Сторона Сары.
– И наконец, жертва – тот, кто умрёт, так и не достигнув своей цели… это Джоу Тазуна.
Весь мой мир вмиг разрушился, как разбитое кулаком зеркало.
Передо мной мой лучший друг. Умирает. Прямо сейчас. А я не в силах ничего сделать.
Слёзы застилают мне глаза, делая пейзаж перед ними размытым.
И слава богу.
Я не могу стоять на собственных ногах. Больше даже не пытаюсь: всё равно ведь упаду, как тряпичная кукла без опоры. Худые колени беспомощно врезаются в твёрдый пол.
Я рыдаю как младенец, у которого отобрали покровителя.
– Аааа… ааааа…
Откуда-то доносится отвратительный звук.
Это не Джо. Он даже не кричит.
Он широко распахнул глаза от ужаса и боли и издаёт лишь невнятное кряхтение. Всегда бледная кожа теперь приобретает всё более жуткие оттенки багрового. Из его тела выкачивают неимоверное количество крови, делая моего друга похожим на пережёванный сухофрукт. И мне приходится на это смотреть.
Но этот звук в моей голове. Он всё не прекращается.
Кто-нибудь, уберите его.
Мои барабанные перепонки вибрируют. Я, кажется, вот-вот оглохну. От вопля, похожего на скрежет от раздираемого металла.
– Вааааа… ааааааааа…
Через несколько секунд до меня доходит, что это мой собственный крик. И его так просто не выключить, как какую-нибудь запись на кассете.
Хватит, пожалуйста. Лучше я сама умру вместо него.
Просить чего-то бесполезно.
У меня есть лишь дурацкая кнопка, пользы от которой всё равно нет. Мои руки уже ощущаются безжизненными, а пальцы лишь беспомощно скользят по устройству, но я всё равно продолжаю нажимать. Изо всех сил, которые у меня только остались. Хочется, чтобы кто-нибудь подошёл и помог мне. Но все лишь молча стоят и наблюдают за двойной казнью: моего друга и моего здравого рассудка.
Мой крик не прекращается, до самого конца. Вместе с этими звуками я будто и сама умираю. Словно моя душа уносится вместе с ними.
Джо, я сожалею.
Что так и не успела понять то, что ты так долго носил в своём сердце.
Я не знаю никого более жизнерадостного и искреннего. Кого-то, кто был бы так похож на солнце.
Меня поражало то, как хорошо и легко ты сходишься с людьми. Только такой добряк как ты всегда был готов прийти на помощь любому: будь то попавший в беду человек или бездомное животное.
Я помню весёлую улыбку. Потёртые старые кеды, мелкие складки на одежде, неровно завязанный галстук, который так и хотелось поправить, и вечный хаос на голове. Обилие ярких аксессуаров, которые внезапно появились у него с переходом в старшую школу: случайные фенечки на обеих руках, броские заколки и безжалостно исколотое пирсингом ухо. Возможно, он так хотел привлечь внимание. Возможно, он так придавал себе больше уверенности.
Я тогда ещё не понимала, что ему не нужно было внимание всех подряд. А лишь одного человека.
Прости меня, Джо.
Я очень дорожила нашей дружбой. И буду дорожить ею вечно.
Но неужели сам Джо всё это время вкладывал в неё нечто большее?
Я воспринимала нас лишь как двух людей, связанных дружбой, и не задумывалась о том, что мы парень и девушка.
Неужели я так долго ошибалась? Неужели я всё это время была будто слепа?
Прости меня, Джо.
Дома у него не всегда всё было хорошо, но раскисать себе он никогда не позволял. Подбадривал меня, когда мне было грустно; вечно старался поднять настроение и рассмешить, даже если у меня ничего серьёзного не произошло.
Я порой чувствовала себя севшим механизмом, который заряжался от тебя, как от батарейки.
Я помню вкусные обеды, которыми он меня угощал. Прогулки по парку и походы на пляж, когда он звонко смеялся с того, насколько ужасно я плаваю.
Я помню, как подарила ему на День рождения брелок в виде маленькой плюшевой собачки. Моя подруга Рёко случайно выиграла его в автомате, но меня удивило, насколько качественно была выполнена эта вещица: тогда я сразу решила, что преподнесу её в подарок другу. Цветом своей шёрстки и блестящими глазами-бусинками этот игрушечный щенок немного напоминал мне самого Джо: именно такими глазами парень смотрел на меня, в очередной раз умоляя дать ему списать домашку.
Стоило мне вручить брелок, и ты сжал его в ладонях, как самое дорогое в мире сокровище. Такая искренняя реакция на простую мелочь очень умилила меня. Ты всегда такой смешной, когда смущаешься.
Прости меня, Джо.
Я должна была быть внимательнее. И чаще оказываться рядом, когда была так нужна.
Я знаю, что ты пытался всех обмануть и сделать так, чтобы тебя выбрали на голосовании, и я принимаю это. Похоже, ты собирался выбрать меня вторым человеком, чтобы выжили только мы двое. Даже если это означало смерть всех остальных – таких же, как и мы – оказавшихся на этой игре не по своей воле. Что ж, вероятно, окажись я на твоём месте, то захотела бы поступить точно так же.
«Я люблю тебя, Сара! Ты моя лучшая подруга».
Прости меня, Джо.
Я не смогла никого спасти.
Наверное, мне просто не повезло.
Не смогла я стать героиней, на которую можно положиться.
Я помню, как стоял жаркий день в преддверии летних каникул. Мы с Джо поднялись на школьную крышу, подальше от будничной суеты. Беззаботно болтая о какой-то привычной и понятной только нам ерунде, мы уселись рядом, и он вдруг достал из рюкзака парочку упакованных леденцов на палочке.
Джо знал, что я обожаю сладкое и что меня всегда забавляла эта яркая карамель разнообразной формы. С широкой улыбкой, он протянул мне классическую, в виде петушка. Сладость приветливо блеснула в лучах летнего солнца.
Теперь даже эта конфета будет преследовать меня в кошмарах.
Я приняла протянутый мне леденец, и улыбнулась в ответ.
***
Сторона Джо.
Пока она разворачивала конфету, я невольно залюбовался её отливающими рыжеватым золотом волосами. Аккуратным плетением в причёске, идеально выпрямленными и ассиметричными прядями у лица. Но тут, она повернула ко мне взгляд, и мне пришлось отвернуться, чтобы она ничего не заподозрила.
Я покрутил в руках уже начавший подтаивать на жаре алый леденец, прокручивая в голове глупое сравнение. Я сравнил себя и Сару с ним.
Она была как хрупкая конфета, которая при неосторожном обращении грозилась превратиться в бесформенную сахарную лужу. Я боялся слишком сильно приближаться, чтобы она не растаяла. Боялся, что неверные слова могут разрушить между нами ту дружбу, которая была мне так дорога.
Но и я сам порой был как талый леденец, который не мог противостоять находившемуся рядом солнцу. Невозможность достичь желаемого словно плавила меня изнутри.
– Сара, а знаешь, почему я считаю летние каникулы таким прекрасным временем? – пытаясь отвлечься, я обронил беззаботную фразу.
– Потому что бездельничать можно вдвое больше, чем обычно? – дразнящим тоном спросила она.
– Это, конечно, тоже – но не только. Важнее то, что
я смогу проводить с тобой вдвое больше времени, – с улыбкой сказал я и внимательно на неё посмотрел.
Хотел бы я сформулировать чуть иначе. Но не позволял себе.
Отчего-то смутившись и отведя взгляд, Сара выдохнула:
– Какой же ты дурашка.
Не то слово…
Продолжая улыбаться, как я и привык делать – уже почти на автомате – я посмотрел на сидящего рядом человека. Человека, благодаря которому моё лето определённо станет ярче.
Сара, я сожалею.
Что так и не успел сказать то, что так долго носил в своём сердце.
Я помню, как она расспрашивала меня о свиданиях с Рёко. А я не решался признаться в том, что на этих «свиданиях» мы говорили лишь о самой Саре. На самом деле, если бы не она, то нам двоим и обсудить было бы нечего.
«Ну давай, колись! Вы целовались или как?»
От таких вопросов моё лицо заливалось краской. Но не от того, что нечто подобное и правда происходило, или же могло произойти лишь в теории. А от того, что сама Сара так спокойно об этом говорит. И не подозревает, что мне хотелось бы совсем не этого.
Я не желаю целовать чужие губы.
Конечно, вслух такого я никогда бы не сказал.
Прости меня, Сара.
Я помню, как мы ходили по вечерам в караоке, и она смеялась до слёз от моего ужасного пения. Помню, как мы гуляли вдоль рельсовой дороги до самого заката. Порой, она вдруг невольно вскрикивала от громко проезжающего мимо трамвая. А я в ответ лишь смеялся и говорил:
– Если тебе страшно, то можешь взять меня за руку, трусишка Сара.
Уж кто бы говорил. Это я тут главный трусишка. Я всегда боялся. Боялся сказать то, что с вероятностью в 50% разрушило бы всё.
Она принимала протянутую руку и тоже неловко смеялась.
Не отпускай мою руку…
Она и не подозревала, что даже от такой мелочи моё сердце каждый раз начинало нещадно колотиться в груди. А я никому об этом и не скажу.
Прости меня, Сара.
Я должен был быть смелее. И раньше рассказать о том, что меня поедало.
Я был готов всех обмануть, хоть и ненавидел себя за это. Готов был бросить всех ребят, хоть и не считал их плохими людьми. Меня толкал вперёд лишь страх смерти, и мысль о том, что хотя бы у нас двоих есть возможность сбежать. Я хотел выбрать тебя, Сара.
Я сделал всё, что мог, и всё равно в итоге облажался.
Ты только не злись на меня, ладно?
«Я люблю тебя, Сара! Ты моя лучшая подруга».
Даже в такой момент, я не смог не добавить вторую фразу.
И всё-таки…
Чёрт возьми, как же это страшно. Почему так страшно умирать…?
Прости меня, Сара.
Я не смог защитить тех, кого хотел.
Наверное, мне просто не повезло.
Не смог я стать героем, способным спасти хоть кого-то.
***
Сторона Сары.
Джо. Всё, чего я сейчас хочу, так это присоединиться к тебе. Но знаю, что ты бы на меня за такое очень разозлился, – только это меня и останавливает. Не хочу видеть твой осуждающий взгляд. Не хочу, чтобы ты во мне разочаровывался.
Я хочу, чтобы ты мной гордился. Ради этого я продолжу жить, как бы ни было тяжело.
Я вздрагиваю на постели, отряхиваясь от беспокойного сна, – который и сном-то не назовёшь, а скорее кошмарами. Подушка вся промокла от слёз, стала холодной и неприятной. Всё тело дрожит, а голова тяжёлая, словно вместо неё мне на плечи водрузили железный шар.
«Джо…?»
Я едва одёргиваю себя, чтобы машинально не позвать друга, по привычке. Верно. Я так привыкла, что он всегда рядом, – это стало казаться чем-то само собою разумеющимся. Но больше никто на мой зов не откликнется, уже никогда.
Каждое воспоминание мне теперь причиняет лишь боль.
Хотела бы я кого-то позвать в свою тёмную и страшную комнату. Хотела бы, чтобы хоть кто-то побыл рядом и подержал меня за руку.
Но понимаю, что ничья рука меня сейчас не утешит.
Джо. Только твоя рука была такой тёплой и мягкой. Только рядом с тобой я испытывала это чувство безопасности и искренней поддержки.
Я уже скучаю по тебе, Джо. Отныне, мне ещё долго скучать.
Прости меня, Джо.
Я не смогла тебя спасти.
Я к нему тянусь.
Мой лучик света ждёт меня на высоте.
Я к нему тянусь.
Мой лучик света пропадает в темноте.
