Убийство в Шварцвальде: Леон

Жили-были на свете: племянник короля, что мечтает выступать в театре, близнецы, что когда-то убили злую ведьму, рыцарь, что потерял доверие своего короля, и слуга, что хочет стать свободным. Казалось бы их пути никогда бы не пересеклись, но однажды… ***   — Ты больше не будешь выступать в театре, Леон. Тебе уже шестнадцать, скоро ты станешь королём, пора бы повзрослеть. Я прикажу увеличить количество твоих занятий.  Я знаю, дядя делает это ради меня, но менее больно от этого не становится.   — Но дядя, убийца меня не тронет, я всегда возвращаюсь до темно… — но дядя не дал мне договорить.   — Я не хочу рисковать. Я потерял твоих родителей, но тебя я сберегу.  Тут наш разговор прервали:  — Ваше Величество, у вас просят аудиенции по поводу балетного убийцы. — Мда, прозвища у нас придумывают прекрасно. Наверное, это кто-то из рыцарей.  — Кто? — Оливия Брум, убийца пряничной ведьмы. — Брум? Да, помню её, кажется у неё ещё брат есть — Впусти её, — рыцарь скрывается за дверью, дождавшись хлопка двери, дядя обращается ко мне. — Леон, ты сделаешь как я попросил? — Попросил он! Как же! Это был приказ чистой воды, попробую ослушаться, накажет.  — Да, дядя, — не успел я договорить, дверь вновь открывается, и впускает девушка, что даже не соизволила обратить внимание на то, что кого-то перебила. Бесцеремонная девица, впрочем, чего ещё можно ожидать от дочери дровосека, убийство ведьмы манер не добавляет.  — Приветствую, Ваше Величество, — кланяется. Она серьёзно меня не заметила, или только сделала вид? Ставлю на второе. Впрочем, это не моё дело.  — Я сделаю как ты хочешь. Могу я идти? — нет никакого желания здесь находиться.  — Да, Леон, иди. — Я склоняю голову перед королем, и вылетаю из тройного зала.  Во мне все кипит, дядя снова решает всё за меня! Мне потребовалось столько усилий, чтобы он позволил мне заниматься балетом после смерти родителей, и из-за кого-то убийцы всё идёт коту под хвост. Его ищут уже несколько недель, неужели дядя думает, что какая-то награда поможет его найти?  Хорошо, что прямо напротив окон моих покоев растет могучий дуб. Он поможет мне ускользнуть из этого осточертевшего замка. ***  Я давно этого не делал, кажется, уже лет шесть я не сбегал из замка. С тех пор, как дядя понял, что не сможет заставить меня забыть балет. Тогда родители только погибли и единственным что заглушало боль от потери был балет. Через три дня приехал дядя, в виду моего малолетства он взял на себя заботу о королевстве.  Сначала в моей жизни ничего не изменилось, но после похорон дядя вспомнил обо мне. Мне было запрещено заниматься балетом, я должен был отдавать все свои силы на то, чтобы стать превосходным принцем, а после отличным королём. Особенно много дядя уделял внимания рыцарской подготовке, чтобы я не повторил судьбу своих родителей, не был убитым простым разбойниками. Я занимался рыцарской подготовкой каждый день по несколько часов, и это время все увеличивалось по мере моего взросления. Но тогда в восемь лет, после смерти родителей, в моей груди зияла пустота, заполнить которую было по силам только балету, а дядя мне запретил им заниматься. Первую неделю я выполнял его приказы, ведь мне было все равно, я был как марионетка, делал все, что мне скажут, но постепенно я стал выходить из оцепенения, и однажды решился сбежать в театр. Дядя тогда развёл сильный переполох, меня искали по всему замку, а потом и по всему городу. Я вернулся поздно вечером, и впервые после смерти родителей я ощущал себя живым. Дядя сильно ругался, но в итоге разрешил мне танцевать. После было ещё много попыток отвести меня от балета, но я не сдавался. ***  — Хозяйка, подай мне брауни и чаю! — мои обида и злость наверняка очевидны, но сейчас это неважно, мне нужно заесть свою печаль, раз станцевать я её не могу, так что сброшу ненадолго надоевшую маску. Всё же я пообещал дяде не танцевать до поимки убийцы, а свои обещания я всегда сдерживаю. В этом трактире, «Кроличья нора», мы с балетной труппой часто праздновали хорошо встреченные публикой премьеры. Выпечка здесь удивительно вкусная, и хозяйка, Велл, приятная и добрая женщина. — Не поделишься тортиком? — игриво спрашивает меня какой-то подозрительный парень, на вид он мой ровесник или немногим старше, но это не важно, я не собираюсь с ним знакомиться. Правда, оторвать взгляд от огненно-рыжих волос оказалось трудно, впрочем, мне это удалось. Но теперь я залип на веснушки. Обожаю веснушки, а в нашем Брауншвейге они редкость. Он как солнышко. На ум пришло иностранное имя Арег, да ему это подошло бы. Впрочем, стоило ему заговорить, и эти странные мысли улетучились из моей головы. — Ты что не видишь, я в печали! Уйди и не мешай мне! — Ну его, раздражает. Меня сейчас вообще все раздражает, кроме брауни. Не хочу ещё сильнее портить себе настроение, да и ему тоже. — А что случилось? Что печалит столь милое создание? Расскажи. Постороннему всегда легче выговориться, а там глядишь и полегчает. — Этот бесстыжий усаживается напротив меня, и смотрит с наигранным участием. Как бы не был он подозрителен и странен, а все я сам не заметил, как все ему рассказал, и про дядю, и про балет, и про убийцу, что столь ужасным способом избавляется от своих жертв, спасибо хоть не рассказал про свое настоящее происхождение. Он оказался прав, постороннему действительно легче выговориться. — Я, кажется, знаю, как помочь твоему горю. — Протянул этот рыжеволосый юноша. Интересно, как он собрался мне помочь, и главное зачем. В нашем мире никто не станет помогать без собственной выгоды. — Давай заключим сделку: я помогу тебе найти убийцу, а ты поможешь мне освободиться от моего хозяина. — Хозяина? Он слуга? Впрочем, это не важно, если он действительно мне поможет, то я согласен. Хотя кое-что все же надо уточнить. — Хорошо, я согласен. Но сначала скажи, как тебя зовут. Я не могу заключить сделку с тем, чьего имени не знаю. — Джером. Джером Батлер. А кто ты мне известно. Все-таки балетный театр в этом городе восхитителен. — Перепугал, я уж думал, он действительно знает кто я, но так даже лучше. — Тогда по рукам, Джером. Когда выходим на поиски? — На рассвете, на опушке леса, около старой башни. — Тут мой взгляд упал на часы. Ох, уже время, нужно домой. — Хорошо, увидимся. — Я выскользнул из-за стола, и направился к выходу. *** «Где он? Неужели решил не приходить? Он вчера просто шутил? Нет, быть того не может, в Шварцвальде со сделкам не шутят.» С такими мыслями, я наворачивал круги по поляне. И вот наконец-то Арег показался. — Почему ты так долго? Мы же договорились встретиться на рассвете! Уже час прошёл, Джером! — Это должно было прозвучать гневно и раздраженно, но кажется прозвучало с нотками обиды и облегчения. — И тебе привет, дорогуша, — снова этот заигрывающий тон, еще и подмигнул мне. — Дела были небольшие в трактире, поэтому и задержался. Но ты молодец, пунктуальный, люблю таких людей, — он улыбнулся мне шаловливой улыбкой. Дела у него были, а я его тут жду, если бы меня не отвлекли эти успокаивающие рыжие волосы и не зачаровали веснушки, можно было бы обидеться, но мы слишком мало для этого знакомы. Вздохнув, я заставил вспомнить себя о годах, проведенных на сцене, это не должно закончится из-за моей несдержанности. — Джером, так как мы будем искать убийцу? — Мы должны пойти в Шварцвальд, потому что тут, на виду у всех, убийца бы вряд ли орудовал. Думаю, что в лесу мы уже сможем найти какие-то зацепки, а под вечер убийца должен почувствовать твой запах и прийти на него. Тогда-то мы его и поймаем. — Он хочет провести здесь весь день? Ему больше заняться нечем? — Хм, неплохой план. Тогда пошли. — Я развернулся и направился в лес. Пройдя несколько шагов вглубь Шварцвальда, я повернул налево. — Арег! Иди сюда! — Что случилось? Ты что-то нашел? — А зачем еще мне тебя звать? Ты поражаешь меня своей сообразительностью. — Да, кажется, сегодняшнюю жертву. Бедная девушка, убийца разбил ей череп. — Честно говоря, зрелище ужасное. Я видел некоторых других убитых, там было не лучше. Когда смотришь на них, убитых балерин и балерунов, особенно остро ощущаешь хрупкость человеческой жизни. Не удивительно, что дядя так категорично запретил мне танцевать до поимки убийцы. Нужно узнать, кто это на этот раз. — Она же из твоего театра, да? Возможно, вы были знакомы, посмотри получше, — Джером сказал это и сразу отошел от трупа, не думал, что его так тронет вид мертвеца. Хотя не спорю, выглядит отвратительно. Я наклонился, чтобы перевернуть девушку и рассмотреть её поближе. Только я дотронулся до неё, как послышалось шуршание и треск веток, сюда направлялся человек. Я медленно поднялся и положил руку на рукоять кинжала. Из-за деревьев появился рыцарь Шлезвига, я нахмурился, что он здесь делает. — Кто там? — угрожающе спросил Джером, вот и слетела его маска балагура и казановы. — Джером, дружище, это же я, — хмыкнул появившейся перед нами Оскар, весь в грязи и листьях.  Джером выдохнул: — Ну и напугал же ты меня Оскар! Где тебя черти носили?! Договаривались же на рассвете встретится, — он был немного рассержен, но всё же явно рад рыцарю. В смысле договаривались? Этот рыжик посвятил кого-то в наши дела без моего ведома! Что за наглость! — Как ты вообще нашел нас? — У рыцарей нашего королевства хорошая подготовка, сомневаюсь, что в Шлезвиге она намного хуже. — Вас по следам любой простак выследит, так что осторожней там, — он похлопал Джерома по плечу, — так и на убийцу недолго напороться. — Так мы этого и добиваемся. — Только тут уже он будет на вас охотиться, а не наоборот, — сказал он с тревожной улыбкой. — Джер, не познакомишь нас? — мурлыкнул я. А дядя любит говорить, что театр мне в жизни не пригодиться. — Конечно, — Джером положил свою руку на плечо Оскару. — Это Альберт, танцор в театре, помогает мне с поисками, как и ты. — Ему с поисками, ну ладно пусть будет так. — Приятно познакомится, Альберт. Я Оскар, королевский рыцарь, — он сделал небольшой поклон. — Мне тоже приятно наше знакомство, Оскар, — лучезарно улыбнулся я рыцарю. Оборачиваясь назад к трупу я заметил странный взгляд Джерома. Но стоило мне приблизиться к трупу, как опять послышался треск веток. Да, они издеваются. Кто на этот раз? — Джером, мы ждём кого-то ещё? — Удивленно вскинул брови я. Вслух я его не мог упрекнуть, не перед рыцарем соседнего королевства, но надеюсь он поймёт намек. Тут из-за деревьев показалась Оливия Брум. Что она делает в лесу в такой ранний час? — Милая девушка, что вы здесь делаете? Это зрелище не для ваших глаз, лучше уходите. — Надеюсь, она уйдет, своим присутствием она начинает раздражать. — Подожди, давай выслушаем её. — Рыжик, ну зачем она нам! Почему к твоим прекрасным веснушкам и волосам не идет в комплекте чувство такта? — Я…я пришла помочь в-вам найти убийцу. — Да она вся дрожит, какой от неё прок? Она бесполезна. То, что она смогла убить пряничную ведьму лишь стечение обстоятельств. — Ваша храбрость похвальна, но вы явно не привыкли к виду крови. Да и зачем вам это видеть? Ни к чему мучить себя, лучше идите домой, к семье, — Уходи, уходи. — Нет! — закричала эта ненормальная, — точнее, я буду расследовать это дело, и вы не запретите мне этого. — Ну и пусть расследует, только зачем к нам пришла не понятно, пусть идет куда шла, — не поймите неправильно, но я должна это сделать. Я очень люблю балет, а без балерин и балета нет. — Да какая нам разница, хочешь получить награды, ищи убийцу сама. — Хмм, любительница балета значит. Ладно, можешь пойти с нами, помощь так или иначе лишней не будет. — Джером, какого лешего! Зачем она нам! Ладно, если ему так хочется, то пусть тогда пусть сам с ней возиться. — Хорошо. Если ты так думаешь, пусть остаётся, — я повернулся обратно к трупу, наклонился и осторожно повернул голову. Ох, Эулалия… Мы с детства выступали вместе, её присутствие в моей жизни стало само собой разумеющимся. Перед глазами замелькали воспоминания. Но нужно продолжать спектакль. Я глубоко вздыхаю, пытаясь унять несвоевременную печаль, и обращаюсь к Джерому.  — Я её знаю, это Эулалия, мы с ней вместе выступали. — Вы были знакомы с этой девушкой? — осторожно спросила Оливия и с брезгливостью посмотрела на гниющее тело. Я только, что сказал об этом, зачем переспрашивать, раздражает. Нужно было прогнать её. — Да, нас довольно часто ставили в главные роли, мы много танцевали, — горько вздохнув, я оборачиваюсь к Джерому. — Джером, нужно отнести ее домой, помоги.  Домой… Дома у Эулалии восемь сестер, — их отец очень хотел сына — пятерым из них ещё не исполнилось двенадцати. Несложно представить, как они воспримут ее смерть. Особенно учитывая, что это не первая трагедия в их семье. Три года назад у них умерла мать, а потом одна за другой ушли две старшие сестры. Люди уже поговаривают, что Ортан, их отец, навлек на себя гнев самого темного, или какого другого владеющего магией человека. Теперь, после смерти третьей дочери, этот слух будет шелестеть из каждого угла. Не представляю, как сообщу им об Эулалии. Мы с Джеромом молча несём труп девушки в город, к ее дому, я уже представляю ужас её сестёр, когда они увидят, что я принёс им… Нет, они не должны увидеть какой смертью умерла Эулалия. Даже мне, видевшему многих жертв убийцы, сложно смотреть на это изувеченное тело, что славилось своей красотой. Девушку почти не опознать, если бы не удивительный оттенок глаз, возможно я бы не смог узнать в этом изуродованном трупе свою партнершу. Вру конечно, я бы узнал ее в любом случае. Наверное, будет лучше отнести Эулалию в церковь, там не откажут, а потом сообщить её отцу. *** Я осторожно постучал в синюю дверь. Через несколько минут послышался бег двух пар детских ног, моё сердце защемило, наверное, это близняшки, Роксана и Лигейя. — Альби! Ты пришел с нами поиграть? Эулалия вчера утром принесла нам новую ткань для кукол. Ты поможешь нам скроить для Авы платье? — Подхватывая фразы друг друга, затараторили близняшки. На мгновение показалось, что все как прежде, Эулалия жива и сейчас выпорхнет на порог, услышав шум. Но стоило девочкам назвать имя куклы, и это наваждение исчезло. Аврелия, самая старшая из сестёр, вот уже полтора года минуло с её смерти. Она была мне как старшая сестра, после её ухода мне часто снились счастливые воспоминания, связанные с ней, тем больнее было на утро осознавать, что это лишь сон. Потом тоже самое было после смерти Элизабет, второй дочери семьи Фавмант. Сейчас они снятся то по отдельности, то вместе, всегда по-разному, и угадать, когда будто спокойная ночь, невозможно. Теперь, видимо, к этим снам прибавятся новые. — Не держите Альберта на пороге! — У дверей возникла Калерия, четвертая из сестер, теперь она стала старшей, кажется она куда-то спешит. — Куда ты? — Тихо спрашиваю я ее, когда близняшки умчались на зов Ленор, шестой сестры, позабыв обо мне. Дети в восемь лет так легко переключаются с одного на другое. — К Данияру, Эулалия не ночевала сегодня дома. — Данияр, он всем сердцем любит Эулалию. Кажется, для всех, кого любила моя подруга, я стану вестником смерти. Как бы меня не перестали впускать в этот дом, за последние пару лет дядя Ортан стал намного более щепетильно относится к тем, кто общается с его дочерьми. Если ему приспичит познакомиться с моим дядей, боюсь, всплывет мое многолетнее враньё. Моё настоящее имя знали только Аврелия, Элизабет и Эулалия, остальных мы сочли слишком маленькими для того, чтобы доверять им такую тайну. Правда остальными тогда были Калерия, Аннали, Ленор и новорожденная Октавия. Как же давно это было, Октавии уже одиннадцать лет, с тех пор успели родиться Мерилин, Лигейя с Роксаной и всеобщая любимица Валенсия. А еще умерли тятя Тулия и три ее старшие дочери. Из воспоминаний меня выдернула захлопнувшаяся дверь. Пока я предавался ностальгии, Калерия успела выйти из дома. — Калерия, погоди! — выскочил я вслед за ней. — Потом, Леон, я спешу. Кажется дело ближется к свадьбе, — весело бросила мне она, сворачивая за угол. Мне не хватило духу побежать за ней. Я вернулся в дом, нужно найти кого-нибудь из взрослых, дядю Ортана или Хайну, няню девочек. Я запер за собой дверь и направился на кухню, Хайна скорее всего там. Проходя через гостиную, мой взгляд упал на играющих девочек. Лигейя с близняшками кроют платье для куклы, Аннали читает в кресле книгу, Октавия и Мерилин играют с маленькой Валенсией в похищение принцессы. Мерилин, злой дракон, похитила Валенсию, а Октавия, прекрасный принц, должна была спасти ее. В нашем мире, бескрайнем лесу, где драконы реальны, а такие истории время от времени происходят, играть в такое считается опасным, говорят можно накликать беду. Возможно, так и произошло, тогда скоро придет и моя очередь, возможно мне недолго осталось. Ведь мы с Эулалией и Элизабет часто играли так же, как сейчас играют девочки, Аврелия все ворчала, что это не кончится добром и отчитывала нас, но потом все равно присоединялась к игре. Разница была разве что в том, что в игре присутствовало множество балетных движений, все же балет был неотъемлемой частью нашей с Эулалией, а потому и Авы и Элизабет, жизни. Мне несложно представить, как эта застигнутая мною случайно сцена выглядела будь они живы. Элизабет читала бы Аврелии и Аннали книгу, Ава бы вышивала, Аннали рисовала или, быть может, тоже вышивала, дети занимались бы тем же чем и сейчас, мы с Эулалией отрабатывали в стороне нашу партию под аккомпанемент тети Тулии, она замечательно играла на фортепиано, этот талант от неё унаследовали Октавия и близняшки, возможно Валенсия. Вообще все сестры умеют, или умели при жизни, играть на фортепиано, но у них троих получается особенно волшебно. С трудом отогнав эти мысли, я заставил себя пойти на кухню. — Доброго утра, Альберт! Ты голоден? У меня тут кой-что есть, садись за стол, — от этой доброты стало еще горше на сердце, как наследный принц этой страны, я косвенно виноват во всех горестях наших людей. — Нет, я пришел с горестным известием. — Хайна обратила на меня взор своих внимательных глаз. — Что такого могло произойти, что ты так опечален, — она на секунду задумалась, — что-то случилось с твоим дядей? — Нет, я по поводу Эулалии, — Тихо сказал я. — Что с ней? — Взволнованно спросила Хайна. Помявшись, я решил, что нечего медлить и, собравшись с силами, усадил старушку на стул, да и сам сел на соседний. Я решил начать издалека: — Вчера дядя запретил мне выступать в театре, а потом в «Кроличьей яме» я повстречался с одним человеком, вылитый Арег, он предло... — Погоди, что такое Арег? — Эм… — Как же ей объяснить, — в горной стране на юго-востоке бескрайнего леса есть королевство, в котором так называют людей, что, по их мнению, похожи на солнце. Это слово так и переводится "Солнышко". — Ясно, — задумчиво улыбнулась старая женщина, почему-то лукаво взглянув на меня. — Так что было дальше? — Так вот, он подсел ко мне за столик, мы разговорились, и он предложил помощь в поимке убийцы, — о том, что я ему теперь за это должен, я благоразумно промолчал. — На следующее утро мы встретились на поляне около старой башни. Мы порешили пройтись по лесу, может найдём какие-нибудь зацепки, подумали мы, там ведь находят всех умерших. А в лесу недалеко от поляны мы нашли новую жертву… — на дальнейшее меня не хватило, но Хайна поняла, к чему я вел. Ее глаза остекленели, но она весьма быстро сумела взять себя в руки. — Кто-нибудь знает? — Хайна всегда было невероятно практичной, это то, всегда заставляло меня восхищаться ею. Эта черта её характера больше всего отразились в Аннали, четвёртой из сестёр. — Нет, я никому из девочек не сказал. Решил сначала нужно рассказать тебе или дяде Ортану. — Это правильно, молодец, — задумчиво произнесла Хайна. — А где сейчас.? — Она не договорила. — В церкви, я подумал, что не нужно нести его сюда, всё-таки девочки еще маленькие, — с каждым словом мой голос становился все тише и тише. — Умница, я схожу, поговорю с Ортаном, посиди пока с девочками, — она вымыла руки и поспешила наверх. *** Разговор вышел гораздо более долгим и трудным, чем я ожидал, надеюсь меня ещё ждут. Я влетаю в трактир, спасибо хоть в дверь не врезался, какой-то человек как раз выходил. Оглядываясь по сторонам, пытаясь увидеть их, но уже вечер, время ужина, слишком много людей не могу найти моих сообщников. — Дорогуша! — Знакомый голос, кажется это мне, удивительно, но раздражения от того, как ко мне обращается этот юноша нет, кажется, я уже привык к его манере речи. — Ну привет, красавчик, а мы уже тебя заждались, — Джером подошел ко мне со спины, и прошептал это мне на ухо, которое тут же, я уверен, вспыхнуло. — Лучше бы не приходил, — с раздражением ответил я, пусть внешне он и услаждает мой взор, но его флирт, немного раздражает. — Но всё же ты пришел, — он подмигнул ему, — и, не забывай, что у нас сделка, мы оба на этом повязаны. — Зачем напоминать об этом, я все прекрасно помню. — Я даже при всём желании это не забуду, Джер, не беспокойся, — процедил я сквозь зубы. — А наш танцор умеет показывать коготки, кто бы знал… — Так, так голубки, разойдись-ка по разные стороны, нам сейчас не до вашей драмы. — Голубки, это он сейчас серьёзно? Нас оборвал сэр Оскар, пришлось закончить наш несомненно занимательный разговор. Мы уселись за стол, я не стал ничего заказывать, не после смерти Эулы. — Так что там с убий… — не успеваю спросить, как меня обрывает Оливия. Что-то наши с этой барышней пути подозрительно часто стали пересекаться. — Привет. Вы отвезли труп той девушки их семье? — правильно, о чем ещё спрашивать-то. — Здравствуй, нет, решили сразу в церковь отнести. У Эулалия маленькие сестры дома, я решил им лучше не видеть, что стало с их сестрой. — Бедная девушка, какая жестокая смерть, — задумчиво произнес Джером. — Могу ли я присоединится к вам? — спросило это чудесное создание, до этого ее не волновали такие мелочи, как наше мнение. Да и вообще присоединится к нам? Зачем? Она, конечно, пару недель назад убила пряничную ведьму, но ей стало плохо от вида разбитого черепа. Хотя признаю, это зрелище и меня не оставило равнодушным. Джером говорил, что она может нам пригодится, он, конечно, мутный тип, но у нас сделка, вряд ли он бы стал советовать что-то, что замедлит наши поиски. Я бросил на него взгляд, и все же решил послушаться совета. — Да, конечно, присаживайся, — зачем я это сказал. — Спасибо, — поблагодарив меня Оливия уселась на стуле. — Что вы решили насчет поисков, – осторожно спросила она. — Альберт идет у нас как приманка, это главное, что тебе нужно знать. А если говорить о деталях, то убийца должен показать себя к полуночи, так как все убийства балерин были совершены примерно в это время суток. Один знакомый сказал мне, что видел трупы молодых девушек в Шварцвальде. Я думаю, туда нам и нужно идти. — Я приманка? — неожиданный поворот, но в сущности логичный. — Хорошо, я не против. — Мне это совсем не нравится, — вставила свои пять копеек Оливия. — У тебя есть иные предложения? Как по мне идея Джерома имеет смысл. — Парировал я. – А что, если убийца не клюнет на это? Тогда мы потерям день и, возможно, ещё одну балерину — заспорила эта упрямица. — Мы не имеем права рисковать жизнями, но разве есть план получше? — Вмешавшись, превратил зарождение новой ссоры сэр Оскар. — Вот мы и посмотрим, клюнет или нет, а запасной план у нас пока отсутствует, — ответил Оливии Арев, сейчас в его глазах отражаются отблески свечей, они стали похожи на мед, — но если у тебя будут какие-то мысли, то пожалуйста, мы с удовольствием выслушаем. — Они правы, Оливия. Если у тебя нет другого плана, то не мешай нам, пожалуйста, реализовывать этот. — Наверное это было немного жестоко по отношению к ней. — Так значит встречаемся в одиннадцать у мельницы? *** Я вернулся в замок на обед, надо придумать как освободить себе несколько дней. Сегодня дядя на мои прогулы уроков посмотрит снисходительно, решит, что это потому, что он запретил мне танцевать, но завтра и в последующие дни, никто не позволит мне «запереться в покоя с книгами». Впрочем, решение нашлось само. — Леон, к нам прибыли послы из королевства Гессен, королева хочет отдать за тебя свою старшую дочь. Она прислала портрет, я приказал отнести его в твою комнату, посмотри и реши, нравится она тебе или нет. Если нет, то предоставь мне другую кандидатуру. Ну, что ж, рано или поздно, а этот разговор все равно бы всплыл, наверное, лучше все обсудить сейчас, это как раз способ на время исчезнуть из-под надзора дяди. Помнится родители хотели женить меня на принцессе соседнего королевства, Шлезвига. Они с покойным королём Уильямом были хорошими друзьями, вместе с ним и его женой, Грейс, королевой Шлезвига, они вечно попадали в различные приключения. Они хотели породниться, а потому еще до моего рождения было решено, что брак скрепит королевства. Сейчас Шлезвигом правит их сын, Гедеон, говорят, из него получился прекрасный король. И эта дружба почивших королевских чёт, поможет мне найти убийцу. — У меня уже есть другая кандидатура, дядя. Родители хотели, чтобы я женился на Габриэль, принцессе Шлезвига, ты, наверное, слышал об этом. — Да, они были близкими друзьями, но сейчас, после их смерти, ты можешь сам выбрать невесту, — не знал, что дядя так сильно любит меня. Он очень трепетно хранит воспоминания о моих родителей, так что я думал, что моя свадьба на Габриэле решена, а этот разговор о Гессенской принцессе лишь прелюдия. — Спасибо за доверие, дядя. Но я бы хотел сначала познакомиться с принцессой и её братом, а уже потом решить, хочу ли я стать её мужем. — Твои слова мудры. Рад, что ты вырос. Так когда ты думаешь отправиться в Шлезвиг? — Дядя наложил себе ещё немного салата. — Думаю, лучше не отправлять дело в долгий ящик, чем быстрее я определюсь с невестой, тем лучше. Спасибо, — мне он тоже добавил салата. — Так что сегодня же и отправлюсь! — Жизнерадостный закончил я. Дядя уронил вилку. — Опять это ребячество, стоило только мы подумать, что ты уже взрослый, как ты сморозишь какую-нибудь глупость. — Так мне можно поехать? — Осторожно уточнил я. — Если тебе так хочется, то поезжай, конечно. — Спасибо, дядя, — дальше наш обед продолжался как обычно, дядя журил меня за ошибки, я молча внимал. Сразу после обеда я помчался седлать Яблочко, моего коня, так как времени больше не оставалось, я уже опаздывал. ***  Они уже все собрались, видимо только я один опоздал. Даже Оливия пришла, она же первая поздоровалась со мной. — Привет, — эмоции скрывать она не умеет, мне прекрасно видно, что её злит моё опоздание. — Здоровались уже, — устало буркнул я в ответ, разговор с дядей высушить меня досуха, не хотелось ругаться ещё и с ней. — Насчёт коня. Это для маскировки, если я буду просто так гулять по лесу, убийца явно что-то заподозрила, так что сделаем вид, что я провожаю Оливию до дома. О том, что я выступаю в театре известно многим, так что Оливию примут за балерину. Если убийца нападёт, конь унесёт её куда подальше. Девушке не стоит находиться рядом с убийцей. — Оливия хочет возмутиться, но я опережаю ее. — Я знаю, ты убила пряничную ведьму, но я бы не хотел рисковать тобой, судя по ранам убийца не будет церемониться с жертвой. — План действительно неплох, — произносит сэр Оскар. — Спасибо, рыцарь, — я склоняю голову в знак уважения. Я подал обидевшейся Оливия руку для помощи, но она предпочла меня проигнорировать, глубоко вздохнув, я взял коня за поводья и повёл нас по границе леса. — Ты когда-нибудь гуляла вот так по лесу? — Решился я все же завязать разговор. Молчит. Наверное обиделась. Может извиниться? Но все, что я сказал правильно. Я ещё раз тихо вздохнул. Прошло несколько минут, Оливия все ещё обижается. Ладно, если ей этого так хочется: — Извини, я не хотел так резко высказываться. Просто так много девушек погибло в пустую, не хочу, чтобы и ты умерла не за что. Ты молода, тебе ещё жить и жить. — На самом деле, я мог и не мириться с ней, но нам предстоит провести вместе всю ночь, так что. — Может где-то есть тот, для кого твоя смерть худшее, что может произойти. — Тихо добавил я в конце. Не отвечает и ладно, больно мне это нужно. Мы молча продолжили свой путь, а вот Джером и рыцарь завязали беседу, кажется, они уже были знакомы. Над нами мрачно ухая прошелестела сова.Так в молчании, с тихим шепотом за спиной, прошло полчаса. Начало тянуть в сон, нужно отвлечься. — Ты ещё не уснула? — обратился я к своей спутнице. — Нет — ответила она, — А вы сами ещё не устали? — Ответила, видимо за полчаса все же отпустило. — Нет, но в сон клонит. Может поговорим о чем-нибудь. — Ласково улыбнулся я ей. — Давайте — сказала Оливия — можно я задам вопрос? Как давно вы занимаетесь балетом — выпрямившись спросила она. — С раннего детства, кажется, — я задумался на пару мгновений.– Лет с пяти, может с четырёх. — Родители очень любили балет. — Подумав, печально добавил я в конце, но сейчас не время для воспоминаний. — А что? – Мне о-очень нравится балет — растягивая слова, ответила она -Хотя я и не умею танцевать. Мой брат говорит, что я слишком неуклюжая — сморщив нос прибавила она в конце. — Всё приходит с опытом, — улыбнулся я, кажется, она раздражает меньше, чем раньше. — Я, например, плохо ритм улавливал, но вот прошло одиннадцать лет, и я танцую под сложную музыку. Так что главное не унывать и работать над ошибками. Как говорят наши учителя: «Работа, работа и ещё раз работа» Она смущенно улыбнулась и спросила: — А меня научите танцевать? Ох, неожиданная просьба, но почему нет, у нас мало балерин сейчас, когда поймает убийцу будет много наборов. — Почему бы и нет. Можно попробовать, может быть в тебе есть потенциал. — Спасибо, — пробормотала Оливия. Я плохо вижу ее, но кажется она улыбнулась. Через пару минут, на удивление уютного молчания, я поинтересовался: — Чем ты увлекаешься? Кроме балета и поимок убийц. — Люблю читать. Мои любимые авторы это Сёстры Бронте, Достоевский, Алексей Толстой, Арчибальд Кронин и Фредерик Стендаль — интересный список, многих них люблю и я, — А вы? -поинтересовалась девушка. — Мне нравится изучать языки, и я тоже люблю читать. Собственно, ради того, чтобы читать в оригинале, я и начал учить языки. Это оказалось намного интереснее, чем я думал вот и втянулся. Из авторов, — я ненадолго задумался, — Виктор Гюго, Ги де Мопассан, Гоголь и Стендаль, а из нынешних авторов мне очень запала в душу Фрэнсис Кель, она из страны русов. Вообще я редко читаю современную литературу, но слава о Фрэнсис облетела все леса, о её книгах говорят все, так что меня одолело любопытство, и я не сдержался. Впрочем, я не жалею. — Вы знакомы с ее творчеством? — С удивлением спросила Оливия. — Я читала ее пока что только её первую дилогию, ту которая «Песнь Сорокопута». Мой любимый персонаж — это Джер Батлер. А ваш? — И опомнившись добавила. — Вы же читали эту дилогию? — Да, но мне больше понравился её цикл о Персии, который про Александра, у Фрэнсис получился такой интересный мир. Она все так продумала, я просто в восторге, и богов и родословную персонажей и у каждого из героев свой характер, образ мыслей, свои страхи, желания, даже у самого проходного. Это невероятно. — О! — воскликнула Оливия, — не знала, что у неё есть такое произведение. Вы меня заинтриговали, теперь мне срочно нужно прочитать этот цикл! — У Фрэнсис много интересных циклов о своем собственном мире, в размахе она обошла даже Толкина. Если не ошибаюсь, она назвала свой мир Землёй, и прописала все так, что кажется её мир реально существует. Но, конечно, это не так, Шварцвальд единственный настоящий мир, — что-то меня понесло в философию. — Интересно, а существуют ли другие миры? Многие отрицают это, но я считаю, что это не так, — добавила Оливия. — Возможно и так, но мне все же кажется, что нет. Существуй они, то бы рано пересеклись бы, — у нас начал завязываться интересный разговор. — Может быть они столкнулись, только мы об этом не знаем. Я не теряю надежды, что в будущем мы получим точный ответ на этот вопрос, — ответила Оливия. — Может быть, — улыбнулся я, у неё интересные мысли, но тут я снова вспомнил Эулалию, она тоже верила в иные миры. — Ты была знакома с кем-нибудь из погибших? — Тихо спросил я. — Скорее нет, чем да. Некоторые из них были моими кумирами, но не более, — едва слышно ответила Оливия. — Ясно, — зря я спросил, только испортил ей настроение, но раз начал надо договаривать, — А я все никак не могу принять смерть Эулалии, все кажется, что она жива, — что-то потянуло меня ей открыться. — Мы лет с пяти вместе выступали, нас почти всегда ставили в пару. Не представляю, как теперь мне с другой выступать. – Я… соболезную вашей утрате, — ответила она. Наверное, ей нечего было добавить. — Извини, мне не надо было портить тебе настроение. Лучше забудь, — зря я ей рассказал. — Расскажи о себе, — попросил я свою спутницу.  — Все нормально, — ответила она, — О себе? Хмм…мне пятнадцать. Живу на главной улице со своим братом-близнецом. — Всегда мечтал о близнеце. — Люблю балет и чтение. Любимых авторов вы уже знаете. Вот и все. Теперь ваша очередь. — Мне шестнадцать, я около одиннадцати лет профессионально занимаюсь балетом. Живу, как ты знаешь, с дядей. Мои родители погибли восемь лет назад, балет и семья Фавмантов помогли мне пережить это. Они стали мне второй семьёй. — Фавманты? Кто они? — мило прищурившись спросила девушка. — Фавманты — это семья Эулалии, у неё десять сестер. Мы с ней ровесники, — тут я осекся, — вернее были ровесниками, и с её старшими сёстрами, Аврелией и Элизабет, у нас маленькая разница в возрасте, Элизабет была на год нас старше, а Ава на два. Тётя Тулия, их покойная матушка, часто отправляла за Эулалией Аву или Эли, так что со временем мы сдружились. Мы с Оливией разговорились. Рассказывали друг другу интересные истории из жизни, обсуждали книги, авторов, высказывания разных людей, теории, гипотезы учёных, Оливия интересовалась кухней балета, закулисными историями, мы много смеялись. С ней мне не нужно было играть роль, притворяться тем кем я не являюсь, она и так знала кто я. Таким счастливым я ощущал себя только во время работы в хореографическом зале. Мы не заметили как наступило утро, но убийца так и не нашёлся. Мало того, я не заметил ни малейших следов длительного пребывания человека в лесу, значит в лесу вокруг города нет логово убийцы. Он живёт также как и обычные жители, а по ночам выходит на охоту. — Уже утро. Что будем делать? — Поинтересовалась Оливия, с моей помощью спускаясь с Яблочка. — Судя по тому, что мы уже нашли тут утром мертвую танцовщицу, убийца должен был прийти сюда снова. Похоже, что это его логово, — задумался Джером. Первые лучи путались в его рыжих волосах, заставляя их изучать сияние, невероятно красиво, — или место куда он складывает трупы. — Нужно узнать убили ли сегодня кого–нибудь. Хотя наврятли, все трупы находили в лесу, недалеко от города, мы бы заметили. — Поделился своими мыслями и я. Попрощавшись с Оливией и раскланявшись с Оскаром, мы с Яблочком направились в сторону дома Фавмантов. Думаю, они не откажутся приютить меня на пару дней. Когда я свернул на улицу Бехайм, за моей спиной послышались быстрые шаги. — Дорогуша, постой! — мне даже не нужно оборачивается, чтобы узнать кто это, веснушки сами собой появляются перед глазами. — Давай отойдем куда-нибудь в глубь переулка. Нам ещё нужно с тобой кое-что обсудить, — ослепительно улыбнулся мне Джером. — Ты же не забыл о нашей сделке так? Я насторожился, под влиянием чувств я согласился на его сделку, но убить человека… Чем вообще я тогда думал? Согласиться на убийство незнакомого мне человека... это ведь почти закозное убийство. Если я выполню свою часть сделки, я буду мало чем отличаться от наемного убийцы. Он ведь не думает, что я на это решусь... Хотя если он потребует, я не смогу отказаться, не в нашем мире. — Конечно помню. Как такое можно забыть? — фыркнул я, хотя внутри все переворачивается. — Хорошо. Ты должен убить моего хозяина сегодня. Я дам тебе точный адрес замка, ключи от дверей и всё необходимое. — Хорошо, — кажется, я не сдержался, и в моих глазах мелькнула паника. — Но почему ты сам не можешь умертвить его, если так жаждешь его смерти?   — Я бы хотел сделать это собственными руками, — слушая это, я видел, как в его глазах чуть ли не пылает огонь, — Однако не могу. Скэриэл почувствует моё присутствие и с помощью магии заставит меня убить вас. Думаю, такая себе перспектива, не находишь? Да, действительно безвыходных ситуация, только хотел я спросить почему он так уверен, что его хозяин не заметит меня, раз он маг, как за спиной Арега показался сэр Оскар. Джер тут же выхватил нож из-за пояса и развернулся. Вот что он такой нервный? — Оскар, снова ты?! Нельзя так красться! Я уже был готовить пырнуть тебя ножом, — завозмущался рыжик. — Хорошо, что не пырнул, — ответил сэр Оскар. — Ты слишком подозрителен, Джер, не нужно на всех с ножом кидаться, — хмыкнул он. — Так и пораниться можно. — Очень смешно, — раздражительно сказал Джером, — Думаешь, что только рыцари умеют обращаться с оружием? — Я шучу, всё нормально, — ответил рыцарь. — Ладно, так зачем ты пришел? — наконец-то интересный вопрос, я оторвался от разглядывания волос Джера. — Я стоял недалеко и слышал ваш разговор. Готов предложить свою помощь, у меня всё-таки навыков в таком деле больше, так что побольше и шансов на успешный исход. — Он предлагает помочь убить человека? Ненормальный. — С чего вдруг такая щедрость? — подозрительно спросил Джером. Молодец, это действительно важный вопрос. — Почему бы не помочь другу, который вдобавок помогает тебе? — логично, но меня этот момент все равно нервирует. — Спасибо, Оскар, — Рыжеволосое солнце сжало его плечо, — Помощь точно пригодится. Да, дорогуша? Что ты там надумал? — Вы об убийстве? — выгнул бровь я, — Думаю, можно подстроить несчастный случай. Жаль нельзя свалить на нашего «балетного» убийцу. — Задумчиво добавил я. — Да, это жаль, но сама идея неплоха. Оскар, а ты как думаешь? Как именно вы планируете его убить? — Да просто чем-нибудь тяжёлым по голове, делов-то, — меня перевернулось, он так легко говорит об убийстве. Видимо ему не впервой. — Можно и так. Во сколько мы, — я умолк, подбирая слова, — Займёмся этим делом? — Я думаю, вам лучше встретиться в восемь у замка Скэра, обычно в это время я прихожу к нему. Он будет думать, что пришел я и начнет звать меня. Кто-то из вас может подстроить мой голос, или как-то завлечь Скэра в одну из комнат и устроить западню. Замок находится на улице Ритеншер, вы его сразу увидите, это самый высокий замок на улице. И да, вот ключи от замка, не забудьте мне их потом вернуть, — говорит Джер. Он уже продумал все до таких мелочей. Что же такого сделал ему этот человек? Будь этот Скэриел просто-напросто его хозяином, то есть много менее кровавых способов стать свободным. Джером протянул Оскару ключи. — Хорошо, сделаем все как ты сказал. — Тогда до вечера, Оскар? — Немного неуверенно поинтересовался я. — Встретимся вечером. — Кивнул рыцарь. Оставив их за спиной, мы с Яблочком продолжили свой путь к Фавмантам, послезавтра похороны, им не до меня, но надеюсь коня моего они приютят. Проходя рыночную площадь, я заметил куда-то спешащую Оливию, на площади почти никого нет, так что догнать её не составило труда. — Оливия, погоди! Я бы хотел с тобой поговорить, если ты не против конечно. — Волнение затопляет меня, я никогда никого не приглашал на свидания. И, если честно, не полагал, что придётся. Мне, как принцу, полагается жениться по расчёту на принцессе, брак с которой будет выгодным моему королевству. Дядя уже намекает на то, что пора поторопиться с выбором невесты. Но сердцу не прикажешь, не моя же вина в том, что оно замирает только перед одной единственной девушкой. Она обернулась на мой голос: — Конечно. О чем ты бы хотел поговорить? — Я понимаю, мы знакомы всего пару дней, и ещё плохо знаем друг друга, но ты мне очень нравишься. Я влюблён в твою смелость, в твой голос, смех, в твою манеры разговора, и мне бы хотелось узнать чем ты живёшь, какие у тебя мечты, в чем заключается твоё счастье… Знаю, моя речи дерзки, но лелею надежду, что ты согласишься подарить мне несколько часов твоего времени. — Это было страшно, у неё есть все основания отвергнуть меня и мои чувства, но может… — Д-да, я согласна. — Она согласна! Ура! Спокойно Леон, это ещё ничего не значит, одернул я себя. — Прекрасно! — Ой, не сдержался. — Ты свободна завтра днем, примерно в два? — не слишком ли настырно, она же знает, что я принц. — Или можешь сама назначить время. — Да, так лучше. — Давай в два. И если ты не против, встретимся у городского фонтана. — Да, конечно, как пожелаешь. Тогда до завтра? — До завтра — улыбнувшись, Оливия пошла дальше. *** Мы с сэром Оскаром встретились в восемь у богатого замка, на улице Ритеншер. В этот раз я пришел вовремя. А он уже здесь. Глубоко вздохнув, я подхожу к рыцарю. — Здравствуй. Джером предлагал подделать его голос. Если ты не против, могу я, на сцене многое приходится делать, — добавил тише я. — Идея неплоха, — откликается Оскар, тоже негромко. — Пойдём, — киваю на замок. Он киваю в ответ и молча следует за мной. Сэр Оскар открыл ворота ключами, что дал ему Джером, вот мы уже на пороге, перед красивой резной дверью. Дальше мы следуем молча, стараясь не издать ни звука, пока не слышим голос, призывающий Джерома. — Да, иду, — отозвался я, сделав голос чуть ниже, надеюсь получилось похоже. А ведь я могу узнать это, вдруг осенило меня. — Похоже? — Еле слышно поинтересовался я у рыцаря. Он молча кивает. Мы дошли до гостиной. За дверями должен быть тот из-за кого мы здесь. — Так как мы его убьём? — Шепотом спрашиваю я. Оскар достает из-за пазухи самый обычный валун и кивает на него. Его руки немного дрожат, немного, но это все же успокаивает меня. Не я один волнуюсь. — Джером! — Раздается зло из-за двери. Я вновь, в третий раз откликаюсь. Мы приоткрываем дверь и проскальзываем в комнату. Скэриел сидит в кресле спиной к нам. Стараясь беззвучно ступать, мы приблизились. Прицелившись, Оскар заносит руку с камнем для удара. Скэриэл вряд ли вообще успевает понять, что происходит. Ещё секунда все окрашивается кровью. Как же ее много. Она повсюду. Оскар убил его. А я помог. Я убийца. Я не хочу принимать эту мысль, все во мне противится этому. Как же много крови, не знал, что столько может вытечь. Несколько минут мы молча смотрели на то, как кровь растекается по дорогому ковру. Оскар первым приходит в себя, едва касается моего плеча, чтобы привлечь внимание, и шепчет: — Надо уходить. Я вздрогнул: — Да, пойдём. Мы отправились искать выход, это оказалось легче, чем найти эту комнату. Оскар запер за нами парадную дверь замка. — Ты вернёшь Джерому ключи? — зачем-то спросил я. — Не думаю, что они ему понадобятся, — вроде Джер говорил, что ключи надо не забыть вернуть ему. Но если сэр Оскар, считает иначе, значит на это есть объяснение, все же они давно знакомы. — Наверное ты прав. Ну, тогда я пойду, до свидания. — Попрощался я с рыцарем. — Прощай, Леон, — звучит так, будто мы никогда больше не увидимся, впрочем, может и так случится. Ну вот и все, я выполнил свою половину сделки. Жуткую, отвратительную половину. Теперь я убийца. Зря я согласился на этот договор. Не могу перестать думать о случившемся. *** Я напивался. Убийство. Как я до такого докатился? Этот Скэриел возможно и мухи не тронул, а я… Я убийца. Как мне теперь искать убийцу, зная, что я ненамного лучше? Сначала я думал пойти к Фавмантам, но сестры такие светлые, невинные, а я... Я убийца, одно моё присутствие в их доме будет пятнать репутацию и души девочек. Наверное, мне больше не стоит появляться в доме Фавмантов, если узнают, кто принял участие в убийстве того вельможи... Нет, я не могу обречь на девочек такой позор. Мысли о том, что я больше никогда не узнаю последние сплетни от Калерии, не услышу, как Аннали читает вслух, не буду свидетелем исполнения грандиозных мечтаний граций, (Ленор, Октавии и Мерелин хотят открыть свою кондитерскую), и близняшек, (Лигейя и Роксана хотят стать известными швеями), не услышу, как Валенсия учится у старших сестёр игры на фортепиано... Эти мысли погружают меня в отчаяние, за столько лет семья Фавмант стала и моей семьей тоже. Стоило вспомнить о сестра, как тут же замелькали воспоминания о самых старших: Аврелия, Элизабет, Эулалия... Это невозможно! — Налейте ещё! — утром я буду жалеть об этом, но мне надо забыться, хочу забыть обо всем. — Так, так, ему больше не наливать, — Джером сел рядом со мной и положил руку на мой плечо. — Эй, всё настолько плохо? — Отстань, — отмахнулся я от него. Не хочу видеть виновника моего состояния. — И без тебя тошно. Но он никуда не ушел, больше того этот рыжий наглец увёл у меня из-под носа бокал с настойкой и отпил. — И ты хочешь забыться с помощью этого, серьезно? С этим ты нахрен коньки отбросишь, — Ну и прекрасно, после произошедшего так даже лучше, наверное, будет. — Ты должен выспаться, и желательно не за барной стойкой. — Все, приехали, начались нотации, дальше можно не слушать, но всё же что-то толкает возмущаться. — А где? Дядя не ждёт меня дома в ближайшие дни, если приду будет скандал очередной, — кажется я говорю неправильным порядком слов, но мне все равно. — Пойдем ко мне. А для начала, налей кружку эля, пожалуйста, — обратился Джер к мимо проходящей разносить он взглянул на меня, — Этому красавчику тоже. — Он вновь перевел на меня свой взгляд. — Нужно же что-то действительно вкусное выпить, тебе должно понравиться. — К тебе? Как хочешь, мне все равно. Принесли две кружки эля. Сладко. Мне нравится. Я молча рассматривал веснушки Джера. И что-то потянуло меня сказать: — Джером… — Альберт… Мы одновременно произнесли имена друг друга. Вдруг он потащил меня на выход, у меня не было ни сил, ни настроения сопротивляться. Мы вышли на улицу. Прохладный ветер немного вернул ясность моим мыслям. Арег потянул меня за собой дальше, наверно к себе. Но почему-то мы оказались в каком-то тупике. Я поднял на своего спутника вопросительный взгляд. Он подошел к кем еще ближе и почти прижал к стене. Это удивило меня, но под таким количеством алкоголя, что я успел выпить до прихода Джера, любые мысли быстро таяли, так что я лишь удивленно смотрел на него. — Альберт, знаешь, если ты меня дуришь, то тебе несдобровать, — Он с улыбкой пригрозил мне. О чем он? Не понимаю. Мы стоим так близко друг к другу. Арег выше меня, чтобы взглянуть в глаза цвета темного меда пришлось задрать голову. Мы стукнулись носами, и я случайно мазнул по его губам своими. Вдруг Джер плотно прижал меня к стене, провел пальцами по шее, по каждой даже еле заметной вене, а потом зарылся пальцами в волосах. — Ты слишком вкусно пахнешь, Альберт, — я прошептал ему на ухо, — Мне трудно удержаться, знаешь? Что? О чем он? Что он делает? Впрочем, мне все равно. Он все равно не сделает мне ничего плохого. Не зря же он мне так сильно напоминает мне солнце. Он никогда не воспользуется моей невменяемостью. — Делай что хочешь, — обронил я, завороженный золотыми прожилками в его глазах. — Хорошо. — Отчего-то хрипло ответил Арег. Заболел что ли, сейчас как раз начал дождик накрапывать. Он осторожно коснулся моих губ своими. Аккуратно зацеловывая мои губы, он наблюдал за мной, явно боясь сделать больно или обидеть, когда я тихо застонал, пытаясь сказать ему, чтобы он отстал от меня, но он лишь углубил поцелуй и притянул меня ближе за талию. Джер посмел меня поцеловать?! Это оказалось приятнее, чем я думал, на вкус как засахаренная клюква, также кисло-сладко, интересно так ощущаются все поцелуи или только моего Арега. Мои слабые попытки сопротивления не увенчались успехом, так что я не стал пытаться сопротивляться дальше, все равно я не в том состояние, чтобы от этого был толк. А может это поможет мне отвлечься от мрачных мыслей. Я стал пытаться отвечать, пробовал целовать его в ответ, но это явно получилось хуже, чем у него. У Джера это явно не первый раз... — Я думаю нам пора ко мне домой, становится слишком холодно и дождь начал моросить, — сказал Джер, оборвав поцелуй. — Угу, — буркнул я, еще не отошедший от новый ощущений. А довольный Джер уже потащил меня дальше. — Постой секунду, — он вдруг снял с себя плащ и накинул его на мои плечи, — Так лучше? — Да, спасибо Арег. Джер довёл меня до старой части, тут алкоголь окончательно заплел мне ноги, и я прижался к боку моего спутника. Мы свернули на улицу Гумбольдт, и пройдя по улице к лесу и зашагали прямо туда. — Джер, ты живёшь в Шварцвальде? — удивленно спросил я, — Ава рассказывала, что там живут только колдуны. — Ава — это твоя бабушка? — заинтересовался Джером. — Нет, это старшая сестра Эулалии, — не обращая внимания на свои слова, отвечаю я. — Что же, она права. Я немного колдую. Не люблю этим злоупотреблять, иначе можно с ума сойти от такого могущества и много ужасного натворить, — он грустно усмехнулся, — А я с этим перебарщивать не люблю. — Это не удивительно, с такими волосами, и не быть волшебником, — мурлыкнул я и чуть не споткнулся о какой-то корень. — Слышь, котик, под ноги смотри, — он рассмеялся, — И подойди-ка сюда. Он протянул мне руку. Я послушно подошёл к нему и взялся за руку. — Мы скоро дойдём, и ты согреешься. — О чем он? Мне не холодно. Но я лишь снова киваю. Вот из-за деревьев показывается дом. Арев ведёт меня к нему. Он впускает меня внутрь. Я скидываю его плащ на сундук, сбрасываю сапоги, и не удерживаюсь на ногах. — Осторожней, боже, ты совсем пьян, — Джер покачал головой. — Я дам тебе свою одежду, чтобы ты переоделся в сухую. — Как хочешь, — пусть делает, что угодно, мне уже как-то без разницы. — Переодевайся, а я пока налью нам чего-нибудь, что согреться изнутри, — он ласково улыбнулся мне. Не ожидая, пока он уйдет, я скинул рубаху. Он принёс мне рубаху тепло-желтого цвета. Она напомнила мне о крапинках в его глазах. Я пьяно фыркнул. Переодевшись, я еле удержался от соблазна упасть и уснуть на любую горизонтальную поверхность, вместо этого я пошёл на поиски Джера. Он нашёлся на кухне, почему-то мне захотелось жаль. — Арег, она мне велика, — обижено протянул я. — Так и нужно было, солнце, — он погладил меня по голове, — Ты прекрасно выглядишь. — Нужно? Это просто потому, что ты выше, — обвиняюще заявил я. — Да, — он улыбнулся, — Знаешь, сколько от этого плюсов? Я могу гладить тебя по голове, мне удобно целовать тебя, потому что я выше. Он приблизился ко мне, так, что наши губы почти соприкасались. — Но, для начала, давай выпьем, — Джером взял в руки бутылку с бокалами, и мы пошли в спальню. — Эмм, хорошо, давай выпьем, — я пошёл вслед за ним в спальню. В смысле для начала, он что хочет потом ещё что-то? Но он такой довольный, весь сияет, не буду задавать вопросы. Меня усадили на кровать. — Предлагаю тост, — сказал Джер, передавая мне стакан, — За то, чтобы все ужасы, смерти и проблемы в нашей жизни закончились. Как тебе? — Неплохой тост. Выпьем же, — мы чокнулись бокалами, и я залпом выпил пиво. Я вздрогнул, когда Джером наклонился ко мне и лизнуть мою шею. — Что ты делаешь? — почему- то шепотом спросил я. — Целую тебя, — он приблизился и действительно поцеловал меня. Что? Так, блин, он серьезно. Ну в принципе, говорят это тоже способ забыться, так что почему бы и нет. Но вдруг он сам отстранился. — Что такое Джер? — сам полез целоваться, сам же и прервал все. — Мне нужно кое в чем признаться тебе. Я не просто какой-то колдун. Я очень сильный маг и зовут меня Румпельштильцхен. Я думаю, ты слышал это имя где-то в сказках. Но вот он я… тут, настоящий. Я делал много плохих дел, я убивал, шантажировал и многое другое. Но с тобой, с тобой я хочу стать лучше, и я никогда тебе не наврежу, обещаю. — Не будь я пьян, я бы задал действительно важные вопросы, но чего нет, того нет. – Румпельштильцхен? Блин. Вот я вляпался, конечно. Он ведь один из тёмных. Колдунов, что черпают свою силу из страданий других. Они невероятно сильны, что неудивительно, ведь так или иначе страдают все. Но теперь Джером, нет Румпельштильцхен, может помочь мне спасти от проклятья сестёр. Я слышал, он знает почти все, должен знать и способ снятия проклятья. Но спрашивать его сейчас явно не лучшая идея. — Почему же ты тогда не мог убить Скэриела? Сомневаюсь, что он был более сильным колдуном. — Ещё с древних времен моё имя обладало силою, и тот маг, кто знает его, может управлять мной, призывать меня, и вообще делать со мной, все, что захочет. Поэтому мне так важно было освободиться от власти Скэриела. — Значит, он все был колдуном, но почему тогда он не заметил нас, — перед глазами вновь встала сцена его смерти. — Мы его убили. Было так много крови. Я никогда не убивал. Почему от этого так больно? — Меня прорвало, все чувства и мысли, что сдерживаю единым потоком вместе со слезами хлынули из меня. Я плакал, рассказывал Джеру, нет Румпелю, свои мысли делился переживаниями, захлебываясь слезами. Я путал местами слова, глотал окончания… — Все пройдет, Альберт, всё пройдет, — он обнял меня и начал успокаивающе гладить по спине. — Я надеюсь, что тебе больше никогда не придется убивать, и прости, что вынудил тебя пойти на это. Я застыл, пусть слезы все еще текли, но этот момент стоило прояснить, если он узнает об этом от кого-то ещё... — Румпель. Я тоже солгал тебе. Меня зовут не Альберт, это псевдоним, а так я Леон. — Леон, Леон, подожди, — он задумался, — очень знакомое имя. Скажи, ты случайно не принц? — Да, он, — отвечаю я, притихнув, если он сейчас разозлится на моё враньё. — Почему ты скрывал? — Но он только улыбнулся. — Хотя да…понятно почему. Я был довольно подозрительным не так ли? — Возможно, — кажется колдун не злится, это успокаивает лучше, чем ласковая рука в моих волосах. Арег начинает осторожно покрывать меня поцелуями, долгие нежные в губы, ласковые беспорядочные по всему лицу, хоть мне и не хотелось этого, но я пытался отвечать ему, и это явно получалось не очень. Джером стянул с меня рубаху, уложил на спину. — Арег, выключи свечу, — протяжно попросил я, когда он покрывал поцелуями мои плечи. Не хочу, чтобы он меня видел. — Почему Арег, Леон? Что это значит? — Джером ласково спросил у меня. — Арев на языке юго-восточного горного народа… ай, — Джер прикупил мочку моего уха, — На грабаре Арев означает солнце. Когда я впервые увидел твои рыжие волосы, веснушки, тебя, я подумал, что ты похож на солнце. Такой же светлый, тёплый, добрый. По другому быть не могло, не с такими веснушками… — Я рад, что ты видишь во мне что-то светлое, Леон, — он нежно поцеловал мою шею, — В моей жизни почти нет людей, которые смотрели бы на меня так, как смотришь ты. *** Мне было тепло и я явно хорошо поспал, но голова трещала нещадно. Сколько же я вчера выпил? Когда кто-то поцеловал меня в макушку, я удивленно открыл глаза и увидел перед собой Джера, он обнимал меня и выглядел очень довольным, а в его волосах путались солнечные лучи. Арег, как есть Арег. Что вчера было, раз я проснулся в чужой постели, да ещё и не один? — С добрым утром, соня! — радостно возвестил мне счастливый Джером. Или Румпель? В моей голове стали появляться воспоминания вчерашнего вечера. Я решил напиться в таверна, потом Джер повёл меня к себе домой, по дороге мы, кажется, поцеловались, или мне это приснилось, что тоже весьма возможно, затем уже у Джера мы ещё немного выпили, и он мне рассказал, что на самом деле он Румпельштильцхен, тот самый тёмный, сделки с которым лучше не заключать, у меня была истерика, о которой стыдно вспомнить, после я рассказал правду о себе, а потом... потом. Я плохо помню, наверное мы просто легли спать. Или я просто хочу так думать. — Привет, Румпель, — попробовал на пробу назвать его так, — Оно станет добрым, когда у меня перестанет болеть голова. — Тут мой взгляд вновь зацепился на волосы. — Хотя твои кудри явно улучшают его, — поняв, что я сморозил, я покраснел и уткнуться в ближайшую поверхность, ей оказалось плечо Арега. — Да? Не знал, — он улыбнулся и осторожно поднял мою рубашку, медленно проводя тёплой рукой по спине. — Ты такой милый, Леон, особенно, когда краснеешь, — прошептал он мне на пылающее ухо. — У тебя есть рассол? — я решил перевести тему. — Конечно, специально для таких случаев. Сейчас принесу. Он встал с кровати, накинул легкую рубашку и ушёл. Он ещё и без ночной рубаху, судя по всему, она на мне. Это придает ситуации ещё более двусмысленный оттенок, но я не верю, что Джер, вернее Румпель надо привыкать, воспользовался бы моментом. Он не из таких. Хотя о темных ходит много слухов... Я осторожно вылез из его постели, хотел надеть что-нибудь на ноги, но моей одежды не видно, а можно ли одеть одежду Румпеля я не знаю, к тому же его красная рубаха мне по колени, так что, думаю, все прилично. — Леон, ты уже встал? — услышал я голос хозяина дома.- Если да, то проходи сюда, на кухню. Так и оставшись в одной рубахе с чужого плеча, я направился на кухню. Румпель счастливо крутился у плиты. Интересно, что такого радостного произошло? На столе стояла кружка с рассолом. — Спасибо, Румпель, — улыбнулся я. — Не за что, надеюсь полегчает. Из меня, на самом деле, такой себе повар, но я все же сумел приготовить нам омлет. Скажи, что ты любишь его? — с надеждой спросил Румпельштильцхен. — Да, обожаю! Как вкусно пахнет, ты волшебник! — действительно очень манящий запах. — Ам, да, умею творить даже без магии, — он ослепительно улыбнулся. — Твои вещи лежат на ковре, около кровати, если что. Странно будет, если ты выйдешь на улицу в одной рубашке, — я покачал головой и улыбнулся. — Потом оденусь, — отмахнулся я от этого предложения, если хотелось сильнее, чем соблюдать приличия. К тому же это Арег, ничего со мной не будет. Мы сели за стол, завтракать. И тут меня осенило, он ведь колдун, причем тёмный, он должен знать.  — Говорят, тех кто смеётся над волшебством, ждёт смерть. Это правда? — если да, то смерти моих подруг, не случайны, а скоро придет и мой черёд. Я вспомнил о девочках, повторяющих наши ошибки. — Можешь испытать на себе, — сказал Румпель, кладя кусок омлета себе в рот. Знал бы, что уже подверг себе гневу богов. — Правда, не факт, что выживешь, — он криво усмехнулся. Значит я прав смерти Аврелии, Элизабет и Эулалии не случайны, а скоро меня постигнет такая же участь, но можем ещё можно спасти детей. — Можно ли как-то отвести беду? — как бы невзначай спросил я. — Конечно. Итак, для того, чтобы отвести беду, нужна пентаграмма из крови уже Проклятого человека, а также его добровольная смерть, и только тогда он сможет спасти кого-то другого. — Интересно, — если я спрошу, где взять рисунок пентаграммы, это будет уже наглость или ещё нет, дилемма, однако, наверное лучше спрошу, — А где можно взять рисунок пентаграммы? Румпельштильцхен нахмурился. — Кого ты хочешь спасти, Леон? Соврать или сознаться. Наверное лучше скажу правду. — Сестер Фавмант, они очень дороги мне. — Что же, отговаривать я тебя не буду. Ты и сам, я думаю, понимаешь на что идёшь. С ведьминскими штучками простым людям ой как тяжело. — Знал бы ты, что я собрался стать тем самым добровольно умершим. — Да, Ава говорила, что за магию надо платить., — А мы лишь смеялись, да тянули с нами играть, и вот к чему это привело, — Но зато они будут живы, думается мне это достойная цена. Так где, говоришь, можно найти рисунок? — У меня, Леон. Румпельштильцхен к твоим услугам, дорогуша, — подмигнул он мне, — Книга с рисунком должна лежать у меня где-то в лавке, — задумчиво произнес он. — Доедим, найду. — Спасибо, я буду должен. Чего ты хочешь? — абсолютно серьёзно, спросил я его, за такую помощь, я выполню любую его просьбу. — Тебя. И это не шутка, — он улыбнулся. Эмм, что он имеет в виду, ну да ладно, не думаю, что он имеет в виду что-то плохое. — Однако, я лишь попрошу, чтобы ты остался жив. Не важно, что будет и как, просто береги себя. — Жив, он как будто знает, что я задумал. Врать ему очень не хочется, он этого в груди образуется пустота и тяжесть одновременно, но иначе никак. — Постараюсь, — заставляю себя ответить. — Ну и хорошо, — он даже не заметил моего вранья, от этого еще хуже. — Тогда, я думаю мы можем пойти в мою колдовскую лавку, поискать тот самый рисунок. Он повёл меня в другую часть дома. В лавку. В ней множество разных странных и казалось обыкновенных вещей, но наверняка они только связаны с магией. Пока я рассматривал его лавку, Румпель успел найти нужную книги. — Вот держи, — протягивает Румпель мне книгу, — «Руководство по снятию проклятий», там должна быть пентаграмма. — Спасибо, — радостно благодарю я его. Осторожно, как великую драгоценность, беру книгу и внимательно читаю, ещё нужную главу. Джером отходит за мою спину закрыть шкаф на ключ. Вдруг Румпель обнял меня со спины, и начал покрывать мои плечи поцелуями. Так вот, что он умел ввиду под «тебя» на мой вопрос, чего он хочет. Я не ожидал от него такого, но всё имеет свою плату, если это плата за спасение сестёр Фавмант, то я не против. К тому же это удивительно приятно. Румпель застывает перед моим лицом, смотрит в глаза, своими очами цвета темного меда, эти золотые крапинки удивительны. Сейчас Румпельштильцхен для меня самый красивый человек во всем бескрайнем лесу. *** Я пришёл к фонтану на полчаса раньше, хотя из-за кое-кого очень боялся опоздать, надеюсь Оливия придет. В руке у меня корзина, в которую я сложил вещи для пикника. — Привет! — она пришла, мои глаза засветились радостью. Ей так идёт это насыщенно-красное. Она кажется ещё более прекрасной, чем обычно.  — Доброго дня, милая! Что ты думаешь насчёт небольшой прогулки? — О, я не против, — ответила Оливия. Фух, она согласилась, не нужно импровизировать. Мы отправились в сторону старой заброшенной церкви, обсуждая творчество Шекспира: — Самое ужасное в творчестве Шекспира это то, что он считал, будто трагичный конец персонажей заставит читателей полюбить их. Бред. Например, я не считаю, что Ромео и Джульетта остались бы вместе, если бы не умерли. Возможно дело бы и дошло до свадьбы, но я уверена, что Ромео изменял бы Джульетте. А знаете почему? Потому что он такой человек. На бал, в котором он встретил Джульетту, он пришёл со своей спутницей-возлюбленной. Но забыл о ней, как только увидел ее. Через пару лет красота Джульетты увяла бы, и я уверена, что он нашёл бы более красивую даму и замутил с ней. А бедная Джульетта осталась бы у дырявого корыта, — делилась своими мысли Оливия. — Да, я с тобой полностью согласен. Мы дошли до старой церкви, она уже давным-давно разрушена. Я усадил Оливию на низкую ветку дерева, а сам стал стелить плед и раскладывать вещи из корзинки: чай, пирог с мясом, Оливия говорила, что не любит сладкое, и еще кое-что по мелочи. Дама моего сердца прекрасна. Я не могу оторвать от неё свой влюбленный взгляд. Её прекрасные светло-васильковые глаза с крапинками разных цветов, так и манили, мелькнула мысли, что ради них я готов на все. Мне хотелось узнать какие её волосы на ощупь, трепетно провести по ним кончиками пальцев, зарыться в них ладонями, утонуть во взгляде прекрасных глаз и вдохнуть этот едва уловимый запах, присущий только ему. Уверен она пахнет уютом и домом. Кажется я пропустил какой-то вопрос. — Я спрашиваю, кто вам больше нравится, Толстой или Достоевский? — пояснила Оливия. — Они оба интересные авторы, но Толстой мне наверное ближе. Мне нравятся его дотошные описания, а он не упускает ни одной детали. У Достоевского тоже много описаний, но это немного не то. — Понятно. А мне больше нравится Достоевский. Он дотошности точно описывает психологию людей. Как потерянного человека, так и алчных людей. — Да, это мне у него очень нравится, — я случайно задел её ладонь своей, — Ой, извини. — Ничего, – смущенно ответила она. Так за приятным разговором прошёл час. Мой взгляд зацепился за крошку на щеке Оливии, и, не подумав, я, протянув руку, наклонился к ней. Но, смахнув крошки, я не спешил убирать руку. Её кожа оказалась мягче, чем я ожидал. Я сам не заметил, как наклонился ещё ближе и застыл у её губ. — Ты не против? — прошелестел я в губы Оливии. — Нет, — еле слышно ответила Оливия. Я наконец нежно прикоснулся к ее манящим коралловым устам, вдохнул запах яблок и лилий, увидел зелёные крапинки в лазурных глазах. Она сводит меня с ума. После долго поцелуя, Оливия отстранилась от него. Ей не понравилось. Не нужно было мне лезть целоваться, я все испортил. — Я не тот человек, которым вы меня знаете, — тихо призналась Оливия. Но о чем она говорит? Сомневаюсь, что в ту ночь, рассказываю себе, доверяя мне сердечные тайны, она врала. Это невозможно так соврать, я бы заметил, так сказать рыбак рыбака… Да она что-то не договорила, но так поступают почти все люди. — О чем ты? Ты та, кого я полюбил, и никто другой, — твёрдо произнес я. — Нет, не совсем, — она отстранилась от меня, — Я…лучше я расскажу вам сказку. Жила была девочка. У неё был брат близнец. Жили они прекрасно, пока их не похитила пряничная ведьма. Она хотела съесть мальчика, а девочку оставить как служанку. Сожгла пряничная ведьма печь да не подумала о том, что в эту печь ее могут спихнуть. Так и поступила девочка. Близнецы вернулись домой и казалось бы все должно вернутся на круги своя. Но нет, в ту же ночь начали пропадать балерины. А через несколько дней девочка очнулась в лесу. Руки ее были покрыты кровью, а у ног ее лежала балерина. Девочка убежала домой и долго уверяла себя, будто ей приснился дурной сон, пока не увидела фотографию той девушки и лицо ее плачущей матери. А теперь я задам вам вопрос: кто эта девочка? Вот оно как. Ну что ж, я нашёл убийцу. — Это какое-то проклятье или ты сознательно… — я не договорил. — Проклятье, — еле слышно ответила Оливия и грустно улыбнулась — Проклятье можно разрушить, осталось лишь найти способ, — я ласково погладил её руку. — Я уже все перепробовала, — тихо сказала девушка, — Прости меня, прости. — За что? — удивился я. Ей не за что просить прощения. — За то, что дала тебе ложные надежды, — она быстро встала и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, убежала Оливия. А я хотел сказать про книгу, может там и о её проблеме. Не долго думая, я открываю книгу и вчитываюсь в текст. За чтением часы пролетели незаметно, я обратил на это внимание лишь, когда стемнело. Нужно найти Оливию этот ритуал нужно проводить в полнолуние, когда грань между мирами особенно слаба.  — Что с тобой? — заботливо, ласково спрашиваю я ее. Оливия привела меня в лес, на поляну, отпустила руку и заглянула в глаза. — Не медли, уже почти двенадцать, а тебе ещё пентаграмму, — попросил я. Тем скорее она убьёт, тем лучше. Тем короче ожидание. — У меня есть рисунок. — Какая-такая пентаграмма? — с неприкрытым удивлением спрашивает Оливия. — Вот эта, — я достаю из-за пазухи рисунок, — Разве ты о ней не знала? Конечно Оливия не знала, но надо держаться роли. — Нет, мне Румпельштильцхен ничего не говорил о пентаграмме. Для чего она? — Ты была у Румпельштильцхена? Да, иначе как мне я могла знать о способе снятия проклятья, — само собой разумеющиеся пожала Оливия плечами. Значит она тоже все узнала у Джера. — Я нашёл этот способ в книге на другом языке, может Румпель знает не весь текст, — предположил я, — В любом случае не думаю, что будет хуже. Врать Оливии, той которая забрала моё сердце, невероятно мучительно, но я не могу иначе, пентаграмма не диссонирует с заклинанием, я проверял. — Хорошо, — быстро согласилась девушка, — Чем рисовать? — Моей кровью, — спокойно ответил я на вопрос, и достал кинжал и чашу из сумки. — Лучше моей, — возразила Оливия. — Нет, милая, нужна именно моя, к тому же я и так умру, не зачем оставлять шрамы на твоей белой коже, — я поцеловал руку Оливии, глядя ей в глаза. — Чем быстрее, тем менее страшны последние минуты, — философский заметил, когда Оливия явно начала сомневаться. Если она начнет сомневаться, то и мне будет трудно позволить убить меня. Всё-таки умирать оказалось очень страшно, но проклятье уже погубила Аврелию, Элизабет и Эулалию, так что лучше я сам решу как мне умереть. К тому же,  так я смогу уберечь оставшихся сестёр Фавмант от проклятья, а ради счастья тех, кто стал мне семьёй, я готов на все. Даже если это означает, что мне придётся умереть от руки той, которую я люблю. — Помни, я люблю тебя, — добавил я, когда она занесла кинжал, и закрыл глаза. Короткая боль пронзила меня. И все закончилось.