Плюшевый мишка

Под конец вечеринки в доме от былой толкотни не осталось ничего, и хотя дышать стало легче, а передвигаться по собственной, пусть и снятой, квартире — проще, Ирис всё равно не могла избавиться от лёгкой тоски, накатившей на неё с уходом ребят. Всем ведь знакомо это чувство, когда ещё час назад праздник был в самом разгаре, а сейчас смотришь — и видишь, что тут кола недопита, там пицца недоедена, здесь игра недоиграна. И сразу создаётся такое лёгкое, ненавязчивое ощущение, как будто из этих «-недо» состоит весь твой день рождения. Впрочем, что ещё можно ожидать от вечеринки, ради которой СоулВоркерам пришлось скрести по сусекам, чтобы найти хотя бы чуточку времени и средств на подарок? Они едва уговорили Рону с Хайтц, чтобы те выклянчили им один выходной в честь праздника, и то пришлось подкупить — благо, козырь в виде бутылки игристого вина сработал, как надо, и хоть им и пришлось чуточку поднапрячься, результат не заставил себя долго ждать. В конце-концов, какая женщина, прожигающая свою бурную молодость в офисе Лордов, отрастившая себе мешки под глазами, способные конкурировать по своей необъятности с тремя Пустотами как минимум и натеревшая себе мозоли на ногах до такой степени, что вместо кожи там наверняка титанические пластины, не захочет опрокинуть бокальчик? Тем более, если выдаётся (больше тут подойдёт слово «подворачивается», но об этом начальнику лучше не говорить) такой случай, когда и праздник есть, и шампанское — прям как назло! — уже за пазухой… В любом случае, если начальнику такой расклад не понравится, задобрить его игристым вином за четыре тысячи дзенаев труда не составит; он же тоже человек, как-никак, и ему тоже свойственна усталость. И не то, чтобы Ирис сильно жаловалась, конечно… но усталость знакома и ей. Особенно сейчас, когда после восьмерых ей, скорее всего, придётся продраить всю квартиру целиком. Казалось бы, здесь была и брезгливица Лили, и Хару, которая вся из себя такая правильная, и Джин-всем-помогать-бежим, и Наби, которую буквально вырастили в стерильной чистоте — а мусора столько, будто здесь прошлось целое стадо клонов Эрвина! Чёртов ураган из блондинистых косичек! Самый настоящий зеленоглазый хаос! Плохая идея была давать ему возможность задержаться на «чуточку подольше», ой какая плохая была идея; знала бы Ирис, какой он бардак после себя оставит, — спровадила бы одним из первых! Мысль сбивает короткий звук, отдалённо похожий на механическое тявканье, и Ирис тут же нащупывает тамагочи в кармане домашних штанов с Хеллоу Чии. «Фух, ничего страшного», — выдыхает Ирис, когда видит, что на экранчике радостно виляет хвостом пиксельный чёрный пёсик, — «Просто малыш Морти проголодался». …Ладно, возможно, злиться на Эрвина из-за беспорядка, который он тут бессовестно натворил, не самая лучшая идея. Как минимум это благодаря ему Ирис теперь может ухаживать за маленькой версией своего большого пушистого друга, которого пришлось оставить в Грейс-Сити на попечение Седурин. Да и если окинуть квартиру взглядом, не так уж всё и плохо выглядит. Уборка займёт всего пару-тройку часов… С другой стороны, она может немного опоздать на работу, но в таком случае ответственность можно с лёгкостью спихнуть на Эрвина — пусть «отстреливается»! Немного поработать за двоих на какой-нибудь оттепельной ферме да поколотить особо агрессивных фей Черри Блоссом будет гораздо проще, чем пытаться вытравить набежавших на объедки тараканов и тем самым поставить под угрозу собственное временное жилище. Довольный трапезой Морти весело расплывается пикселями по всему дисплею, стоит Ирис нажать на маленькую кнопку и выбрать опцию «поиграть», и всё её прежнее недовольство как рукой снимает. Ирис правда не хочет выбирать «лучший» подарок, но отрицать тот факт, что ей безумно приятно видеть, как виртуальный Морти играет с таким же виртуальным Голди, будет глупо. «Не глупее тебя, решившей, что будет хорошей идеей поцеловать Эрвина в щёку», — нервно бормочет подсознание, и Ирис стыдливо морщится, пытаясь отвлечься на что-нибудь ещё — например… ох, точно, она совсем забыла про уборку! Ну и ну, и как Ирис так умудрилась? Похоже, она сильно увлеклась своим тамагочи! «А ещё обнять его во сне на той ночёвке», — качается из стороны в сторону подсознание, пока Ирис пытается заглушить свои мысли, сжимая в кулаке жестяную банку из-под газировки. «И наплести всякой чуши про»- Раздавшийся звонок в дверь перебивает поток мыслей Ирис, и кто бы ни стоял сейчас за порогом, она ему бесконечно рада, — даже если там будет стоять хозяин квартиры или сосед с нижнего этажа. Временами слушать нотации за громкость музыки куда лучше, чем сидеть и краснеть от тех глупостей, которые ты успела наделать за всю свою относительно недолгую жизнь. Впрочем, это не всегда значит, что Ирис обязательно сделает музыку потише. Стелла подарила ей плеер и целый семичасовой плейлист в её честь, но не предусмотрела наличие наушников, так что придётся немного потерпеть; видите ли, девушка, живущая на втором этаже, иногда страдает приступами тупых воспоминаний, и раз уж ей не удаётся отключить собственный мозг, который продолжает их генерировать, значит, ей остаётся только поднимать громкость звуковых колонок. К её удивлению, когда Ирис открывает дверь, она не видит ни хозяина квартиры, ни соседа с нижнего этажа — перед ней всего лишь стоит Рона, и хотя она не подаёт каких-то заметных признаков опьянения, на второй этаж она поднялась явно с помощью лифта. — О, привет, Рона! Выглядишь куда трезвее, чем пару часов назад, — Ирис восторженно вздыхает, прикладывая ладони к груди, когда видит в руках Роны небольшую квадратную коробку. — Ты решила сделать мне подарок? Выглядит он, правда, не самым праздничным образом — обычный голый картон, не украшенный ни подарочной упаковкой, ни яркой лентой — но Ирис решает тактично отмолчаться. Не ей ли, в конце-концов, знать, сколько чашек кофе Рона выпивает в день, чтобы разобраться со всей упавшей ей на голову бумажной волокитой? Не ей. Но всё равно. Достаточно просто знать, что у Роны не так много времени, чтобы успевать всё, везде и сразу. — Ирис, — отчего-то Рона избегает её взгляда, смотрит на коробку в своих руках и словно пытается заглянуть внутрь, не поднимая крышки, — твоя ма-… Она осекается на полуслове. — …Мишель, — исправляется Рона, протягивая Ирис подарок, — просила передать тебе это. Прежде, чем Рона встретила хоть какую-то реакцию, прошло около пяти секунд. — …Даже не лично. Ирис хмыкает тихо, с иронией, забирая загадочное «это» из чужих рук и смотря на коробку с чем-то, смутно похожим на презрение, и Рона, кажется, хочет что-то сказать — может, возразить, или наоборот, утешить — но быстро бросает эту затею. — Спасибо, Рона, — добавляет Ирис чуть громче, и неизвестно, за что конкретно она благодарит — может, за то, что Рона решила отвлечься от работы ради «этого», а может, за то, что она не стала ничего говорить поперёк Ирис. Роне, впрочем, это не так уж и важно — ей поперёк горла встают бюрократические проволочки и три бокала игристого за четыре тысячи — так что она разворачивается к Ирис вполоборота и кивает, нетвёрдой походкой шагая к дверям лифта. Да уж, за последние пятнадцать лет многое успело поменяться — в угоду и манере её матери, разумеется. Какое невероятное совпадение, что весь окружающий мир вновь крутанулся вокруг её раздутого эго. Неужели именно так теперь принято поздравлять своего ребёнка? Ребёнка, с которым ты не виделась несколько лет? Ребёнка, которого могло и не быть в живых? Вот так просто и наплевательски, через третье лицо? Роски ради, если у её матери не было возможности явиться лично — могла бы позвонить! Не хочешь звонить? Напиши! Все контакты находятся в записной книжке Роны — в чём проблема была спросить? Что, не хочешь писать? Да хоть допотопную открытку отправь! Молча! Как бабушка, которая в своё время заваливала такими личку Ирис по случаю любого праздника! Что в этом сложного? Технологии в Клаудриме продвинулись достаточно далеко, чтобы такая поистине трудная задача — нормально поздравить свою дочь — стала чуточку легче! …Неважно, Ирис. Успокойся. Не злись. У тебя сегодня был замечательный день рождения. Тебя засыпали поздравлениями и подарками, вы чудесно провели время и, в конце-концов, вкусно поели. Ты не можешь позволить такой мелочи себя расстроить! Давай, как Джин советовал: закрой глаза, сделай глубокий вдох… и постарайся сильно не хлопать дверью… Смотри-ка, ты делаешь успехи! А теперь поставь коробку куда-нибудь подальше и возвращайся к уборке. Тебе всё ещё нужно куда-то сложить все свои подарки. И как-то реабилитировать свою квартиру от Эрвинского нашествия.

***

О том, что Ирис поставила подарок — если его, конечно, вообще можно назвать подарком — в собственной спальне, прямо на угол прикроватной тумбы, сама Ирис вспоминает только тогда, когда складывает в мусорный пакет шестую коробку от пиццы, затерявшуюся в пуховых подушках. Картонная коробка стоит как-то подчёркнуто важно, сдвигая на задний план подаренный Хару антистресс и настольную лампу, которая оттеняет её тёплым светом и растворяет им густую вечернюю полутьму; первая ассоциация — с игрой, где разработчики точно таким же образом акцентируют внимание игрока на квестовых предметах, и Ирис изо всех сил борется с желанием бросить уборку и посмотреть, что такое может прятать в себе этот маленький, невзрачный подарочек. Злости в Ирис уже практически не осталось: она была успешно выплеснута вместе с половиной моющего средства, которое Ирис потратила, пытаясь вывести какой-то неотстирывающийся развод и проклиная всё, на чём свет стоит, и вскоре уступила место жгучему любопытству. Всё-таки интуиция подсказывает Ирис, что там должно быть что-то особенное, а интуиция ещё ни разу её не подводила! С другой стороны, будет очень смешно, если на деле там окажется какая-нибудь зубная щётка или что-нибудь типа того. Но тогда словарный запас соседей пополнится рядом новеньких ругательств. Поставив пакет рядом с дверью, Ирис аккуратно убирает раскиданные по всему периметру кровати плюшевые игрушки и плюхается на пушистое одеяло. Затем — тянется к прикроватной тумбочке и берёт в руки коробку, проводя ладонью по её шероховатой поверхности. Даже сейчас она как будто светится в её руках. Хотя, может, Ирис это просто мерещится, и ей нужно либо лечь спать, либо перестать подолгу сидеть за приставкой, проходя очередную видеоигру. В любом случае, ни того, ни другого Ирис делать не собирается: она не уснёт, пока не убедится, что квартира стала чище её совести, да и от видеоигр оторваться в ближайшее время ей не светит — «спасибо» Эрвину, который, прикрываясь благой целью дать Ирис более «экологичный» способ выпустить пар через избиение виртуальных монстров, методично подсадил её сначала на зрелищный хак-н-слэш, потом на сюжетную ммо, а потом… ну, вряд ли у него был коварный замысел познакомить Ирис с отомэ-играми, но случилось, как случилось. Ирис не против. Эрвин — тем более. Она медленно касается уголков крышки и цепляет изношенные края ногтями. Ну, Ирис, давай! Не нагоняй саспенса! Открывай же! … Внутри лежит плюшевый медвежонок. Он выглядит до жути старым и побитым, так, словно на его долю выпало не меньше трёх «Трагедий Ночного Неба»: слегка выцветшую кожу из коричневого велюра испещрили царапины и открытые раны, из которых пучками торчал белый пух, бежевая лапка была надорвана и держалась на Роскином слове да паре уцелевших ниток, и чёрная пуговка вместо глаза слегка обвисала под собственным весом — но что-то было в этом медвежонке… Ирис видит его в первый раз — в первый ли? — но почему-то в голову назойливо лезет мысль: «Ты просто его не помнишь». Вспоминает. Поднимает дрожащей рукой его голову — на шее должна быть тёмно-розовая ленточка. Висящий на ней колокольчик, покрытый тонким слоем коррозии, слегка звенит в тишине, и этот звон стоит в ушах Ирис ещё минуту, когда она поднимает кончик ленты и видит четыре белых буквы. «Ирис». Когда Ирис смотрит обратно туда, где лежал мишка, она не видит ничего, кроме крупных бликов, и на ладонях остаются мокрые следы, когда Ирис вытирает ими глаза. Картина обретает более чёткие очертания, и Ирис опускает медвежонка на кровать подле себя, прежде чем нащупать на дне коробки обрезок бумаги и присмотреться к нему повнимательнее. Почерк курсивный, с небольшим наклоном — у Роны такой. Писала под диктовку. Не то смешок, не то всхлип — даже пьяная Рона пишет в сто раз лучше, чем Ирис. «В тот день, когда ты убежала — пятнадцать лет назад — я перебила всю посуду в доме. Даже свой любимый чайный сервиз. А потом долго-долго плакала. Я обнимала этого медведя и думала, какая я ужасная мать. Я не отпустила его даже в Пустоте. Когда я снова проснулась здесь, в Клаудриме, этот медведь был единственным, ради чего я вставала по утрам. Плюшевый медведь с твоим вышитым на нём именем. Я ослепла на оба глаза, я не могу ходить, и мои руки начинают трястись, когда я поднимаю ручку над бумагой. Мой муж погиб, и из трёх дочерей выжила только одна. И ради неё одной я продолжала жить. Ради неё одной я продолжаю жить до сих пор. Тебе не было и дня, когда мы его подарили. Ты не засыпала без него и не успокаивалась без него. С днём рождения, Ирис. Моя маленькая звёздочка.» Прошлое должно оставаться в прошлом, но оно здесь, прямо рядом с Ирис, и Ирис совсем не хочет, чтобы оно исчезало.