Завет отцов

— Шираиши Йошитаке! — Пират Ботаро раскинул руки встороны. — Ты посмотри, какой хороший! — Они с Шираиши крепко обнялись и какое-то время стояли так, хлопая друг друга по спинам. Ни дать — ни взять — разлучённые братья встретились. Асирпа и Сугимото стояли чуть поодаль, не зная, куда себя применить. — Ну, познакомишь меня со своими друзьями? День начинался, как нельзя лучше. — А ты чего это от всех спрятался? — Ботаро нашёл Шираиши на деревянном причале за лодками. — Сижу. Думу думаю. — Шираиши, дорогой мой, я присяду? — Ботаро уселся рядом и приобнял старого приятеля за плечи. — Чего? — Ничего. Соскучился. Не виделись с тобой давно, а ты всё такая же хитрая обезьяна. — Шираиши дёрнулся. Тот наклонился к самому его уху и тяжело дышал. — Ну что, Шираиши? — Ничего. Что тебе надо спрашиваю. — Шираиши насупился. Это было странно, очень странно, что за объятия среди белого дня? Не пили же ещё… вроде. — Сколько раз ты сидел за кражу? М? — Ботаро обнимал его за плечи, а второй рукой шарил по талии. — Ну? И сколько? — Это я тебя спрашиваю. — Ладонь Ботаро прошлась по бёдрам Шираиши, погладила под коленями и вернулась к поясу. — Хочешь померяться, кто больше отсидел? — Ты знаешь за что я сидел, Йошитаке? — Ботаро переместил руку на грудь Шираиши. Ловкие пальцы ощупали нагрудные карманы под жилеткой. — За разбой, дружище. — Главное — не провоцировать. — Что такое разбой, Шираиши? М? Ты знаешь, что это такое? — Рука Ботаро легла ему на горло. Шираиши сглотнул. — Правильно ты всё понимаешь. Дёрнешься и я тебе шею сверну. Это разбой. — Ботаро провёл носом вдоль его затылка, оттянул пальцами ворот: по спине Шираиши пошли мурашки. — А надо то тебе чего? — На поясе Ботаро висит нож. Узкий, длинный, если его перехватить, то можно выйти из драки победителем, но почему же он сам за нож пока не хватается? Шираиши в уме просчитывал пути отступления. В воду не спрыгнуть — это его стихия. Утащит на дно, утопит и будет таков… — А ты не догадываешься? — Не-а. — Вот, вроде не мальчик уже. — Ботаро завёл руку Шираиши за спину. В таком положении особо не повоюешь. — Верни кошелёк, Йошитаке. — Так вот в чём дело. — Шираиши хохотнул. — Ты где-то посеял кошелёк и хочешь отработать мой. Ох и подлый же ты тип, Русалочка. — Не ломай комедию. Со мной сегодня только ты обнимался. Это ты его спиздил. — Нет. — Ты свиснул. — А вот и не я. — Тиснул. приголубил… украл. Верни, будь умницей. — На что мне твоя дырявая мошна… — Одной руки Шираиши был лишён. Хватка у Ботаро была будь здоров, вот так запросто не вырвешься. Оставалось только спереть его же нож и тыкнуть его разочек, чтоб отвалил. Шираиши осторожно просунул руку под верхний слой кимоно Ботаро. — Вот дьявол — Ножны были пустыми. — Шираиши погладил Ботаро свободной рукой. — Да не кипятись ты так. Мы найдём золото, а там его столько, что… — Договорить Шираиши не успел. Ботаро дёрнул его за локоть, заламывая руку пуще прежнего. Тем временем свободная рука Шираиши легла на подол кимоно Ботаро — пальцы опытного карманника нашарили внушительную выпуклость. — Конечно, найдёте… Знаешь, Шираиши, а здесь душновато… — Нет, нет-нет. Холодно здесь. Очень холодно. — Шираиши задёргался: нужно было как-то вспороть подкладку — отвлечь Ботаро. Внезапное купание в его планы не входило. — Ботаро, ты свинья, на что мне твой кошелёк? Не брал я его. — Ни один вор на свете ничего чужого не брал, Шираиши, мы с тобой одной крови, уж мне то мог бы и не врать… — Ботаро потянул Шираиши к воде. Около берега было не глубоко, однако с пирата станется просто макнуть его головой в лужу и продержать так минут десять. — А где ты его видел последний раз? — Вот в этом кармане, дружище, а сейчас он пуст — Ботаро отпустил горло Шираиши и вывернул нагрудный карман под кимоно. Карман действительно был пуст. — Ну что? Может освежимся, а то солнце припекает, так и удар получить не долго, а Шираиши? — Стой-стой-стой-стой! Твой кошелёк, опиши его, может вспомню брал или не брал. — Надо было тянуть время. — Хитёр… время тянешь. Это ты мне расскажи, каков он. — Да тебе трудно напомнить, что ли? Что хоть было в кошельке? — Шираиши нашёл край потайного кармана в подкладке Ботаро. В кимоно была припрятана тряпица, обтянутая верёвочкой. — Освежить тебе память? — Именно! — Ой, дура-а-ак! Шираиши прикусил язык, но было поздно. — Ну давай, освежимся, приятель. Скажем, что ты напился и пошёл купаться, а? — Ботаро расстёгивал пуговицы на его рубашке. Гадство. — А одёжку твою на берегу найдут. Или будем в тюремный обыск играть? — Они оба уже стояли на ногах в двух шагах от воды. Ботаро ощупью обыскивал карманы его брюк. — Ну хоть поахай для приличия. Тебе не трудно, а мне приятно. — Шёлковая тряпка, обёрнутая шнурком. — Что-что? — И ради этой мелочи ты меня драконишь? — Шираиши уже чувствовал себя победителем. — Ну, раз вспомнил, может договоримся и я тебя отпущу? Где мелочь мою припрятал? — Дурак ты, Русалочка. Стареешь? Может тебе на пожизненное присесть, хоть до старости доживёшь с таким то маразмом? — Шираиши лягнул Ботаро пяткой. Тот отошёл, но руку его не отпустил, только уложил патлатую голову на плечо Шираиши. — Ты не в том положении, чтобы сопротивляться, малой. Я помню, как научил тебя вырезать из щепок отмычки, это так значит ты платишь за бесценные знания? — Ты, кстати законы знаешь? — В смысле — за что сажают? — В смысле, что бывает за ложные обвинения? — Шираиши насколько это было возможно повернулся к Ботаро, чтобы заглянуть ему в глаза. — Штраф? — Ты себе не представляешь, какой! Хотя, однажды я за ложное обвинение сел. Лет восемь назад — дурак был, вот и… — Не уходи от темы, Йошитаке. Где… — Шираиши не дал ему договорить. — Где, где… Ты его в подкладку зашил, дурнина! — А как ты… — Прямо сейчас его щупаю. — Ботаро отпустил Шираиши и не отстраняясь полез за пазуху. Кошель и правда был на месте. — Меня ещё Бог знает, в чём обвиняет. Но так уж и быть, я человек добрый, отходчивый, может договоримся, а, Русалочка? Ботаро ткнулся лбом ему в плечо. — Ладно. Забирай. Предположим, что это штраф за ложное обвинение. — То-то же! — Шираиши поправил одежду и пошёл прочь с причала. — Эй, Шираиши! — Ботаро остался на причале и сидел свесив ноги к воде. — Чего ещё? — В чём тебя ложно обвинили, что ты сел? Ну тогда, восемь лет назад. — Это не меня, это я был обвинителем. — А как сел то? — Чтобы избежать позора вору: есть завет отцов. — Какой? — Сына прокурора надо знать в лицо.