Ravens caw loudly

      Слезы. Они собрались на кончике её изрядно покрасневшего носа и падали, c эфирным звоном разбиваясь о паркет. Её взлохмаченные волосы разметались по постели. Раздавались тихие судорожные всхлипы.       Она жалкая.       Никчемная, никудышная, бесполезная.       Она отпила глоток обжигающего горячего чая, зашипела: «горячо» и закуталась в клетчатый плед. Теплые, злые слезы текли по её щекам. Побелевшими костяшками она сжала кружку. И тряслась, укутавшись в плед, хотя радиатор был включен на полную мощность, и все форточки были плотно закрыты.       За окном бушевала метель; снежные хлопья вертелись и кружились в танце, поднимаясь над черепицами домов. Яркие неоновые вывески переливались всеми цветами радугами, а запах лапши с улицы навеял горький привкус одиночества.       Она зарылась поглубже в плед и потерла ладони в надежде их согреть, но те оставались холодными, словно ледышки. Холодно.       Внезапно за окном раздался пронзительный крик, и она обернулась.       На ветке старой магнолии, возле ее окна, сидел ворон. Его перья встрепенулись, а его маленькие желтые глаза глядели прямо на неё. Вспышка черного — и еще один ворон присоединился к первому. Теперь они оба пристально смотрели на Очако и кажется следили за её каждым движением.       И от их беззвучных криков ей хотелось вырвать себе волосы, расцарапать лицо и кусать до крови губы. От их немого карканья, слезы все наворачивались в уголках глаз.       Вдруг раздался пронзительный звон. Она повернулась, забывшись на миг. Кто же мог позвонить сейчас, в такое позднее время?       Снова раздался пронзительный звон, теперь уже с ноткой нетерпения. Шаги раздались на лестничной площадке, и внезапно кто-то порывисто открыл дверь так, чтобы в комнату сразу подул леденящий мороз. — Привет Изуку-кун, — сказала Очако, вытирая костяшками слезы. — Привет Очако-сан! Я принес хризантемы. — ответил Изуку, ввалившийся в комнату и весело стряхивая хлопья снега.       Затем он подошел к Очако, посмотрел внимательно-внимательно сквозь прищуренные глаза, и поцеловал в лоб. Его губы были сухие и теплые, и она почувствовала, как тепло наполняло её до кончиков пят.       Изуку с любовью посмотрел на свою девушку — закутанная в плед она выглядела словно хмурая сова. Он усмехнулся своим мыслям и вытер её слезы своими пыльными костяшками.       А тем временем, хризантемы лежали на полу, забытые. Два часа после работы Изуку шел, чтобы добыть их под слепящим снегопадом. Чтобы провалиться в объятия любимой девушки. Ведь большего для счастья ему не надо было.