splitting threads of thunder

      Раны, полученные в бою, неповторимы. Они воспалялись, горели. Они были так отвратительны и так живописны. Адреналин притуплял боль, превращал ее в удовольствие — сворачивал в бурную песнь и танец, что всю жизнь так влекли Райдена.       Его бег заглушался резкими вскриками и воплями, звенящим в ушах противным скрежетом, лязгом металла о металл. Все это — представление, от начала и до конца. Завершение — резкое, изящное, неумолимое.       Неумолимое и не удовлетворяющее ни капли — пульс продолжал бешено стучать, тело мелко подрагивало.       Райден стряхнул кровь с ВЧ-клинка, почти сразу пожалев об этом. Битва была короткой, но приятной ее не назовешь — жажда в груди не утихла, отнюдь, только раззадорилась, делая тянущую боль настоящей пыткой.       Сэм стоял поодаль, в стороне, и тяжело дышал — Райден знал — от возбуждения и трепета, вовсе не от усталости. Крови на нем было заметно больше. Она застыла на его броне, сложившись в узоры, что тягуче стекали вниз, повторяя изгибы пластин.       Тяжелый взгляд Сэма, когда тот развернулся к нему, был более чем ожидаем: темный и напряженный от неудовлетворенного огня. Из носа шла кровь, стекая по подбородку ниже. Улыбаясь, Сэм попробовал ее на вкус, скользнув языком по губам.       Райден усмехнулся, лениво обнажая зубы, и приблизился.       — Похоже, тебе мало.       Язык показался снова, на мгновение, будто в подтверждение словам.       — О, ты так хорошо меня знаешь, — протянул Сэм, наклонив голову. Свободные пряди волос обрамляли его дерьмовую ухмылку.       Ухмылку человека, который явно знал, что произойдет дальше — это было в порядке вещей. Однако позаигрывать друг с другом они всегда успели бы, и искры в глазах Сэма красноречиво дали понять, что тот тоже совсем не против пропустить эту часть.       С тихим стоном Райден приблизился, наклонив голову, укусил Сэма за нижнюю губу и принялся грязно слизывать подтеки крови. Сэма это явно забавляло, но уже где-то через минуту тот сам не выдержал и, схватив Райдена за челюсть, впился в его губы грубым поцелуем. Теплые руки погладили его щеки; Райден фыркнул; Райден сжал в кулак пряди темных волос на затылке; Сэм низко простонал. Они оба были очень чувствительны, и даже в этом нашлась почва для соперничества. Если их своеобразная игра и не длилась долго, это вовсе не означало, что оба не получали никакого удовольствия.       Верхняя губа горела, челюсть поблескивала от слюны: Райден оторвался на мгновение, чтобы восстановить дыхание. И воспользовался моментом, когда Сэм будто с провокацией отклонил голову назад, спускаясь ниже и покрывая поцелуями незащищенную броней шею. Уже кусая, он смог почувствовать низкий протяжный стон — сквозь вибрацию в горле, — Сэм позволял ему все.       Мурасама впивалась в его бедро. Это, вообще-то, не было проблемой — он едва обратил внимание — но боль не унималась, шептала и умоляла. Губы Райдена приоткрылись, дыхание сбилось.       Сэм вопросительно хмыкнул, стоило Райдену отстраниться, ведомому вспыхнувшей словно молния идеей, от которой вмиг перехватило дыхание и пересохло в горле. Тот хрипло рассмеялся.       — Джек? — Сэм в предвкушении, с улыбкой, перенял его настрой. Райден моргнул, потянул еще немного, мысленно послал все к черту и вытащил Мурасаму из ножен.       Доктор убьет его.       Лезвие меча оставило глубокую царапину на уплотненной броне торса. Райден повел острие ниже, задевая искусственные мышцы, руки едва дрожали на рукояти. Сэм прерывисто выдохнул.       — Джек.       Все, что он сказал.       Глубоко внутри — туго натянутые струны. В отчаянии Райден сжал бедра, протяжно вздохнул.       Оружием в его руках был ВЧ-клинок. И он делал то, что умел лучше всего. Скользнул, словно масло, по броне, расчертил вертикальную полосу на металле. И Райден почувствовал твердое горячее острие лезвия внутри, наслаждался этим ощущением проникновения, тяжело дыша. И оно расползалось все дальше — паутиной, — проходило через тело, кости, возбуждая и сжигая изнутри. Его бедра дернулись в предвкушении, и он невольно задержал дыхание от вспыхнувшей боли из-за инертного движения лезвия.       Тепло внезапно окутало руки: Сэм сжал их своими; тот чуть повернулся в сторону, для удобной хватки, но так и не свел взгляда с Райдена. На его лице читались удивление и восхищение.       В этом Райден так нуждался. С глубоким вдохом, он, урывками, проталкивал меч все глубже и глубже. Это было больно, так больно — он простонал от боли, или от удовольствия, или где-то между, когда Сэм другой рукой нетерпеливо спустился и открепил его нижнюю пластину. Тело Райдена мелко задрожало от ощущения пальцев внутри так же, как и от клинка.       — Ну же, ну же, — доносится вкрадчивый и глубокий шепот. — Я знаю, ты сможешь это вынести.       Такой же низкий тон голоса Сэм использовал, когда трахал его. Райден чуть ли не скулил от тянущего ощущения меча внутри — реликвии, сокровища Сэма, смертоносного оружия, отнявшим жизни у стольких людей, — что прямо сейчас погружалось все глубже и глубже.       Он подавился собственным всхлипом — боль затмевала все. Сэм старался успокоить: его движения стали медленнее и нежнее.       — Не торопись.       Еще немного. Он сможет это сделать. Он слабо протолкнул меч, локти затряслись; хватка Сэма окрепла, и Райден не был готов к резкому движению клинка. Райден сдавленно проскулил, когда оно вошло быстрее и глубже, чем ожидалось.       — С-э-э-э… — оборвалось, когда лезвие пронзило последнее препятствие и вышло из спины.       Кровь вязко стекала по крепкой стали вниз, до самой рукояти. Меч, судя по ощущениям, — так остро, так горячо и влажно, — пробил искусственные органы в животе. Райден дрожал, одна его рука намертво застыла в хватке на мече — под теплом чужой руки, — другую он поднес к ране, по-привычному надавливая пальцами у самых ее краев. Разряды боли, удовольствия — сквозь проступившую пелену рассеянности — мешали твердо стоять на ногах, к тому же, Райден сам отчаянно воздерживался от рывков бедрами, в равной степени провоцируемых как и настойчивыми прикосновениями Сэма, так и дрожащей чужеродной сталью внутри.       У Сэма все же находятся крохи милосердия, и он мягко останавливает Райдена, чтобы позволить руке скользнуть верх, а пальцам — погрузиться в тепло рта. За широтой зрачков уже нельзя было различить цвет глаз. Он с трудом разлепляет губы:       — Ты сейчас так потрясающе выглядишь. — Взгляд Сэма был прикован ко рту Райдена. Вдох. — Не могу поверить, что ты берешь мой меч вот так. — Такой необходимый обвиняющий тон все же сменился восхищенным. — Сколько их сейчас внутри? Считаешь ли тех, чья кровь уже смешалась с твоей? Или считаешь каждую душу, что истерзал этот клинок?       Сэм проводит другой рукой у лезвия, и из раны сочится больше крови. Она стекает ниже, по дрожащим ногам Райдена — и между них, — капает на землю. Два пальца нажимают на язык. Из Райдена вырывается стон. Сэм тянет:       — Но тебе это нравится, не так ли?       Тот порывался ответить, но, от скользнувших глубже пальцев, лишь подавился воздухом.       — И ты не можешь этого отрицать.       Райден скулит, громко и надрывно, в такт с довольным мурлыканьем Сэма.       Дыхание приходит в норму, как Сэм убирает руки — и со рта, и с меча. Райдену осталось лишь наблюдать, как тот опускается перед ним на колени: земля прохрустела под его весом. Он выжидающе похлопал рядом с собой.       — Ну же.       — О, боже, — прохрипел, стоило лишь наклониться. Каждое движение приносило новую боль, и ему едва удалось нормально устроиться на коленях. Все же он пошатнулся, но предотвратил падение, уперевшись свободной рукой в землю, и шипел, зажмурившись. Его челюсть щелкнула, внутри все вспыхнуло пожаром. Он все же упал, со стоном боли, на твердую землю, дрожь клинка пронизывала его с головы до ног.       Ласковое «Вот так, все хорошо…» сбрасывает напряжение, как и мягкое прикосновение к его щекам. Легкое, но ощутимое. Он вздыхает, поджимая колени. Меч торчит из него под странным углом, когда Райден наклоняется вперед. Открыл резко глаза, вздернул подбородок, с голодным любопытством изучая потемневший взгляд напротив.       Сэм, если всмотреться, будто находился на грани от чего-то. В глазах прежде сияло не дюжее терпение (что сейчас разрушалось с каждой секундой). Надвигалось что-то грозное, способное поглотить его. Давление его пальцев было неразмеренным, но он пытался держать себя в руках.       Райден широко улыбнулся, до боли в щеках.       — Ты хотел сказать, что это мне нравится? — Его голос хрипел, ломался. Райден демонстративно крепко сжал рукоять меча. — Что это не ты у нас тут больной на голову? — Он протолкнул меч насквозь, рукоять вжалась в живот. Райден судорожно дышал, давился воздухом, тихо посмеиваясь от выражения лица Сэма. — Ты все время думал об этом, да?       Красноречивое молчание было достойным ответом.       Джек снова рассмеялся. Он напрягся, сжался, чтобы в один рывок толкнуть и потянуть меч в сторону, разрывая все больше и больше искусственных тканей. И он простонал, громко, чуть не срываясь на крик — тугая пульсирующая боль достигла апогея, граничила с эйфорией.       — Бо-же… — выдохнул Райден, вниз по подбородку стекала слюна. Меч ощущался так глубоко, глубже, чем член, глубже, чем любые игрушки, которые они пробовали, любые усовершенствования кибернетического тела — так просто, незамутненно, согревающе. Дыхание Сэма слышно прервалось. Ликование, некое злорадство охватили Райдена, и хохот вновь вырвался из горла.       Сэм с отчаянием и нетерпением впился в его губы поцелуем. С языком и без толики изящества. Джеку это так подходило — он уже был на грани, весь окровавленный, нуждающийся, такой влажный. Он безумно смеялся сквозь этот беспорядочный поцелуй, резко проворачивая лезвие одной рукой, от чего ноги задрожали, а голос сорвался вновь. Чужая рука легла поверх его, придерживая рукоять, когда клинок вытаскивался из измученного тела, и сжимая, когда с глухим стуком вонзался обратно.       Его взгляд размылся по краям, но как же хорошо ему было. Интерфейс заискрил, когда Райден вновь вонзил в себя меч, разрывая мышцы и провода. Боль была невыносимой и такой сладкой — он не мог вспомнить, когда ему в жизни было настолько хорошо.       Сэм немного отстранился от него. С ног до головы покрытый кровью Райдена.       Тот ухмыльнулся во все зубы, когда Сэм откреплял собственные защитные пластины. Член казался болезненно твердым, красным, изнывающим. И Сэм втянул воздух, лишь прикоснувшись к нему.       Райден хмыкнул. Наклонился вперед еще, позволяя лезвию блаженное движение, покрытые кровью пальцы запустил в рану, горячую и влажную. Приглушенный стон вырывается из горла, и Райден знал, что сейчас он мог сделать что угодно, и ему бы это позволили.       И он плавно вытаскивал Мурасаму из себя, не сумев остаться тихим в процессе, наслаждаясь ощущение обжигающей стали внутри. Он уронил его, как только достал; насыщенно-красный клинок был красив как никогда. Гордость вспыхнула в груди.       Джек обхватил Сэма за шею и потянул за собой вниз, все так же медленно. От напряжения он поскуливал, ложась на спину, и дорожная грязь дразнила открытую рану. Сэм тяжело дышал, возможно, уже в шаге от оргазма.       Он улыбнулся, с ленцой расцепляя руки и опуская рядом со своей головой. Призывно выгнулся в спине, выбивая собственный вздох. Сэм послушно наклонился над ним.       — Трахни меня, — говорит с придыханием, хрипло, грубо, как Сэм любил. И правда: он затаил дыхание, упираясь крепкими предплечьями в землю и щекоча волосами лицо Джека, что того вовсе не беспокоило — были отвлечения поважней.       — Боже, Джек, — хрипит он и впивается в его губы, грубо. Он вел рукой по груди, и Джек напряженно ждал, пока та не достигнет его раны. Лишь кончики пальцев погрузились внутрь; Сэм сцеловывал сладкий стон. И он сделал паузу — на мгновение колеблясь, что Джек чуть не проскулил от нетерпения, — медленно погружался пальцем внутрь.       — Я… Могу я… — Сэм шумно сглотнул. Джек рассмеялся.       — Да-а-а, — больше рыкнув, чем протянув, он выгнулся навстречу прикосновениям; у Сэма вновь перехватило дыхание.       Вместе они отрывают разорванную броневую пластину: Джек тянул, пока та не разошлась с проводами, протрещав и заискрившись, а Сэм с помощью Мурасамы подрезал ее крепления. И времени даром тратить было нельзя: обнажившиеся скользкие и вздымающиеся мышцы тут же закровоточили.       Движение пальца Сэма существенно отличалось от скольжения лезвия. Клинок — это огонь, растекшийся дым, молния. Но палец лишь обжигал. Обжигал так, словно Джек никогда и не знавал подобного ощущения — когда Сэм легким движением расширял стенки разреза. Джек сорвано стонет. Из раны с вязким хлюпаньем текло все больше крови.       Он двигался медленно. Нетерпение взяло верх над телом: Джек, вонзив два когтя рядом, тянет за рану, раскрывая ее все больше. Это невероятно.       — Так… Так хорошо… — выдыхает, вскидывая бедра. — Сэм.       Глубокое рычание — единственное предупреждение перед проникновением еще одного пальца и тянущего движения в сторону. Глаза закатились от удовольствия. Пальцы Сэма в его кишках, разрывающие внутренности, и одна только эта идея была привлекательна так же, как и реальность.       Он шептал подначивающее «Да ладно, ты можешь лучше… Уничтожь меня…» и сам отчаянно нуждался в большем. Сильнее, глубже. До искр в позвоночнике. И Сэм знал, как угодить — согнул пальцы в кровоточащей ране, прежде чем выскользнуть и спуститься ниже, погружаясь в горячую тесноту. Плавным движением, но не лишенным грубости. Сэм вошел в него до самых костяшек. И быстрое движение его пальцев чувствовалось великолепно, так ошеломляюще; боль нахлынула очередным раскатом по всему телу, и он больше сдерживаться не мог:       — Т-ты… угх, ты вообще… — тело перестало слушаться, слова произносились с трудом. — Трахнешь… м-меня?       Сэм замедлился, осознавая. С глубоким вздохом он ухмыляется:       — Я не виноват, что ты такой очаровашка. — Джек недовольно приподнимается, чтобы схватить его член чуть сильнее, чем нужно. Сэм ахает и криво улыбается ему сверху вниз. — Хорошая попытка, но ты знаешь — мне это нравится.       Джек ложится снова.       — Что ж, раз тебе это нравится, — он раздвигает края разреза своими когтями. — Думаю, у меня тут есть кое-что, чего ты в жизни еще ни разу не чувствовал.       Сэм выдавливает из себя недоуменный смешок. Всего один. Прежде чем прильнуть окровавленному телу. Тяжелый вес на бедрах придавил Райдена к земле. И у него закружилась голова — из-за внезапного давления или потерянной крови? Что бы то ни было, он не мог понять, на сколько мгновений Сэм вот так на нем завис.       — Это… причинит вред?       Джек приподнимает голову, красноречиво вскидывая брови:       — Какого хуя? Ты решил спросить меня об этом сейчас?       — М… Не совсем. — Сильные руки скользят по его шее, ключицам, и ниже, к влажному месиву на животе. Пальцы играючи проводят по длине разреза, не проникая. И Джек стонет, пытается прильнуть к прикосновению, вернуть чувство наполненности, но Сэм не позволяет, склоняясь над ним. — Я просто хотел узнать, придется ли тебя отправлять к Доктору по частям.       Смешок режет горло, когда Сэм снова дразнит его, с влажным хлюпаньем погружая три пальца внутрь.       — Значит, хочешь превратить меня изнутри в кровавую кашу? Больной ты ублюдок. — Он тянет голову Сэма вниз, со злобой кусает его нижнюю губу и мажет языком по открывшейся ране. Он уже не мог сказать, кто из них был более громким из-за беспорядочных влажных звуков — каких-то естественных, каких-то не совсем. И все, что мог делать Джек, это глухо стонать в поцелуй, чувствуя, как собственный язык тлел от жара чужого рта. Все это стало последней каплей. — Ну же, — выдыхает он, покусывая разбитую нижнюю губу. — Уничтожь меня.       Сэм, кажется, разговаривать сейчас был не в состоянии. Он подхватил Джека со спины, и тот беспомощно повис на его шее — насколько это вообще возможно со скользящими руками — и настойчиво прильнул ближе, вжимаясь грудью, позволяя кровавым ручьям стекать быстрее. Сэм, стиснув зубы, с рыком входит в Джека.       И Джек никогда еще себя так не ощущал. Перед глазами столько ярких красок, что взрывались и ослепляли звездами; он вскрикнул, вжимаясь в Сэма еще крепче. Конечно, он привык к его размерам, но не когда тот был внутри него настолько буквально.       Бедра вжались в живот. Джек сорвано стонал и чувствовал себя настоящим безумцем. Над ним Сэм крепко зажмурился, приоткрыв рот. И Джек с трудом мог сосредоточиться хоть на чем-нибудь, кроме пронзительной, ослепляющей боли. Дрожи в ногах и теле, неизведанной кровавой эйфории. Но он не сводил глаз с Сэма, наслаждаясь тяжелым дыханием и стонами. Джек улыбнулся.       — Н-не плохо, а? — Он рассмеялся, заставив Сэма согнуться и опереться на руку.       — Вся эта кровь все значительно упрощает. Боже, она везде. Так грязно… — вторит Сэм, хватая грубо Райдена, и медленно толкается бедрами. Джек опьяненно вздыхает, пытается удержаться крепче. Еще два толчка, и ему кажется, что он вот-вот потеряет сознание.       И Сэм принялся за дело всерьез, безжалостно трахал его, уже не задумываясь о сохранности внутренностей. И Джеку уже было так жарко, что становилось холодно. Разрез так пошло растянулся вокруг члена, и все вокруг было таким красным. И влажные звуки стали грязнее, угол был совершенно неправильным, и скольжение…       Боль достигла пика, хоть Джек и не думал, что это вообще было возможным. Рана уже ощущалась естественно — тянущая боль с него будет сходить долго, как синяк.       Сэму определенно это нравилось. Его бедра тряслись при каждом мощном толчке. Хотелось бы, чтобы он сейчас мог дотянуться до его губ — прокусить, разорвать, — но оставалось лишь принять положение.       Рука Райдена скользит по Мурасаме. Он улыбнулся и хрипло выдохнул. Судорожно ухватился за лезвие меча, рывками подтягивая его себе под колено.       Он ухватился за рукоять, развел колени и плавно протолкнул ее внутрь. Растяжение ощущалось ужасным, неудобным из-за формы (длинная, не такая широкая), но это было то, что нужно. Хватая за клинок, он старался протолкнуть рукоять все глубже — и он сжимался вокруг нее с каждым стоном Сэма, толкался навстречу. И ладонь, возможно, разрезало тоже, но это было каплей в море.       Его сотрясла дрожь, он был так полон — как никогда до этого — локоть грубо лязгнул по твердой земле. Еще один безудержный смех вырвался из горла, по ощущению, полном битого стекла.       Сэм взглянул на него сверху вниз, и глаза его шокировано расширились с осознанием, что Джек трахал себя его мечом. Джек улыбался так широко, как только мог. Так довольно.       — Господи, — проскулил Сэм, ускорился, не обращая уже никакого внимания на Джека, просто используя его. Стоны Джека прерывались бесстыдными смешками.       — Н-ну же, — прохрипел он, — ну же, я выдержу. Уничтожь меня, Сэм. — Он безудержно громко смеется. — Я х-хочу, чтобы ты кончил в меня… А-ха-ха-ха! — Сэм стонет, низко, рокочуще и отчаянно. — В прямом смысле! — Сказано так глупо, абсурдно, он бездумно и с громким лязгом расцарапывал броню. Проворачивал рукоять Мурасамы внутри, насаживаясь глубже, вскидывал бедра. И толчки Сэма ускорились, вжимая тела друг в друга так отчаянно. Член был таким большим, таким, он разрывал Джека на части. — Боже, ты не… представляешь. Как это хорошо. Блять, как же больно, — Джек откидывается на спину, по-животному вскрикивает.       Он кончает громко. И почти отключается, выгибаясь и дрожа, в корпусе что-то заискрило. Он толкал Мурасаму все глубже, пока не принял всю рукоять. Все чувства слились в одно.       Но боль начала утихать, и ее меньше смягчало удовольствие. Джек всхлипнул:       — Сэм, — выдыхает он, хватаясь за его плечи. — Сэм… Сэм, пожалуйста… — Тот толкался сильнее, руки прижимали его ближе так, что слышался треск пластин, — причиняя больше боли, — но Сэм даже и не думал останавливаться. — Сэм…       Он не чувствовал оргазма среди всей этой боли, крови и толчков, но чувствовал, как стонет Сэм, напрягшись. И это выражение на его лице — заслуга Джека.       Сэм рухнул на него. У него хватило любезности перекатиться вбок, осторожно, чтобы не тревожить весом. После всего. Они лежали в относительной тишине, шумно дыша спертым воздухом.       Шорох где-то сбоку подсказал Джеку, что Сэм, кажется, смотрел на него сейчас; он повернул свою голову на шум. Глаза Сэма полуприкрыты, на губах запеклась кровь, он выглядел опустошенным.       Джек прижал два пальца к широкому разрезу и устало протянул:       — Я щас вырублюсь.       Голос прервал хриплое дыхание.       — Подожди… не… как я объясню…       Тяжелое и приятное облако окутало разум. Он с теплотой поддался ему, чувствуя себя воздушным и легким. Последний проблеск сознания покинул его: Райден отключился с застывшей широкой улыбкой на лице.

***

      Он услышал, как Кевин поворачивает за угол, плечи опустились.       — Прости, Райден, — произнес Кевин без капли сожаления в голосе. — Таковы домашние распорядки.       — Какие такие «домашние»? Я не живу с Доктором, — скривился Райден.       Кевин рассмеялся, и Райден от чего-то почувствовал себя жалким.       — Такими темпами скоро начнешь! Который это твой визит за месяц? — Он взглянул на Райдена сверху вниз. Тот уставился в ответ, никак не желая уступать, уверенный в собственной правоте. — Балбес. — Он дал ему легкий подзатыльник, и Райден тут же отбросил от себя чужую руку.       Кевин немного изменился в лице.       — Да ладно, Райден, тебя бы здесь вообще не было, если бы ты… ну, знаешь… сбавил обороты.       Райден раздраженно скрестил руки на груди.       — Я не думаю, что взрослый мужчина должен быть наказан за то, что просто хорошо провел время.       — Хорошо… провел время?.. — Недоумение сменилось абсолютным непониманием. — Типа… я знал, что ты увлекаешься каким-то странным дерьмом, но… не то чтобы я об этом думал: ты просто даже не пытаешься этого скрыть, и… Мне стоит заткнуться.       Наступила тишина. Райден выглядел опустошенным и подавленным. Кевин вздохнул.       — Окей, посмотрим, что я смогу сделать. — Райден настороженно оживился. — Мы можем, по крайней мере, выпустить тебя отсюда.       — Да, пожалуйста.       — Но не задумывайся даже на секунду, что я собираюсь попросить его установить снова твои… твои нижние части. — Кевин жестом оборвал Райдена, который уже было открыл рот. — Нет! Это единственный выход, ты ясно дал это понять!       Райден вяло моргнул.       — Это далеко не единственный способ…       — Не-а! Нет-нет! Даже не хочу это слышать, — протягивает Кевин, направляясь прямиком к двери. — И я не собираюсь помогать тебе свидеться с Джетстримом. Даже не думай. Он абсолютно точно не сможет позволить себе такой ремонт — что бы он не говорил — и я не настолько глуп, чтобы подпускать его к тебе сейчас ближе, чем на три метра!       Райден сдулся. Кевин ушел.       Такова расплата.