say that i mattered

— Подвезёшь? — Куда? — Куда угодно. Сокджин смотрел как таймер на светофоре отсчитывал секунды. До Намджуна оставалось ехать несколько минут, но казалось, что он так далеко. За двадцать минут пути могло произойти что угодно. Или за пару минут, чтобы найти ключи. Или за секунды, в которые Намджун выбежит из дома. Времени всего мира было недостаточно. Загорелся зелёный, и блестящая машина пронеслась сквозь перекрёсток. Позже ему придёт штраф, но в тот момент это не имело никакого значения, так что педаль газа склонялась к полу всё больше. Сокджин поколебался, прежде чем вдавить её ещё раз. Слабее в этот раз. Так, будто не было никакого груза на плечах, заставляя его ехать быстро. Немного быстрее. Через несколько поворотов неоновые вывески города сменились обычными уличными фонарями. Оранжево-розовое небо таяло словно забытая сахарная вата. Северный холод заставлял деревья замереть на мгновение, которое, как им хотелось бы, длилось вечно. Сокджин заглушил двигатель, шум стих сразу после того, как он отправил сообщение. Знакомые улицы, знакомые лица, вся эта рутина была ему знакома. По правде, она была почти его рутиной тоже. Почти забытые воспоминания старых сообщений и приглушённых голосов внезапно вернулись к нему. Чувство страха, одиночества. Потребность в признании и постоянстве связывала их вместе в том смысле, которого никто не понимал. Ну, Сокджина никто никогда и не понимал. Не для кого было поддерживать иллюзии. Намджун с другой стороны… Дверь с пассажирской стороны тихо открылась и быстро закрылась, и там, где был воздух возможностей, теперь был он. Ким Намджун. Он так изменился за это время, его трудно было узнать. Но для Сокджина он был таким же, как и всегда. Осветлённые волосы, свитер оверсайз, облезлый лак для ногтей, и такая нежная-нежная улыбка. Та самая, которая никогда не покидала его, когда они были лишь вдвоём. — Поехали? Сокджин завёл машину снова. Когда они выезжали с района, улицы уже превращались в размытые пятна. Окна окрашивались в цвета жизни, которую ребята оставляли позади. В цвета искажённых образов тех вещей, о которых они должны были заботиться; которые, как они думали, волновали, когда они были моложе. То, что когда-то казалось таким важным, река их жизней изменила, иссушила, пока это не стало чем-то совершенно иным. Они вернулись в город, но Сокджин едва ли заметил это. Тихое дыхание пассажира рядом было ровным, но внезапный всхлип вывел водителя из раздумий. — Ты в порядке? — спросил он, в надежде на ответ. На честный, не тот, который Намджун давал всем своим друзьям. Не ложь, которую он плёл учителям, когда они были младше, или коллегам на работе, когда они стали старше. Сокджин надеялся на ответ, который можно доверить близким, или полиции или… кому-то другому. Намджун был не такой. Он всегда молчал. Брал свои желания, мечты и душил их в темноте, чтобы те высохли полностью и завяли из-за недостатка внимания и заботы. Однако сад в разуме Сокджина был не такой. Поэтому, каждый раз, когда они виделись, он так хотел показать Намджуну, как красив может быть этот мир. — Ага. — раздалось в ответ. Настолько непринуждённое, будто вовсе не о чем волноваться, не было от чего убегать. Обычно, всё так и происходило. Что-то случалось, Намджун сбегал, и Сокджин… Сокджин сбегал вместе с ним. Где-то между бесконечными школьными заданиями, которые плавно перетекли в университетские, Намджун и Сокджин нашли друг друга. — Тебе необязательно врать, — Сокджин повернул к шоссе, не совсем понимая, куда конкретно они направляются, но зная одно: они точно уезжают из этого города. Они сделают это, этим вечером, несмотря ни на что. — мне, по крайней мере. — Я не вру. — конечно Намджун отбил сразу. Слова были резкими. Словно удары. Чтобы покалечить. Ранить. Фонари на трассе сменялись равномерно, так же, как и машины, которые они обгоняли, набирая скорость снова. — Я просто… — Сокджин не знал, что сказать. «Я просто ненавижу, когда тебе больно» «Я просто хочу, чтобы ты был счастлив» «Я просто…» Нет, всё это звучало бессмысленно. У Сокджина не было причин заботиться о нём так сильно. Через несколько минут тишина в машине оказалась такой громкой, что Намджун потянулся и включил радио, тут же находя старую станцию с роком, которую они так полюбили с Сокджином несколько лет назад. Ребята случайно наткнулись на неё тогда, они были пьяны и пытались убить время дожидаясь Юнги и Хосока. Воспоминания той ночи были неприятными. Сокджин всё ещё помнил, как они прислонялись друг к другу. Как свет, что протекал по их жилам был самым настоящим блаженством, они тянулись к нему, рискуя пересечь точку невозврата. Как они стали единым целым, существовавшим вне вселенной. В те мгновения они были непобедимы, и Сокджин точно знал, что ничто и никогда не сможет причинить ему боль такую же сильную, как тот момент. Боль от того, что пришлось отодвинуться, когда пришёл Юнги; соврать, когда Хосок спросил, что случилось. Страдание от необходимости прятать это глубоко в себе годами, чтобы забыть, как много Намджун значил для него. И сожаление от понимания, что Намджун делал то же самое. — Если я ничего не рассказываю, не значит, что я вру, — наконец ответил Намджун, смотря в окно. Его волосы запутались и падали на лоб, Сокджин не мог увидеть глаза. — Это полный пиздец. Я знаю, я не должен был позволять поступать так со мной. Но… Я не хочу грузить тебя снова. Сокджин хотел закричать. (Он промолчал, но костяшки его рук побелели от того, с какой силой он сжал руль.) — Мне нормально, — он заговорил снова и повернулся к Сокджину, избегая зрительного контакта. Его руки упали на колени, в беспокойстве перебирая шнурки на толстовке. — То есть… Мне нравится видеться с тобой и… Я не пытаюсь ничего скрывать. Мне и нечего. Я знаю, что ты знаешь, чем они занимаются. И я знаю, что ты волнуешься, или… так или иначе ты готов забрать меня в любое время ночи из-за какой-то абсолютно мазохистской депривации сна. Я не знаю… Я просто хочу быть нормальным. — Ты нормальный. — Сокджин перебил его. Выезд с шоссе привёл их в какой-то промышленный район с извилистыми дорогами. После секунды сомнения Сокджин свернул влево к неосвещённой улице. Фары машины прорезали темноту ночного неба словно нож. — Ты совершенно нормальный. Мне плевать, что говорит твоя семья. Ты нормальный. — Я… знаю, — Намджун замялся, — я просто… Справа была смотровая площадка, спрятанная за деревьями, и Сокджин осознал, что без понятия, где они оказались. Они хотя бы в городе всё ещё? Они съехали на обочину и остановились. Музыка всё ещё играла. Сокджин слышал её будто через вату. Метал или панк, он не особо разбирался. — Я скучал по тебе. — Я тоже скучал. Обстановка казалась тяжёлой, Сокджин вздохнул перед тем, как полностью развернуться к Намджуну. Темнота ночи позволяла луне купать их в тёплом свете. — Я правда так скучал по тебе, я… — нервный смешок сорвался с его губ, но глаза отчего-то заслезились. С чего это? — мне не нравилось быть далеко от тебя. — У нас всё по-старому, ты ничего не упустил, выбрав престижную работу. — Намджун попробовал возразить. — К тому же, не ты ли говорил, что уставал от меня, пока мы жили вместе? — он усмехнулся, но прозвучало это как-то разбито. Сокджин прекрасно понимал, что Намджун делал. Хватался за шанс сбежать от разговора. Прокладывал путь наружу. Притворялся, будто ничего особенно значимого не происходило. Возможно, Сокджину подумалось, это было какое-то особое мировоззрение, смотреть на мир вот так… Но в тот момент, в лунном свете, наедине, ему стало крайне сложно продолжать строить из себя кого-то другого. По какой-то причине, всё, что он чувствовал — неодолимое бремя, заставляющее отбросить осторожность и убить ту часть жизни, что существовала в боли. — Я не могу позволить тебе быть таким, Джун. — Сокджин взметнул рукой и потянул парня на себя. Между ними оставалось несколько сантиметров. — Я скучаю по тебе, я правда скучаю. Постоянно. Очень сильно. Я будто потерявшийся щенок в ливень, которого оставил ты. — Джин, хватит. — Намджун глядел на него, умоляя остановиться, прежде чем они зайдут слишком далеко. Настолько, что не смогут вернуться обратно в этот раз. Настолько, что им придётся справляться со всем, что кололось под кожей всё это время. — Не надо. И этого хватило. Всего четыре слова. Понадобилось всего четыре слова, чтобы сломать в Сокджине всё. Он потянулся к шее Намджуна, а тот прильнул ближе, пока они не оказались в паре сантиметров друг от друга. Намджун смотрел в ответ, ожидая, что Сокджин сделает дальше. Посмотрев с мгновение на губы напротив, Сокджин подумал, что если у них ничего не получится дальше, то у него сохранится хотя бы это маленькое воспоминание. Такой редкий и драгоценный момент, когда он больше не мог лгать. — Ты нужен мне. — вот и всё. Расстояние между ними сократилось, и впервые за много лет Сокджин буквально почувствовал, как его мозг замедляет свою работу, чтобы просто насладиться тем, что происходит. Их губы соприкоснулись совсем невинно, ощущение дыхания на коже ярко запечатлелось в сознании у обоих. Секунду спустя Намджун прижался ближе, и они поддались ритму, известному только им одним. Мягкость, сладостность и бесконечность всего за одну секунду. Намджун тихо ахнул и Сокджин не смог сдержать выдоха облегчения. Они целовались. И это было так правильно. Словно все воспоминания того, что между ними было, нахлынули одновременно. Будто они наконец-то оказались в правильном месте в правильное время. Там, где и должны быть. Воздух выбился из лёгких быстрее, чем хотелось. Они отпрянули друг от друга, прижимаясь лбами и вдыхая теплоту новой жизни, что будто снова оживила их. — Джун, ты мне нужен. Не уходи. — Я… — Ты нужен мне, — правда снова скатилась с губ Сокджина. — я не могу даже представить, как мне быть без тебя. И я даже не хочу пытаться. Каждый раз, когда ты просишь помочь сбежать, я хочу бежать за тобой. Мне уже всё равно, и я не могу больше врать о том, что чувствую. О том, что знаю, что ты чувствуешь то же. Намджун отодвинулся, откинул голову на подголовник и посмотрел на Сокджина так, как умеет только он. — Я надеялся, что однажды, ты отпустишь меня, — он вздрогнул и оглянулся. — что однажды… ты скажешь, что всё это несерьёзно. Возможно, их историю можно было рассказать подробнее. А может и нет. Это больше не важно, потому что в тот момент Сокджин понял одну простую истину, которую он знал всю свою жизнь. Истину, такую естественную для его существа, что больше не имело значения ни то, где они находились, ни то, что их ждёт, когда они вернутся «домой». — Я люблю тебя. — да, Сокджин осознал это вслух. Намджун не мог сдержать улыбки. — Я знаю. — его глаза налились слезами. И, даже если это был конец, Сокджин не мог удержаться от мысли «блять спасибо что это ты». Их руки нашли друг друга, Намджун большим пальцем поглаживал ладонь Сокджина, а после притянул его ближе к себе. Губы встретились вновь, а мысли взорвались, будто встретившиеся галактики. Счастье и печаль отошли на второй план от чистейшего осознания их собственных чувств. Они кружились и кружились, завихряясь во что-то новое. Вместе, как и всегда. И в прошлом, и в будущем. Намджун улыбнулся в губы напротив, разорвав поцелуй. — Я тоже люблю тебя.