В ожидании Эос

      Скорпиус Малфой был удивительным мальчиком. Нет, даже не в том плане, что десятилетний мальчуган обладал набором каких-то выдающихся качеств. Он был в первую очередь мальчишкой, и отец позволял ему проводить детство, как заблагорассудится, хоть старшее поколение Малфоев было в ужасе от такого воспитания, о чём не раз они говорили. Скорпиус Малфой рос неусидчивым и активным, мечтательным и ласковым мальчиком, которому позволялось многое, и тут можно было бы говорить о неправильных методах воспитания, если бы не одно но: Скорпиус не был избалованным. В чём заключался парадокс, из окружающих никто не догадывался.       И лишь немногие знали причины такого поведения. Причина заключалась отчасти в нём самом.       Каждую осень он погружался в фантазии и мечты, как говорили взрослые, чтобы позже посмотреть более взрослыми глазами. Каждый раз после кануна Дня Всех Святых он рассказывал о том, что никогда не обсуждалось при нём. А ещё рассказывал о жизни своей матери, что, несомненно, было удивительным: его мама, Гермиона Грейнджер-Малфой, умерла слишком рано, поэтому мальчик просто не мог знать такие подробности. Нет, конечно, папа рассказывал ему о маме, но он говорил какими-то общими словами, рассказывая, как она его любила. Их любила.       Мальчик же просто выдавал какие-то факты из её жизни, их жизни, смотря в ответ серьёзными глазами и ожидая каких-то комментариев. В такие моменты Драко буквально терял речь.       Но каждый раз, когда отец спрашивал про источник информации сына, тот говорил, что разговаривал с мамой. С первого такого ответа Драко не оставлял Скорпиуса во время Хеллоуина, засыпая в эту ночь в детской спальне. Однако это не особо спасало: мальчик продолжал делиться личными моментами, неосознанно делая своему отцу больно. Гермиона для Драко была по-волшебному особенна, она была для него жизнью, и её утрата чуть не свела в могилу и его. В последний момент его спасла Паркинсон, которая сменила свою фамилию на Поттер, устроив скандал и пройдясь по больным точкам, вскрывая эти рубцы, полные яда и гноя, тем самым отрезвив его.       Но Драко не мог не быть благодарен ей за эту встряску, после которой как черепаха — медленно и заторможенно — возрождался, хоть и не был птицей феникс.       Однако сначала рассказам самого маленького Малфоя он не поверил, думая, что кто-то из друзей или родственников рассказывал Скорпиусу о подробностях в жизни Гермионы, а у самого сына слишком богатая фантазия. К тому же, несмотря на любовь близкого окружения, было видно, что мальчику не хватало материнской любви.       Каково же было удивление Драко, когда он понял, что ошибался. Тогда же решил серьёзно поговорить с сыном, но в ответ снова услышал то же самое. Мама. Мама с ним разговаривала. Мама читала сказки. Мама рассказывала о себе, об их семье, о папе и остальных.       В остальное же время Скорпиус был обыкновенным мальчиком — ласковым и хитрым, непоседливым и озорным, уже умеющим манипулировать, особенно бабушкой и дедушкой.              Однако время не замедляло своего шага, приближался Хеллоуин, и каждый из Малфоев ждал этот день по-своему: и с радостью, и с тревогой.              

***

      Вечеринка по случаю Дня Всех Святых для близкого круга получилась на славу: эльфы постарались. Обычно всегда минималистичная или сдержанно украшенная гостиная — в зависимости от того, наступал праздник или нет — на Хеллоуин превращалась в одно пёстрое пятно, которое вызывало рябь в глазах Драко. Светильники Джека, тыквы, свечи, гирлянды, фигурки различных животных, ужасные маски — от всего этого у него кружилась голова.       Дети же были просто в восторге от декораций, а родители смогли хоть немного выдохнуть, пока их чада играли друг с другом, пытаясь разнести поместье до руин. Люциус, смотря на это, только вздыхал, Нарцисса же понимающе улыбалась, слегка сжимая его руку в своих. Поттеры переговаривались с Ноттами, а Блейз так и норовил подшутить над Гарри. Пэнси ёрничала, выпуская шпильки в защиту, ну а Полумна снимала напряжение, повисающее временами в воздухе, своими интересными умозаключениями. Поэтому кто он такой, чтобы мешать празднеству?       И пока дети визжали, играясь, взрослые перекидывались фразочками, словно играли в мяч. Драко чувствовал себя не в своей тарелке: он хоть и принял свою судьбу, но очень сильно закрылся, либо игнорируя беседу, либо отвечая общими фразами, в основном, на обращённые к нему вопросы. Стоит чуть-чуть потерпеть. Скоро всё закончится.       …Позже, когда все гости разбрелись по гостевым комнатам, а сам он заскочил в свой кабинет, погрузившись в свои мысли с бокалом огневиски, его нашла миссис Нотт. Она сократила дистанцию, дойдя до кресла, в котором он находился, смотря на весёлое пламя углей, и положила ладонь на плечо.       — Драко… здесь слишком много мозгошмыгов. Мальчику они только навредят, — тихо, слегка нараспев сказала гостья своим загадочным тоном.       — Полумна, ради Салазара! Ты всегда о них твердишь, но ничего страшного не происходит. Какие мозгошмыги могут быть, Полумна?!       — Обычные. Те самые, которые разжижают твой мозг. Малыш Скорпи пока не представляет для них интереса, но если они останутся, то доберутся…       — Хватит, — резко прервал её Драко. В комнате повисла тишина, нарушаемая треском каминного огня.       — Я знаю, почему они не исчезают, — внезапно сказала девушка таким тоном, будто бы обращалась и не к нему. — Отпусти её. Нельзя…       — Я не могу… Понимаешь, не могу… просто не могу… Ты ведь знаешь, почему Хеллоуин так тяжел для меня… Завтра я снова услышу ещё что-нибудь о ней. Ты понимаешь, как это тяжело? Когда ребёнок смотрит на тебя воодушевлёнными глазами и рассказывает о любимом тобой человеке, а тебя разъедает изнутри..?       — Тут ничего не исправить. Не хотела говорить раньше, но, думаю, время пришло. Один раз в году наши предки возвращаются в наш мир повидать родных и друзей. Видеть их и говорить с ними могут только дети, не достигшие одиннадцатилетнего возраста… Как понимаешь, скоро мальчик перестанет видеть её, а потом и вовсе забудет, что когда-то встречался с ней.       — И ты говоришь только сейчас? Полумна, Салазар тебя дери!       — Ты всё равно не смог бы ничем помочь, уж тем более увидеть… Нет таких способов, ритуалов или заклятий, которые помогли бы увидеть живущим взрослым умерших. Не береди свою рану ещё больше, Драко. Но раз в год она приходит, чтобы увидеть вас.       — Это просто легенда, да? Вымысел, сказка? — устало спросил Драко, прикрывая глаза.       — Как знать, ведь сказки барда Бидля оказались совсем не сказками… — загадочно произнесла она. — А тебе пора… тебя ждёт сын. Я видела, как он спрашивал о тебе, когда направлялась сюда.       — Спасибо, Полумна. Спасибо.              

***

      Он снова оказался на мосту из лепестков оранжевых бархатцев и, вскрикнув от радости, помчался на его середину, где уже ждала его она. Мама. Его мама. Её глаза излучали тепло, он буквально чувствовал мамину любовь. Она взяла его за руку, и мальчик почувствовал снова, насколько нежна у неё кожа на ощупь.       — Мама, а ты расскажешь мне сказку? — с надеждой спросил он. — А расскажешь снова о себе? Мам, а приключения с дядей Гарри и дядей Роном? Расскажешь, мам? Мам? Мам, ну пожалуйста. Я хочу ещё. Расскажешь, мам? — спрашивал ребёнок, не давая и вставить слово. Гермиона улыбнулась понимающей улыбкой и остановилась, присев, чтобы быть на одном уровне.       — Тыковка моя, конечно, я тебе расскажу. Всё, что ты захочешь.       Мальчик улыбнулся, захлопав в ладоши, а потом и обнял мамочку. Гермиона взяла его на руки, и они продолжили путь, пробираясь к другому концу моста. Скорпиус подумал, что обязательно надо будет обо всём рассказать папе.       Время пролетело слишком быстро, но она поведала ему несколько сказок, одну — самую любимую — повторила несколько раз, рассказала о том, как летала на драконе, как притворялась дядей Гарри, как выглядит Хогвартс. Мальчик охал, смеялся, удивлялся её рассказам. Она рассказывала, как он появился, как сильно они ждали его, как она полюбила его сразу, как только увидел он этот мир. Рассказывала, какие миниатюрные пальчики были у него и какой беззубый ротик. Она показывала руками его рост, а Скорпиус не верил и спорил.       — Я не мог быть таким маленьким, я такой большой, что скоро сам увижу Хогвартс, представляешь, и всё, о чём ты рассказывала, — похвастался мальчуган. — Я обязательно расскажу тебе обо всех изменениях в школе.       — Тыковка моя, не хочу тебя расстраивать, но это последняя наша встреча. Мы больше не сможем видеться, — печально улыбнулась Гермиона, а мальчик заплакал. — Милый, всё хорошо. Так нужно. Ты становишься совсем взрослым, мой грозный лев, — с дрожью в голосе успокаивала она сына. — К тому же я всегда буду рядом, вот тут. — Она указала в область сердечка на маленькой мальчишечьей груди. — Я всегда буду тут. Я люблю тебя.       Она продолжала успокаивающе шептать, вытирая крупные капли слёз с детского личика, перебирая каштановые волосы, пока мальчик не засопел. Гермиона взяла его на руки и мгновенно оказалось на мосту, в той самой точке, из которой из раза в раз начиналось их свидание.       — Мама всегда рядом. Я всегда буду любить тебя.       Магия праздника рассыпалась, осела пеплом, и она могла поклясться, что чувствовала сажу на своих губах.       

***

      Драко вздохнул: Полумна оказалась права. Он мог с уверенностью сказать, что всевозможные зацепки, что были у него руках, но и к чему не привели. Только ему казалось, что он близок, как реальность точным апперкотом била точно в цель, отчего Драко сгибался пополам, опьяненный отчаянием. И так в течение практически всего года.       Да, сказка оказалась былью. Так было на самом деле, но все же было одно но: не все дети могли помнить такие встречи. Всё-таки Скорпиус оказался особенным мальчиком, и Драко не знал, дело ли тут в магии или в чём-то ещё.       Снова приближался День Всех Святых. И теперь семейство Малфоев ждало этот праздник с грустью и надеждой, что таила в себе обречённость.       Снова эльфы организуют вечеринку для родных и близких, и снова дети будут единым вихрем перемещаться по залам, пытаясь разгромить всё на своём пути. Люциус снова будет обречённо вздыхать и закатывать глаза, а Нарцисса — мягко поглаживать его спину, пытаясь приободрить. Друзья и родные будут снова вести светские разговоры. Жизнь потечёт своим чередом.       Вот только Скорпиус на следующее утро не расскажет о своём удивительном приключении: хоть ему и дали поблажку и разрешили вернуться домой, он уже не сможет увидеть её. Свою маму.       Его Гермиону.       Он обязательно выйдет ночью на балкон в своём рабочем кабинете, решив подышать воздухом и успокоиться, и ощутит лёгкое прикосновение. Такое родное. Такое мягкое. Ласковое.       Драко улыбнётся. Светлая грусть наполнит его сердце, уже не обжигая — нежно нашёптывая, уютно обволакивая. Она сдержала обещание. Она рядом. Всегда рядом.       Он сдержит своё. Он вырастит сына достойным человеком. А потом обязательно встретится с ней. Потому что, как бы эгоистично это не было, она — его семья.       Навсегда.