Я позабочусь об этом

      — Ах ты, ублюдок!              Какая бы хорошая у Кирка ни была реакция, как бы ни старался он уйти от удара, получился он поистине оглушающим. Кулак впечатался в висок, тут же зазвенело в ушах, потемнело в глазах. Кость, казалось, проломилась внутрь черепа, такая боль разлилась от скулы назад к макушке и вперед, к лицу. Кирк покачнулся, инстинктивно сделал несколько шагов вперед, чтобы не упасть.              — Я тебя научу слушаться! Ты, сын шлюхи, брат шлюхи! Ты должен мне ноги целовать, что я вас всех содержу, а ты…              Моментально поднявшийся из глубин гнев выключил все другие эмоции, заглушил страх и боль. Отчим мог говорить про Кирка что угодно, мог сколько угодно бить его, но вот оскорблять мать Кирк не мог ему позволить. И сестру — тоже. Кирк схватился одной рукой за спинку так кстати подвернувшегося кресла, чтобы не повалиться кулем на пол, ноги уже едва держали, зарычал, оскалившись, как дикий зверь:       — Не смей! Не смей о них так!              Отчим надвигался неотвратимо, как шторм. В одной руке его была зажата бутылка дешевого пойла, с которой он никогда не расставался, другая кровила. Не оттого, что он ударил Кирка — открылись старые раны, полученные в драке в баре в прошлую пятницу. От вида крови замутило еще больше, Кирк сглотнул вязкую слюну, как мог — выпрямился, сжал кулаки, прикрыл грудь и живот, зная, что бить его будут именно туда, где не видно.              — А ну, иди сюда! — для пьяного отчим был достаточно ловким: обогнул легко столик, достиг Кирка, схватил его одной рукой за ворот рубашки. Затрещала ткань, а Кирк зажмурился. Надо было прикрыть и голову, ведь если еще раз удар придется туда, все может кончиться максимально плохо.              Удар пришелся в живот, Кирк охнул, уже с опозданием напряг мышцы и опустил руки. В бок — что-то будто бы хрустнуло. Ребро? И снова в живот. Боль разливалась по всему телу, красные пятна расплывались перед глазами, весь отчим был огромным красным пятном. Кирк собрал все силы и ударил это пятно. Наугад, не целясь, но вкладывая в этот удар всю ненависть, всю боль. Не за себя — за мать, которой тоже доставалось от этой сволочи!              — Сука! — отчим отшатнулся, от неожиданности, вряд ли от силы удара, выпустил Кирка, и Кирк не замедлил воспользоваться шансом — рванул в сторону, потом к выходу из гостиной. И по лестнице — наверх.              Не обращая внимания на срывающееся дыхание, почти не касаясь ступеней, рывками поднял себя на второй этаж, метнулся в свою комнату, заперся на щеколду. У него было едва ли секунд тридцать, пока отчим поднимется наверх и еще столько же, пока он выломает дверь. Это Кирк уже знал, не первый раз, да и сейчас щеколда уже держалась на соплях.              — Сученыш! Тебе не спрятаться, слышишь! Я тебя убью сейчас! — голос отчима был уже за дверью.              Кирк выдернул из-под кровати заранее заготовленную сумку с минимумом одежды и документами, что спер у матери из комода, распахнул окно. Второй этаж, а у него, кажется, были сломаны ребра, прыгнет — еще и ноги сломает. Но был ли у него выход? Кирк оглянулся на дверь, что уже прогибалась под ударами отчима, сел на подоконник, перебросил ноги на улицу и… свалился вниз, в кусты. И тут же, не обращая внимания на очередную вспышку боли, вскочил на ноги и побежал.              Остановился через две улицы, уперся ладонями в колени, согнувшись, зашелся лающим кашлем. Горящие легкие уже не могли принять ни грамма воздуха, лишь хватали его чуть и тут же отдавали, шумело в голове, словно хорошенько принял на грудь, гудели ноги.              Мутило. Кирк едва успел развернуться от дороги к кустам шиповника, росшим у чьего-то забора, как его вывернуло. Не едой — он ничего не жрал со вчерашнего вечера — желчью. Блядство! Но зато после немного прояснилось в голове. Кирк вытер рот рукой, покрутил головой — не идут ли за ним? — и двинулся дальше.              Вскоре показалась конечная цель, и он прибавил шагу. Пробрался через живую изгородь на задний двор. Окно было темным, но где было еще другу быть, как не дома? Кирк подхватил с клумбы маленький камешек и запустил его в стекло. Стук. Никакого ответа. Следующий «снаряд» ударил по раме.              — Лиам… — орать было нельзя, не хотелось, чтобы кто-то кроме увидел его. И в таком вот виде, и в принципе. Кирк кинул еще один камешек.              — А ты что тут делаешь? — громкий голос раздался почти над самым ухом, Кирк вздрогнул, резко развернулся и почти уткнулся носом в чужие сиськи. Блядь!              — Привет, Мёрдок... — приветливая улыбка вышла уж очень неважно: сильно ныла скула. — Я тут… к Лиаму.              Мёрдок, вот же детина, и в кого такой уродился, отец у него не был такой громадиной, склонил рыжую башку, сверкнул зелеными глазищами:       — Его нет, он к тетке уехал.              Тетка, точно. Как Кирк мог забыть, ведь Лиам ему говорил, что собирается с вечера пятницы до утра понедельника в соседний город к единственной, кроме Мёрдока, оставшейся у него родственнице. И что теперь было делать? Кирк сглотнул, переступил с ноги на ногу, поправил ремень сумки:       — Вот черт, — пробормотал глухо. — А я хотел у него уточнить там… по домашке. Но ладно, я пойду. Пока!              — По домашке? — Мёрдок усмехнулся в густую бороду, окинул Кирка с ног до головы взглядом. — С сумкой с вещами... Неужели, там столько учебников?              Вопрос не требовал ответа, но Кирк все же помотал головой, отступил от Мёрдока на шаг: стоять, задрав голову, было неудобно. И снова замутило и закачало.              — Ладно, я пошел…              Надо было уходить. Только вот куда? Можно было потусоваться до утра на улице или в школьном сарае, где хранили спортинвентарь. Сарай никогда не закрывали, потому что из инвентаря там были лишь пара сдутых мячей, и никто бы не нашел там Кирка ночью. Но что делать утром? И потом, еще два дня?              — Кирк, — Мёрдок прихватил его за плечо, и Кирк зашипел, потому что оно отозвалось тупой болью. Похоже, что сюда тоже пришелся удар, которого Кирк не заметил за более сильной болью в животе. Мёрдок ослабил хватку, но не отпустил, нахмурился, подался вперед. — Не дури мне башку! Зачем тебе Лиам, почему ты с вещами и что случилось?              Кирк облизал губы, отвел взгляд. Лиаму недавно стукнуло шестнадцать, и Мёрдок подарил ему на день рождения кругленькую сумму. Тратить ее МакАлистеру-младшему было некуда: он не пил, не курил и даже девчонки у него не было, а всем необходимым его обеспечивал старший брат, что мотался по стране по каким-то загадочным командировкам, где ему платили достаточно прилично. Кирк хотел занять у друга на билет и хотя бы на первое время, а теперь вот…              — Кирк! — Мёрдок никогда не повышал голос. Даже когда был вынужден однажды забирать их с Лиамом с шумной вечеринки пьяных вдрызг и уже успевших повздорить с полицией, которую соседи вызвали на шум, он на них не кричал. Но сейчас, видимо, был случай серьезнее на его взгляд. — Что. Случилось? — в голосе прибавилось металла.              Кирк сглотнул, помотал головой и… зашипел от боли, пронзившей висок. Покачнулся, если бы не рука Мёрдока на плече, упал бы. Сумка поехала вниз, Кирк попытался ее перехватить, запутался в ремне, зарычал. Замер, когда на его руку легла горячая рука Мёрдока.              — А это что? — Кирк покосился на их руки: Мёрдок уже взял его кисть в свою и теперь разглядывал ободранные костяшки. Надо же, видимо, удар все же пришелся в цель, а Кирк думал, что и не попал по отчиму. Оказывается, попал, и, видимо, содрал кожу о шершавую ткань его пиджака.              — Ничего! В футбол играл и… — Вело на сторону, похоже, удар по голове не прошел бесследно. Кирк криво усмехнулся, дернул рукой, чтобы освободиться. — Пусти…              Мёрдок перехватил все же свалившуюся сумку, хмыкнул, другой рукой прихватил Кирка крепко за плечо и потянул к дому:       — Идем…              Надо было уйти. Послать Мёрдока нахрен и убежать. Но Кирку было слишком плохо, слишком больно, а еще, и это было трудно признавать ему, старавшемуся с самого детства быть или хотя бы казаться максимально независимым, хотелось чтобы кто-то о нем наконец позаботился. Он молча пошагал следом за МакАлистером.              В гостиной тихо работал телек, верхнее освещение было погашено, все заливал синий мертвый свет. Кирк направился уже было к дивану, лавируя между креслами, как Мёрдок потянул его к лестнице наверх:       — Туда…              Штурмовать десяток ступеней уже толком не было сил, хотелось просто опуститься на пол и отключиться, но Кирк покорился и все же шагнул на первую, даже не спрашивая, с какой стати ему надо на второй этаж. Пошатнулся, схватился за поручень. Мёрдок, идущий сзади, крякнул, прихватил Кирка за талию, словно маленького ребенка или щенка, и понес наверх сам.              Кирк думал, что в комнату Лиама или в ванную, но Мёрдок толкнул одну из дверей, зажег свет, и Кирк понял, что оказался в спальне самого старшего МакАлистера. Огромной, светлой и строгой, разительно отличающейся от яркой и захламленной комнаты Лиама. Словно в больничную палату попал.              — Садись, — скомандовал Мёрдок в очередной раз, сам сгрузил Кирка на постель. Отошел к шкафу, принялся что-то искать в ящиках. Кирк сглотнул подступающую тошноту:              — Мёрдок…              — Мм? — тот повернулся, вскинул бровь. Потом развернулся обратно к шкафу, выматерился, дернул ящик, на пол полетели какие-то баночки. Он подхватил одну на лету, бросив остальные, и с нею и еще какими-то флаконами и свертками подошел к Кирку. Присел рядом. — Раздевайся!              Кирк инстинктивно схватился за подол футболки, замотал головой опять, закусив губу:       — Не… не надо! Все со мной в порядке.              Он знал, что ничего плохого с ним Мёрдок не сделает: не обидит, не причинит боли, но что-то нехорошее зашевелилось в желудке. Страх или смущение или еще что-то. Возбуждение?.. Мёрдок был ведь очень красив по мнению Кирка, давно понявшего, что его не интересуют девчонки, а привлекает кое-что иное.              — Заткнись! — Мёрдок прихватил Кирка за подбородок, заставил посмотреть на себя. Обычно спокойные зеленые глаза сейчас метали молнии. — И снимай футболку. Я не знаю, кто тебя избил, но вижу, что отметелили тебя здорово. И надо смазать синяки…              Откуда он узнал? Рентген, что ли? Ведь все синяки были скрыты одеждой. Кирк облизал горящие сухие губы, рвано выдохнул. Мёрдок нахмурился еще больше, потянулся к куртке, и Кирк принялся покорно выбираться из ветровки. Лучше уж он сам…              — Футболку! — Мёрдок отобрал у него куртку, кинул на кресло, вскинул бровь: «ну!».              Поднимать руки было больно, Кирк зашипел, путаясь в ткани, Мёрдок сам ловко прихватил подол, стянул с него футболку, бросил на кровать. И присвистнул. Кирк отвернулся и зажмурился, опять закусывая губу. Он представлял очень хорошо, какая картинка сейчас перед глазами Мёрдока: синие, желтые синяки по всему телу яркими пятнами. Тут уже не скажешь, что играл в футбол и упал.              — Кто это сделал с тобой?              Щелкнула крышка, запахло ярко ментолом, и прохладные пальцы коснулись синяка на груди, чуть ниже ключицы, уже застаревшего, но все еще болезненного. Кирк рвано выдохнул, отклонился, чтобы уйти от касания, но Мёрдок притянул его к себе, прихватив за плечо:       — Кто, Кирк?..              — Какая разница? — Какая ему была нахрен разница? Он же никто Кирку, просто старший брат школьного приятеля. Не будет же он вступаться за мелкого парня? Тем более, не перед взрослым: Мёрдок хоть и был старше их с Лиамом, по сравнению с отчимом считался еще пиздюком, пусть и являлся уже совершеннолетним.              — Не огрызайся, — Мёрдок перешел на другой синяк, уже на плече, Кирк зашипел… — Не хочешь говорить — не надо. Но знай: я могу помочь, если…              — Нет! — Кирк перебил его, и Мёрдок вздернул бровь. — Не сможешь ты мне помочь.              Мёрдок молча обработал еще несколько синяков, спустился к ребрам, дотронулся до свежего кровоподтека, и Кирк взвизгнул даже.              — Отчим? — Горячие руки медленно ощупывали ребра, одно за другим, боль разливалась по телу, Кирк вцепился непроизвольно в руки Мёрдока, чтобы оторвать их от себя, но так и замер, рвано выдыхая и стараясь не смотреть ему в глаза. — Да?..              Подтвердить было легче, чем признаваться самому. Кирк медленно кивнул, захныкал непроизвольно от боли, когда Мёрдок особенно сильно надавил на ребро.              — Блядство…              Трудно было не согласиться: действительно блядство. Кирк вновь кивнул, отвернулся, уставился на какую-то разноцветную мазню, висящую над рабочим столом Мёрдока, словно кто-то блеванул краской на холст. Опять замутило.              — Потерпи, я забинтую. Я не рентген, но, похоже, там есть трещина. Лучше зафиксировать…              Пальцы исчезли, потом опять вернулись, уже прохладные от мази, прошлись по синякам. Пропали вновь, чтобы вернуться с бинтом.              — Руки подними немного, — скомандовал Мёрдок, разматывая рулон, Кирк покорно развел локти в стороны. Бинтовал Мёрдок почти профессионально, и где только научился? Минута — и Кирк был уже туго замотан от груди до бедер. — Сейчас таблетку дам… — встав с постели, Мёрдок дошагал до стола, вернулся с початой бутылкой колы и белым кругляшком, протянул Кирку. — Глотай!              — Что это? — спросил Кирк больше для порядка, чем действительно из интереса. Тупая апатия охватила его, видимо, кроме трещины в ребре у него было еще и легкое сотрясение.              — Обезболивающее. Пей давай!              Кирк покорно проглотил таблетку, запил уже выдохшейся газировкой. Мёрдок откинул в сторону покрывало:       — Снимай штаны и заползай. И спи…              Тут?! Кирк вскинул на Мёрдока взгляд. Он серьезно? Он может пойти в гостиную. Или в комнату Лиама хотя бы.              — Поспи тут до утра, я позвоню твоей матери, чтобы не волновалась. А завтра будет видно, что делать дальше. Я позабочусь об этом…              Что делать? Кирку придется в любом случае вернуться домой. И отчим продолжит его избивать, а мать будет молчать, потому что запугана не меньше. И как Мёрдок об этом мог позаботиться? Впрочем, пока ему дают хотя бы несколько часов передышки, было бы глупо ими не воспользоваться, Кирк покорно и торопливо стянул джинсы и полез под одеяло. Мёрдок укрыл его, замер, склонившись к постели.              — Мёрдок… — Кирк уже несколько раз переступил через себя и свою гордость сегодня, так чего было останавливаться на полпути. — Посиди со мной. Пожалуйста…              Мёрдок покорно опустился на постель, положил руку на плечо Кирка осторожно, чуть сжал:       — Засыпай…              Кирк подтянул к груди коленки, сворачиваясь клубком, пристроил голову на подушке, закрыл глаза. Почувствовал, как горячая рука нежно и осторожно гладит его по волосам. На губах сама собой расплылась улыбка.              — Спасибо, — прошептал он, прежде чем окончательно отключиться.