***
Она шла вслед за служительницей по переплетением открытых галерей, лепившихся к стенам дворца. Путь им освещал слабый месяц, норовивший спрятаться за тучи, и чадящие факелы. Агата зябко куталась в плащ, стремясь спрятаться от пробирающего до костей ветра. В голове у нее вдруг сделалось пусто. Она больше не боялась, спокойно принимая то, что ее ждет. Наверно, так себя чувствуют, идущие на казнь. Они повернули за угол, когда путь им преградила высокая, темная фигура. Агата вздрогнула, но быстро успокоилась, поняв, что это Кир Аверин. Он, где-то раздобыл новый черный плащ и выглядел деловито и собранно, несмотря на поздний час. Его темные волосы, казались влажными, будто он попал под дождь или шел из купальни. — Госпожа Агата, — он поклонился им, и они ответили поклонами. — Куда вы идете так поздно? Вам сделалось нехорошо? — Со мной все прекрасно, генерал. Его величество желает меня видеть. — Желает вас видеть? В такой час? — переспросил он и по его лицу скользнуло понимание, а в глазах мелькнул то ли ужас, то ли жалость. Агате стало неловко перед ним и от этого она разозлилась. Служительница отступила на пару шагов, будто не желая мешать их разговору. — Какое вам дело до наших с драконом-императором дел? — выпалила Агата. — Вас они не касаются. Кир Аверин покачал головой. — Хотите ли вы этого, госпожа Агата? — спросил он. — Конечно же, хочу. Как может быть иначе? Его лицо потемнело, но он ничего не сказал. Они оба понимали, что неважно, чего хочет Агата, если этого желает дракон-император. Никто не мог указывать ему. Хотя Фрол Зерион полагал, что Агата могла бы, если бы научилась с умом пользоваться своим даром. — Я могу пойти с вами, — предложил Кир Аверин. — Возможно, я мог бы поговорить с его величеством… — Не надо. Поговорить с его величеством я могу и сама, и куда лучше вас. Агата так устала от всего, что совсем перестала держать себя руках. Она нагрубила Фролу Зериону, а теперь и Киру Аверину, хотя оба они едва ли были повинны в ее бедах. — Как скажете, госпожа, — чуть поклонившись, он отступил назад, давая ей пройти. Агата решительно шагнула вперед, а служительница бросилась за ней. — Ваша подруга, госпожа Лилиана покинула Отбор, — бросил он вслед. — Возможно, и вам было бы лучше остаться с ней. Агата замерла, едва наступив на длинный подол плаща. Ей до смерти хотелось повернуться к нему и спросить, знает ли он, как дела у Лилианы, и что сталось с Мирой, жива ли она? Вместо этого, она повернулась к нему и косо на него взглянув бросила: — Я сама лучше вас знаю знаю, где мне быть и с кем оставаться. Сказав это, Агата едва ли не бегом бросилась вперед. Служительница, которая должна была показывать ей дорогу, с трудом за ней поспевала.***
Вскоре они были на месте. Служители распахнули перед ней высокие резные двери. У Агаты сперло дыхание. Ей казалось, что вот вот она рухнет без чувств. Не помня себя, она шагнула внутрь Опочивальня дракона-императора находилась в круглой башне. Вдоль стен тянулись стрельчатые витражные окна, закрытые полупрозрачными синими занавесями. По центру стояла кровать — тяжелая и широкая, с резным позолоченным изголовьем. Дракон-император сидел в изножии постели на измятых простынях. Легкие, как морская пена, нижние одежды укрывали все его тело, оставляя нагими лишь бледное лицо, кисти рук и ступни с загнутыми когтями. Он опустил голову, закрыв лицо пеленой спутанных волос. Агата видела лишь его острый подбородок и искусанные красные губы. Помимо него в комнате было не меньше десятка служителей. Они стояли недвижимо и тихо, подобно статуям, выстроившись вдоль тянущихся кругом стен. Когда Агата вошла, дракон-император не поднял лица, но его тонкие нервные пальцы сильнее сжали простыни. — Пошли все прочь! — сказал он и служители, склонив головы, стройными рядами, потянулись к двери. Она сделала было шаг назад, не понимая, относился ли его приказ и к ней, но дракон-император тут же окликнул ее: — Агата, ты останься. Она вздрогнула, как от удара хлыста и замерла. Мимо нее шли служители. Их лица были скрыты капюшонами и она не видела их глаз. Лишь один из них, проходя мимо, поднял на нее лицо, и несмело улыбнулся, словно этой улыбкой пытался ее поддержать. Это был брат Сильвий, с которым она танцевала, готовясь к балу тысячу лет тому назад. Двери захлопнулись за ее спиной. Все ушли. Они остались вдвоем. Дракон-император молчал. Он смотрел на собственные ступни, елозившие по шелковому ковру. Агата не знала, что ей делать. Она не была так уж наивна, и примерно знала, что мужчина и женщина могут делать наедине. Хотя мачеха всегда весьма расплывчато рассказывала о том, что происходит после таинства брака, Агата прекрасно разбиралась в разведении ферналей, и понимала, что должно произойти, чтобы на свет появились птенцы. Также Агата воочию видела вместе Веронику с Нестером и Лили с ее возлюбленным. Теперь, вспоминая странные стоны, доносившиеся из соседнего номера в постоялом дворе Зераны, она догадывалась, что ее соседям тогда было не то, чтобы плохо, а скорее очень хорошо. Ей не верилось, что нечто подобное вот-вот произойдет и с ней и, что это сделает дракон-император. Раньше, она бы почувствовала себя самой счастливой девушкой во всей Империи, но теперь он пугал ее. Мысленно, Агата возвращалась к тому дню, когда она сделала ужасающее открытие и, заговорив с ним на змеином языке, осознала, что не человек, а зверь в людском обличие. Все ее тело пробрало дрожью, а сердце и до того бившееся, как птица в клетке, едва не выскочило наружу из ее горла. — Ты боишься нас? — спросил дракон-император по змеиному. Агата до боли прикусила щеку, думая, что ответить. Она вдруг вспомнила отца, и то, как когда она была еще совсем маленькой, он подвел ее к загону, где паслись фернали и объяснил, как надо себя с ними вести: — Самое главное — нельзя бояться. Они сразу почуют твой страх и твою слабость. Ты всегда должна быть сильнее и выше их, пусть не телом, но духом, и тогда они подчинятся твоей воле. Агата сглотнула, проглатывая вместе со слюной и охвативший ее ужас. Если дракон-император не был человеком, значило ли это он животное, такое же, как фернали, как лягушки и змеи или хомяки, бегавшие на лугах? Если это было так, то она могла с ним сладить. Отринув страх, и отбросив все правила, вбитые ей в голову служителями, она прямо на него посмотрела и ответила, тихо напевая на змеином языке: — Нет, ваше величество, я вас не боюсь. Зачем вы меня призвали? — Нам стало одиноко. Ей давно уже было жарко плаще. Расстегнув серебряную застежку на горле, она позволило алой ткани скользнуть по ее плечам и упасть у ног. Оставшись в одних только нижних одеждах, которые, впрочем, были настолько же закрыты и целомудренны, как и у самого дракона-императора, она прошла вперед и не колеблясь больше, села возле него, но не совсем рядом, а так чтобы между ними оставалось расстояние не меньше вытянутой руки. Он повернул к ней голову, его лицо все еще было занавешено волосами. Она протянула к нему ладонь так, словно он был испуганной ферналью. Он мгновение колебался, а затем ухватил ее руку горячими пальцами и потянул ее к себе. — Обними нас, — попросил он. Она подсела ближе. Их тела соприкоснулись, теперь она могла почувствовать идущий от него жар даже сквозь слои их одежд. От его кожи пахло персиковым маслом и цветами сливы, сквозь этот сладкий тягучий запах, пробирался едва различимый немного кисловатый, древесный аромат. Похоже пахли змеи. Агата обняла его за плечи. Наверно, так бы она прикасалась к Титусу будь он старше. В этом движении не было ничего порочного, только сестринская нежность и теплота. Похоже, что дракону-императору это понравилось. Он вдруг наклонился к ней и ткнулся лбом ей в плечо. Это было странный порыв, так мог бы сделать желавший приласкаться кот. Осмелев, Агата погладила его по волосам. Они были такими же нежными и мягкими, как и в прошлый раз, когда она их касалась. — Ты похожа на нее. У тебя такие же волосы. Но ты не она. — О ком вы говорите, ваше величество? — Ее звали Селена. Она была первым человеком, которого мы узнали, и который не был к нам жесток. Она понимала нас, также как ты и она нас любила. Людской век недолог и однажды она умерла, но остались ее сестры, дочери и племянницы. Они любили и заботились о нас, но потом и они умерли. Их всех убили… Мы не смогли ничего с этим сделать… не смогли их защитить… Он сильнее прижался к Агате, обхватив ее руками. Она почувствовала сквозь шелк, как по ее коже скребут когти. — Мне так жаль, что вам пришлось через это пройти, но все позади. — Мы остались одни. Больше никого нет. Все нас бросили. Драконы уснули. Невесты умерли. Народ который мы защищали — нас предал. Теперь и другие головы ушли, я остался один в этой пустоте… Они сидели до тех пор, пока небо не посерело и не окрасилось на востоке алым. Речь дракона-императора стала бессвязной и Агата больше не могла разобрать слов, остались лишь чувства — горечь, боль, одиночество и отчаяние. В конце концов они уснули, обнимая друг друга, точно так же, как когда-то спали в темных зарослях возле пруда в дворцовом саду.***
Кир наведался к Елене, как только рассвело. Пускай они и не были кровной родней, они значились братом и сестрой и могли оставаться наедине, не бросая тень подозрений. Это было крайне удобно. Елена сидела в кровати, опираясь спиной об аккуратно сложенные подушки. Ее волосы были тщательно причесаны и заплетены в тугие косы. Не смотря на ранний час, она выглядела собранной и свежей. Хотя ее лицо еще сохраняло нездоровый цвет, желтизна с него почти спала, а одутловатость стала меньше. Когда Кир вошел, Елена что-то писала, уложив груду бумаги, чернила и перья на приставной столик, из тех, что ставили на кровать, когда хотели отведать утреннюю трапезу, не поднимаясь с постели. Точнее было сказать, что писала не сама Елена, а крошечные тени, носившиеся по простыням и скакавшие по столику. Одни держали бумагу, чтобы та не сползала, другие удерживали перо и подавали чернильницу. — Что ты делаешь? — спросил Кир, усаживаясь на пуфик возле туалетного столика. — Пишу их родителям. Кто-то должен это сделать. — Никто не позволит тебе их отправить. Служители сами свяжутся с их семьями. — Я знаю. Не беспокойся, я не напишу, ничего, что не стоит говорить. Просто сейчас я чувствую, что должна… хоть что-то сделать для них. Они говорили о девушках, погибших и пострадавших во время третьего испытания. Кир хотел сказать Елене, что она не виновата не в чем. Ему хотелось сказать то же самое и себе, но он знал это будет ложью. Они были виновны, они несли ответственность и они оплошали. Теперь это всегда будет с ними. Кир был генералом и увы, это была не первая его ошибка. Каждый раз, когда он ошибался — это стоило кому-то жизни или поломанной судьбы, но и не ошибаться было невозможно. Никто не был в силах всегда и все делать правильно. Кир знал, что корить себя было бессмысленно. Череда призраков за его спиной стала больше, и теперь он мог лишь смириться с этим и извлечь для себя урок. — Что случилось с Мирой? — спросила Елена. От других девушек, она уже знала о том, что они повстречали лжекняжну в подземельях и госпожа Пинна случайно ее ранила. — Утром пришел ферат из Ониксового дворца. Пока ею занимаются целители, но скоро ее отправят в Альтору. Дальше уже Совет будет решать ее судьбу. Если она выживет — ее отправят в Алхавар скорее всего. — Мне даже жаль ее, — покачала головой Елена. — Такой ее сделали ее родители, а именно ее отец. Если бы генерал Хайро не поднял тогда восстания, то она была бы сейчас завидной невестой, а не мятежницей и воровкой, обреченной заживо сгнить. — Родители выбирают то, какими мы будем, пока мы дети, но вырастая мы решаем это сами, — сказал Кир. — Пожалуй, что соглашусь. На этот раз, как ни странно, выбор матушки мне помог. Надо будет навестить ее гробницу и зажечь ей свечу. Когда Елена была ребенком, ее мать давали ей регулярно дозы различных ядов, веря в то, что это поможет выработать сопротивление к ним. В те года, в определенных кругах это было модно, и отец Кира тоже так делал, пока его матушка обо всем не прознала. Тогда вышел большой скандал. Хотя матушка Кира и была нежной и трепетной женщиной, она была готова на все, вплоть до развода — что было немыслимо, и отцу пришлось отступить. Елене повезло меньше. Для нее все закончилось со смертью матери. Однако, похоже, что стратегия той сработала и спустя десяток лет, жизнь Елены спасло то, что ее тело уже было привычно к яду краснорогих лягушек. От этого она пережила отравление куда лучше остальных и даже сумела добраться до Иренеусовой скалы. Хотя зная Елену, она и при смерти бы приползла к своей цели. — Тебе удалось разузнать про кольца? — спросила Елена. — Нет, — покачал Кир. — Сегодня я отправлюсь в Ониксовый дворец и попытаюсь допросить лжекняжну. В письме сказано, что она так и не приходила в себя, но я попытаю счастья, вдруг мне повезет. — Я обшарила весь гарем, но ничего не нашла, — сказала Елена, играя пальцем с тенями. — С таким даром, как у нее, она могла спрятать их, где угодно, но мне кажется, что она кому-то их передала. Наверняка, у нее есть здесь сообщники. Кир кивнул, он тоже так думал. Пересев к ней на постель и склонившись к ее уху, он прошептал так тихо, что она одна могла его услышать. — Даже если мы не найдем колец, возможно, что все это уже не важно. — Почему? — Мне кажется, что с Андроником, что-то не так. Похоже, что даже если он захочет, то не сможет обратиться в дракона.