Все девять жизней

      Живые существа имеют свойство умирать.        Он, самый обычный кот, ничем не отличался от остальных, и потому судьба его раскрывалась в этих строчках.        Конечно, без В-12 он не мог объяснить, почему с годами всë сильней ластится, готовясь к тому дню, когда спрячется, уйдëт достойно и одиноко, но роботы особо, кажись, и не просили объяснений, просто гладили его, играли с ним, а он пытался помнить, как называл их друг, В-12.        В основном он находился в Трущобах, ловко прыгая с крыши на крышу, изящно, аккуратно прогуливаясь по тонким перилам - он не боялся упасть, он был котом, и это что-то, да значило.        Например, девять жизней, из которых осталась одна, последняя и самая драгоценная, прожитая так хорошо, потому что его любят, чувство незнакомое внутри говорит, что с группой сородичей, с которыми жил до падения, всë хорошо, пусть и хотелось увидеть их, но потерять безвозвратно было ещë страшнее, а здесь, в городе, в Трущобах и Мидтауне, под открытой теперь крышей - спокойно, вовсе не тревожно, тепло.        Он любил валяться под солнечными лучами, греясь в жëлтом, жарком, приятном местечке где-нибудь повыше, но не так высоко, чтобы было ветрено - посередине этого было как раз. Шëрстка у него рыжая, короткая и мягкая, в узорчатых полосах, незаметных почти, коричневатых, с лëгкой тусклостью осенних листьев покрывается слабой позолотой, ещë сильнее осветляя палево-жëлтое брюшко; сам он лëгколапый, худой - сам охотится - с коротким, ерошащимся немного мехом и тонким хвостом; глаза изумрудно-переливчатые, посреди тëмной тени хвойных, сумрачных лесов проступают зелëные искры, рассыпающиеся светлыми мазками, а под солнцем бело-жëлтым отсвечивают.        Кот до сих пор хочет, чтобы на спину приятно-неприятно давила странная ткань с незаметным почти отделением, где жил В-12.        Коту также нравиться играть с Клементиной - по вечерам, когда ветра и прохлады всë больше, а тепла почти нет, он приходит к ней. Иногда она находится в Трущобах, порой уходит в Мидтаун или в Робовейник, и тогда он идëт следом. Иногда же она осторожно, недоверчиво, пробирается в Аутсайд, и тоже вместе с ним. Она изучает всë вокруг, иногда с остальными Аутсайдерами, а кот ищет то место, где упал - может, бьëтся надежда безмолвная, привязанность к кошачьей семье, они рядом, надо всего лишь...        На неудачи он не обижается. 

***

      Клементина наводит на него что-то игрушечное, а кот, подумывавший вихрем пролететься по обоям на стенах, передумывает, потому что иначе кара небес, гроз, в общем, Клементина.        Тогда он решает шутливо напасть на неë, и прыгает, яростно мяуча - да как она смеет ему угрожать! - пока Клементина, явно смеясь, убегает, ловко перепрыгивая через какой-то диванчик, правда, опрокидывая его следом, и прячется за ним, а он, настоящее когтистое и зубасто-клыкастое чудовище с проницательно-умным взглядом, мчится следом - и останавливается, удивлëнно, немного грозно шипя, отступает медленно назад.        Размеры этой штуки, с которой наперевес полувылезла Клементина, уже пугают его, он пятится, всë же чувствуя радость от того, что подруга его механическая весела, да и сам ощущая, как кровь стучит в сердце адреналином, тело вновь становится гибким и изящным, а не ленивым и сонным.        Кот так любит играть.        Впрочем, сейчас делать надо что-то.        Он меняет свою тактику, и с нападающей позиции отскакивает назад, но когда Клементина встаëт чуть ли не в полный рост, он переносит вес на задние лапы, обвивая их тонким хвостом, встаëт на них и подгибает к телу ближе передние, выпрямляясь и заваливаясь немного назад, вслушиваясь в хохочущие звуки, бульканьем вибрирующим исходившие из динамика Клементины.        Кот на задних лапках очень милый. 

***

      Первой тревожится именно Клементина, когда на следующий день кот пропадает - не приходит, не видно его нигде и не слышно.        А кот бредëт по узкому краю, лапки немного промокли от грязной, сточной воды. Не страшно уже ходить по Канализации, ведь Зурков специально убивали дефлюксором, пусть после несколько генераторов отключились, но выключение половины неоновых вывесок никто не заметил в лучах солнца, а потом уже и починили, и несмотря, что никто, как Док, не попал в западню, и тогда кот как единственный кандидат спасал его, но он всë равно помогал.        После роботы как смогли, попытались деть куда-нибудь всю гниль от мусора и Зурков, притом не желая как Мидтаун вывалить весь мусор в одно место, но также не зная, что сделать.        И тогда сожгли.        Теперь в Канализации, да и во всëм городе чище и безопаснее уж точно.        Вот неиспользуемая труба; кот обнюхивает еë, заползает в отверстие в стене и сворачивается клубком, обвивая себя тонким, коротковатым немного хвостом, подгибая элегантно лапы и утыкаясь в себя же точëной мордочкой с закрытыми устало глазами.        Он уходит во сне, так, как хотел - благородно, никого не обременяя, вспоминая про всех, кому был должен за заботу и любовь. И дружбу.        Его находит Момо - пусть и не ходил почти ни разу с остальными Аутсайдерами в вылазки, но тут внезапно словно понимает кота. Идëт в место, про которое никто не вспоминал во время поисков, и приносит холодный, с блаженно изогнутыми щëлками глаз и слабой улыбкой, труп их спасителя. Док выносит вердикт, пусть и сам до конца ничего не понимает - для роботов мëртво то, что разрушено почти полностью.        А кот после смерти вспоминает все свои девять жизней.        Самая последняя - это самая любимая, самая счастливая.        Восьмая - жизнь одиночки.        Седьмая и шестая прерываются чумой.        Пятая не началась, а он умер не родившись.        В четвëртой он нашëл любимую кошку, завëл котят.        В третьей наблюдал за началом краха империи человеческой.        Во второй необъяснимо грустил.        А в первой жил у хозяина-человека, наблюдал, как он перекачивает свой разум в дрон, и после, тоскуя, охранял своего мëртвого хозяина, этот дрон...        ... дрон с надписью В-12.