Яркие языки пламени танцевали в камине под треск горящих поленьев, выполняя грациозные па и элегантные повороты. Тени вторили им, то расходясь, то снова бросаясь в объятья друг друга. Было в этом танце нечто магическое, что завораживало и питало фантазию. Регулус всматривался в танец огня, чувствуя, будто наблюдает за магическим ритуалом, древним, как и сама магия. Состояние близкое к трансу. На грани, между сном и явью. Мысли таяли в его голове, унося с собою все его беспокойство и страхи. Он невольно выпустил из рук учебник по древним рунам и почти провалился в манящий своею негой сон, когда услышал шорохи и смех за стеной. А после и голос.
— Я уверен, это будет весело! Сириус, давай позовем твоего брата?
Регулус встрепенулся. Сон мигом отступил. Больше всего он мечтал не слышать этот голос. Все их голоса, поганых друзей его брата. И самого Сириуса. Но именно этот голос вызывал в нем самый яркий отклик.
В кабинет зашел старший из Блэков. И с ним Джеймс Поттер, с вечно взъерошенной головой.
— Эй, братишка. У нас тут мешок с конфетами. Не хочешь посидеть с нами, съесть конфетку?
В ухмылке Сириуса слишком явно читался подвох. Но Регулус не смотрел на него. Он поднял учебник и всмотрелся в потускневшие страницы, исписанные древними рунами и комментариями к ним.
— Не сегодня — сухо ответил он.
— Да ладно тебе, будет весело, — встрял в разговор Поттер.
Опять эта фраза. Обычно, если кто-то так говорит, то дело оканчивается слезами. Как минимум одного из весельчаков. И Регулус знал об этом. Но какая-то неведомая сила заставила его поддаться. И он согласился. Сам не понял, что делает. А главное, зачем? Рот сам ответил «ладно». Ноги сами подняли его и повели из кабинета в гостиную. Сириус и Джеймс заговорщицки переглянулись и, подавив смешок, направились за младшим Блэком.
Гостиную заполнял запах тыквенного пирога, сливочного пива и каких-то трав. В воздухе парили свечи, освещая полумрак старинного дома. В камине трещали дрова, пытаясь хоть немного отогнать осенюю сырость, что источали каменные стены, и создавая некое подобие уюта, хрупкого, как видения в хрустальном шаре. Огонь танцевал так же, как и в кабинете Регулуса — зачаровывая. Питер и Римус сидели на диване в центре гостиной, что-то пили и беседовали, когда в комнату вошли трое ребят.
— Он то что тут делает? — возмутился Петтигрю, — Он нам все веселье испортит своим занудством. А потом еще расскажет любимым змеям.
— Он прав, Джеймс, — поддержал друга Римус, — ты хоть представляешь, если кто-нибудь из преподавателей узнает о… — он запнулся, — об этом?
Люпин невольно покосился, на кофейный столик, стоявший перед ним. Туда, где лежал серый неприметный мешочек. Регулус закатил глаза.
— А мы произнесем клятву молчания! И никто ничего не узнает — успокоил Сириус своих друзей. И сел в широкое мягкое кресло красного цвета, совершенно выбивавшееся из общего интерьера гостиной. Он сам купил это кресло в маггловском магазине и приволок его домой на зло матери, приколотив к полу заклятием вечного приклеивания. Джеймс присел на подлокотник и взял в руки серый мешок.
— Ну что там у вас, — с нетерпением сказал Регулус.
— Сначала клятва, — отозвался Джеймс, испытывающее посмотрев юноше в глаза. Конечно, мало ему его голоса. Еще и этот взгляд. Мерлин, сколько это еще будет длиться?
Пятеро парней встали со своих мест и произнесли клятву. После этого каждый вернулся на свое место, и Поттер начал объяснять правила.
— Это мешок волшебных конфет. Мне его прислала троюродная кузина Эллен, которая учится в Шармбатоне. Вообще-то, эти конфеты запрещены в Англии. Но мы связались клятвой, так что никто не узнает, что они у нас есть.
— Давай уже к делу, — недовольно проворчал Сириус.
— Да, правда, что они все-таки делают? — не выдержал Питер.
— Да погодите вы, — перебил их Римус.
«Заткнитесь» — подумал Регулус.
— Терпение, друзья мои, — Джеймс продолжил рассказ, — Эти конфеты что-то вроде наших леденцов Берти Боттс. Только в них не любой вкус, а любое заклинание. Ты никогда не знаешь, какой эффект у той или иной конфетки. Одни изменяют внешность, другие накладывают чары. Одна подруга Эллен начала петь, как оперная дива, другая слышала мысли людей вокруг, третья просто уснула. Сама Эллен начала очень быстро усваивать информацию и за несколько минут выучила годовой курс зелий и маггловский учебник по анатомии. Эффект от конфет длится ровно час. И иногда невозможно сразу понять, что именно с тобой сотворили эти леденцы. Поэтому через полчаса на фантике появляется описание. Каждая конфета зачарована вручную. И в одном мешочке заклинания не повторяются. Иногда встречаются редкие и даже опасные заклятия, поэтому их и запретили. Но мы же не трусы! Верно, Регулус — снова этот его взгляд, — Ну что, готовы их испробовать.
Четверо парней с волнением смотрели на Поттера.
— Годрик, мы должны это сделать! Доставай уже! — не выдержал паузы Сириус.
Джеймс развязал шелковый шнурок, раскрыл мешочек и высыпал конфетки на тарелочку. Они со звоном рассыпались по фамильному фарфору Блэков. Ровно 5 штук.
Каждый взял по одной конфете, аккуратно разворачивая шуршащую упаковку. Леденцы были полупрозрачными, окрашенные в разные цвета, они отражали свет, как алмазы, и будоражили сознание.
Римус с опаской покрутил свою конфету в пальцах. Питер поднес ближе к глазам, чтобы рассмотреть и затем понюхал. Сириус и Джеймс переглянулись, со смехом чокнулись леденцами и отправили их в рот. Регулус молча съел свой. Вкус был сладкий, с легкой кислинкой. Как цитрусовые монпансье. Все ждали.
Первым изменения почувствовал Римус. Ощутив дискомфорт, похожий на обращение, он вскочил со своего места и, озираясь, на слизеринца, забегал по комнате, едва не споткнувшись о край ковра. И тут за его спиной, толи к облегчению, толи к ужасу, выросли красивые крылья, нежные и изящные с экзотическим окрасом, на лице проявились затейливые узоры, а на голове - тонкие черные усики-рожки. Люпин выглядел так, будто его пытались обратить в тропическую бабочку, но что-то пошло не так, и заклинание подействовало лишь наполовину. Он хотел воскликнуть от шока, но вместо этого издал непонятный писк, а крылышки затрепетали, осыпая все вокруг золотой блестящей пыльцой. Друзья повалились на диван от смеха. При этом у Питера изо рта густо повалили мыльные пузыри. И стоило ему открыть рот, как наружу вырывалась целая вереница переливающихся пузырьков, они летали по комнате, парили в воздухе и лопались, касаясь поверхностей. Это вызвало больший приступ хохота у остальных парней, которые еще не поняли, как волшебные леденцы подействовали на них. Тут неожиданно Джеймс и Сириус придвинулись к столику и начали с упоением уплетать остатки пирога. Регулус смотрел на них с недоверием. Почему оба? Джеймс справился со своим куском быстрее, и схватив последний, со смехом убежал в дальний угол комнаты. Сириус хотел было помчаться за ним, как неожиданно остановился на месте и заорал во все горло:
— Кикимер!!!
Домовик с хлопком появился в гостиной. И от увиденной картины его тут же перекосило. Но эльфская сущность не позволяла ему высказаться, он лишь что-то пробубнил себе под нос, а потом спросил:
— Что изволит молодой хозяин?
— Еды. Срочно. Всю, что есть в доме. Я безумно голоден.
— Слушаюсь, господин.
Домовик исчез, а через пару секунд стол в гостиной заполнился разными угощениями. Там были запеченная утка с яблоками, молодой картофель с травами, жареные колбаски, тушеное мясо с черносливом в горшке, головка сыра, свежий хлеб, яблоки, мандарины и грушевый пудинг. Также были большой хрустальный кувшин холодного тыквенного сока и чайник горячего ароматного чая с бергамотом. Сириус тут же набросился на еду. В отличие от Джеймса, которой, оказавшись на расстоянии от друга понял, что не так уж и голоден. Но стоило ему приблизиться к другу, как голод тут же снова стал сильнее. Джеймс поймал на себе озадаченный взгляд Римуса, который наблюдал за ними у окна и тоненьким голосом что-то говорил Питеру, просто так выпускающему пузыри к потолку. Он подошел к ним, и его голод тут же затих, но вместо него появились волнение, неловкость, даже немного пугливость, и огромное желание рассмеяться.
— Сохатый, а с тобой что? — спросил Питер, и новая стайка пузырей окружила Поттера.
— Кажется, это эмпатия, — ответил Джеймс, — и подумав добавил, — А тебе, Хвост, кажется, нужно поссать.
Все трое засмеялись.
— Нет уж, ради тебя я потерплю — захохотал Петтигрю.
Джеймс в шутку замахнулся на друга, то тот вовремя увернулся.
— Да ладно, это лучше, чем быть недобабочкой — запищал Римус, покружившись на месте, рассыпая пыльцу. В этот момент раздался звук, напоминавший перебор арфы, и вокруг Люпина рассыпались разноцветные полевые цветы.
— Да ты не бабочка, а фея цветов — послышался с дивана голос Регулуса. С которым, кажется, ничего не происходило. Ребята дружно рассмеялись, и Римус, тоже заливаясь хохотом, изобразил реверанс, вызвав новую волну смеха.
— Всегда знал, что за твоей волчьей натурой прячется нежная трепетная леди — подначил его Сириус с набитым ртом.
Римус начал танцевать в центре гостиной, осыпая ковер цветами и блестками под переборы арфы и хохот парней.
— Да прекрати ты уже, я же подавлюсь! — выдавил из себя старший Блэк.
— Я все же отлучусь — не выдержал Питер и выбежал за дверь.
— А с тобой что? — спросил Джеймс младшего Блэка, подавляя смех и отходя от друзей на безопасное расстояние.
— Ничего, — задумчиво ответил Регулус.
Джеймс подошел ближе, но почувствовав голод лучшего друга, сделал шаг в сторону. Его новые чувства были яркими, словно собственные. Но от Регулуса он не чувствовал ни голода, ни жажды. Ни волнения, ни страха, ни паники. Зато он ощущал озадаченность. А еще нежную волну тепла. Джеймс знал это чувство слишком хорошо. То же самое он чувствовал, видя Лили Эванс. Видимо, слизеринец тоже был влюблен. Он моментально проникся этой теплотой. Ему даже захотелось подойти ближе, поговорить, узнать Регулуса получше. Понять, кто та девушка, которую юноша так любил. Джеймс сделал шаг навстречу младшему Блэку, но вовремя остановился, покосившись на старшего, наливавшего в кубок сок до самых краев.
— Регулус, можешь подойти ко мне ближе? Я боюсь приближаться к этому оголодавшему псу, — он заливисто прыснул и добавил, — не хочу как и он сойти с ума от жареной утки и потерять форму перед следующим матчем по квиддичу.
— Не обманывай себя и друзей, Джеймс? Ты просто боишься, что Лили тебя снова отошьет, если станешь упитанным как профессор Слизнорт, — пропищал фея Римус.
— Зато Кэтрин Шаффик будет любить тебя любым — захохотал Сириус, едва не захлебнувшись тыквенным соком.
Джеймс снова рассмеялся.
— Заткнитесь, идиоты, — Не, серьезно, Регулус, нам надо понять, что конфеты сделали с тобой.
Поттер прошёл к камину, развернул оба кресла от него в сторону друзей и, расположившись в одном, жестом пригласил Регулуса занять соседнее. Тот послушно сел рядом. Джеймса окутала волна обожания. Ему определенно начал нравится этот скромный юноша.
— Ну так что? — спросил Римус, тоже подойдя ближе.
— Ничего, — ответил Регулус.
— Может на что-то тянет? Появились какие-нибудь пятна на теле? Начал прыгать выше головы? Читать мысли? — предлагал варианты Джеймс.
— Нет, ничего, — снова отозвался младший Блэк.
— Может, какие-то новые ощущения? — снова предположил Римус.
— Вообще никаких, — спокойно ответил Регулус.
— Я бы почувствовал, — заметил Джеймс.
— Кстати, а ты что от него чувствуешь? — присоединился к их размышлениям вернувшийся Питер.
— Да тоже ничего особенного. Только то, что он влюблен. И кажется безответно. Мне даже хочется тебе посочувствовать, обнять и пожалеть — рассмеялся Поттер.
Регулус неожиданно для себя густо покраснел, и Джеймс почувствовал, как слизеринцу захотелось провалиться под землю. Сириус что-то пробубнил с набитым ртом, и засмеялся, никто его не понял. Он прожевал и повторил:
— Я говорю, наверное, он влюблен в Нюньчика, — и Сириус сунул в рот очередной кусок пудинга.
Джеймса охватил приступ гнева.
— Иди в жопу, Сириус — взорвался его младший брат, — Северус намного честнее вас всех вместе взятых. И в отличие от тебя, в его голове порядок. Он знает чего хочет, он много учится, и он поддерживает идеи чистоты крови, которых веками придерживалась наша семья, а ты плевал на них с астрономической башни. Да ты даже не представляешь, насколько он выдающийся волшебник и какое будущее его ждет. А тебя в таком темпе… Не удивлюсь, если ты просто сгинешь или сопьешься огневиски.
— И буду самым счастливым человеком на земле — поднял свой кубок Сириус без малейшей злобы.
Римус и Питер переглянулись и отправились на диван к Сириусу.
Джеймс был в замешательстве. Регулус оказался таким открытым и ранимым. Ему захотелось обнять его, прижать к себе, успокоить, защитить от нападок брата. Пообещать, что все будет хорошо. Во время своей речи, он чувствовал злость, гнев, жажду справедливости, восхищение, преданность. Но ни намека на влюбленность. А со стороны друзей ни намека на злость. Только веселье. Может в этом секрет? Он поспешил спросить у друзей:
— Ребят, а вы не чувствуете ничего нового по отношению к Регулусу? Ну в смысле, вы не разозлились, не стали спорить. Может, конфеты вызывают к нему какое-то расположение?
— Ну а что злиться на идиота? — лениво проговорил Питер, растягивая слова, чтобы запустить вокруг себя побольше пузырей.
— Кажется, мне стали малы брюки, — сказал Сириус, откидываясь на спинку дивана и довольно потягиваясь, — кстати, прошло полчаса. Там на фантике должно было появиться заклятье, — и он потянулся к мятым бумажкам на блюдце. Все с заинтересованно уставились на друга. Разворачивая фантики по одному, он читал:
— Непреодолимое чувство голода до полного пресыщения. Так, это мое, — он отложил фантик в сторону и взял следующий, — Физическая и эмоциональная эмпатия — Джеймс. Превращение в фею цветов — Римус. Смотри-ка, Регулус, ты оказался прав, — он подмигнул младшему брату, и развернул следующий фантик.
Оставалось два. Питера и Регулуса. Все с нетерпением ждали. Сириус молча уставился в бумажку.
— Что там? — спросил Петтигрю.
— Сыворотка правды.
В комнате повисла тишина. Было ясно, что этот фантик явно не принадлежал Питеру. Значит слизеринец не может соврать.
— В кого ты влюблен? — неожиданно прервал тишину Джеймс, посмотрев Регулусу в глаза.
— В тебя, — ответил он, выдерживая взгляд. А потом вскочил с места и выбежал из комнаты.
Стыд, страх быть отвергнутым, боль от неразделенности чувств. Сердце колотилось в груди, как после напряженного матча по квиддичу. Джеймс бросился за юношей, под хохот и подначивания друзей. Он взбежал по каменной лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. И, увидев, что слизеринец повернул в темный коридор третьего этажа, последовал за ним.
— Регулус, подожди!
Он догнал его в коридоре, схватив за руку. Тело мгновенно пробило сотней молний. Словно снитч поймал. Дыхание перехватило. Джеймс прижал руками плечи парня к ледяной стене, изучая его лицо, всматриваясь в глаза, наполненные слезами обиды. Он хотел найти ответы. Но близость человека, так сильно влюбленного в него, в купе с магической эмпатией, сбивала с ног. Подавляя в себе желание забыть про условности, прижаться к нему всем телом, найти его губы своими, Поттер повторял себе, что это лишь магия, и что он будет жалеть о своих действиях, если подчинится чувствам Регулуса. Он отошел на шаг и сухо сказал:
— Нам надо поговорить.
— Хорошо. Пошли в мою комнату, — голос юноши дрожал.
Джеймс не мог читать его мысли. Но это было и не нужно. Он ощущал все его чувства. Как у парня кружилась голова от близости возлюбленного, как мысли терялись. Как сильно он хотел поверить своей надежде, что они смогут однажды быть вместе.
Молодые люди зашли в комнату. Регулус сел на кровать, склонив голову, Джеймс опустился рядом, и взял его руки в свои. Этот жест заставил Блэка взглянуть на гриффиндорца.
— Я знаю, что ты не врешь. И мне срывает башню от твоих чувств. Но ты же понимаешь, что?.. — голос сорвался, — Прости меня за все?
Они соприкоснулись лбами. В лицо ударило горячее дыхание. Мурашки побежали по телу. Дышать становилось труднее, воздух вокруг них был слишком наэлектризован. Боль разрывала сердца обоих. Невозможно было оторваться друг от друга. Глаза Регулуса наполнились влагой.
— Прошу тебя, не играй со мной, — прошептал он, едва сдерживая слезы, — Прошу…
— Никогда! Обещаю, что никогда. Прости меня. Но я не могу. Лили…
— Молчи, не делай мне еще больнее — перебил Регулус, — у нас осталось лишь несколько минут. Магия скоро рассеется, и я снова буду лишь младшим братом твоего друга, и ты снова будешь меня ненавидеть.
— Я никогда тебя не ненавидел. Ты же знаешь. И никогда не буду.
— Знаю. Но ты не можешь меня любить… — слеза скатилась по щеке юноши.
Сердце Джеймса сжалось. Он смахнул слезу ладонью. От этого движения Регулус прикрыл глаза и потянулся щекой вслед за рукой Поттера. Мысли путались. Гриффиндорец невольно перевел взгляд на губы Блэка. Он больше не мог сопротивляться безумно сильным и искренним чувствам этого парня, заполонившим его голову, вытесняющим свои собственные эмоции. Он потянулся губами к его и, едва касаясь, оставил легкий поцелуй.
— Ты пожалеешь, — робко отстранился Регулус.
— Никогда — прошептал Джеймс.
И вжался в него, срывая с губ все печати обещаний, только оставленных самим собой. Он не будет играть. Он не пожалеет. Но он уже играет. И уже жалеет, подчиняясь минутной слабости. Поцелуй сводил с ума. Регулус, осмелев, углубил его, проведя языком по нижней губе Джеймса. И тот ответил ему, врываясь языком в его рот. Он выпустил руки Блэка из своих и крепко обнял, прижимаясь всем телом. Юноша выдохнул в поцелуй, начал водить руками по бедрам Поттера, по его торсу, зарывался пальцами в непослушные волосы. Их поцелуй продолжался несколько минут, заставляя забыть обо всем. Потеряв счет времени, Регулус оторвался от любимых губ и взглянул на настенные часы.
— У нас несколько секунд, — прошептал он, — ты точно никогда не будешь смеяться надо мной?
— Никогда. Ты простишь меня? — Джеймс снова прижался ко лбу Регулуса.
— Да — выдохнул Блэк.
— Точно?
— Точно. Ты же знаешь, я не могу солгать, — горько улыбнулся слизеринец.
— Знаю, что уже можешь…
***
2 года спустя.
Джеймс сидел в кресле за большим дубовым столом в кабинете фамильного особняка Поттеров. Он изучал обстоятельства очередного похищения волшебника, пытаясь найти зацепки, когда в окно постучала сова. Он поднялся из кресла и прошел через кабинет, чтобы отворить сворки и впустить уставшую птицу в комнату. Сова перепрыгнула на подоконник и благодарно замахала крыльями. Волшебник отвязал от ноги птицы небольшой серый мешочек и свиток. Взмахнув палочкой, он подозвал миску с угощением и водой, а затем взял послание, развернул пергамент, исписанный торопливым мелким почерком, и прочитал:
«
Дорогой Джеймс. Я очень виноват перед тобой. И жалею о своем решении следовать за Снеггом. Я так хотел, стать тебе хотя бы другом, но ты избегал меня. Я разозлился и предал тебя. Я сделал огромную ошибку, Джеймс. Но теперь я нашел способ все исправить. Не знаю, удастся ли мне выполнить задуманное. Но на случай, если я не вернусь, я написал тебе это письмо. Так что, если ты все-таки держишь его в руках, я, скорее всего, мертв. Прошу, прости меня за все. И помни, как сильно я тебя любил. Присылаю тебе тот самый мешочек с конфетами. Ты оставил тогда его у нас дома. Это не волшебные леденцы, но самые вкусные, какие я пробовал. Пусть они напоминают обо мне.
Р. А. Б."
Джеймс упал на колени и выронил мешок из рук. Конфеты с шорохом рассыпались по ковру.
