Система двойников в Мефодии Буслаеве

Вместо вступления: Литературная справка. Фамилия «Достоевский» должна быть знакома каждому лопухоиду, с грехом пополам прошедшему через одиннадцатилетнюю пытку школьным образованием. Хотя бы по такому произведению, как «Преступление и Наказание». И тот, кто не прогуливал уроки литературы в старших классах, сможет вспомнить, как разбирал с условной МарьИванной тему «Двойники Раскольникова». Очень кратко для очень одарённых: у ГГ — Раскольникова — есть целый букет психических заболеваний двойников. Это, например, его сестра Дуня (оба самоуверенные, волевые), Сонечка Мармеладова (оба грешники, которые должны искупить своё преступление), Лужин и Свидригайлов (в основе сознания — только они и их потребности). Эти персонажи нужны для того, чтобы лучше раскрыть личность ГГ. Его качества отражаются в них как в зеркале, соответственно, становятся более очевидными для нас. Мы можем сравнивать, проводить параллели, замечать интересные детали, делать выводы. К этому приёму — созданию «Системы двойников» — обращались разные авторы. Один из них, несомненно, российский писатель, филолог по образованию, Дмитрий Емец. И в этой работе я постараюсь найти «двойников» во вселенной МБ. И кого-то, возможно, это заставит взглянуть на героев по-другому, о чём-то задуматься, а может быть даже написать свои фанфики по этому фэндому. Начнём мы, естественно, с двойников главного героя: Мефодия Буслаева. Сначала рассмотрим мужских, а потом и женских (да-да, такое бывает — перечитайте вступление с Раскольниковым). А затем проанализируем прочие пары. Я постаралась сделать плавные переходы, чтобы мы не перескакивали между героями. Ну что, поехали! 1. Мефодий Буслаев — Матвей Багров И начнём мы с пары двух МБ. Разумеется, совпадение инициалов — далеко не случайность. Емец это обстоятельство буквально подчёркивает. Как ни странно, к этому странному парню, инициалы которого были такими же, как его собственные, МБ – Матвей Багров, – он не испытывал ненависти и не желал его смерти. (Месть Валькирий) Что у них общего? Они ровесники; оба красивы (пусть и по-разному), насмешливы, вспыльчивы, патологически упрямы, себялюбивы, не умеют признавать собственные ошибки. Оба умны, неплохо образованны, начитанны. Мефодий говорит по-английски и по-латыни, Матвей — по-французски, по-немецки, опять же по-латыни. Буслаев неплохо разбирается в химии и биологии, Багров — превосходный математик (во многом потому, что в его детство калькулятор ещё не был изобретён). Отлично владеют холодным оружием, выносливые, ловкие, сильные. Матвея воспитывал сначала отец, потом Мировуд, у Мефодия же роль наставника выполнял Арей. У обоих неоднократно подчёркивается происхождение: Матвей — дворянин, Мефодий — потомок светлого стража. Оба вынуждены были долго бороться за своё личное счастье: Ирке-валькирии нельзя было любить вообще, а Даф, полюбив лопухоида, могла утратить крылья. Оба сочетают в себе много светлого и тёмного, но под конец серии всё же выбирают свет. Особенно дотошные читатели (например, Ваша покорная слуга) могут найти сотни фрагментов-подсказок от Емца, наводящих на мысль о сходстве двух МБ. Вот вы сможете определить, про кого (или к кому обращены) эти цитаты? *** — Осёл! Упрямый осёл! *** С [МБ] никогда нельзя было сказать наверняка: шутит он или серьёзен. *** Гибко, как кот, он… *** — Ты что, ничего не понимаешь? Это очередной блеф мрака, что можно быть ни хорошим, ни плохим, а таким условно хорошим. Частично. Хорошим для своих, для кого-то ещё, и плохим для остальных. Чушь это всё! *** Он чувствовал, что несёт чушь, но не мог остановиться. С ним такое случалось. Волна гнева поднималась и захлёстывала разум, который не мог нашарить дно и начинал беспомощно барахтаться. *** Правильный ответ: так говорилось про обоих. Теперь перейдём к различиям. Внешность. Меф — молодой лось (с) — среднего роста, стройный, очень мускулистый. Матвей высокий и худощавый. Буслаев описывается эдаким скифом — скулы, русые волосы, загар, прищур, «что-то бунтарское» в лице. Матвей, по словам Эссиорха, байроническая личность: аристократическая бледность, тёмные вьющиеся волосы, серые глаза, уверенные, как у Бейсусликова. Характер. Багров ощущал, что ему не хватает чего-то главного, что присутствовало в Буслаеве, которого он терпеть не мог — бульдожьего упорства и способности не отвлекаться от однажды выбранного. (Книга семи дорог) Матвей — будем объективны — интереснее и привлекательнее «солдафона» Буслаева, который, когда Дафну забрали в Эдем, ел рыбные консервы из банки куском хлеба, вытирая масленые пальцы о скатерть. Матвей выдавал наизусть отрывки из Ксенофонта и читал Гомера в подлиннике, а у Мефодия «с тринадцати лет была аллергия на музеи, театры и выставки». В то же время Багров — опять же, оцениваем без предвзятости — эгоистичная свинья (или, что примерно то же самое, некромаг). Минимум четырежды подводил Ирку: нарушил Кодекс поцелуем (потом бегал с волчицей по лесам), украл плащ у Фулоны (поддался шантажу Мамзелькиной), ввязался в сомнительную авантюру с ногами от Аидушки и, наконец, повёлся на «конструктор девушек» от Джафа. Так что оба хороши. Обоих есть за что любить и за что полить грязью. Зачем Дмитрию Александровичу нужна была эта двойственность? Вариантов три. Ой, нет, четыре. Первый: лучше раскрыть характеры героев, заставляя Читателей сравнивать их и проводить параллели. Опять-таки, поскольку воспитательный эффект никто не отменял, наверняка Емец надеялся, что, увидев разные проявления эгоизма и упрямства, Читатели смогут выявить эти недостатки и в себе. Второй: показать, что пускай путь героев и был разным, они всё равно пришли к Свету. А ещё, несмотря на все разногласия, смогли примириться в финальной книге. Третий: сто-пицот-пятый раз оседлать кобылку «сила воли». И четвёртый [самый вероятный]: всё сразу. 2. Мефодий Буслаев — Варсус Варсус — своего рода «отрицательный двойник» Мефа (умоляю, не ляпните такое на ЕГЭ, термин сугубо Аффтарский). Иначе говоря: антипод. Если Меф сумел побороть в себе Мрак и прийти к Свету, то с Варсусом всё обстоит ровным счётом наоборот: он, будучи изначально светлым стражем, скатился во Мрак. Почему так? Мефодий, при всех своих тараканах, обладал чудовищно сильной волей, которая не давала ему сдаться. Буслаев умел наступить на горло искушениям и соблазнам; раз решив идти к Свету, он ни разу не свернул с этого пути. Кроме того, если в начале пути у Буслаева было «не мужество, а «чисто конкретное» понятие о мужестве в стиле Арея», то потом он оставил идею «быть самому себе царём, повелителем и господином» и научился смирению. Сравните: — Хватит, дослужился! Я уже был дворняжкой тьмы. А теперь не желаю быть дворняжкой света! Я решил быть нейтралом и буду им. (Светлые крылья для тёмного стража) — Свет! Я не знаю, чего ты от меня хочешь, но пусть всё будет так, как хочешь ты, а не я! (Ладья Света) А Варсус, наоборот, что называется, «заигрался». Привыкнув быть лучшим, он не смог справиться с искушением: завистью. Именно завистью, а не ревностью: тут не только Дафна, но и звание «первого клинка», и слава, и лавры. «Мефодий отыщет Камень-голову и получит огромные силы. Мало ему золотых крыльев и бессмертия! Всё одному Мефодию. И даже Дафна для него одного! А на тебя вечно будут смотреть глазами сострадательного друга, не забывая очерчивать границу, которую никогда не дадут переступить!.. Плевать, что ты служил свету столько тысячелетий! В Эдем тебя больше не пустят. Грифоны будут рвать тебя клювами. Даже жалкие бронзовые крылышки на тебе больше не держатся!» (Самый лучший враг) Кроме того, Варсус, сам того не зная, пошёл по пути Кводнона и Лигула (который ещё в Эдеме раздавал листовки «Долой слепое послушание! Будем добрее добра!»). Но разве вокруг всё справедливо? Разве мне не приходилось всё время убеждать себя, что всё хорошо? Добро вечно оказывалось не таким уж и добрым и почему-то не очень спешило на помощь. Зло не наказывалось немедленно, как Я того хотел, а возможно, не наказывалось вообще. *** Силы первомира. Надо их получить и использовать самому. Напрасно Лигул так уверен, что они окажутся на службе у мрака. Он, Варсус, не будет злом. Он станет добром. Но истинным добром. Не тем, что сидит в Эдеме под защитой грифонов. С тем добром он тоже разберётся... Иными словами: Мрак недостаточно мрачный, Свет недостаточно светлый, и птички, когда летают, неправильно машут крыльями! И — если этих доказательств мало — Меф сумел справиться со своим дархом. А Варсус — нет. Он, страж Света, призванный защищать эйдосы лопухоидов, поработил их дархом! Это уж точно «последняя стадия». Зачем нужна эта сюжетная линия? Ответ очевиден: показать, к чему приводит гордыня, зависть, инфантилизм, эгоизм и синдром «я лучше всех всё знаю». Всё ли так плохо для Варсуса? Нет. Емец очень любит концепцию «начать жизнь с чистого листа». Взять того же Мефа (которому в «Карте Хаоса» стёрли память), потерявших Дар Мошкина, Чимоданова, Вихрову, лишённого крыльев Корнелия. И, разумеется, не следует забывать про Диона — которого тоже, кстати, можно назвать двойником пастушка. Будем надеяться, что Варсус сумеет пойти по его стопам… 3. Мефодий Буслаев (Арей) — Виктор Шилов (Хоорс) Начнём хотя бы с того, что МБ и ВШ родились в один день. Оба обладают недюжинной силой воли, оба готовы не жалеть себя, оба гипотетические наследники Кводнона, оба отличные бойцы. Что интересного можно найти в этой паре? То, что она накладывается на другую: Арей — Хоорс. Не просто так ведь Емец включил в книгу следующий фрагмент: – Буслаев… Ох, голубо-о-к! Недаром Лигул Хоорса подселил. Хоорс и Арей – вечные враги. Личность-то, может, и не наследуется, только навык, да как бы вражда не перешла. Как Хоорс Арея ненавидел, так и Виктор этот Мефу покоя не даст, – с печалью пропела Мамзелькина. (Огненные Врата) У Буслаева, как мы можем заметить, есть четыре бесспорных таланта. Ввязываться в неприятности, косячить в ответственные моменты, нравиться девушкам и находить себе врагов. То они с Багровым делят Ирку и определяют, кто кого замесит с магией или без. То они с Варсусом делят Дафну, соревнуются в остроумии и решают, кто лучший клинок Света. То они с Шиловым делят Прасковью делят силы Кводнона. Казалось бы, всё логично и понятно. Дар Кводнона, наследие мрака, звание первого клинка — вполне весомые причины ненавидеть Мефа для Виктора. Если бы не одно «НО». В Семидорожье ни одной из этих причин нет. Ну абсолютно. Память у всей семёрки стёрта. Нечего им делить кроме опять же Прасковьи. А вот ненависть эта никуда не исчезает. Так что здесь действительно имеет место не просто неприязнь или зависть, а вражда от слова «враг». Вражда укоренившаяся, буквально унаследованная от Арея и Хоорса, почти инстинктивная. Для чего «система двойников» была нужна здесь? С Вашего позволения, отвечу чуть ниже, когда будем говорить о Прасковье (пункты 5, 7, 8). Теперь перейдём к женским двойникам Мефа. 4. Мефодий Буслаев — Дафна. Мефодий Буслаев — вроде, обычный парень, почти доживший до тринадцати лет — однажды узнаёт, что должен стать величайшим чёрным магом. Но сеять зло вокруг ему совсем не нравится. Дафна — вроде, обычный страж Света. Но почему-то обожает нарушать правила и совершать мелкие пакости. (аннотация к книге «Маг полуночи») Мрак с его изворотливостью, напором, честолюбием и энергией – это, разумеется, Мефодий. И свет – с его оптимизмом, идеализмом, хорошим настроением, способностью к любви и самопожертвованию… (Маг полуночи) Солнце и луна, день и ночь, мудрость и пылкость, терпение и упрямство, женское и мужское начала. Вечное противопоставление, рождающее гармонию. Мягкость Даф подчёркивает силу, отвагу и решительность Мефодия. А сама Даф, по сравнению с очень «земным», барахтающимся в лопухоидных привычках и шаблонах мышления Мефом, кажется ещё более возвышенной, светлой, одухотворённой. Только вдвоём они смогли прийти к Свету. Даф до лопухоидного мира — типичная разгильдяйка, достаточно легкомысленная, кокетливая, не очень склонная к нравственным терзаниям и философским рассуждениям. А на Земле она смогла научиться пониманию, сочувствию, милосердию, терпению, серьёзности. Стала той самой хрупкой соломинкой, вытащившей из Мрака Мефодия и в значительной мере поспособствовавшей просветлению Арея, Улиты, Варвары и Мошкина. Меф же благодаря Даф научился видеть «шелуху» мрака, понял, что внешняя привлекательность зла — фальшивка, смирился с тем, что путь к Свету идёт через боль и самоотречение. Кроме того, Дафна всегда поддерживала его, в ней он черпал уверенность, силу, веру и надежду. Нетрудно догадаться, что эта пара — пример гармонии, идеальных отношений, сильной, чистой, прошедшей много испытаний любви. 5. Мефодий Буслаев — Прасковья – Она сильнее меня? – вклиниваясь в разговор, спросил Меф. – Нет. Сильнее ты. Но она мобилизует свою энергию быстрее. Представь, у тебя огромная неповоротливая пешая армия, а у неё небольшой, но отлично подготовленный конный отряд. (Первый эйдос) Оба наследники мрака, оба крайне вспыльчивые, упрямые, у обоих магия интуитивная (зависит от эмоций). Напоминаю, что Меф в первое время в резиденции тоже нефигово так чудил не умел контролировать себя и часто что-нибудь разрушал/сжигал/разносил. Для чего нужна была эта схожесть? Думается мне, чтобы дать Мефодию взглянуть на себя со стороны. Показать, к чему приводит настоящий эгоизм, при котором слова «нет» и «нельзя» — просто наборы звуков. Намекнуть, что принцип «вижу цель — не вижу препятствий» весьма сУмнителен. Мефодий смотрел на неё и понимал, что ей даже хуже, чем ему. Если он все же выбрал для себя свет и хотя и незначительно, но смирился с тем, что путь к нему лежит через боль и самоограничение, то Прасковья до сих пор металась в клетке своих желаний. (Огненные Врата) Опять же: так ли всё печально? Нет. Если у Варсуса был своего рода предшественник — Дион — так и Прасковья с Шиловым, сами того не сознавая, повторяют судьбу Мефодия. Тяжёлая судьба, дар Кводнона, энное количество приключений, уход от Мрака и постепенное движение к Свету. Мефодия вытащила любовь и поддержка Даф. А что может помочь Прасковье и Шилову… хмм, даже не знаю. Зигя, наверное. А теперь, поскольку двойники Мефодия закончились, начнём искать их для Прасковьи. И первая пара, которая бросается нам в глаза, это, конечно же… 6. …Дафна — Прасковья Если мне не изменяет память (а память — девушка ветреная), серии ТГ и МБ относятся к возрастной категории 12+. Что ни капельки не мешает Емцу запихнуть туда беременность Улиты (которую, мы понимаем, ветром не надует), очень интригующий финал в «Тайной магии Депресняка», сцену с Серым Камнем в ТГ и обуреваемого страстями Матвея Багрова. А про Родиона в Шныре я вообще молчу. Герои Дмитрия Александровича живые, противоречивые, неоднозначные. Так же, как и Читатели, они могут иметь комплексы, проблемы, быть неуверенными в себе, бороться с ленью, инфантилизмом, эгоизмом, похотью. И Меф, по сути, обычный парень. И его раздирает между «небесным» и «земным», «возвышенным» и «телесным», созидательной любовью и иссушающей страстью. Мефа захлестнуло странное, смешанное, непонятное чувство. Девушка ему не нравилась и была не в его вкусе. В то же время что-то в ней волновало его и наполняло жаром. Если то чувство, которое сегодня он испытал к девушке, просящей называть себя Даф, было ровным, спокойным, дарящим ему спокойную уверенную радость, то тут был нервный притягивающий жар. Это было удовольствие, но удовольствие выжигающее и опустошающее. (Карта Хаоса) Это если рассматривать зеркальность Даф и Прасковьи с позиции Мефодия. Но можно увидеть и другое значение у этой пары двойников. Не только с точки зрения «кого» по-настоящему любят, но и «кто» по-настоящему любит. Для Даф, как светлого стража, любовь — это всегда про созидание, самопожертвование, желание всё отдать, ничего не требуя взамен, готовность прощать другому человеку его несовершенство. А вот чувство Прасковьи к Мефодию иного толка. Это не любовь и даже не влюблённость — скорее одержимость. Буслаев для неё — та самая игрушка, которую она не смогла получить от своего дядюшки. Первый случай, когда «хочу» натолкнулось на «нельзя». Это чувство разрушительно (и Емец очень правильно делает, показывая эту разрушительность наглядно). 7. Матвей Багров — Прасковья Ты любишь во мне свои ощущения. Свое удовольствие. Свою выгоду, не знаю, как это выразить. Если однажды выгода исчезнет – исчезнет и любовь. А ты люби меня ради меня. Потому что я – это я. А я буду любить тебя, потому что ты – это ты. (Ладья Света, Ирка Матвею) Как говорил Эссиорх, «Озлобленность можно выплакать. Эгоизм можно выстучать, когда жизнь долго колотит о стены». Матвей повзрослел, побегал по лесам с волчицей, побомжевал по товарнякам, не раз и не два пошёл на поклон к старшим валькириям — короче говоря, эгоизм из себя выстучал (насколько это возможно для некромага). И, если так подумать, Прасковья идёт этой же дорогой. В последних книгах она, будучи валькирией, сопротивляется Тёмному Дару и противостоит рвущемуся в лопухоидный мир Кводнону. Тот же Мефодий отмечает, что она становится мудрее и терпеливее. И на мой взгляд, очень символично, что именно прикоснувшись к Камню Пути в груди у Багрова, Прасковья начала меняться. 8. Виктор Шилов — Прасковья. Автор дала себе клятвенное обещание прекратить пихать этот пейринг в каждую работу немного поумерить шипперский пыл, поэтому сейчас она постарается написать всё максимально кратко и беспристрастно, опираясь на цитаты. Итак. Прасковья, разумеется, с ним знакома не была. Для неё вчерашний шоколад был несвежим, его же я держал в крайне тяжелых условиях. (Огненные врата) *** Прасковья и Шилов продолжали наблюдать за ним. Так наблюдают волки за обнаглевшей дворнягой – без угрозы, не показывая клыков, очень по-деловому. А однажды дворняга просто исчезает. (Книга семи дорог) *** Прасковья и Шилов — невероятно! Они вдвоём, по сути, держат оборону против рвущегося в мир владыки мрака. И давно уже держат. А кто-то, глядя на них, пожалуй, решит, что они и сами мрак, такие они колючие, неуживчивые, вспыльчивые. А еще о Зиге заботятся. (Самый лучший враг) Сходства: Оба воспитывались в Тартаре, оба обладают Даром Кводнона и являются потенциальными наследниками Мрака. Оба легко выходят из себя, люто ненавидят Лигула и презирают «светленьких». Насмешливые, циничные, эгоистичные. Различия: Как и в случае с Мефодием и Дафной, Емец играет на контрастах. Юноша и девушка. Воин и ведьма. Хладнокровие и пылкость. Один всё детство выживал в крайних условиях, другая воспитывалась в роскоши и была окружена слугами. Первый спал на голой земле и питался дохлыми кошками, капризы второй исполнялись «по щелчку». Но при этом: С последним Прасковья, вопреки всем ожиданиям, неплохо поладила. Оба они тартарианцы, и это сближало, несмотря на разность привычек. (Книга Семи Дорог) Так что, как Мефодий с Даф вместе сумели выдержать все испытания, так и Шилов с Прасковьей, будем надеяться, придут к Свету. —…иктору о…ень тяжело, — угадывая мысль Мефа, продолжила Прасковья. — Он… оспитывался в Тартаре, как…овое тело для Кводнона, хотя не…нал этого… А теперь не…ает, кто он и зачем живёт. Если мои силы…ойдут в Шилова, то Кводнон…озродится. Но…иктор не хочет, и я не хочу… Мы …опротивляемся… 9. Улита — Прасковья Последний двойник Прасковьи, которого я смогла найти — это Улита. – Личная жизнь – это жизнь личности. А ты разве личность? Ты марионетка мрака! – глядя в пол, отчетливо произнёс Эссиорх. (Светлые крылья для тёмного стража) *** Мы не должны её отпускать! Мы столько времени её вытаскиваем, а она всё ещё ведьма! Орёт по ночам, буйствует, о стены бьётся! Изгрызла у наволочки все углы! *** Нельзя столько времени быть ведьмой, а потом чудесным образом передумать и в три секунды стать пушистой. Зло – это рак души, мерзость хуже всех наркоманий. Внезапное исцеление от зла невозможно. *** Отношения у бывшей секретарши и будущей повелительницы мрака установились вполне рабочие, даже неплохие. (Стеклянный страж) Обе ведьмы, обе, как сказал Эссиорх, «марионетки мрака», но обе смогли выйти из кабалы — правда, не без помощи со стороны. Меф и Даф вернули Улите эйдос, Арей пожертвовал собой, а Эссиорх помог расторгнуть ей договор со мраком. Матвей помог Прасковье Камнем Пути, Маша закрыла её собой от копья, Шилов и Дафна справились с подселенцем. Кроме того, обеих вытаскивает необходимость о ком-то заботиться: у Улиты есть Люль, у Прасковьи — «сыночек» Зигя. А ещё у Улиты есть любящий Эссиорх, а у Прасковьи — Виктор, но хватит мне уже об этом. 10. Улита — Варвара Даже на маяке ты не набрался ума. Спас эту девчонку-лопухоида, которую запутавшаяся мать обрекла на гибель. Интересно, с какой радости? Или она напомнила тебе твою дочь, которую ты не смог спасти? *** – Так ты потому покровительствуешь девчонке, что она напоминает тебе ту… (Маг полуночи) Здесь всё вроде как понятно: Улита — приёмная дочь Арея, Варвара — настоящая. У обеих в какой-то период жизни были половинчатые эйдосы, обе балансировали между Светом и Мраком (но в итоге выбрали первый), обеих спасла любовь (к Эссиорху или Корнелию) и самопожертвование Арея. 11. Ирка — Аида Плаховна Мамзелькина – Признаёт! – быстро сказала Мамзелькина. – Всего одну в мире, но признаёт! Смерть не может быть стражем мрака, в стартовый момент жизни она должна быть романтична, нежна и чиста сердцем! *** – Я тоже не всегда была такой! Про меня говорили, что я прекрасна как рассвет! Утром я ходила в поле, опускалась на колени и целовала цветы! В меня влюблялись, моего внимания искали, из-за меня дрались на дуэли! *** По её косе пробегали волны – она выпрямлялась и, утрачивая пугающий горб, становилась похожа на копьё валькирии, закутанное, правда, всё в тот же линялый брезент. «А что, если и оно когда-то… нет, чушь какая!» – подумала Ирка. (Книга семи дорог) Как говорится, тонкие намёки на толстые обстоятельства! И Ирка, и Аида — бывшие валькирии, но на этом их сходство заканчивается. Далее идёт только противопоставление. Бессмертие — Смерть. Надежда — Необратимость. Молодость — Старость. Милосердие — Равнодушие. Любовь — Одиночество. Или, как сказал Эссиорх: – Мамзелькина видела в тебе равную и пыталась выковать из тебя вторую смерть! Из тебя! Из той, кого сама так боялась! ИЗ СВОЕЙ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ! Но что эта за сила, которая может противостоять самой Смерти?! Такая сила одна! Только ЖИЗНЬ, СВЕТ И ЛЮБОВЬ! Ты отныне не только Трехкопейная дева – ты Дева Надежды! (Ладья Света) И, наконец, финальный пункт! 12. Ирка — Матвей Багров. «Если встретятся два воина, не ищущих собственных выгод, а просто, надежно и без всякого героического пафоса готовых умереть друг за друга не только на поле брани, но и в удаче, во всякой внешне мелкой жизненной ситуации, они будут непобедимы» *** Пойми главное: ты бессмертна! Ты неразменный остаток! То самое существо, не знающее смерти! Одно из двух существ, вечно ищущих друг друга! *** И с тобой рядом вечно будет идти тот, в чьей груди вновь забьётся Камень Пути, брезжущей искрой освещающий дорогу сквозь мрак! (Ладья Света) Тут даже комментарии излишни. Про Ирку и Матвея уж точно можно сказать, что они созданы друг для друга. И они будут вместе идти по дороге Света, неся Жизнь, Надежду и Любовь… И на такой красивой ноте мы завершаем наше повествование. Да будет Свет!