долг

и долг имеет свою цену, расплатишься ли?.. — что с тобой? почему сдерживаешься? – вкрадчиво шепчет тарталья. лязг сцепившихся клинков эхом отдается от массивных каменных колонн. — я не хочу сражаться. — отвечает итэр с каким-то болезненным отчаянием в голосе, отражая выпад и вынуждая предвестника отступить. — прошу, остановись. чайлд лишь тихо усмехается, ведомый азартом вновь бросается в бой, будто в водоворот. электрические клинки легко лежат в руках, чуть покалывая кожу ладоней, только распаляя больше. — с чего бы мне? — но мы ведь…— итэр смотрит тарталье в глаза, словно хочет что-то отыскать, но видит лишь неутолимую жажду битвы. замолкает на полуслове, замечая широкую ухмылку на губах предвестника. — мы? о чем ты? я выполняю свой долг перед царицей, только и всего. — предвестник чуть склоняет голову набок. — к чему такой странный взгляд? мы были спутниками лишь до тех пор, пока наши цели совпадали, пусть и ненамеренно. но теперь раз уж им суждено разойтись, у меня больше нет причин оставаться. итэр вздрагивает, смотрит так, будто его только что ударили в спину и не может произнести ни звука. едкая, неприкрытая насмешка в брошенных словах неожиданно больно жалит. сильнее, чем должна бы. — впрочем это уже неважно. тарталья стремительно срывается с места, прежде чем итэр успевает предпринять хоть что-то. копье объятое молнией проносится мимо — ни задержать ни остановить. вдох застревает в горле вместе с криком. жгучая боль охватывает тело. меч со звоном ударяется об пол. итэр отшатывается к стене, едва держась на ногах, прижимает ладони к животу, ощущая, как что-то теплое струится по рукам между пальцами. предвестник поднимается, встречаясь с взглядом, полным боли, страха и ненависти. надо же, какое прекрасное зрелище. в ответ смеется заливисто, смотрит с хищническим удовольствием, скалится. чувство превосходства кружит голову. — аякс… — тихо хрипит итэр. перед глазами все расплывается. силы утекают подобно песку. выражение лица чайлда меняется, собственное имя заставляет нахмуриться. но уже спустя мгновение он вновь растягивает губы в ухмылке, подходит ближе, склоняется почти к самому уху. — боюсь, ты немного опоздал, друг мой. фраза звучит в голове снова и снова, как зацикленная, заполняет собой все пространство, тянет вниз. присутствие тартальи подавляющее и итэр просто больше не может сопротивляться, медленно сползая на колени. он и впрямь опоздал… чайлд смеется громче. — до чего же ты забавный. я бы остался полюбоваться еще, но меня ждут дела, так что прости. — а затем разворачивается, идет к выходу золотой палаты. эхо чужих шагов — последнее, что слышит итэр, перед тем, как осознание падения настигает его и все погружается во тьму. двери позади предвестника с глухим стуком закрываются. похоже настало время возвращаться. дорога до родных краев не близкая, на пути домой под ногами тянется крошево обезглавленных статуй архонтов, за плечами остается кровавый след, ни конца, ни края ему не видно. порой за спиной мерещится звук шагов, но стоит обернуться — поблизости никого не оказывается. по ночам во снах тарталье почему-то видится золотая коса и голос смутно знакомый зовет по имени. «аякс…» чайлд подрывается от снов, как от кошмаров. ощущение чьей-то хватки на горле лишает покоя. остаток пути он почти не смыкает глаз. родина встречает его снегами и метелями, будто обнимает, как мать обнимает своего ребенка. тарталья подставляет лицо морозному ветру, позволяя целовать до красноты на щеках. крио архонт встречает его, возвышаясь на троне. смотрит пронзительно и чайлд почтительно склоняет перед ней голову. таков его долг. в конце-концов, желания царицы — закон.