Младший

От удара тяжелый щит раскололся с треском, и Фарамир, не удержавшись, упал на одно колено. Дравшийся с ним Боромир немедленно опустил меч и помог ему подняться. Фарамиру показалось, что он успел заметить на лице старшего брата гримасу неудовольствия, которую, впрочем, тот всеми силами пытался скрыть. Он не винил его: с каждым днем тому приходилось прилагать все больше усилий, чтобы Фарамир мог достойно продержаться хотя бы несколько минут. Конечно, Боромиру хотелось проводить время с более достойными соперниками, но Дэнетор ясно изложил свою волю: его младший сын должен был стать не менее искусным воином, чем старший. — В следующий раз я буду стараться лучше, — пообещал Фарамир, отряхивая мелкие травинки, налипшие на штанах. Это не было ложью, но в то же время он не мог признаться в том, что не получал ни малейшего удовольствия от учебных боев. Уж если драться, то только если иного пути нет. То ли дело Боромир: раскрасневшийся и счастливый, он нетерпеливо поигрывал с висевшим на поясе клинком: подарком отца. Фарамир тоже получил свой, но предпочитал держать его в своих покоях. — Скоро у тебя окрепнут руки, младший брат, и тогда ты сможешь дать достойный отпор, — приободрил его Боромир. Фарамир только вздохнул, отмечая про себя, что любого другого на его месте брат не оставил бы без насмешки. — Ты обижаешься, когда я зову тебя младшим? — неожиданно спросил тот, и Фарамир удивленно вскинул голову. — Я и есть младший, на что же мне обижаться? — Да, но… будь я на твоем месте, — Боромир неловко поддел ботинком комок земли, — мне бы не нравилось такое обращение. Фарамир только пожал плечами в ответ. Он всегда был младшим. «Поди ко мне, Фарамир, младшенький», — частенько звала мать, а отец обращался коротко и официально: «Младший сын», иногда расщедриваясь на фразы вроде «ты брат будущего наместника Гондора» или «бери пример с Боромира». Наверное, любой мальчишка в его возрасте не стерпел бы этих постоянных напоминаний, но Фарамир вовсе не тяготился. Звание младшего было для него не клеймом, а скорее, наоборот, символом свободы. В самом деле, ведь это не он, а Боромир примет на себя бразды правления, он будет связан присягами и обещаниями, он будет проводить время за военными делами, в то время как сам Фарамир сможет заниматься тем, что ему больше по душе. Разве может он обижаться на то, что сама судьба благоволит им обоим, позволяя каждому взять то, что приходится по душе? — Я счастлив быть младшим, — ответил он, наконец, и как бы странно ни звучала эта фраза, она представляла собой чистейшую правду.

***

— Ты не любишь сражения, — сказал Гэндальф, мягко постукивая посохом по земле. — Да, — подтвердил Фарамир. Он уже задерживался: отец желал его видеть, а уж если Дэнетор узнает, что его младший сын снова встречался с Гэндальфом, то, скорее всего, рассердится. Он и без того считал, что тот слишком увлекался какими-то старыми преданиями и легендами. Но перед старым магом можно быть откровенным. — Я не воин. — Ты полководец, — отозвался его собеседник. — Настоящий полководец, прирожденный. Это куда более редкий дар. Пожалуй, в первый раз Фарамир готов был не согласиться с волшебником. Руки у него и правда окрепли, как предсказывал Боромир, да и книги с летописями помогли научиться военному делу, вот только желания участвовать в битвах не прибавилось. Какой же он полководец, если все считают его слишком нерешительным? — Тебя не трусливым считают, а мудрым, — продолжил Гэндальф, проницательно прищуриваясь. — Люди Гондора любят тебя, Фарамир. Они пойдут за тобой. — Пусть лучше они идут за Боромиром, — неловко рассмеялся тот. — И мне, и ему это понравится больше.

***

Судьба так и не позволила им взять желаемое. Фарамир понял это, когда увидел проплывающую лодку. Положив ладонь на рукоять меча, он слушал, как отец провозглашал его защитником Минас-Тирита. У Дэнетора дрожали губы, и слезы заставляли глаза мутнеть, когда он умолял Фарамира вернуться из битвы целым и невредимым. Его младший — теперь уже не младший, а единственный — сын мог только печально улыбнуться в ответ. Что толку спорить с грядущим, если оно все равно окажется совсем не таким, о котором можно было мечтать.