In the Eye of the Beholder

Дом Микки был населен привидениями — это он знал наверняка. Его предупредили об этом, когда он переехал сюда около пяти лет назад. Предупредили, что в доме чувствуется какая-то нехорошая энергетика. Дом был старым, причем настолько, что часть крыши обвалилась, как и полы в подвале. Помимо прочего двухэтажная постройка казалась великоватой для человека, живущего в одиночестве, но так уж вышло, что он ненавидел людей, плюс довольно низкая цена из-за состояния дома привлекала. На самом деле все было не так плохо, и здание не разваливалось буквально на глазах, однако капитальный ремонт ему был необходим, а еще много сил и времени, что теперь было заботой Микки. Дом продавался уже с мебелью, но при беглом осмотре жилища Микки мог точно определить несколько вещей, которые на самом деле принадлежали ему. Например, бейсбольная бита, которой он пользовался в старших классах, или парочка кастетов, которые раз или два спасали его задницу от избиений отца, иначе он был бы на два метра под землей еще много лет назад, также несколько других маленьких, и не столь важных предметов, на которые вы бы даже не обратили внимания. Все остальное было уже там — подержанное, немного пыльное и изношенное. Двор возле дома соответствовал внутренней обстановке — заросший сорняками и кустами, но, так или иначе, Микки никогда не выходил на улицу, ведь это был лучший способ избегать людей. Если кто-то говорит, что в доме водятся привидения, вы автоматически предполагаете, что их видели. Или же сталкивались хоть с какими-то реальными доказательствами того, что призраки там присутствуют. Микки ничего подобного не наблюдал. Он никого ни разу не увидел, однако были другие признаки. Те, которые он не мог игнорировать и утверждать, что это просто ветер или звуки обветшалого дома. В половине случаев ему казалось, что с ним живет кто-то еще, например, сосед по дому: двери открывались и закрывались сами по себе, но не быстро, а спокойно, словно кто-то вошел в комнату, а затем через несколько минут на другой стороне дома, как будто кто-то вышел в другую дверь. Пугающе, но не агрессивно и не опасно. Когда это случилось в первый раз, Микки схватил биту и обыскал дом, но никого не нашел. Во второй раз он снова схватился за спортивный снаряд, но так ничего и не обнаружив, выскочил через парадную дверь на улицу, и тут перед глазами все погасло. Кромешная тьма. Он проснулся несколько часов спустя уже в доме, на полу посреди своей спальни. Он не знал, как он туда попал и что случилось после того, как он вышел из дома, но ему было не по себе, его тошнило, как будто он болел гриппом последние две недели. Подобные вещи происходили каждый день, в течение всего дня, и этому никогда не было объяснения. Еще одним примером, который заставил его поверить, что в доме действительно водятся привидения, было то, что вещи в комнатах никогда не оказывались там, где он их оставил, или на своем изначальном месте. Подушки на диване выглядели смятыми, как будто кто-то сидел на них некоторое время, включались лампы и скрипели водопроводные трубы, всегда в шесть утра и достаточно громко, чтобы разбудить его от мертвого сна. Не имело значения, что происходило внутри этого дома, он знал, что он был единственным его жителем, и не было никакого объяснения тому, что происходило. С ним жил призрак. Микки знал, что было бы неплохо изучить тему, возможно, выяснить, что делать или как избавиться от них, потому что съехать он не мог. И дело вовсе не в его выборе. Просто он не мог найти в себе силы сделать это, или у него не было времени заняться вопросом, хоть иногда у него и было его более чем достаточно. Однажды он попытался позвонить кому-то, тому, кто владел домом и рассказал ему о «странной энергетике» но линия либо не работала, либо на другом конце провода раздавались странные щелчки, заставив его поверить, что телефон даже не был подключен. И это тоже не имело никакого смысла. Неделю после первого случая он не спал. Он не спал день и ночь, прислушиваясь к этому маленькому ублюдку в своем доме, и ни черта не мог с этим поделать. Он закрывал двери после того, как они открывались, выключал лампы и кран в душе, когда тот открывался сам по себе. Каждый день повторялось одно и то же. И как бы тяжело не было принять это, другого объяснения не существовало. Он являлся единственным жильцом. * Первая неделя* Сегодняшний вечер ничем не отличался от любого другого. У Микки были проблемы со сном, как и каждый вечер с тех пор, как он переехал в этот дом. Парень допоздна лежал в своей постели, прислушиваясь к назойливым звукам вокруг него. Рядом с его кроватью горела тусклая лампа, оставляя пространство комнаты в полутени. Когда дверь спальни открылась, глаза Микки проследили за движением, слегка расширившись, даже несмотря на то, что теперь это было «нормально», чего бы он никогда не думал, что скажет. Она не распахнулась и не ударилась о стену, но приоткрылась достаточно, чтобы кто-то мог проскользнуть внутрь, но никого не было. Затем послышались легкие шаги по паркету, ведущие к его кровати. Микки напрягся и стал ждать неизбежного. И, как всегда, это случилось. Что бы это ни было, кто бы это ни был, он подошел к своей стороне кровати и сел. Микки знал это наверняка, потому что одеяла вдавились в матрас, как будто чья-то задница придавила их весом. Интуитивно Микки передвинулся, словно карабкаясь, лишь бы не чувствовать того обжигающего жара, который его окутывал всякий раз, когда они оказывались слишком близко. Может быть, именно поэтому он не мог уснуть. Кровать оставалась в таком положении мгновение или два, прежде чем погас свет. Для него это стало последней каплей. Он вскочил с кровати, тяжело дыша, обошел изножье кровати, приблизился к лампе и снова включил ее. Прозвучало слабое эхо, почти как своеобразный протест. Попятившись в сторону, Микки заметил, что отпечаток на простынях исчез. Шаги прозвучали снова, на этот раз быстрее, как будто кто-то двигался в спешке, а затем проделали путь в сторону двери, которая после этого тут же захлопнулась. Тело Микки тряслось, дыхание было затрудненным, и, казалось, ничто не могло заставить его успокоиться. Так было всегда, и другого выхода не было. К тому времени, когда все проходило и он мог успокоиться, возникало что-то еще, чего он пугался. Почему этот «призрак» вошел в его комнату, а не в одну из трех других? Жилище было огромным, и в нем было достаточно места, хотя и не для них обоих, но, тем не менее, не было никаких причин, по которым они должны были находиться в одной комнате. Даже мысль об этом звучала безумно. Потребовалось почти десять минут, чтобы успокоиться и начать дышать, а затем, как он и предполагал, раздался еще один звук. На этот раз кто-то взбежал по лестнице и направился обратно в комнату. Прежде чем дверь распахнулась, заставив его подпрыгнуть, Микки подбежал к открытому шкафу и скользнул в темноту. Он оставил ее открытой, чтобы этот кто-то или что бы это ни было, подумал, что он просто ушел и не прятался. Дверь открылась так, словно ее вышибли ногой. Она резко ударилась о стену, и Микки был уверен, что дверная ручка пробила дыру в дереве. Когда он попытался успокоить дыхание, оно прозвучало так громко, как будто он вот-вот задохнется, из-за чего вновь послышались шаги и призрак вернулся в комнату. Он обошел все вокруг, от окна до кровати, потом направился к телевизору у стены и компьютеру, которым брюнет никогда не пользовался, а затем к шкафу. Микки прикрыл рот рукой, чтобы не шуметь, когда дверца шкафа приоткрылась. Воздух задвигался вокруг него, и он почувствовал, как шевелятся волосы, а затем услышал дыхание, прерывистое, как и его собственное, но на этот раз это был не он. Это был тот самый кто-то еще. Прошла уже целая неделя такого дерьма, и Микки изрядно подустал. От всего этого. Не дожидаясь и не поддаваясь более своему страху, он толкнул плечом другую дверцу шкафа, услышав, как раздался тихий вздох, словно этот кто-то был удивлен его действиями, после чего последовал звук шуршащих ног. Этот кто-то ушел. Комната была пуста, как коридор и остальные три комнаты… те, которые были покрыты большим количеством пыли, куда он даже не мог толком заглянуть из-за кучи коробок и сломанной мебели. Затем Микки проверил гостиную, кухню, но как только он рывком открыл входную дверь, готовый встретиться лицом к лицу с ночной тьмой, он снова потерял сознание. Часы показывали 17:17 вечера. На следующее утро Микки проснулся, как всегда, в центре своей комнаты. Выглянуло солнце и ярко светило ему в лицо сквозь щель в оконных занавесках. У него болела голова, в горле было ощущение, словно кто-то обхватил его руками, сдавливая, и он попытался нащупать стакан воды на боковом столике. Воду, которую он никогда сам не набирал. Стакан находился вне досягаемости и в результате нелепых попыток лишь опрокинулся на ковер. Микки застонал и лег обратно, закрыв глаза и желая, чтобы он мог просто уйти и оставить все это позади. Когда Микки смог встать, не закатив глаза до самого затылка от боли, он зашаркал в сторону ванной и буквально врезался в дверь. Ему казалось, что нос сломан, но он был в состоянии пошевелить им, так что знал, что это не так. Однако дверь была закрыта. Снова. Он никогда не закрывал ее, потому что жил один. Микки подергал ручку, но дверь не поддалась: она была заперта изнутри. Стиснув зубы, он приложил ухо к двери и в очередной раз услышал шум душа. Один взгляд в окно и положение солнца, и он понял, что было шесть часов. Вместо того, чтобы испугаться, Микки молчаливо выразил легкую досаду и сильно ударил в дверь кулаком. Он стучал так сильно, как только мог, но все еще слышал движение внутри. «Убирайся!», — кричал он, понимая, что это не сработает, но ему надоело чувствовать себя бессильным перед этой штукой. Душ выключился, и он услышал, как отодвинулась занавеска. Ему не удалось отступить достаточно быстро, когда дверь распахнулась, он бы упал или закричал, но что-то пронеслось мимо него, чуть не сбив его с ног. Ухватившись за дверной косяк, Микки старался как мог держаться на ногах и сохранять равновесие. «Убирайся!», — снова закричал он и рухнул на пол. Это сводило его с ума. * Вторая неделя* Следующие три дня в доме царила тишина. Никакого скрипа ступенек или утреннего душа, никто не пытался забраться к НЕМУ в постель. Абсолютно ничего, и Микки наконец-то смог заснуть. Он спал, и спал, и спал, но не видел снов, одна лишь пустота. Тьма. Пойманный в ловушку своего собственного разума, он бегал по бесконечному кругу, пытаясь сбежать. Спасения не было, пока он снова не проснулся в центре своей комнаты, хотя помнил, что заснул на своей кровати. При этом он не чувствовал себя отдохнувшим. Это было похоже на то, как если бы он вышел на улицу и отключился, только на целых три дня и три ночи. Он чувствовал себя как ходячий труп. Микки ничего не ел и не мог даже вспомнить, когда в последний раз ел по-настоящему или вообще был голоден. В последнее время его существование было наполнено только сплошным страхом, криками и бессонными ночами. Он спустился по лестнице, чувствуя, как холодное, почти ледяное дерево врезается в подошвы его ног, и плюхнулся на диван. Единственное, что он схватил, было одеяло, которое висело на спинке, одеяло, которое было у него много лет, оно было уродливого серого цвета, а еще изношенным и потрепанным. Но оно заставляло его чувствовать себя в безопасности в этом большом доме, заставляло его чувствовать хоть что-то. Его «призрака» нигде не было, что ему нравилось, но, как ни странно, из-за этого дом казался очень тихим. Почти одиноким, даже несмотря на то, что он знал, как нелепо это звучит. Микки хотел, чтобы этот мудак ушел куда-нибудь в другое место, и теперь, когда он это сделал, это было странно. Боже, может быть, он действительно просто устал. Он знал, что эта мысль быстро исчезнет, если немного побыть в тишине, посмотреть телевизор и расслабиться. Это именно то, что ему было нужно. Однако ему как всегда не повезло: телевизор не работал, и он не мог вспомнить, оплатил ли счета. Если честно, он даже не мог вспомнить, когда в последний раз получал квитанции, или ходил проверять почту, или даже испытывал такое желание. Может быть, он был болен? Может быть, у него что-то не так с головой из-за всего этого дерьма с призраками. Потеря сознания, неспособность вспомнить, когда должны быть оплачены его счета, или выполнение простых вещей, таких как еда и сон, принятие душа. Он не мог припомнить, чтобы делал что-то из этого дерьма в течение довольно долгого времени. Может быть, из-за всей этой странной хрени он просто свихнулся, и ему потребовалось так много времени, чтобы осознать это. Может быть… Затем открылась входная дверь… *Обратная сторона* Йен тихо открыл дверь и выругался, когда ржавые петли громко заскрипели. Он собирался разобраться с этой чертовщиной, но так и не удосужился, потому что… ну, из-за других вещей. Что-то было не так с этим местом. Он знал это с того момента, как риэлтор оставила его с ключом в руках и папкой с документами, одарив на прощение сильно натянутой улыбкой. Это было три недели назад. Она ушла, как будто боялась, реально опасалась находиться рядом с этим местом. Он знал почему. Войдя внутрь, Йен оставил дверь открытой и бесшумно прошел в гостиную. Было темно и тихо, если не считать включенного телевизора, который не показывал ничего, кроме снега. Он так и не успел проложить кабель или что-то еще, кроме электричества и воды. Но телевизор был включен, а когда Йен в спешке покидал дом три дня назад, он был выключен. А еще диван… судя по тому, как были смяты подушки, там кто-то сидел. Но он был пуст. И опять же, это было не так. «Пожалуйста, не делай этого», — прошептал Йен, зная, что его никто не услышит. Он надеялся, что на этот раз ничего не произойдет, но не был уверен. Всегда что-нибудь случалось. Тишина заполнила пространство, как будто «этот кто-то» так же, как и он, боялся что-либо изменить в атмосфере. Без колебаний Йен схватил папку с документами, которую риэлтор оставила ему, и снова открыл ее. В ней лежали бумаги и документы, от которых у него мурашки побежали по коже, пока он читал их и смотрел на фотографию темноволосого парня с голубыми, но безжизненными глазами. Когда он вытащил старую вырезку из газеты, пожелтевшую от времени, его руки дрожали, а заголовок вызвал у него плохое предчувствие. ОТЕЦ В НАРКОТИЧЕСКОМ УГАРЕ УБИЛ СЫНА Об этом была целая статья со всеми ужасающими подробностями, и Йен читал и перечитывал их много-много раз. «17-летний Микки Милкович скончался дома из-за травм, полученных в результате жестокого нападения его отца Терри, до прибытия парамедиков». Йен судорожно сглотнул, читая… «Врачи скорой помощи пытались реанимировать его, как только отец был заключен под стражу, но безрезультатно. Микки Милкович был объявлен мертвым в 17:17 вечера». Внезапно температура в комнате упала так низко, что Йен буквально мог видеть перед собой собственное хриплое дыхание. Он вздрогнул, а его руки нервно задвигались вверх по предплечьям, пытаясь вернуть им тепло. Дом слегка дернулся, как будто протестуя, и это все, что нужно было Йену, чтобы вылететь обратно на улицу через входную дверь. Он повернулся, чтобы посмотреть на дом, задаваясь вопросом, какого хрена он вообще туда переехал, когда внезапно увидел его. Он, наконец, увидел того темноволосого паренька с фотографии, но если он был мертв… это не мог быть он, не так ли? Однако это был он, и в то же время не он. Парень был бледен, глаза почти пустые, ввалившиеся и неестественно темные. Йен рискнул всем и встретился с ним взглядом как раз вовремя, чтобы увидеть, как его глаза расширились от удивления, прежде чем он исчез. Призрак. Йен Галлагер был человеком, который жил с призраком. И никто никогда ему не поверит…