🎃🎃🎃
И как только в этом парне могут сочетаться брутальность и нежность? Грозность и слащавость? Мужская красота и что-то неуловимо-трогательное? Как он может быть настолько сексуальным и милым одновременно? Почему сейчас, выпивая свой виски, он выглядит серьёзно, и Тэхён залипает на каждую из татуировок на его шее и лице, а уже через секунду хохочет звонко и улыбается так чарующе, что у Кима возникает желание подарить этому прекрасному незнакомцу миллионы роз, машин, домов и весь мир?.. Да, именно об этом думает тридцатидвухлетний Ким Тэхён, сидя в баре в эту хэллоуинскую ночь. Пьёт малиновый фрамбауз — бренди из сушёных ягод, прибывший в это забытое богами место из Эльзаса; курит элитные «George Karelias and Sons» с ароматом мёда и сладкого бисквита; и не закусывает — не ради еды он пришёл сюда этим вечером. Его цель крутится перед глазами, и пусть он этого парня видит впервые. Да, захотелось разделить хэллоуинскую ночь с кем-то, кто тоже нуждается в быстром перепихоне, горячем оргазме и не жаждет посягнуть на жилплощадь в груди. Ким давно понял, что отношения ему не нужны. Работа, деньги, сделки — вот всё, чем он живёт, а потом, в редкие выходные, спускает заработанное в подобных барах или же берёт билет на рейс в страну, которую вытянул посредством жребия. — Ладно, Хосок, я заебался, потому сваливаю на эти выходные. Тащи свой мешок. — Именно так обычно начинает разговор со своим другом Тэхён, завалившись к нему в офис. Чон Хосок его коллега, управляющий филиалом компании, что принадлежит отцу Тэхёна, а ещё он держит у себя в кабинете «волшебный» мешок с карточками, на которых написаны страны. — В этот раз могу даже составить тебе компанию! Выходные более или менее свободные, — сообщает Хосок и протягивает ему то, что поможет определиться с локацией. — Греция, окей. Что ж, спасибо за помощь, но я полечу один. Хочу выкинуть из головы не только рабочие запары, но и людей. Прости, бро, но не в этот раз. — Тэхён, забросив карточку обратно, разворачивается и уходит. А потом, по пути домой, заказывает билеты на самолёт, чтобы оторваться вдоволь в жаркой стране, а вернуться уже обновлённым и полным сил. Сегодня Ким тоже хотел улететь. Вытащил из мешка Хосока Францию, но… Из-за погодных условий рейс отменили, потому пришлось тащиться обратно в свою квартиру, оставить там чемодан, переодеться и отправиться в новенький бар, о котором болтали на днях коллеги. Здесь сегодня вечеринка в честь Хэллоуина и соответствующий дресскод, на который Ким Тэхён плевать хотел, потому что не планирует наряжаться ради какой-то там прихоти владельцев заведения и менять свой шикарный брючный костюм с глубоким вырезом на груди на что-то клоунское. Дополнив свой образ длинной золотой цепью с крупной подвеской и сделав мокрую укладку волос, он было хотел пройти через стену охранников, но… Не тут-то было. — Молодой человек, сегодня праздник! Где же ваш костюм? — К нему подскочила миловидная девушка в коротком кожаном платье чёрного цвета и с рогами Малифисенты на голове. — Костюм? — хмыкнул Тэхён и полез в карман. — Такой подходит? — И показал девушке золотую карту. — Всё прекрасно, но давайте хотя бы на лице вам пару летучих мышей, к примеру, нарисуем? — Она подмигнула и выудила невесть откуда краски для грима. — Это не больно и легко смывается. Пожалуйста, господин!.. Тэхён слаб. Тэхён слишком слаб перед просьбами и людьми, что обращаются к нему настолько уважительно. Именно поэтому теперь он сидит у барной стойки, попивает свой сочный фрамбауз, курит и старается не чесать лицо, на котором красуются эти чёртовы летучие мыши в количестве пяти штук. О том, что кожа у него довольно чувствительная, крупный руководитель совсем не подумал, а зуд всё усиливается, из-за этого появляется острое желание отвлечься, а лучше подкатить уже наконец к этому горячему незнакомцу, что пришёл сюда, судя по всему, с двумя друзьями. У него татуировки и кошачьи уши. Совершенно несопоставимые вещи, из-за чего выглядит он так контрастно. На парне чёрный аутфит, состоящий из футболки и джинсов, а ещё у него охуеть какая харизма. Ким прям проникся. Проникся и прикидывает теперь, как именно подкатить к этому воплощению секса и милоты, продумывает в голове варианты, но ни один из них не цепляет, пока на помощь не приходит бармен, что, видимо, понял намерения гостя. — Закажите ему лучший виски, — предлагает работник бара, действуя ещё и в своих корыстных целях, разумеется. — Да, банально, но у них уже почти на нуле в стаканах, а денег, судя по всему, не шибко много. Студенты, что с них взять. — Вы знакомы? — повернув голову на бармена, спрашивает Тэхён. — Откуда знаете, что студенты? — Часто здесь зависают. Тот, что самый высокий и в костюме Дракулы, — Роун. Старшекурсник. Иногда платит за всех, но тоже пока ещё учится, потому не сильно шикует. Блондин в костюме жабы — Феликс. Проспорил друзьям, вот и пришёл сегодня в самой нелепой одежде, которую только удалось отыскать, — рассказывает парень, а Ким внимательно слушает и посмеивается на истории про этого Феликса. — И третий, что с татухами и ушами, — Чон Чонгук. Ему девятнадцать, учится на факультете коммерции и маркетинга, любит виски, но никогда не напивается в хлам. Одинок. Тэхён на последнем слове с интересом играет бровями. Чон Чонгук, значит? И одинок? Разумеется, отношения Киму не сдались, но гораздо проще закадрить кого-то одинокого на одну ночь, чем лезть к кому-то, чьё сердце занято. — Виски всё решит, думаешь? — обращаясь на «ты», потому что не привык церемониться. — Почему у меня двоякие чувства? Он кажется брутальным, но в то же время… Недотрогой? Бармен хмыкает с усмешкой. Отвечает, что попробовать стоит. И да, Тэхён раскошеливается на самый дорогой виски, а потом, когда бармен сообщает Чонгуку, что напиток заказан «вон тем господином в костюме», подмигивает ему и поднимает свой стакан с бренди. Они некоторое время изучают друг друга на расстоянии, а чуть позже сталкиваются в курилке, куда Тэхён отправляется, неоднозначно глянув на приглянувшегося татуированного кота. — Папироска найдётся? — Недотрога заходит с козырей, а именно — со своего голоса, который обволакивает слух. — Курить хочется жесть. — Найдётся, — лаконично отвечает Ким и протягивает упаковку «George Karelias and Sons». — Не люблю тратить время и ходить вокруг да около, потому спрошу прямо: есть планы на эту ночь? — Допустим, ты, — улыбнувшись, Чонгук затягивается, а после красиво выпускает ароматный дым. — Представишься или предпочитаешь быть инкогнито? — Ким Тэхён. Докуривай и выходи, жду тебя у центрового входа. Однако… Уйти не удаётся. В курилку залетает шумный клубок людей, что дерутся и желают снести всё и всех на пути. Тэхён отпрыгивает, но его практически сразу засасывает в эту свору орущих и машущих руками перепивших людей, а приходит в себя Ким лишь в момент, когда крепкая рука Чон Чонгука резко выдёргивает его из толкучки и тянет за собой. Приходится послушно переставлять ноги и бежать следом, взявшись за руки… Пульс бьёт в ушах набатом, сердце колотится, ладони становятся влажными, колени немного дрожат, золотая подвеска больно бьёт по груди, но Чонгук… Он действует уверенно и в конечном итоге, преодолев толпы людей и длинные подсвеченные коридоры заведения, вытаскивает Тэхёна на улицу. Они замирают, оба сгибаются напополам, чтобы отдышаться, потому что неслись на какой-то неведомой скорости, и только после этого Ким понимает, что его лицо теперь не просто зудит от краски, оно горит огнём, а на переносице, которой он касается, — кровь. — Блять, — выругивается Тэхён, — есть что-нибудь? Салфетка там, не знаю. — Ага, есть, поехали, — отвечает Чонгук и вновь тянет его за руку, не спрашивая, усаживает в такси, что терпеливо ожидает клиентов у бара, называет водителю свой адрес, а потом переводит свой взгляд на нового знакомого. — Проблема в том, что салфетки дома. Как и средство для обработки ссадин. — А ловко ты это придумал, — цокает Тэхён, совсем не ждавший такого поворота событий. Этот недотрога тот ещё ферзь! — И что, потащишь меня в общагу? — Не все студенты живут в таких условиях, — усмехается Чонгук, — арендую квартиру. Не хоромы, но нормально, ты оценишь. — Мы знакомы пять минут, если что. Как можешь знать, что я оценю, а что нет? — Ну… Смотри. Тебе около тридцати, ты одет элегантно и дорого, выглядишь прям люксово и очень сексуально, — поясняет Чон, а Ким его слушает и внимает. — При деньгах очевидно. Скорее всего, любишь минимализм, а моя квартира выполнена именно в таком стиле. Хотя… Может, тебе по душе роскошь и какие-нибудь помпезные дворцы с хрустальными люстрами… — задумчиво тянет он. — Минимализм. Ты угадал. — Вооот! Помимо прочего, у тебя аллергия на краску для грима, судя по покрасневшей коже, а у меня дома есть мазь от этого дерьма, потому что сам страдаю. И, как я уже говорил, имеется жидкость от всяких там заразных микробов и даже пластырь для твоей пострадавшей в нежданной драке переносицы. Как тебе такое, Илон Маск? «Илон Маск» оценивает. И перечень средств, что есть дома у Чонгука; и его простой, но стильный интерьер с единственным ярким пятном в виде огромной декорации рыжей тыквы, что выделяется здесь, но лишь в честь праздника; и даже то, как аккуратно этот недотрога стирает с его лица грим, а потом наносит мазь, обрабатывает рану, на что Ким немного шипит, и действительно заклеивает пластырем. Он определённо хорош. То, что надо на одну ночь. И в этом Ким убеждается чуть позже, когда принимает душ, стараясь не мочить лицо, и ждёт Чона на кухне, а тот выходит из ванной нагишом, даже не удосужившись накинуть полотенце. — Где татухи? — Эти? — Чонгук ведёт рукой по шее. — Они были переводные, на настоящие я пока не заработал. — А уши? — Надеть? — ехидно прищуривается хозяин квартиры. — Может, тебе их нацепим? Мне кажется, так будет лучше. — Ага, мне, — едва не прыскает со смеху Тэхён. — К чёрту пустой трёп, я уже говорил, что ценю своё время. — Вот и прекрасно! — На этих словах Чонгук подходит к стулу, на котором сидит его гость, и подхватывает этого самого гостя на руки, ни на секунду не давая возможности сопротивляться, и несёт в сторону единственной в квартире комнаты. — Что ты… — опешив, бормочет Тэхён, когда его укладывают на кровать, — что ты, чёрт бы тебя побрал, делаешь? — Поменьше пустого трёпа, Мистер Летучая мышь. — И затыкает его рот влажным поцелуем, тут же проникает языком, жадно исследует, нависнув над Тэхёном, пока тот растерянно лежит на постели и даже не пытается барахтаться, обалдевший от такого напора. — Блять, ты!.. — Ким толкает его в грудь, придя в себя. Не так он себе представлял их ночь… Он сверху, да, он привык быть сверху и брать нежных мальчишек в своих апартаментах, а затем отпускать их на волю, но этот Чон Чонгук… — Не думал, что ты такой недотрога, — недовольно бросает хозяин квартиры. Недо… Что?! У Тэхёна звон в ушах, а в голове белый шум. Эта мелочь девятнадцати лет отроду назвала его недотрогой? Но ведь это он его так про себя окрестил! — Кажется, ты не так и ценишь своё время… — Чонгук кончиком пальца ведёт по оголённой груди Кима, пока тот лежит и молча наблюдает за наглым новым знакомым. — Ты что себе надумал? — наконец выдаёт Тэхён. — Решил быть сверху? А губу тебе не подвернуть? — И покрывается мурашками, потому что Чон не отвечает, а вместо этого проводит языком по животу Кима. — Блять… — Как тебе нравится? — Чонгук не оставляет ему вариантов и даёт чётко понять, что актив здесь он. Сегодня точно. — Нежно? Грубо? Громко? Есть ли фетиши? Кинки? Может, хочешь, чтобы я умолял тебя?.. — И попадает прямо в цель. А ещё вновь мажет языком по торсу гостя. Тот шипит в ответ. — Называть на «вы»? Хорошо, господин… Позвольте же вас трахнуть? Пожалуйста… — Блядский кот, — ругается Ким, вспоминая чёрные уши парня, которые его и смутили. Зачем было так наряжаться? Выглядел так мило… Но ведь Тэхён сомневался, да, сомневался, а в итоге напоролся на юного доминанта, от которого, к собственному стыду, хочется течь, на которого хочется дрочить, и которого хочется ощущать… В себе. — Продолжай. — Значит, любите уважительно и с мольбами? — Чонгук обхватывает юркими пальцами его член, ведёт по нему медленно, тягуче… — Признаться честно? Вы сразу меня покорили, ещё там, в баре. И я немедля представил, как растягиваю вас, как вхожу, как трахаю сперва в рот, а затем… У Тэхёна дёргается член, он издаёт протяжный приглушённый стон. Что с ним творит этот незнакомец? Нет, конечно, Ким уже пробовал быть снизу, ему не очень-то понравилось, но Чонгук… Чонгук творит волшебство, не иначе, потому что недотрога Ким Тэхён вдруг чувствует, как становится узником. Настоящим узником, закованным в цепи из речей и действий Чона, и он соврёт, если скажет, что ему это не нравится. — Чонгук… — на выдохе и с невесть откуда взявшейся дрожью в голосе. — Поцелуй меня снова. И Чон смотрит на него потемневшим взглядом несколько секунд, улыбается одним уголком губ, а потом вгрызается, кусает, лижет, снова толкается языком, ладонью скользя по бедру гостя. Затем отрывается, поднимается и тянет Тэхёна следом. Тот ничего не понимает, но «пожалуйста, господин» делают своё дело, потому уже через мгновение Ким оказывается на краю постели. Ему явно дают понять, что стоит чуть свесить голову, и Тэхён наблюдает, как Чонгук возвышается над ним, стоя на полу, а затем берёт подмышки и помогает устроиться получше, сильнее свесив голову, дабы оказаться на одном уровне с его возбуждённым членом. Помнит ли Ким Тэхён день, когда он последний раз делал минет? Ещё и такой требовательный? Нет, случалось, конечно, но было это настолько давно, что и думать страшно. Обычно всё наоборот и берут в рот у него, а Ким лишь толкается, достаёт глотки, а потом кончает, обжигая горло очередного мальчишки… Потому сейчас, когда его губ касается член этого девятнадцатилетнего наглеца, его едва ли не подкидывает от эмоций, ощущений и крупных, жгучих мурашек. Может, это именно то, чего ему не хватало? — Вот так, господин… Вы хороши в этом. — Чонгук, протолкнув член в рот, вытаскивает его обратно и размазывает им слюну по подбородку. Тэхёна кроет. У него чёрные мушки перед глазами, а на руках ощутимые цепи самого настоящего узника. Никому ранее ещё не удавалось творить с ним такое. — Вам нравится? Пожалуйста, скажите, что вам нравится… Ким моргает, подтверждая, и вновь открывает рот, чтобы принять член. В какой-то момент Чонгук забывает дать ему отдышаться, потому Тэхён закашливается, а на глазах выступают слёзы, но Чон наклоняется, целует в губы, после чего вновь поднимается, входит и двигается с размахом, стараясь загнать во всю длину. Ким помнит, что надо расслабить горло, помнит и действительно старается, а сам думает, что происходящее — сон. Настоящий сон, который Ким никогда ранее не видел. Сон, который никогда не повторится… Сон, после которого будет болеть рот и задница, но воспоминания улягутся на душе тёплой, растопленной негой, и именно ради них, ради воспоминаний, Тэхён сейчас утирает с подбородка блестящую слюну и продолжает принимать член Чона. — Думаю, вашему рту необходим отдых. — Чонгук выходит с соответствующим звуком. — Ложитесь поудобнее, господин. — Может, поменяемся уже? — вытерев рот, предпринимает попытку исправить положение Ким. — Пожалуйста… — И смотрит глазами своими очаровательными, перед которым Тэхён слаб, слишком слаб, потому ложится на спину, вдыхает аромат яблок, исходящий от мягкой подушки, и старается расслабиться. Чувство, что Чонгуку давно не девятнадцать. Сколько он уже ведёт половую жизнь? Откуда умеет быть таким уверенным и аккуратным одновременно? Или это в крови? Как бы там ни было, но Тэхёна бережно разрабатывают, смочив пальцы в прозрачной смазке. Один палец, второй, третий… — Кажется, вы готовы. — Звучит, как приговор. Всё так и есть, потому что Ким узник, а Чонгук тот, кто исполнит сегодняшнее наказание. И он двигается медленно, красиво… Нет, Тэхён не видит этого, уткнувшись лицом в подушку, но представляет. А после — глубже и быстрее, практически теряя контроль; царапая кожу, оставляя на спине глубокие, мокрые следы от зубов, и крепко сжимая плечи… Ким кончает первым. Скулит, трётся членом о простынь, пока Чонгук делает ещё несколько резких движений, после чего резко сдирает презерватив и, несколько раз проведя рукой по собственному члену, изливается горячими струями на левую ягодицу гостя. А потом, когда они курят Тэхёновы «George Karelias and Sons» с ароматом мёда и сладкого бисквита, они так нелепо, но уютно держатся за руки, что у Кима сердце замирает… Это странно, потому что после оргазма его единственным желанием было выпинать всех этих мальчишек со своей жилплощади, но сегодня он на чужой территории и совсем в другом амплуа. — Роун теперь торчит мне сто баксов, — изрекает Чон, в очередной раз затягиваясь. — И Феликс тоже. Бедолаги, придётся им ничего не жрать некоторое время. — Спорил с ними на меня? — Тэхёна это не задевает. Чему задевать, если чувств никаких нет, если они сегодня разойдутся и больше никогда не встретятся? — Бизнесмен, блять. — Последнее «блять» звучит как-то озлоблено. Может, немного всё же колет в груди обидой? — Да, — честно бросает Чонгук, — но трахнул я тебя не из-за денег. Не делай из меня шлюху. — Ты далёк от этого распутного понятия, но спасибо за откровенность. Я ценю. — Он задумывается ненадолго, прежде, чем продолжить. — Хорош Чон Чонгук, однозначно хорош. Выдул виски, выиграл деньги, меня трахнул. Далеко пойдёшь. — Если я захочу далеко идти с тобой? — Чон приподнимается, опирается на локти и нависает над Тэхёном. — Примешь такого спутника? — Фантазёр, — усмехается Ким, включая себя привычного и забывая, что ещё несколько минут назад стонал под ним и желал кончить. — Мне пора, знаешь. Вызови такси. — Как скажешь, насильно не держу. — Чонгук тянется за телефоном, вбивает в приложении такси продиктованный адрес, и приносит Тэхёну его одежду, что осталась в ванной комнате. Ким одевается, бросает взгляд на Чонгука напоследок, а затем и на ту самую огромную тыкву, будто хочет… Запомнить? Нет, бред какой-то. Это лишь секс на одну ночь, не более. К чему запоминать? А затем спускается на лифте вниз, выходит на улицу, глубоко вдыхает прохладный осенний воздух и оборачивается. Чонгук стоит на балконе, курит очередную сигарету и провожает его взглядом. Тэхён тоже хочет закурить, но понимает, что в карманах пусто — папироски, которые стрельнул этот девятнадцатилетний негодник, остались в его квартире. В машине он спит, да и потом, приехав домой, проваливается в сон, в котором, к собственному удивлению, видит Чонгука. Тот усмехается фирменно, зовёт его недотрогой, а потом долго и страстно трахает в рот, после чего у Кима саднит горло, а губы пылают… Этот негодник творит волшебство даже во сне, и Тэхён соврал бы, если бы сказал, что ему это не нравится…🎃🎃🎃
Ким понимает, что пропал, где-то через месяц. Исправно он думает о Чонгуке, косячит на работе, теряет сон и аппетит… Бесится из-за этого, достаёт из мешка Хосока очередную карточку со страной, улетает на пару дней в Финляндию, замерзает там, бесится ещё сильнее, а потом психует и едет в этот чёртов бар, в котором они познакомились. Мог бы, конечно, домой к Чону, но не помнит его точный адрес, да и так тупо навязываться не хочет. — О, снова вы? — За стойкой стоит уже знакомый бармен. — Не ожидал, что придёте. — А ты меня запомнил? Удивительно. Мимо тебя каждый день десятки людей проходят. — Да, но только об одном из них мне уже целый месяц жужжит в уши мой друг. — Объяснись. — Ладно, меня зовут Сохам, и я — четвёртый в нашей компании, состоящей из Роуна-Дракулы, Феликса-жабы и Чон Чонгука, разумеется. Этот пёс нас откровенно заебал разговорами и нытьём, так что… Грех вас было не запомнить. — У пса есть мой адрес, — справедливо подмечает Ким. — Ага, а ещё гордость выше крыши, — хмыкает Сохам и тянется за телефоном. — Никуда не уезжайте, я сейчас его наберу. — Но на секунду зависает и пялится на гостя заведения. — Или вы против? — Звони уже. Пусть пошевелится. И пока Тэхён дожидается Чонгука, распивая малиновый бренди, думает о том, как ловко тот всё подстроил. Должно быть, не хотел сам подкатывать, видя, что такой статусный человек, как Тэхён, может не воспринять это адекватно, ведь привык делать и решать всё самостоятельно. Вот и подослал Сохама — своего ещё одного друга. Хитро, ничего не скажешь… Как говорится, «Илон Маск» оценил. — Сегодня без грима? — сбоку раздаётся знакомый голос, что понравился Киму сразу, как только он его услышал. Тэхён оборачивается и видит Чонгука: тот стоит, засунув руки в карманы, и выглядит опечалено. — Значит, не придётся обрабатывать кожу. — Можем устроить драку, — улыбается Ким, — тогда у тебя будет повод, чтобы налепить мне пластырь на переносицу. — Лучше не так, — отрицательно мотнув головой, — помню, ценишь своё время, а потому давай ближе к делу. — Чонгук выразительно смотрит на Сохама и даёт ему знак, чтобы тот отошёл, ибо нечего уши парить в чужом разговоре. Бармен отходит, а Чонгук, переведя взгляд на Кима, продолжает: — Значит так, сейчас тезисно, но по делу. Меня зовут Чон Чонгук, мне действительно девятнадцать и я, как уже говорил, поспорил на тебя с друзьями. К слову, денег с них я не взял. Перехотелось. Скажу сразу, секс на одну ночь или свободные отношения — не моё. Пусть мне не так много лет, но я чётко знаю, чего хочу от этой жизни. — И чего же? — продолжая улыбаться, спрашивает Тэхён. Он прожил этот месяц без Чонгука и понял, искренне понял, как сильно ему не хватает такого человека рядом. Понял, что уже всерьёз хочет подарить ему миллионы роз, машин, домов и весь мир. И нет, он далеко не влюбчивый и не безбашенный, но именно так отзывается сердце. — Допустим, тебя, — практически повторяет свои же слова Чон. — Не на день, не на месяц. Желательно бессрочно и с пропиской. — Меркантильный, значит? — щурится Ким, хоть и спрашивает это в шутку. — Я о прописке в сердце, если что. И да, есть ещё одна деталь… Не хочу скрывать, лучше откроюсь на берегу. — Так… — напрягается на этом моменте Тэхён. — И о чём ты? — Я знаю о тебе второй год. — Чонгук поджимает губы и наблюдает за реакцией Кима, но у того сплошное недопонимание, которое отчётливо проявляется на его лице. — Ладно… Твой отец и мой — партнёры. Заезжал к своему в офис, увидел тебя — и всё. Пизда котятам. Мне тогда было семнадцать, я понятия не имел, что делать, но нашёл твои соцсети и понял, что попал жёстко. Год, целый, блять, год я думал о том, как к тебе подкатить, но держал всё в себе… Потом этот Хэллоуин и наша встреча. Сказать, что я охуел — не сказать ничего. Заметил на себе твои взгляды, охренел вдвойне, подошёл к Сохаму, переговорил, а потом… Ты знаешь всё, что было потом. Да, захотел отличиться, запомниться, потому вёл себя так дома. Если что, могу быть универсалом — тоже хочу сказать на берегу. Ну а затем этот ебаный месяц без тебя. Приехать домой? Да, адрес я знал, заказывал ведь такси… Такой себе вариант, не хотелось быть посланным. Написать в соцсети? Ты бы принял меня за сталкера. Продолжать бездействовать? Тоже не хотелось, честно, но и выхода другого я пока не находил. — Чонгук замолкает и смотрит выжидательно. — Впечатлён, — признаётся Тэхён. — Очень. — Он и не помнит, чтобы с ним случалось подобное… «Подобное» — это бабочки в груди от слов Чона и… Открытая жилплощадь там же. — Нам ещё многое предстоит обсудить, Чон Чонгук, а пока… Мне придётся подраться с кем-то, или ты и без этого пригласишь меня к себе? — улыбаясь. Чон светится в ответ. Не верит ушам, но светится и волнуется сильнее, чем в прошлую встречу… Облизывает пересохшие губы, сверкает глазами, протягивает руку и: — Повторим, недотрога?