто увидела то, что хотела, и, наконец, заявила свои права на это.       Ее тело болело меньше, чем месяц назад, когда она в последний раз видела Харвина. Ее душа тоже болела меньше, но только потому, что она увидела Деймона. Еще в то утро, когда она прибыла на Дрифтмарк, Рейнире пришлось скрывать свое горе от всевидящих глаз Алисенты.       Она думала, что снова сможет почувствовать себя юной девушкой, увидев Деймона. Думала, что ее пульс участится и она бросит ему вызов, как драконья наездница, которой она была. Но, вместо этого, все было похоже на то, как если бы вы надели старую и удобную пару туфель, которую, казалось, вы потеряли, но они все это время валялись под вашей кроватью. Она совсем не чувствовала себя молодой. Это было проблематично, поскольку ее тело все еще оправлялось от беременности Джоффри: ее грудь болела, даже несмотря на то, что у сына была кормилица, кровь все еще ежедневно капала из ее влагалища, хотя, к счастью, с каждыми днем она становилась светлее. Ее влагалище до сих пор болело, но это не помешало ему приятно сжаться, когда Деймон, впервые за столько лет, поймал ее взгляд, прежде, чем они остались наедине и смогли поговорить.       «Я хочу тебя», — сказала она ему и поцеловала. Это был не девичий вызов, требование, чтобы он пришел и объявил ее своей, увез на Драконий Камень, женился на ней и совершил нечестивый поступок, как обещал на улицах Королевской Гавани, но не смог взять на себя это обязательство. «Я хочу тебя» — заявление женщины, матери, принцессы, возможно, утомленной и испуганной, но также и утешенной, потому что он был рядом.       Деймон был здесь. Деймон никогда не подводил ее. Он всегда возвращался к ней, так или иначе.       Его руки огладили ее талию, которая была толще, чем тогда в борделе. С каждой беременностью Рейнира становилась все менее стройной. Она задавалась вопросом, похудеет ли когда-нибудь, ее вес снова увеличился, когда она носила Джоффри. Но пока Деймон был рядом, это не имело значения.       И он был с ней. Его губы все еще были на ее губах, а язык проходился по уголкам ее рта. Он был таким же восхитительным, как и всегда. Медленно, он вел ее за собой в обратном направлении, к разбитому кораблю на берегу моря, потому что даже если они — Таргариены, даже если они могут делать, что хотят и трахаться с кем хотят, возможно, какое-то укрытие от морского ветра и лунного света все равно им бы не помешало.       — Когда ты родила Джоффри? — спросил он, когда изогнутый нос корабля оказался над их головами, как септа или крыло дракона.       — Я не хочу думать о Джоффри, — яростно ответила она. Если и было что-то, что могло остудить огонь в ее венах прямо сейчас, так это мысли о ее детях, их рождении и воспитании.       — Я тоже не хочу, чтобы ты думала о Джоффри, — прошептал Деймон, проходясь губами по ее шее, чуть ниже уха. — Поэтому и спрашиваю.       Его пальцы чертили узоры на ее ягодицах. С каждым движением подол ее платья поднимался вверх. Он уже был выше ее лодыжек, и она была уверена, что через несколько мгновений он будет на уровне ее коленей. Рейнира отчетливо помнила, как тогда в борделе он развернул ее и прижал к стене, а его член скользил между ее разведенных ног, но не внутри нее. Только снаружи и по внутренней стороне ее бедер. Как же это было приятно. И все же как неудовлетворительно. Как мало.       Что, если бы он трахнул ее тогда? Рейнира никогда не переспала бы с Кристоном и он мог быть ее другом? Неужели Лейнор не потерял бы Джоффри? Вышла бы она замуж за Деймона, который лишил бы ее девственности незадолго до того, как его жена умерла?       — Рейнира. — Стон удовольствия, мольба продолжать, жалоба на то, что она все ещё не дала ответ на его вопрос, настолько она была погружена в свои мысли, в пьянящие воспоминания о нем и обо всем, что значили их отношения.       — Месяц назад. Чуть больше, — сказала она.       Деймон промолчал.       — Не смей снова бросать меня, — приказала Рейнира более жестким голосом, чем собиралась. Она была слишком взрослой для того, чтобы упускать момент. Потеря самообладания сейчас отличалась от потери самообладания в юности. Рейнира больше не была маленькой девочкой. Она хотела этого и хотела прямо сейчас. И если какой-то глупый рыцарский уголок мозга Деймона попытается отказать ей, потому что решит, что она не готова и не сможет с этим справиться, ей придется отдать ему часть своего разума. Да, ей было больно, да, она устала, да, если бы это был кто-нибудь кроме Деймона, она сказала бы оставить ее в покое, но некоторые вещи стоили того, чтобы желать их, и это был ее выбор хотеть этого.       Но его ответ заключался в том, что он продолжил поднимать подол ее платья, а его голос звучал успокаивающе, когда он произнес:       — Не буду. Я обещаю.       Он скрепил обещание поцелуем.       — Обещать — не значит сделать, — ответила она с вызовом.       Это было частью того, что ей нравилось с Деймоном — провоцировать его. Он был мягче, чем о нем думали люди и ему нравились вызовы. А ей нравилось быть его вызовом.       — Разве?       Быстро, как змеи, завязки ее платья были развязаны, а ткань соскользнула на песок. Почти так же быстро Деймон стянул ее нижнее платье через голову, оставив ее стоять в лунном свете только в драгоценностях и набедренной повязке. Ее соски затвердели от холодного ветра.       Он завороженно уставился на нее, его взгляд упивался ее большой грудью, округлившимися бедрами, ее менее выраженной талией. Когда его взгляд, наконец, вернулся к ее лицу, он шагнул вперед, положив ладонь на одну из ее грудей. Это было не больно, но ощутимо, и, несмотря на все усилия, Рейнира тихо зашипела, когда он провел пальцем по ее соску.       — Чересчур, — он не спрашивал, а просто говорил то, что видел. Затем он одарил ее полуулыбкой, а его глаза внезапно засияли озорством. — Что-то, чего можно ждать с нетерпением следующей ночью.       Будь он проклят, Деймон заставил ее забыть, как холоден вечерний ветер. Внезапно что-то внутри нее вспыхнуло, и она шагнула вперед, чтобы снова поцеловать его. Она чувствовала вкус вина и Деймона, как и той ночью, в Королевской Гавани, но на этот раз он не боялся — и она тоже. На это раз, когда его бедра прижимались к ее бедрам, а в его брюках скапливалось возбуждение, она знала, что он не сбежит от этого. Он бы уже сделал это, если бы собирался. Да и к тому же, зачем было бежать? Это просто были они.       Рейнира сняла с него камзол, затем рубашку. Она проследила пальцами за каждым шрамом, который полз по его телу, как паутина, и опустилась вместе с ним на груду их одежды — лучше, чем любая кровать, на которой она когда-либо лежала.       Она хотела, чтобы тяжесть его тела восхитительно ощущалась на ней, чтобы каждый раз, когда он прижимался к ней, из ее горла вырывался стон. Секс напоминал полет на драконе — дыхание перехватывало от возбуждения, приходилось заставлять собственные легкие работать.       Но он не торопился выбивать из Рейниры стоны, он навис сверху, его голова упала на изгиб ее шеи, когда он прижался членом к ее тазовой косточке.       — Деймон, — выдохнула она, пытаясь притянуть его ближе. Но вместо того, чтобы подчиниться, он отстранился от нее. — Если ты... — она хотела сказать «оставишь меня снова», но он поцеловал ее живот, поцеловал отметины на ее коже, растянувшейся, чтобы она смогла выносить трех своих мальчиков, поцеловал тазовую косточку, о которую только что терся. Затем он скользнул пальцами под ее набедренную повязку, потянул ее вниз и поцеловал место прямо над ее влагалищем.       Рейнира застонала.       В Красном Замке с ней уже проделывали такое. Едва ли это был первый раз, когда мужские губы касались ее промежности. Харвин был в восторге от того, чтобы полакомиться ею. «Мой любимый десерт», — улыбался он ей своими блестящими глазами.       Ей не хотелось думать о Харвине, когда Деймон проводил языком по нужному месту. Она одновременно жаждала, чтобы он скользнул пальцами внутрь нее, и могла плакать от облегчения, что он этого не делает. Рейнира была из тех, кто скорее умрет, чем признает поражение, но теперь, когда он был так близко, она не хотела ничего внутри себя. Она хотела сладости без боли. Но она не должна была волноваться. Руки Деймона массировали ее бедра, его язык скользил между лобковой костью и влагалищем, и Рейнира уронила голову на песок, ее глаза распахнулись для звезд и луны над их головами.       — Деймон, — выдохнула она. — Боги...       Его рука коснулась ее живота и он прервался. Она подняла взгляд на него. Деймон облизывал губы, следы крови исчезали на его языке. Рейнира открыла рот, чтобы извиниться, но промолчала. Он улыбался ей, и она отказывалась извиняться, когда он улыбался.       — Ты хороша на вкус, — сказал он ей. — Однажды я позволю себе больше, чем просто попробовать. Однажды я буду угощаться тобой, пока ты не забудешь собственное имя. — Ее сердце затрепетало от этих слов. — Но немного вкусить для начала — идеальный способ познакомиться с морем, — он произнес это и снова склонил голову.       Морские волны бушевали и разбивались о песок. Рейнира не знала, как далеко вода разливалась по берегу, сквозь звуки моря, она начала слышать свое прерывистое дыхание. Ее горло — не рот — издавало звуки удовольствия, и она покачивала бедрами, подаваясь навстречу его губам. Она всегда любила трахаться. Деймон открыл в ней это. Она оставила все позади, ее сердце колотилось, казалось, что она летела и там были только она, звезды над ее головой и море где-то поблизости.       А потом наступила самая худшая часть полета — когда все было слишком чувствительно, и она кончила раньше, чем ей действительно этого захотелось. Она хотела бы летать вечно, но в конце концов, ее тело всегда заставляло ее опускаться. Сегодня все длилось возможно дольше, чем обычно, потому что ее влагалище сжималось и дискомфорта было больше, чем ей хотелось бы, но он смешался со сладостью. Она отвела бедра в сторону, они были влажными от ее собственной сущности — и, возможно, от крови, которую Деймон успел попробовать на вкус.       — Стоило ожиданий? — спросил ее Деймон, и она могла слышать его ухмылку. Рейнира рассмеялась и протянула ему руку. Ее глаза были закрыты, так что она не могла его видеть, но мгновение спустя он снова навис над ней. Его рука скользила по ее руке, и как только его пальцы прошлись по ее локтю, она почувствовала его возбужденный член сквозь ткань штанов у своего бедра, и потянулась к завязкам.       А затем она ощутила, каким толстым и теплым он был в ее руке, его дыхание обжигало ее щеку, когда она начала водить ладонью по члену, позволяя большому пальцу задерживаться на его кончике всего на мгновение, прежде чем продолжать поглаживания. Ей нравилось, каким прерывистым было дыхание Деймона и как оно, достигая ее ноздрей, пахло ею. Когда она открыла глаза, то обнаружила, что теперь его глаза закрыты, а губы дрожат.       — А стоило ли это ожиданий, любовь моя? — прошептала она ему.       Он наполовину промычал, наполовину простонал что-то, но так и не ответил, вместо этого уткнувшись лицом в ее шею, продолжая прерывисто дышать.       — Я хочу тебя, — снова прошептала она ему, точно так же, как на пляже ранее. — Я хочу тебя.       На одно ужасное мгновение, Рейнира подумала, что он собирается войти в нее, когда он отстранил ее руку и начал шарить между ее ног. Она открыла рот, хотя хотела ли сказать «подожди», или «нет», или «трахни меня в рот, пожалуйста», она не знала. Впрочем, это не имело значения, потому что он не собирался проникать в нее. Его член остался между ее бедрами, пока он двигался. Одной рукой он подвинул ее ногу и сомкнул ее бедра вокруг своего члена, и она поняла. Рейнира прикусывала мочки его ушей, целовала его шею, нос, губы и челюсть — все, до чего дотягивалась, пока он качал бедрами с жаром, который напомнил ей пьянящую ночь в борделе, когда его член впервые скользнул меж ее бедер.       Тогда это было сладко, она и забыла, насколько. И сейчас было сладко. Она все еще была мокрой, но ее влагалище было надежно скрыто ее сведенными бедрами. Все, что она могла чувствовать — это горячий жар и давление. И то, как Деймон сейчас держался на локтях, как ее грудь лишь слегка касалась его груди, посылая восхитительные искры удовольствия к низу ее живота. Она больше не взлетела бы, но это было приятно и она собиралась наслаждаться этим столько, сколько сможет. Рейнира не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала только сладость.       Море пахло солью, как и Деймон, когда он, задыхаясь, кончил, и скатился с нее, чтобы рухнуть рядом. Она не знала, где кончается запах моря и начинается запах Деймона, пока они лежали там. Даже их дыхание растворялось в волнах. Одна из его рук чертила узоры на ее обнаженном животе.       — Стоило, кстати говоря, — прошептала Рейнира.       — Хм? — казалось, Деймон вот-вот заснет, но его пальцы продолжали легонько касаться ее кожи.       — Стоило ждать. Я хотела тебя, поэтому ожидание того стоило.       Он открыл один затуманенный глаз, чтобы посмотреть на нее в лунном свете. Рейнира никогда раньше не видела такого взгляда Деймона. Прежде она видела вожделение, веселье, страстное увлечение, смущение, даже уважение.       Но она не думала, что когда-либо до сих пор видела любовь в этих глазах.       Вот оно.       Может быть, это судьба.       Может быть, несмотря на то, что она может быть суровой, жестокой и неумолимой, судьба может проявить благосклонность.