Хранитель

Он сам не понял, когда привык к ней. К её присутствию, которое до сих пор настораживало. К манере говорить загадками. К хрипловатому смеху. Он любил людей, но так и не смог стать на них похожим, как ни старался. Она была до ужаса человечна. Понимала мелкие людские страсти и умело ими пользовалась. Может быть потому, что и сама когда-то была человеком. Иногда он ей завидовал, хотя не мог понять природу этой зависти. Ему было стыдно и неуютно, но после стольких лет в мире смертных стало трудно сохранять ангельскую невозмутимость. Наверное, он тоже потихоньку… очеловечивался. За окном шёл дождь. Мокрые стёкла и карнизы бликовали синим и красным от вывески круглосуточной забегаловки. Где-то далеко шумели машины. Появился и пропал звук сирены от «скорой». Здесь было сумрачно и пусто. Дешёвый гостиничный номер с тусклыми лампами и стандартной библией в тумбочке. Он лежал на кровати и невидяще смотрел в потолок. Ангелам не нужно спать, но иногда он грезил — под опущенными веками всплывали картины прошлой жизни. Тогда всё было просто — есть «мы» и есть «они». Вот тебе меч и копьё, сражайся, солдат Господа! В нынешней жизни боёв меньше не стало. Правда, теперь «мы» и «они» перепутались до полной неразличимости. В дверь тихо поскреблись. Он медленно поднялся с кровати, пошёл открывать. Она молча улыбнулась и вошла в комнату. Сняла мокрый плащ, тряхнула влажными волосами, смахивая редкие капли дождя. — Как ты меня нашла? — У меня свои таланты, — она снова улыбнулась, обошла комнату. — Ну и дыра. Он пожал плечами, отвернулся. Не потому, что ему было неприятно на неё смотреть — просто присутствие Мэг с некоторых пор вселяло в него какое-то странное, доселе незнакомое беспокойство. За спиной по ковру тихо простучали каблуки. Теперь Мэг стояла совсем рядом, он слышал её дыхание, чувствовал горьковатый запах духов. Странно, но серой от неё совсем не пахло. — Нужно поговорить. — И тогда он обернулся, посмотрел в тёмно-зелёные глаза, и только теперь понял, что за всей этой весёлостью и сарказмом таится нечеловеческая, огромная усталость. — Что случилось? — Мне нужно залечь на дно. Прийти в себя, залечить раны… ну, ты понимаешь. — И ты хочешь, чтобы я тебя спрятал. Она пожала плечами, качнулась с пятки на носок, а потом вдруг пристально посмотрела ему в глаза. — Хочу. Спрячь меня, ангел Кастиэль. Она нарочно это сделала. Нарочно назвала его по имени — знала, как совершенно по-человечески он на это отзовётся. И пенять на тело бесполезно — Джимми давно нет, все реакции теперь — его собственные. Она усмехнулась, прикрыла глаза. — Да, я знаю, звучит как дешёвая мелодрама. Демон просит защиты у ангела. Ты бы посмеялся, будь у тебя чувство юмора. Он вздохнул, стараясь прогнать ощущение, что творит глупость, о которой потом пожалеет. — Я спрячу тебя. — Надолго? — На сколько потребуется. — Спасибо, ангел Кастиэль. Я перед тобой в долгу. — Было неясно, смеётся она или всерьёз намерена расплачиваться за помощь. Как все демоны, Мэг свято чтила принцип «око за око». Он подошёл ближе, поднял руки у неё над головой и медленно повёл их вниз, очерчивая контуры фигуры, но не касаясь тела. Раньше присутствие демона было похоже на зуд, теперь… теперь он и сам не понимал, что изменилось. Кто изменился — он или она. — Тебя не найдут, пока ты сама того не захочешь, — наконец вымолвил он. — Только сиди тихо. Покров Незримости не спасёт, если примешься за старое. Мэг оглядела себя, провела руками по плечам, будто стремясь обнаружить защиту. Потом одним мягким стремительным движением шагнула вперёд, встала на цыпочки и почти целомудренно поцеловала его в губы. — Спасибо. Прежний Кастиэль не обратил бы на этот порыв никакого внимания. Не придал бы ему значения, забыл бы через секунду. Но он уже давно не был прежним. Не было больше никаких «нас» и никаких «их». Это было похоже на землетрясение. На магнетизм. На стихию, которую невозможно сдержать. Миг — и он смотрит в её огромные тёмные глаза, ещё миг — и он с силой притягивает её к себе, впивается в губы, а она мёртвой хваткой вцепляется в лацканы его плаща. Всё неправильно, но у него больше не было ни сил, ни желания сопротивляться. Она скинула туфли и тут же стала почти на голову ниже, но он подхватил её на руки, вжал в стену. С усилием заставил себя оторваться от её губ, прижался лбом ко лбу. Мэг запустила тонкие пальцы ему в волосы, не то стремясь успокоить, не то — притянуть ближе. Потом заставила скинуть плащ, развязала галстук, начала расстёгивать рубашку. И тут он снова не выдержал: ухватил одной рукой её запястья, второй осторожно взял за подбородок и начал целовать. Медленно, стараясь не спешить — как она когда-то учила его. Учиться он всегда умел хорошо. Мэг всхлипнула ему в рот, он отпустил её руки, с силой провёл ладонями по плечам, по маленькой груди, вниз. Задрал подол узкого бархатного платья, чувствуя пальцами резинки чулок — и подхватил её на руки. Она снова всхлипнула, прошептала, почти выдохнула его имя. Нет, всё-таки «не спешить» не выйдет. Уже который раз он замечал, что рядом с ней меняется. Будто вперёд, оттирая его, ангела Господня, плечом, выходит кто-то другой. Этот другой не думал — он просто действовал. Но это не означало, что сам Кастиэль в этот момент оставался безмолвным наблюдателем — он сливался воедино с этим самым другим, забывая, кем был раньше. Вот и сейчас, снова не понимая, что делает и зачем, он поставил Мэг на пол. Глаза у неё были огромные, сияющие словно агаты. Она улыбнулась, облизнула пунцовые губы, потянулась было к нему, но он успел первым. Провёл ладонями по плечам, спуская платье до талии. Мэг снова попыталась снять с него рубашку, но он опять ей этого не дал. Потом. Накрыл ладонями маленькую грудь, наклонился над ней, целуя в шею. От Мэг пахло дождём и полынью. Она цеплялась за его плечи, тихо вздыхала, а он опускался ниже, прихватывая губами прохладную кожу, не заботясь, что оставляет синяки. А потом встал на колени. Этому они научились вместе. Он спустил вниз тонкое чёрное бельё, закинул её ногу в чулке себе на плечо. Она сдавленно охнула, вцепилась ему в волосы, но он не обратил на боль внимания. Это только начало. Он не любил себе признаваться, но ему нравилось доводить её до предела. Вот как сейчас, когда она вскрикивала, цеплялась за его волосы и судорожно покачивала бёдрами в такт движениям его языка. Когда на выдохе звала его по имени. Когда выгибалась и дрожала. Потом, когда он встал на ноги, она с силой притянула его к себе и принялась яростно, долго целовать. — И этим же ртом ты читаешь молитвы… — хрипло произнесла она, наконец оторвавшись от него. Улыбнулась, а потом встала на цыпочки и, почти касаясь его губ, добавила: — Хотя будь я Всевышним, я бы тебе отвечала. А вот теперь он сам её поцеловал, почти укусил. Подхватил под бёдра и подсадил повыше, а потом вжался в неё. Мэг довольно застонала, выгнулась. Рубашку она с него всё-таки содрала и вцепилась пальцами в плечи. Он поначалу пытался не спешить, но с ней никогда не получалось держать себя в руках. Теперь он уже не замечал, что двигается резко, возможно, даже причиняя ей боль. Мэг обхватывала его ногами, выдыхала что-то неразборчивое. Он утыкался приоткрытыми губами ей в шею, чувствуя, как бешено стучит под кожей кровь. И не мог остановиться. Уже не мог. Это было словно падение в бездну — и одновременно взлёт в небеса. Словно какая-то недостающая деталь в нём наконец вставала на своё место, и на короткий миг его ощущения схлопывались в одну точку — в здесь и сейчас. Потом, пытаясь отдышаться, он чувствовал, как она легонько гладит его по волосам, по исцарапанной спине. Он утыкался в её волосы, пахнущие полынью, закрывал глаза, запоминал это ощущение — внутреннего покоя, опустошённости и одновременно — целостности. — Знаешь, когда-то я была ведьмой, — сказала она ему одним туманным утром, когда они лежали в маленькой гостинице под тонким одеялом, которого еле-еле хватало на двоих. Он обнимал её со спины, под ладонью мерно билось её сердце. — Меня тогда звали Маргарет, — помолчав, продолжила она. — Я продала душу дьяволу, присягнула Чёрному Козлу, получила силу. Она усмехнулась, потёрлась затылком о его плечо. Он коснулся щекой её волос, обнял покрепче. Он никогда не спрашивал её о прошлом, понимая, что, скорей всего, услышанное ему не понравится. — Но дьявол всё равно обманул. Меня повесили, — она снова невесело усмехнулась. Потом повернулась к нему лицом. — Зачем ты защищаешь Винчестеров? Он убрал с её лица прядку волос. — Потому что я ангел-хранитель старшего, — серьёзно ответил он, глядя ей в глаза. — А где был мой ангел-хранитель, когда меня вешали? — она не сводила с него глаз. Так, будто от его ответа что-то зависело. Будто бы он мог избавить её от давней боли. — Ты продала душу дьяволу, ангел покинул тебя, — спокойно произнёс он. — Надо было терпеть? Жить тихой скучной жизнью, выйти замуж и помереть от старости? Он помолчал. — Не знаю, — он положил ладонь ей на лоб, будто стремясь забрать горечь, что она сотни лет носила в себе. — Я не знаю, что тебе сказать. — Ничего не говори, ангел Кастиэль, — произнесла она и вдруг обняла его, уткнулась растрёпанной головой в грудь. — Представь, что сейчас ты мой ангел-хранитель.