Незабудки для Шерлока Холмса

«Всё исключительное, особенное, рано или поздно подходит к концу, - едко шепчет внутренний голос. - Всё конечно. Люди смертны. Или ты забыл об этом, Джон Ватсон?» ... Погоня приводит их к полуразрушенному зданию фабрики на окраине Тоттэнхема. Ветхое здание из трёх этажей и длинных переходов венчает короткая труба, мрачно выделяющаяся на фоне набрякшего влагой неба, стены щерятся беззубыми провалами, опутанные металлической сеткой и ржавыми колючками проволоки. Преступник уходит. Ведомый азартом погони, Шерлок моментально взбирается по шатким лестницам, с которых осыпаются бурые струпья краски. Джон тут же цепляется за острые зубцы заборной сетки рукавами, и, выпутываясь, упускает из вида друга — впереди лишь на мгновение мелькает пола пальто. - Шерлок! Вот чёрт, - Ватсон наконец прорывается вперёд под треск ткани и ныряет в пыльную темноту, осторожно следуя вперёд. Глухо щёлкает предохранитель. Запах плесневелой затхлости и застарелой мочи заставляет его поморщиться — наверняка здесь часто ошиваются бездомные. Когда он моргает, привыкая к тьме, серая мгла пульсирует под веками в такт биению сердца, в тишине слышно лишь его редкое свистящее дыхание и неприятный хруст под ногами — то ли щебень, то ли крысиные кости. В глубине здания тьма становится прозрачнее, разбавляется мутным светом из верхних оконных проёмов, в которых не осталось ни единого стекла, и границы большого помещения тают в дрожании теней, а Джон напряжённо замирает, вслушиваясь, предчувствуя неладное, время медленно-медленно тянется, и... Выстрел прокатывается по помещению, отчего внутри всё холодеет. Шерлок. Джон срывается с места. Направо, прямо через переход, ботинки гулко стучат по деревянным доскам, хрупают щебнем, скорее, скорее!... Среди обрушенных стен, которые устремляются сразу к небу, он видит то, что будет преследовать его в кошмарах. Шерлок распластан на земле, как огромная птица, прибитая к земле стужей — полы пальто раскинуты на грязном, заваленном мусором полу, усыпаны инеем-пылью; на тёмной рубашке не видно крови, но на самом деле ткань полностью пропиталась ею, и запрокинутое лицо друга выглядит мертвенно-белым, хотя глаза всё также ясны. Пока что ясны. Шерлок переводит взгляд на Джона, силится что-то сказать, но только слегка открывает рот, кровь пузырится у него на губах. Боже. Джон быстро опускается на колени, пытаясь нащупать, зажать рану - под ладонью липко и горячо. Малый гемоторакс правого лёгкого, возможно перелом рёбер, учащённое дыхание. Твою мать!... Липкая бурая корка стягивает пальцы, пока он набирает номер Лестрейда с призывом поторопиться. А пока Джон снимает свою куртку, скатывает валиком под спиной Шерлока, разрывает рукав рубашки, используя его как повязку. - Держись, - Джон легонько хлопает Шерлока по щеке, - держись, Грегори уже едет! Мы вытащим тебя отсюда. Я ещё успею тебя отлупить за то, что заставил меня поволноваться, а потом мы возьмём то дело о краже из музея современного искусства, - Холмс усмехается уголком губ и молча сжимает его руку, пристально смотрит, словно сканируя, запоминая каждую чёрточку. А потом прикасается окровавленными пальцами к его щеке, оставляя красную черту на коже, словно метку. Они сидят так некоторое время — Джон бормочет что-то о том, как он на войне и не таких вытаскивал, пока Шерлок не начинает моргать всё медленнее, а взгляд мутнеет. - Чёрт возьми, Шерлок! Не закрывай глаза, не смей закрывать их. Ну же, оставайся со мной! - Джон зажимает тканью рану, но этого мало, нужна срочная помощь. Где парамедики, когда они необходимы, чёрт бы их побрал! Внутри всё сжимается от осознания — не успеют— и Джон заторможено наблюдает, как рука Шерлока расслабляется, неаккуратно съезжает по его груди и падает прямо в лужу крови. Начинается дождь. Так их и находит Лестрейд с подмогой — Джон удерживает тело Шерлока поперёк груди, пытаясь закрыть собой от льющегося дождя, но это бесполезно. Мёртвым всё равно. **** Джон отрешённо смотрит сквозь пространство, пока его хлопают по плечам и выражают соболезнования. Джон не чувствует боли, кивая Майкрофту. Джон сейчас не чувствует совершенно ничего. Пустоту. Даже после...всего (Ватсон избегает слова «смерть»), Шерлок выглядит так, будто задремал или удалился в чертоги разума. Позволяя парамедикам погрузить тело Шерлока в машину, Джон до последнего ждал — вот Холмс откроет глаза, привычно пройдётся по умственным способностям всех присутствующих, а потом осуждающе скажет «Джон, ты, как всегда видишь, но не наблюдаешь». Но ничего не происходит. Пока что ему остаётся сидеть на поминальной службе и успокаивать всхлипывающую миссис Хадсон. Через час он бросит последнюю горсть земли на крышку гроба, чтобы не появляться на кладбище ещё месяц. *** Если бы он не прошёл через пылающий ад Афганистана, то мог бы спиться. Правда, мог бы. Спустя три дня после похорон ему тяжело даже подниматься с постели. Он ест безвкусную еду, пьёт отвратительный кофе и думает, что он теперь тоже мертвец. Потому что Шерлок умер, и все чувства Джона умерли вместе с ним. Приятно познакомиться, я - Джон Ватсон, эмоциональный калека. Джон берёт на работе недельный отпуск и остаётся дома — отклоняет бесконечные звонки Гарри, Грега и старается не разговаривать, голос предательски дрожит. Джону снится, что это он лежит в светлом гробу, под тремя футами земли, а сквозь его рёбра прорастает трава. Он бесконечно ходит от кресла к дивану, от дивана - к столу с пробирками, перекладывая предметы и растравляя этим тупую боль в груди. Здесь везде вещи (Джон не говорит «мертвеца», потому что пока это выше его сил) Шерлока : на лакированной поверхности скрипки собралась пыль тонким серым слоем, на столе осталась чашка с недопитым чаем, который покрылся отвратительной мутной плёнкой.Тишина осела на всех предметах микроскопической пылью, делая квартиру похожей на склеп. Кажется, ещё вчера они препирались, что готовить и почему мышьяк стоит рядом с сахарницей, а теперь...Почему он не пошёл тогда первым?! Джон даёт волю гневу — переворачивает стол, с которого со звоном сыплется хрупкое стекло, разлетаясь прозрачными осколками. Почему, Шерлок?! Стол валится на бок, повержено задирая тонкие ножки, показывая прикреплённый к дну столешницы конверт. Обычный белый конверт с припиской «Джону», наклеенный на скотч с двух сторон. До боли знакомый почерк. «Джон. Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет, а ты крушишь мебель. Если ты случайно обнаружил его, вытаскивая из-под стола отрезанные пальцы, в таком случае, ты знаешь где у нас мусорная корзина. На всякий случай я оставил ещё два таких же письма — в моих бумагах и на полке с рубашками. Постарайся не заниматься самобичеванием — я уверен, ты бы сделал всё для моего спасения, но, наверное, что-то пошло не так. Ты всегда прикрываешь мою спину, но я слишком редко говорю тебе, насколько для меня ценен ты и наша дружба. Что ж, если я не успел сказать это перед смертью, то говорю теперь. Да, Джон, я умер, это не трюк и не розыгрыш. Прости меня за это. Книги и череп можешь отправить Майкрофту, всё остальное раздай. Приглядывай за миссис Хадсон, она наверняка плачет всё время. И, пожалуйста, Джон. Не скорби по мне долго. Я хотел бы, чтобы ты однажды стал счастливым. ШХ.» Дочитывая, Джон вытирает мокрое лицо. Он просит у миссис Хадсон коробки, стараясь не смотреть, как она отворачивается, утирая платочком глаза. Сначала выметает осколки пробирок, затем сортирует бумаги: записи Шерлока — отдельно, книги — в самую большую коробку. Он тщательно упаковывает реактивы и микроскоп, прикидывая в уме ближайшую школу, в которую это можно отдать. Всё это получается так спокойно, так обыденно и деловито, словно нет здесь никакой трагедии. Словно это глобальная уборка перед началом новой жизни. Хотя, в какой-то мере так и есть. Спустя три недели он приезжает на могилу Шерлока. Джон петляет среди памятников и, наконец, останавливается перед строгим тёмным камнем, на котором высечено лаконичное «Шерлок Холмс». Долго водит пальцами по холодному полированному граниту и неловко произносит: - Привет. Эм...это немного нелепо выглядит, но...- Джон делает шумный вдох, - я соскучился по нашим разговорам. - И по твоему беспорядку. Теперь в нашей квартире так пусто. Непривычно. Джон часто моргает, шмыгает носом и на мгновение ему кажется, что шею обдаёт горячим дыханием. Когда он оборачивается, вокруг никого нет. Наверное, так и сходят с ума. *** Джон старательно пытается жить дальше. Он повышает квалификацию до хирурга, заводит новые знакомства и раз в неделю ходит в группу психологической поддержки. Добрый день, меня зовут Джон Ватсон. Мой друг умер и забрал моё сердце с собой. Чтобы избежать сочувствия, он увольняется с прежней работы и уходит в экстренную скорую помощь. Странности начинаются в первое же дежурство, когда их вызывают на пожар. Джона просят не соваться в самое пекло, но он всё равно внимательно осматривает оконные проёмы, из которых вырываются длинные языки пламени. Пострадавших немного. Ватсону кажется, что он видит что-то в доме и хочет проверить, пока краем глаза не замечает мелькание синего шарфа. Он поражённо оборачивается, наблюдая, как высокая фигура в пальто скрывается за углом. Не помня себя, он припускает за ней и отбегает достаточно далеко, когда гремит взрыв. Взрывная волна ударяет Джона в спину, он валится на пол, слегка оглушённый — если бы сунулся внутрь, то в нём было бы больше стеклянных осколков, чем в еже иголок. Парни по команде думают, что ему ужасно повезло. Джон думает, что его спас...Но это невозможно. Просто не может быть. *** Иногда Джон чувствует чужое присутствие, словно кто-то с улыбкой наблюдает за ним. Порой он почти видит мельтешение за своей спиной — кажется, стоит только обернуться, и он сможет коснуться родного плеча, обнять, запуская пальцы в густые кудри. Но каждый раз за плечом пустота, только витает еле ощутимый отголосок горького парфюма друга. «Совместный быт двух мертвецов», - фыркает Джон, наливая чашку чая и ощущая вздрагивающую тень позади. Джон молчит об этом на собраниях группы поддержки, не желая показаться невменяемым. Ночами ему снится Шерлок. Ему снится то, чего не было даже в его самых откровенных снах: сбитые влажные простыни, переплетённые ноги, горячее дыхание на коже и такой родной глубокий голос: - Джон... Джон почему-то не может открыть глаза, только прижимает его сильнее, стискивает в объятьях, исступленно шепча: - Не уходи, пожалуйста, не нужно, не оставляй, Шерлок, я не могу больше... В ответ он слышит тихое: - Не надо, Джон. Будь живым. Ради меня, ради себя, потому что здесь нет ничего, только темнота и пустота. Джон чувствует, как Шерлок целомудренно целует его в лоб и просит: - Отпусти. Мы ещё увидимся, но это будет нескоро. Он просыпается с колотящимся сердцем, ощущая, как предательские слёзы ползут по лицу. Шерлок больше не является ему во сне. Джон с головой уходит в работу. Последний раз он видит Шерлока в толпе через год — он идёт на работу, когда впереди маячит знакомая спина, Джон не может удержаться, прибавляет шаг... сбивая какую-то девушку, которая выворачивает из переулка. Девушка проливает на себя кофе, её бумаги и листки с детскими рисунками из яркой папки сыплются веером, а он смущённо извиняется, обещая заплатить за чистку пальто. Они вместе собирают забавные каракули, а девушка - Мэри - почему-то не сердится, а даёт ему номер своего телефона. *** Мэри милая и приветливая, у неё острый язык, светлые волосы и забавные кофты в цветочек. Мэри Морстен не пользуется компьютерами, предпочитая книги, не читает газет и абсолютно ничего не знает о гениальном консультирующем детективе по имени Шерлок Холмс. Она работает в частном детском саду, занимаясь с детьми цветотерапией и подвижными играми, а это нравится и детям, и Джону. Через год он делает Мэри предложение в маленьком уютном ресторанчике,отчего она громко смеётся, вытирая слёзы радости. Джон с грустью думает, что Шерлоку она бы понравилась. Мэри мудрая и дальновидная женщина. После их первого свидания она подумала, что Джон вдовец — так чувствовалась эта общая потерянность и безразличие к жизни. О своём прошлом Ватсон молчал, только иногда вздыхал, укладывая голову на её мягкое плечо. Через много месяцев он наконец рассказывает ей о Шерлоке почти не дрожащим голосом. Это выходит долгий разговор, бесконечно нежный и горький от самых сокровенных воспоминаний. Джона мучает чувство вины, что он продолжает жить, но Мэри понимает без слов. Однажды она спрашивает Джона: - Когда ты был у Шерлока последний раз? - и, не дождавшись ответа, она собирает сумку, чтобы сопровождать Джона на кладбище. После того, как муж отходит в сторону, Мэри достаёт из этой сумки плотно укутанный горшок, садовую лопатку и бутылку воды, присаживаясь на корточки у тёмного полированного камня. - Привет, Шерлок, - шепчет она, - мне жаль, что мы не знакомы. Джон очень скучает, - Мэри оборачивается на мужа, который стоит вдалеке и разглядывает остальные могилы. - Я не смогу сделать его настолько счастливым, насколько бы ты смог, но... Он никогда тебя не забудет. Обещаю. Мэри разворачивает горшок и высаживает на могиле Шерлока кустик незабудок, заботливо поливая водой. *** - Тебе тепло? - Джон кивает, но Мэри по привычке тщательно расправляет плед на его коленях. Она берётся за ручки инвалидной коляски и наваливается всем весом, толкая её по узкой каменистой дорожке. Джону семьдесят три, и у него Альцгеймер. Мэри — шестьдесят пять, и она всё так же бодра, даже седины у неё почти нет. Они вместе пережили и горести, и радости, а их дети уже выросли, появились внуки. У Джона – Альцгеймер, и он не всегда узнаёт жену. В основном он находится в твёрдом рассудке, но иногда случаются помутнения, и тогда он не помнит их — Мэри, старшую дочь Шэннон, которая помогает матери и возит их на кладбище на своём здоровом минивэне, сыновей, внуков - но постоянно спрашивает о Шерлоке. Мэри отвечает, что детектив на расследовании, и с грустной улыбкой слушает, как Джон брюзжит («Этот гениальный засранец опять забыл поесть, я нутром чую»). Мэри не упоминает, что Холмс уже давно не ест, она только пододвигает Джону чашку с чаем и мягкое печенье. - А где Шерлок? - Мэри прикусывает губу, ненавидя такие моменты. Она сжимает пальцы на ручке коляски и мягко произносит: - Только не волнуйся, дорогой. Она подкатывает коляску к надгробию и отворачивается, потому что не хочет видеть, как Джон трясущимися руками проводит по выцветшей гравировке. Она была права — Джон мог забыть всё что угодно, кроме Шерлока, и внезапное осознание смерти близкого человека приносит ему только страдания. Мэри увозит зябко кутающегося в плед Джона, чтобы через семь месяцев вернуться одной и положить у надгробия две лилии. - Он сильно сдаёт, мой старик. Кто знает, может, вы там встретитесь? До свидания, Шерлок. *** Где-то далеко, в ослепляющем белом свете раздаётся такой знакомый голос: - Я боялся, что ты меня забудешь. - Нет, Шерлок. Никогда. А в этот момент на кладбище Кенсал-Грин сразу на двух рядом стоящих могилах расцветают первые голубые звёздочки незабудок.