***
когда хенджин подобрал кота с улицы, за ним увязался ещё и джисон. щуплый джисон в тоненькой цветастой олимпийке, карманы которой доверху набиты фантиками от леденцов, с широкой улыбкой и пружинистой походкой, появился из ниоткуда посреди дороги, пиная маленький камешек ногой. еще смотрел на хвана так обреченно, не лучше, чем котенок у него за пазухой. уцепился за него, как за спасательный круг, болтал о своем, ответа не ожидая, словно хван его не видит вовсе. хенджин видит. все видит, не глупый он совершенно, понимает, что не чисто тут что-то. от джисона холодом веет, мертвечиной, совсем и не живой как будто. не живой. забавно. хан тоже все понимает, и тоже не глупец, хотя при жизни сообразительностью не отличался. джисон уже и сам не помнит, когда живым был. может, два года назад, а может и все пять лет. скитался, искал человека, который увидит. а что увидит? его ли? может, и его. а может, то, как сильно он изголодался по людям, по разговорам, по «рядом», такому обыденному для некоторых, но недосягаемому для него. кто бы знал, как хан по этому всему скучал. по обществу, лицемерному местами; по особенным, которые тепло способны дарить, всех себя остальным преподносить, неважно, насколько это рушит их самих. хенджин тоже особенным кажется, раз джисона видит. раз с собой забирает, даже подбирает, скорее, вместе с котом.***
а джисон умер на закате. не зная причину, помнит лишь, как оранжевое солнце пряталось за пятиэтажки, разливаясь розовым небом. сам с этого смеётся, потому что, видимо, это был исключительно его закат. а ещё помнит, что это был конец мая. он умер без единой весточки: ни маме не написал, ни феликсу, ни минхо. их он помнит так же хорошо, как и закат. потому что драгоценные. потому что мама, наверное, волновалась, искала его переулками, улицами, дворами, объявления расклеивала, пока он, сидя у какой-то стены взял и откинулся, глядя на закат. потому что феликс, наверное, очень долго плакал, переживал не меньше родной матери, тоже искал. потому что минхо, кажется, в тот день скурил больше, чем обычно, ещё и губы все искусал, да ещё с месяц почтовый ящик каждый час проверял ежедневно. хенджин такой смерти боится. хенджин, в принципе, смерти боится. а кто не боится? смерть — что-то неизвестное, а идти в неизвестность страшно настолько, что аж душит. он не готов просто взять и исчезнуть, вот так, как джисон, без весточки. его бы об этом за полгода, а лучше вообще за год, предупредить, потому что столько в мире есть всего интересного, невероятного и неизведанного, того, что надо попробовать, на себе испытать; потому что как можно закончить, да даже следа за собой не оставить никакого. наверное, закончить так – очень обидно. джисон смеётся. джисону не обидно уже, раньше да, сейчас ему все равно. — ты чего так паришься? — он сидит на чужой кровати, ноги под себя поджав. хану нравится говорить о себе человеку, живому человеку. потому что из ветра такой себе собеседник, сегодня он есть, а завтра его нет. есть люди, похожие на ветер. хенджин почему-то не такой. джисон надеется. — я тебя не заставляю прям сейчас умирать, просто говорю. — он пожимает плечами, улыбается, ведь для него смерть – уже не страх, не душит он его, это его обыденность. он тоже, в каком-то смысле, живой. по-своему.***
— хенджин? джисон от него ни на шаг не отходит, всегда рядом: дома, в техникуме, на улице, у друзей. он везде, но только хван видит его, слышит и ощущает. хенджин для хана — глоток воздуха свежего, частичка материального тепла, да и душевного тоже. к нему прикасаться можно, чувствовать его, тактильно ощущать себя живым. — что такое? — хван грызет кончик ручки, думает над задачкой по высшей математике. хан, похоже, не вовремя. — а какой сейчас месяц? а год? — хан неизменно сидит на кровати, рядом с ним кот, один из тех, которого хенджин подобрал. тот, словно чувствует джисона, не боится, тоже тепло свое дарит. — ноябрь. двенадцатое ноября, тысяча девятьсот девяносто шестого. а что? — ого, прошло шесть лет с того момента, как я откис у какой-то обоссаной стенки. прикольно, — хан смеётся. опять. он всегда смеется, если честно. когда о себе говорит, о прошлом, о смерти. может, это защитная реакция, хенджин хочет так думать. — прикинь, мне было бы двадцать три в сентябре. — ты умер, когда тебе было шестнадцать? — хван разворачивается к призраку. для него это было дикостью. это же ещё хуже, когда ты погибаешь так рано, а ведь впереди у него могло бы быть столько возможностей. хенджина это пугает. джисон же смеется, как обычно. — ага, умер молодым, так сказать, — хан резко замолкает, думает о чем-то усердно, — представляешь, а моим друзьям сейчас тоже двадцать три. надеюсь, они счастливы, живы и здоровы. голос хана пропитан светлой грустью, как будто люди, которые его окружали, – единственное, что его все ещё держит тут. наверное, они были очень важны для него, раз он скучает по ним после гибели, раз он так и не сообщил о своей смерти.***
впервые джисон решает рассказать хенджину о своих друзьях только в середине декабря. потому что это интимней, чем поцелуи, чем секс и чем держание за руку. потому что хенджину довериться можно, он слушает внимательно, словно губка, впитывает в себя информацию о джисоне, который условно под его крышей живёт уже больше месяца точно. он говорит медленно, прижав колени к груди. больше не смеётся, потому что, может быть, смерть и не страшна, когда ты уже мертв, а вот осознание того, что после нее о тебе никто и не вспомнит — очень-очень страшно. говорит о том, что с ли феликсом познакомился в школе-интернате. той самой на окраине города, из окон которой было видно волгу. ту самую необычайно-красивую, черную-черную, глубокую и неукротимую. в учебном заведении он, кстати, пробыл около месяца, но милый мальчик, весь веснушчатый, солнцем поцелованный, оказался необычайно верным другом. с ним и в огонь, и в воду, и на край света можно. даже после перевода хана в обычную среднюю школу, ли не обрывал контакт, постоянно гулял с ним, письма писал. о семье мечтал, дружной и большой, чтоб каждый ее член ценил и уважал друг друга, хотел быть милиционером, а ещё счастливым быть. свободным. в свое время именно ли енбок стал тем самым глотком свежего воздуха, дуновением ветра и частичкой маленького, хрупкого и, поистине, детского счастья для джисона.он был тем, кто для него сейчас хенджин.
ли минхо другой. он стал другом только в последний год жизни хана. обычный мальчишка, ничем не примечательный, с плохой части города, что начал курить рано, драться и пить. но это, хан уверяет, не делало его плохим, просто таких, как ли, раскусить надо, чтоб те показали свою мягкую, заботливую сторону. про таких, как минхо, говорят, что лучше обходить их десятой дорогой. джисон, честно, сначала верил, а потом решил, что таким, как минхо наоборот нужны такие, как он, как феликс. такие, которые придут на помощь всегда, которые обработают раны и выслушают; которые будут рассказывать обо всем на свете, да такие ещё, чтоб свет этот видели иначе. иначе видели такие маленькие города, как их. джисон дышал медленно, с тяжестью, словно вот-вот заплачет. только вот у призраков слез нет, только всхлипы глухие, полные боли и сожаления. именно тогда хенджин решил, что поможет джисону избавиться от этого сожаления любой ценой. даже если ему придется из-под земли достать ли минхо и ли феликса.***
найти двух мужчин в маленьком городе легче лёгкого. потому что все знают друг друга, потому что каждый уже где-то точно видел другого жителя: в магазине, библиотеке, на улице, перебегая дорогу в неположенном месте. найти ли феликса было легче лёгкого. тот, в общем-то, и не прятался, жил себе в соседнем доме и не подозревал о том, что где-то, через такое небольшое расстояние живёт какой-то хван хенджин, простой мальчишка, ученик техникума, который подобрал его товарища на улице. отвести джисона к чужой двери было немного сложнее. немного сложнее оказалось, кстати, убедить хана, что ртом хенджина он может сказать своему другу все, что тревожило его все шесть лет, проведенных на улицах их города. — вам что-то нужно, молодой человек? — с другой стороны двери слышится тяжёлый басистый голос, уставший и замученный какой-то. хван надеется, что не ошибся дверью и его не встретит какой-то огромный накачанный скинхед. джисон этот голос узнает из тысячи других. хенджин его слышит впервые. — вы ли енбок? — хенджина почему-то трясет от волнения, может, потому что его план резко кажется провальным, и сейчас ему дадут отворот-поворот, а может ещё и карету скорой помощи вызовут, которая привезет его прямиком в психиатрическую больницу. а может это не тот ли енбок, который феликс, а нужный уже где-то за тысячи километров отсюда, строит свою счастливую жизнь, в которой стал тем самым милиционером. — да, это я, — дверь открывается, а перед ним стоит не такой уж и огромный скинхед, а действительно, как хан и говорил, милый веснушчатый парень, точно лет двадцати, тот самый ли феликс. нужный. — что-то случилось? — меня зовут хван хенджин, и я хочу передать вам кое-что от хан джисона. — хенджин теребит в руках край куртки.хоть бы не прогнал; хоть бы не вызвал милицию; хоть бы выслушал.
джисон рядом с ним, кажется, совсем испарился. — заходи.***
феликс, как и джисон говорил, действительно человек светлый, невероятно мягкий и очень ранимый. теперь слова хана о том, что тот «наверное, очень долго плакал, переживал» начинают оправдывать себя. енбок, если честно, плакал с того момента, когда джисон только начал говорить ртом хенджина. говорить о том последнем майском дне, о том последнем, что помнил, о переживаниях не за себя уже, — зачем, раз уж умер, — о том, как пытался разыскать его, минхо; о том, как не смог за шесть лет найти ни одного, ни другого. извинился, кажется, миллион раз. рассказывал о том, что было с ним, о том, что было с мамой, о том, как минхо себя чувствовал. феликс рыдал взахлеб, глотал слезы, отвечал, просил не извиняться, ведь джисон не виноват, так сложилась судьба, рассказал, как его мать переживала, как чуть в больницу не слегла с сердцем, честно ответил, что не знает, где она сейчас. говорит уехала, не могла больше тут жить после смерти сына, просто сил ей не хватало тут, в маленьком городе, существовать. рассказывал, как они с минхо его искали сутки, а потом нашли его, джисона, у какого-то киоска. да даже не с ли нашли, а от толпы людей узнали, что там, в переулке, лежит их друг. рассказал, как минхо психовал, не верил, что это их джисон, даже после того, как глазами своими все увидел; как они оба пытались жить дальше, оставшись вдвоём, как пытались не дать утонуть в этом всем. хенджин чувствовал, что он тут явно лишний, из последних сил держался, чтоб самому не расплакаться прямо здесь. не смог. слезы предательски текли по его щекам, пока он говорил, говорил и говорил чужими словами, мыслями. енбок, несмотря на все пролитые слезы, хенджина благодарил искренне, с теплом, потому что спустя столько лет он получил весточку от своего друга, товарища, с которым столько лет бок о бок прошел. просил хвана заходить периодически, он таким гостям будет только рад. даже голос его стал не тяжелым, как в начале, а бархатным, мягким. он спустя шесть лет наконец обрёл хоть какой-то покой. пусть даже и такой хрупкий.***
— хенджин, — джисон, такой вымотанный, уставший морально, но такой счастливый, впервые идёт за хваном не своей прыгучей походкой, а лишь плетется сзади. — спасибо тебе. — не благодари меня, хан, — он останавливается, поворачивается к призраку лицом, смотрит пристально. — это моя обязанность. моя обязанность дать тебе и твоим близким моральный покой. джисон опять всхлипывает. потому что хенджин для него драгоценный, настолько же, как и енбок, как и минхо при жизни. потому что теперь хенджин – это тот, с кем он обязан остаться рядом до последнего, пока его не бросят, не попросят уйти. вот только призраки плакать не могут, чувств они тоже испытывать не должны. джисон и не испытывает чувств, будь он живым, то, вероятно, хван хенджин был бы его той самой крылатой влюбленностью. но хван хенджин теперь – это простая человеческая жажда «рядом».***
найти минхо получается только спустя месяц после встречи с феликсом. причем при помощи самого енбока. честно, у хенджина как-то из головы вылетело спросить о чужом адресе в первую их встречу. минхо живёт все так же в плохой части города, уже не в такой криминальной, но и не слишком спокойной. «хоть что-то осталось так, как было раньше» – думает джисон. стоя перед дверью в прокуренном подъезде, он не чувствует страха, словно обыденная вещь это. нет того, что хван чувствовал, когда пришел к енбоку, нет дрожи в коленях, только желание дать ещё одному человеку хрупкий покой. стучит. он с уверенностью ждёт ответа с другой стороны. тишина. только джисон себе места не находит, ходит туда-сюда за спиной хенджина, вздыхает с тяжестью. только вот непонятно, зачем вздыхает, если призракам и дышать не нужно — кого опять принесло, — слышится пыхтение по ту сторону. когда дверь с глухим стуком открывается, за ней оказывается невысокий парень. ли минхо. — ты ещё кто? очередной попрошайка? прости, денег нет. — он собирается снова запереть входную дверь, только вот нога хенджина оказывается быстрее. — ли минхо, верно? — хван смотрит прямо в глаза человеку, ожидая ответ. чувствует, что с этим типом надо быть более напористым, чем с ли феликсом. — ну я, что дальше? — меня зовут хенджин, я пришел передать вам весточку от хан джисона, вашего друга. — минхо скрещивает руки на груди, выглядит явно потерянным, а в глазах та самая паника, печаль. прям как у самого джисона. точно одного поля ягодки. — его нет уже шесть лет, какая весточка? — ли явно злится, нервничает, губы свои пухлые кусает. хенджин должен все ему рассказать. не хенджин, точнее, сам джисон. — ты не знаешь, о чем говоришь. — пожалуйста, дайте мне возможность рассказать вам обо всем, что произошло в день его гибели. хотя бы двадцать минут вашего времени. хенджин знает, что обязан рассказать все минхо, даже если ему придется приходить сюда каждый день. все ради джисона. все ради его близких людей. — чертов пацан, заваливайся.***
минхо и феликс абсолютные противоположности. этот ли не плачет, слушает только внимательно, кулаки сжимает, пока джисон – с помощью хенджина – все говорит и говорит. старший словно ушам своим не верит, внимает каждое предложение, а в голове только одно. «откуда он это знает, точно же только джисон знал». джисон же, пока говорит, ближе к минхо подходит, опускает руку тому в волосы, трогает, по плечам гладит, успокаивает, как раньше. только тот этого не чувствует. — просто ответь, откуда ты это знаешь? — минхо снова закусывает нижнюю губу, вертит чайную ложку в руке. поверить не может, что спустя столько лет все встало на свои места. наконец-то все карты раскрыты, кроме причины смерти, все остальное он теперь знает, надеется, что феликс тоже. — скажем так, я могу общаться с мертвыми, — хенджин поддерживающе накрывает чужие трясущиеся руки своими ладонями. ложка со звоном оказывается на полу. — просто хочу сказать, что сейчас хан джисон в этой комнате, и, фактически, я просто говорил его слова вам. он все слышит и видит. только вы его не видите, минхо. минхо не верит. он хочет верить. не может. такого не бывает. — не может быть. — он шокирован, это нормально, хенджин знает. — енбок в курсе? — да. — хван поднимается со своего места, подходя к старшему, приободряюще похлопывая его по плечу. — только благодаря феликсу я нашел вас. минхо вздыхает с облегчением. сегодня ли минхо тоже обрёл душевный покой. с сегодняшнего дня он может наконец-то отпустить ноющее чувство в своей груди, что столько лет съедало его каждый чертов день. — придурок, если ты тут, то знай, мы с феликом очень скучаем. очень. впервые за все время по чужой щеке течет одинокая слеза. — он тоже. все шесть лет он тоже по вам скучал.***
— спасибо тебе огромное, хенджин, – джисон, во всех смыслах невесомо, укладывает свою голову на плечо хвановское, облегчённо выдыхая. с сегодняшнего дня его друзья все же смогут жить, не думая о нем. теперь все должно быть хорошо у всех. — рано или поздно мы ещё и до твоей мамы доберёмся, джисон, а пока будем наслаждаться простым человеческим «рядом». — да, рядом. когда хенджин подобрал кота с улицы, за ним увязался ещё и джисон, но никто из них не подозревал, что жажда простого человеческого «рядом» поможет обрести покой не только хану, но и двум его друзьям. и хенджину.***