show me

Возможно, Хёнджин ревнует. Что ж. Не совсем. «Ревность» не описывает это чувство в полной мере. Возможно, он боится? Боится, потому что не получает внимания, которого так жаждет; которое он заслуживает. Боится, что его забудут. После долгой неловкости между Феликсом и Чанбином, парни наконец официально начали встречаться. Потребовалось достаточно много времени. Хёнджин хочет верить, что они — отличная пара, потому что так и есть на самом деле. Они прелестные, и спустя несколько месяцев их отношений Хёнджин уверен, что за закрытыми дверьми они занимались совсем иными вещами. Теми, которые Хёнджин не хотел представлять; однако это не отменяло его интерес. Последние минуты занятия преподаватель провёл предупреждая студентов о том, что в университете, возможно, будет введён короткий день из-за урагана, надвигающегося на город — и наконец завершил занятие. Веки Хёнджина так и тянуло вниз, и ему приходилось поддерживать рукой вдруг ставшую тяжёлой голову. Услышав суматоху сорвавшихся с мест студентов, Хёнджин быстро захлопнул папку и сунул её в сумку. Аудиторию заполнило эхо прощаний, и студенты двинулись к выходу в коридор. Хёнджин закинул серую сумку на плечо и медленно подошёл к кафедре преподавателя, который неспеша собирал собственные вещи. — Пока, Хёнджинни, — за спиной Хёнджина прозвучал радостный голос. Он повернул голову и увидел Джисона, следующего за толпой. — Увидимся, — ответил Хёнджин; его плюшевые губы расползлись в лёгкой улыбке. Затем он вновь повернулся к преподавателю, тихо прокашливаясь. — Профессор, можно поговорить с Вами? Профессор Дохён отвлёкся от сборов и, кивнув, улыбнулся, приветствуя своего студента. — Чем могу помочь, Джинни? Челюсть Хёнджина свело из-за сказанной преподавателем клички. Его взгляд скользнул к ноутбуку, который профессор убирал в свой портфель, а затем вернулся к преподавателю. — Просто хотел предупредить Вас, что в следующий вторник меня не будет на занятии. — Без проблем, — он кивнул. — Многого не упустишь, да и буря надвигается. Хёнджин опустил взгляд, выдыхая через нос. — Если не секрет, что особенного во вторник? — Меня не будет в городе. У меня вчера двоюродная сестра родилась. — Потрясающе! — профессор хлопает в ладоши, закидывая портфель на плечо. — Волнительно, правда? Хёнджин снова незамедлительно кивает, поддакивая. Он и правда любит детей, но, признаться, охотнее бы отсидел лекцию, чем провёл целый день рядом с кричащим младенцем. Его родители настояли на том, чтобы он приехал; даже они освободятся с работы раньше. К тому же, в этом семестре он ещё не пропускал ни одного занятия. — Что ж, на случай, если занятие в четверг отменят — проведи остаток недели как можно лучше. Береги себя. — Спасибо, — Хёнджин зашагал к двери, одной рукой поддерживая лямку своей сумки. — И Вы. Сначала он хотел пойти в свою комнату. Подумал, что они захотят провести время вдвоём. В групповом чате Чан предложил перенести встречу на завтра; наверняка сразу после учёбы отправится на работу. Хёнджин противился собственному желанию, стоя перед дверью комнаты Чанбина. Что, если он застанет их за поцелуями? Или даже хуже. Намного хуже. Хватит накручивать себя, чёрт. В конце концов, Чанбин может быть один. Его сердце заходится, а щёки и кончики ушей загораются. Его рука будто прилипла к металлической дверной ручке, а тело застыло — он прислонился ухом к поверхности белой двери. Хёнджин не может разобрать ни слова, но он точно уверен, что Феликс сейчас там, вместе с Чанбином. Он слышит его до чёртиков знакомый глубокий голос и акцент, который так обожает. Смешавшийся с ним хриплый голос Чанбина пугает Хёнджина, при этом вызывая приятное ощущение биения крыльев бабочки о стенки желудка. Это нечестно, они оба до безумия привлекательны. Хёнджин не может назвать ни одного недостатка — оба прекрасны, и то, что они вместе, злит его. Приглушённый смех, следующий за ним мягкий удар и протяжное «хватит», и сердце Хёнджина замирает. Его губы непроизвольно раскрываются, когда он думает, что происходит за закрытой дверью. Он слышит прерывистый смешок — наверняка, Чанбин щекочет Феликса. Прелестно. Он отстраняется от двери, всё ещё не отпуская ручку. Можно войти? Или подождать, пока смех утихнет? Он не хочет помешать парням неожиданным визитом; но ему без разницы, будут ли они флиртовать или даже обжиматься в его присутствии. Возможно, потому что он легко терпит жжение в грудной клетке, когда представляет, как парни касаются друг друга. И всё же, нет. Он не хочет сталкиваться с реальностью. Они должны учиться, а не трахаться. Хёнджин окидывает дверь взглядом, прежде чем провернуть дверную ручку. Его встречает скрип двери и резко вертнувшиеся в его сторону головы. Его уши разгораются ещё сильнее, когда их взгляды пересекаются. Чанбин сидит на коленях Феликса, сжимая его лодыжки. Щёки последнего залиты краской, а дыхание сбито; он вцепился в руку своего парня. На подлокотнике дивана лежит открытая папка с бумагами. Хёнджин делает медленный вдох, пятясь обратно к двери. — О, Хёнджин, — первым отзывается Чанбин, — привет, — на его лице расцветает нежная улыбка. Хёнджин надеется, что парни не слышат биения выскакивающего из его грудной клетки сердца. Он пытается вести себя непринуждённо, кивая в качестве приветствия. — Привет, — он бросает свою сумку в сторону и закрывает входную дверь, подходя к пустой кровати. Он выдыхает, когда замечает, что рука Чанбина уже не сжимает лодыжку Феликса, а их внимание резко переключилось на папку с документами. — Как прошли занятия? — спрашивает Феликс, смотря как Хёнджин падает на старую скрипящую кровать. — Неплохо. Прошлись по домашке. Феликс улыбается, кладя руки на талию Чанбина. Хёнджин притворяется, что не заметил этого, уставившись на свои кроссовки. Он присматривается к каждой детали, чтобы избежать тяжёлой атмосферы, грозящейся повиснуть в комнате. — Чем… — Хёнджин запинается, но, чёрт, он уже привлёк их внимание. — Чем занимались… сегодня? Блять. Хёнджин хочет крепко зажмуриться и закричать. Хочет биться головой об стену. Между ними повисла мучительно долгая тишина, и каждая секунда казалась дольше предыдущей. — У нас была математика, — легко отвечает Феликс. — Я потом на рисование пошёл. Хван кивает, пытаясь держать улыбку на лице. — А ты, Чанбин? — Как он и сказал, математика, — старший поднял взгляд на парня. — А потом сразу в общежитие. — Круто. Хёнджин не знал, как продолжить разговор. С течением времени говорить с парнями становилось всё сложнее и сложнее. Он надеялся, что не прервал их особенный момент. Нельзя сказать, что он хочет, чтобы они отсели друг от друга и не были как те надоедливые парочки, вечно липнущие друг к другу. Боже, только не перед ним; он бы сошёл с ума. Один или два коротких поцелуя — без проблем, нежное касание — сойдёт. Ему интересно, кто из них снизу. Нет ни капли сомнения, что Чанбин втрахивает другого в постель, но кто Хёнджин такой, чтобы делать такие выводы? Чёрт, или они меняются позициями в зависимости от настроения? Честно, это чертовски горячо — Чанбин, прижатый к матрасу, со сбитым дыханием и протяжными стонами, что Феликс выбивает из него с каждым толчком. Чёрт, этот вид был бы потрясающим. Стоп. Почему он вообще думает об этом? Какого хрена? Хёнджин отряхивается и наклоняется к своим шнуркам в попытке скрыть разливающийся по щекам багрянец. Лишь бы они не заметили, что он выпал из реальности. Чанбин водит пальцами по дужкам своих серебряных очков, окидывая взглядом заметки в папке. Хёнджин даже не заметил, что они были на нём. Однажды Феликс сказал, что обожает, когда Чанбин надевает эти очки. Тогда Хёнджин хотел сказать, что он тоже без ума от этого образа парня. Они подчёркивают его красоту, делая в десятки раз сексуальнее, чем тот уже есть. — Как думаешь, в четверг отменят занятия? — голос Чанбина вырывает Хёнджина из роящихся в его голове мыслей. Он прочищает горло. — Очень сомневаюсь, — отвечает Феликс, — все эти предупреждения о шторме — пустая болтовня. Максимум дождь пойдёт и тучи нагонит. — Ага, — Хёнджин кивает. Да, он всё ещё участник их разговора. И они не должны забывать о его присутствии в его комнате, ведь Феликс резко меняет тему разговора, и его кожа становится очень, очень чувствительной. Его рука скользит вверх и вниз по крепкой руке Чанбина, а вторая мягко поглаживает и сжимает бёдра. Обе ладони неспеша проходятся по его прессу и груди, очерчивают широкие плечи и снова спускаются к бёдрам, огибая ширинку. Хёнджин сглатывает, чувствуя, как в его горле вдруг стало сухо. Ну почему он замечает всё? Атмосфера между ними (хотя он не уверен, что они чувствуют то же самое) накалилась. Голова кружится, а он возбуждён. Чанбин, кажется, совсем не против этих прикосновений; он вчитывается в заметки, что держит в своих руках. Он откладывает их, когда Феликс замолкает, и слегка поворачивает голову к лицу своего парня. — Не знаю, малыш, — Чанбин пожимает плечами. Хёнджин замечает слабую ухмылку на его лице — и на лице Ли — они игриво заглядывают в друг другу в глаза. Феликс хихикает, обвивая руки вокруг талии Чанбина крепче, чем в предыдущий раз. Хёнджин чувствует, как его сердце бьётся о грудную клетку. — А ты, Хёнджинни? — спрашивает Феликс; Хван практически подпрыгивает на месте, услышав своё имя. Он осторожно поднимает взгляд к парням, чувствуя, как под их тяжёлыми взглядами его щёки краснеют ещё сильнее. Они ждут ответа, но слова застряли где-то глубоко в его глотке, а рот так и остался открытым. Придумать ответ было бы намного легче, если бы Хёнджин услышал вопрос. — Эм… прости, что ты спросил? Феликс укладывает голову на плечо Чанбина. — Ты сегодня странно себя ведёшь. Ах. — Да, — Хёнджин нервно сглатывает. — Да я в порядке, с чего бы мне… — Если тебе неловко из-за нас, то просто скажи, — перебивает его Чанбин; Феликс кивает. — Мы не хотим, чтобы тебе было дискомфортно. Хёнджин резко выбрасывает ладонь вперёд, отмахиваясь. — Нет, нет! Всё замечательно, правда. Я… Боже, это просто нелепо. Этот разговор. Особенно когда его разум продолжает возвращаться к виду, где парни сменяют позиции, их языки сталкиваются в борьбе за доминирование, а от стен отскакивают грязные стоны, и… блять. Хёнджин в миллионный раз сглатывает ставший в горле ком, пытаясь подобрать слова для ответа. — Я в порядке, — наконец договаривает он, упираясь взглядом в ковёр, узоры которого вдруг стали безумно интересными. Они не сводят с него глаз. — Точно? — медленно произносит Чанбин. — Ага, — он закрывает глаза, желая закричать, но вместо этого пытается досчитать до десяти. В комнате повисает тяжёлая тишина, которую затем нарушает тихое шуршание. — Окей. Может, поучимся немного? Чтобы убить время, — говорит Чанбин, и Феликс хмыкает, соглашаясь. Хёнджин раскрывает глаза и видит, как старший бросает голубую папку на пол, соскальзывая с коленей Феликса. Возможно, Хёнджин ревнует. Возможно, каждый раз, когда он видит их, то чувствует, как по его телу щипками разливается злость; представляет их в объятиях друг друга, и тут же — как один толкается бёдрами вперёд, втрахивая другого в кровать. Они наверняка целовались, не позволяя никому видеть этого. Другим просто-напросто было неинтересно (как и Хёнджину), но иногда его охватывает интерес. Хван перебирает свои пальцы, когда с его языка соскальзывает вопрос, что заполнит комнату тонким звоном. — Вы… уже трахались? Блять. Отмена, чёрт тебя побери, отмена. Парни застывают, уставившись друг на друга — они оба услышали одно и то же? Их рты раскрыты, и они синхронно поворачиваются к Хёнджину. — Чего? — Чанбин хмурит брови. Сердце Хёнджина заходится, будто в попытке сбежать из его тела. Он не осмеливается поднять взгляд. — Вы уже занимались сексом? — повторяет он. Этот вопрос — самый пошлый из тех, что он когда-либо задавал своим друзьям. Будто бы до этого момента им не было неловко рядом с ворвавшимся в комнату Хваном. В мыслях он даёт себе саднящую затрещину. — Эм… да? — глаза Чанбина блуждают по стенам? — щёки Феликса разгораются, а пальцы цепляются за край футболки его парня. — Простите, я-я не хотел… — Ничего. Но это было неожиданно, — старший смеётся; Хёнджину удаётся выдавить из себя лишь короткий неуверенный смешок. Он не знает, что делать с новой информацией. Радоваться? Злиться? Или чувствовать облегчение? — Почему спрашиваешь? Ответом Хёнджина послужили пожатие плечами и отведённый в сторону взгляд. — Не знаю. Мне просто… интересно, вот и всё. Вы вместе уже пять месяцев, поэтому… — Шесть, — поправляет его Феликс. — Окей, шесть. И никто из компании ещё не видел, как вы целуетесь. Чанбин и Феликс в унисон разливаются смехом, а Хёнджин удивлённо вскидывает брови. — И поэтому ты думаешь, что мы ничем не занимаемся? Потому что сам этого не видишь? — вопрос Феликса проскальзывает между смехом. Тёмноволосый вскидывает руки в жесте защиты. — Нет-нет, я не это имел… — Покажем ему, Бинни? — Феликсу не терпится, и он затягивает Чанбина обратно на свои колени. Ни он, ни Хёнджин не успевают и слова произнести, когда младший забрасывает ноги на крепкие бёдра своего парня, резко сокращая дистанцию между ними. Хёнджин раскрывает рот. Короткий клевок в губы, и младший настойчиво оплетает шею Чанбина своими руками. Кажется, их взгляды пересекаются, прежде чем Феликс, слегка склонив голову в бок, наклоняется за следующим поцелуем. Хёнджин не знает, как объяснить резко участившийся в его сонной артерии пульс, жар, разливающийся под его кожей. Он не знает, что чувствовать: оскорбление, удовлетворение, отвращение? Стоит ли ему уйти из комнаты? Накричать на парней? Сделать фото? Блять, он не знает. Феликс вновь прерывает поцелуй. На его губах остаётся хитрая улыбка, а тёмные глаза пожирают второго парня настойчивым взглядом. — Не смотри на меня так, — Чанбин заводит прядь волос Ли за ухо, а тот хихикает. — Хёнджинни нравится, — говорит он, кивая в сторону сидящего напротив Хвана, покрасневшее лицо которого уже наверняка сливалось с картиной букета роз, что висела за его спиной. К сожалению, Феликс был прав. Хёнджин сдерживает стон, застрявший в глотке. Чанбин смотрит на него, удивляясь такой реакции. Неужели ему просто интересны отношения парней? — Хочешь ещё? — тихо спрашивает Феликс. Чанбину требуется время, чтобы собрать пазл в своей голове в единую картинку. Скорее он чувствует себя… растерянно. Что происходит? Хёнджин наблюдает за ними, оцепенев из-за смелых действий, происходящих прямо перед его глазами. Однако Феликс не чувствует ни капли стыда или стеснения. Чанбин оседлал его, практически скрываясь за худым телом Ли; под его жадным и изголодавшимся взглядом, блуждающим по лицу старшего в ожидании ответа Хёнджина. Чанбин поддаётся, медленно кивая, и Ли тут же прижимается к его приоткрытому рту своими мягкими тёплыми губами. Сейчас руководит он, и, если честно, старшего удивляет, что каждое движение Феликса кажется выверенным. Он слабо прикусывает и посасывает нижнюю губу Чанбина; их поцелуи становятся всё глубже и развратнее. Будто бы они в комнате одни. Обычно Феликс сразу пытается перевести тему, когда друзья упоминают их с Чанбином отношения, но сейчас его щёк не коснулась ни капля румянца. Из лёгких Чанбина вырывается сдавленный вскрик, скорее походящий на нытьё, и Хёнджин издаёт ошеломлённый вздох, будто он сдерживал дыхание с того момента, как вошёл в комнату. Его тонкие пальцы сжимают край матраса под влиянием участившегося сердцебиения. Он не сводит глаз со сцены, разворачивающейся перед ним, хотя он должен был почувствовать себя как минимум оскорблённым. Тогда почему он… возбуждён? Непристойные стоны — единственные звуки, разливающейся по небольшой комнате. Феликс сплетает их с Чанбином пальцы, проводя языком по горячим губам старшего. То, как Феликс отдаётся поцелуям, уже кажется Хёнджину благословением. Боже, он бы отдал всё, чтобы присоединиться к ним, прикоснуться к двум разгорячённым телам. Феликс вновь отстраняется от Чанбина, и Хёнджин замечает, как между их губами тянется тонкая ниточка слюны. Отвратительно, но наблюдающий хочет проскользнуть между ними и разорвать её собственным языком. Только теперь он чувствует, что ему вдруг стало тесно в джинсах. — Б-боже, пожалуйста, — тихо, но разборчиво бормочет Хёнджин, — пожалуйста, ещё раз. Глаза Феликса вдруг соскальзывают к бугорку в плотных штанах Хвана, и он вскидывает бровь. — Тебе настолько нравится? — Горячо, — признаётся он. Феликс и Чанбин обмениваются ехидными взглядами, прежде чем младший спускается с коленей своего парня. — Хочешь, чтобы мы устроили шоу, Джинни? Хёнджин ненавидит эту кличку, но, тем не менее, его член нетерпеливо дёрнулся, когда его имя соскользнуло с влажного языка Чанбина. Он снова кивает; длинные пряди волос покачиваются с каждым движением его головы. Он не мог выразить свои мысли словами, даже не знал, как ответить на этот вопрос. Тем временем парни возвращаются к поцелуям, но в этот раз Чанбин оказывается сверху, и заданный тон резко меняется. Больше прикосновений, их языки сталкиваются всё больше и грубее, а стоны — чёрт, их стоны. Хёнджину приходится сдерживаться, чтобы не начать прикасаться к себе на кровати Чанбина. Но сможет ли он, когда перед ним разворачивается подобная сцена? Чанбин обхватывает тонкую талию младшего своими коленями. Хёнджин, исполняющий роль наблюдателя, заворожён тем, как спортивные штаны Чанбина обтягивают его в нужных местах; теперь он осознает, что у старшего прекрасные бёдра. Он хочет укусить его, впиться зубами в мягкую кожу ягодиц; так сильно, чтобы пометить его ярким следом, как самый настоящий собственник, которым он и является. Хёнджин хочет отшлёпать его, сжать его задницу и оставить на ней пекущий отпечаток своей ладони. Блять. Руки Феликса спускаются вниз, сначала огибая талию, а затем хватаясь за ткань вокруг бёдер Чанбина и наконец цепляясь за его ягодицы; на секунду Хёнджину показалось, что младший умеет читать мысли. Чанбин не ответил на смелое движение парня, сосредотачиваясь на ритме, в котором сплетались их языки. Но когда Феликс поднял руку с его задницы, а затем с громким шлепком вернул её обратно, Чанбин ахнул. Хван заметил лёгкое дрожание в бёдрах старшего, и ему пришлось зажмуриться, чтобы досчитать до пяти. Внизу его живота заиграли знакомые горячие пульсации, а его член набухал всё больше и больше, нуждаясь во внимании. Рано или поздно он больше не сможет сдерживаться. Руки Хёнджина всё ещё вжаты в матрас, а бёдра покачиваются в нетерпении. Однако ему от этого не легче, и с его губ слетает рычащий стон. Чанбин спускается ниже, к ключицам юноши. Его губы прижаты к светлой коже: влажный язык скользит вверх, а затем в неё впиваются его зубы. Феликс закидывает голову назад, мягко постанывая в ответ на укус. Хёнджин резко вдыхает, наконец решаясь запустить руку в свои джинсы. Сначала он несколько раз проводит по всей длине, а затем кольцом оборачивает свои тонкие пальцы вокруг неё. Он замирает на секунду, а затем в ровном темпе начинает двигать рукой вверх и вниз. Из его глотки выскальзывает хриплый всхлип, но он ни на секунду не отводит взгляда от двух парней перед собой. Губы Чанбина оторвались от шеи Феликса лишь на секунду. — Я отсосу тебе. — М, — Феликс стонет, слегка прикусывая губу и выглядывая из-за торса своего парня, чтобы взглянуть на Хёнджина. Чанбин крепко держит младшего за бёдра, когда тот пихает его в плечо. — Хёнджинни. Чанбин поворачивается к наблюдающему. — Думаю, ему понадобится наша помощь. Поделимся? — произносит Феликс, а Чанбин уже движется в сторону Хёнджина. Последний чувствует, как с каждым шагом старшего внутри него нарастает испуг. Он может лишь наблюдать, быстро вынимая руку из штанов, когда пара, смотря друг на друга, приближается к нему; Чанбин виснет над ним, словно огромная тень. Старший замирает на секунду, прежде чем слегка наклониться и схватить Хёнджина за лодыжки. Затем он закидывает его ноги на свои плечи, и Хёнджин падает на спину. Как грубо. Чанбин забирается на постель и сразу же соединяет их с Хёнджином губы в крепком поцелуе. Хван сбит с толку — кто бы мог подумать, что такая застенчивая пара на самом деле безумная? То, что они готовы поделиться друг другом с Хёнджином просто невероятно. Чёрт, что ожидает его дальше? Пальцы Чанбина крепко охватывают сочащийся смазкой член парня; вторая ладонь крепко сжимает запястья обеих рук Хвана над его головой. С губ последнего срывается ноющий стон, когда Чанбин крепко прижимается к сочащемуся смазкой члену парня под ним. — Блять, — охрипший голос Хёнджина прорывается сквозь развязные поцелуи, и он скрещивает ноги над широкой спиной старшего. В его голове ни единой мысли — он даже не может вспомнить, с чего началось это безумие. Чанбин буквально управляет им. А Ли наблюдает за ними, скорее всего стоя за спиной своего парня. Хёнджин толкается навстречу бёдрам Чанбина, желая ещё больше давления. — Чего ты хочешь, Хёнджинни? — спрашивает Чанбин, прерывая очередной поцелуй. Хёнджин способен лишь хныкать и извиваться под парнем. Он слегка подпрыгивает, когда Чанбин оставляет крепкий шлепок на его заднице; звонкий звук удара отскакивает от стен комнаты. Следующий стон Хёнджина громкий и раскатистый; он закидывает голову назад, окончательно растрёпывая тёмные волосы. — Скажи мне, — требует старший, и, признаться, Хёнджину для оргазма хватит и этого. Обычно во время секса Хёнджин с лёгкостью менял позиции. Его роль зависела лишь от партнёра и его предпочтений. Но Чанбин был на совершенно другом уровне. Он наверняка был главным в их с Феликсом отношениях. — Пожалуйста, я… — он взвизгнул, когда Чанбин вновь ударил его по заднице, другой рукой держа его запястья. — Блять, сильнее. Кажется, Хёнджину удалось раззадорить Чанбина ещё сильнее — его губы извились в весёлой ухмылке. Он повторил движение ещё раз, приложив больше силы, как и попросил Хван. Из глотки последнего вырвался сладкий, долгий стон, заставивший член Чанбина дёрнуться. — Тебе нравится? — спрашивает он, сжимая ягодицы Хёнджина со всей силой. — Очень, — признаётся Хёнджин, пытаясь ослабить хватку Чанбина на своих запястьях. — Я отсосу тебе. Чанбин вскинул бровь, а его свободная рука скользнула под жёсткую ткань джинсов Хёнджина. — Тогда скажи мне, чего ты хочешь. Он звучит так обыденно, но при этом так соблазнительно, что Хёнджин не может поверить в реальность происходящего. Последний начинает хныкать, чувствуя, как сложенные в кольцо пальцы Чанбина начинают скользить вверх и вниз по его члену, постепенно набирая скорость. — Чёрт, Бинни, — стонет Хёнджин, — я х-хочу тебя. Я очень сильно хочу тебя, пожалуйста! Он больше не может контролировать себя, только не когда Чанбин заставляет его хотеть большего. Он кружит его голову и заставляет все его органы переворачиваться. Есть что-то в том, как один из его ближайших друзей доминирует над ним — до спёртого дыхания. К тому же, Чанбин сексуален — Хёнджин всегда считал его привлекательным. — Я-я хочу твой член, — продолжает Хёнджин, практически захлёбываясь вязкой слюной. — Я хочу сделать тебе приятно, пожалуйста, позволь мне. Чанбин оглядывается, а Феликс убирает руку со своего паха. Он поднимается, прикладывая липкую ладонь к простыням; ничего страшного, стирка уже совсем скоро. Хёнджин увлечённо наблюдает за тем, как старший стягивает футболку, оголяя подтянутый живот, грудь и руки. Кажется, что его кожа светится, распаляя возбуждение Хёнджина ещё больше. Пальцы Феликса впиваются в широкие плечи Чанбина, массажируя влажную кожу, пока тот покрывает его шею укусами, чередующихся с похабными поцелуями. — Джинни, повернись, — приказывает Чанбин, и Хёнджин немедленно слушается его. Он растягивается на постели, искоса следя за парой нависающих над ним парней. Хван рвано облизывает свои опухшие губы, наблюдая за мягкими руками Феликса. Они блуждают по торсу Чанбина, проскальзывая по сильной груди, задевая соски; затем спускаются к его прессу, и вновь возвращаются к бицепсам. А тот не отрывается от шеи Ли, наверняка желая оставить на ней тёмно-фиолетовый след. Чанбин поднимает лицо к Феликсу. Он оборачивает свою руку вокруг его шеи и сталкивает их губы вместе; очередной влажный поцелуй. Старший агрессивно разрывает поцелуй, упираясь взглядом в глаза Феликса. — Раздевайся. Младший быстро хватается за край красной футболки и стягивает её через голову. Он до чёртиков милый. Вид его миниатюрной фигуры, тонкой талии и нежной кожи завораживает. Чанбину повезло. Феликс стягивает с себя широкие штаны, а затем и боксеры. Его щёки заливаются бордовым под пристальным взглядом Чанбина, будто впервые осматривающего его голое тело. — Сядь на его член. У Хёнджина перехватывает дыхание. Младший подчиняется и подходит к лежащему парню, запуская пальцы к ширинке приспущенных джинсов. Хван поднимает глаза к Феликсу, задерживая взгляд на острой линии челюсти, пока тот приступает к делу. Его лицо. Он прекрасен. Чересчур прекрасен. Младший стягивает с парня одежду и, взглянув на его подёргивающийся в нетерпении член, берёт его в руку, срывая с его губ рваный стон. — Ты большой, Хёнджинни, — он подаётся вперёд, задевая ноющую головку задницей. Он нависает над Хёнджином, чтобы открыть ящик прикроватной тумбы Чанбина и выудить из неё бутылочку смазки. Колпачок клацает, словно пробка бутылки вина. — Откуда ты знаешь, что она там? — спрашивает Чанбин, снимая с себя штаны. — Мы не первый месяц вместе, малыш, — Феликс пожимает плечами, ухмыляясь. — Я всё знаю. Он выливает нужное количество смазки на свою ладонь и без колебаний охватывает ей член Хёнджина. Из глотки последнего вырывается слабый стон, и он запрокидывает голову назад. Тонкий матрас прожимается под весом Чанбина, уверенно погружающего свой член в тепло рта Хёнджина. Его губы сжимаются вокруг длины старшего крепким кольцом, выдавливая из него сдавленный рык. Хёнджин, кажется, влюбился в этот звук. Феликс медленным, но уверенным движением погружает член Хёнджина в себя, не останавливаясь ни на секунду. Тот шипит, потому что чёрт побери, он узкий. Руки Ли лежат по обе стороны торса Хёнджина, а бёдра опускаются всё ниже и ниже, подёргиваясь в желании почувствовать себя заполненным. Хёнджину удаётся лишь простонать, хватаясь за бока Чанбина. Он стягивает губы ещё сильнее, танцуя языком по всей длине старшего, свободной рукой переминая его мошонку. — Блять, — выдыхает Чанбин, зажмуриваясь от расходящихся по его телу волн наслаждения. Феликс наблюдает за ним, мучительно медленно покачивая бёдрами. Хёнджин издаёт сдавленный всхлип, невольно подаваясь младшему навстречу. Звук мягких ударов кожи об кожу сводит Хёнджина с ума. Он уже больше года не занимался сексом, и, наконец, на нём сидит Ли Феликс — словно награда, воплощённая в реальность мечта. Чанбин толкается глубже в рот Хёнджина, умело выдерживая мягкий, но при этом настойчивый темп. Он наклоняется вперёд и хватает Феликса за волосы, запуская пальцы в светлые локоны; их губы сталкиваются. Тело Феликса словно прошибает током. Ему хорошо; он стонет в нестерпимом желании двигаться быстрее, и под его ускоряющимися движениями кровать бьётся об стену всё сильнее и сильнее. Хёнджин несколько раз захлёбывается, глубже вжимая тонкие пальцы в бёдра Чанбина и оставляя красные следы от ногтей. Старший чересчур увлечён наслаждением и губами Феликса, чтобы обратить на это внимание. Ради эксперимента Хёнджин толкается бёдрам вперёд, погружаясь в Феликса на полную длину. В ответ он получает стон, который так и хочется сохранить в своей памяти. Ради науки, конечно же. Чанбин и Феликс отстраняются друг от друга, и ниточка слюны капает на грудь и живот Хёнджина. — Б-блять, Хёнджин, — младший выругивается, всё грубее и грубее насаживаясь на член, задевающий его простату с каждым толчком. — Пожалуйста, не останавливайся. Хёнджин издаёт протяжный рык, сводя брови к переносице. Внутри его живота вновь разгорается знакомое тепло, заставляющее парня выгнуться дугой. Его рот заполнен членом Чанбина, и он не может собрать свои мысли воедино. К счастью, Феликс замечает, как тело Хёнджина изогнулось под ним. Он вновь наращивает темп, желая помочь тому достигнуть пика. — Хочешь кончить, малыш? — говорит младший, трогая свои розовые соски. Стоны Хёнджина становятся громче из-за обращения; он зажмуривается, чувствуя, как приближается оргазм. Чанбин рыкнул, рывками толкаясь вперёд. Язык Хёнджина настойчиво кружится вокруг длины старшего, а губы плотнее прижимаются к ней. Он отпускает мошонку старшего, чтобы вцепиться в его бёдра двумя руками и притянуть ближе к себе, принимая всю длину. — Блять, — Чанбин уже не пытается сдержать вырывающиеся из глотки стоны, — я сейчас кончу. Старший следит за тем, как Феликс сводит брови и жадно хватает воздух. Он знает, что тот тоже близок к оргазму; настолько, что сил сказать об этом нет. Стоны троих парней смешиваются. Хёнджин хотел бы увидеть со стороны, как он выглядит под Чанбином и Феликсом. Он хотел бы включить камеру и снять их секс, чтобы посмотреть видео позже. Хотя бы потому что Хёнджин не может подобрать слов, чтобы описать, насколько хорошо ему сейчас. Но вдруг насаждение пронимает острый укол волнения. Что будет с ними после? Феликс сдерживает раскатистый вскрик, прижав ладонь к своим влажным распахнутым губам. Он впился в неё зубами, с характерным звуком изливая сперму на живот и грудь Хёнджина. Старшие достигают оргазма немного позже: Чанбин низко рычит, в последнюю секунду доставая член изо рта парня. Дыхание Хёнджина спирает гортанный стон, его глаза закатывается, и он заполняет Феликса спермой. Младший отталкивается и падает рядом с Хёнджином, прислоняясь к стене. Чанбин лениво укладывается с другой стороны от Хвана. Тяжёлое молчание. Феликс медленно выдыхает, закрывая глаза под тяжестью неги. Чанбин кладёт ладонь на лицо Хёнджина, подтягивая к себе, чтобы оставить поцелуй на его влажном лбу. Губы Хвана искривляются в уставшей улыбке; по его венам всё ещё течёт адреналин. — Ты прекрасен, — шепчет старший. Его хриплый голос кажется Хвану колыбельной, и он наконец расслабляется. Даже после оргазма он чувствует, как бьются бабочки в его животе. Феликс переворачивается на бок, лицом к парням, и кладёт руку на грудь Хёнджина. Чанбин нежно улыбается, накрывая ладонь младшего своей и оглаживая его костяшки. Хёнджин выдыхает через нос. Возможно, он всё-таки ревнует. Ревнует, потому что не был и никогда не будет частью их отношений.