Искупление для Змееносца

— Стас, подожди. — Димка, набрав в грудь воздуха, решительно перекрывает Кащееву путь. — Нам нужно поговорить. Стас в то же мгновение напрягается, что не остаётся незамеченным Трофимовым, и с напускной беззаботностью интересуется: — О чём? Дима закатывает глаза: — Только дурачка из себя не строй, окей? Я вижу, что с тобой происходит что-то нехорошее. — Кащеев вдруг как-то сжимается, ссутуливается, и их разница в росте пропадает практически полностью. — Пожалуйста, давай не сейчас, Дим, я так на тренировку опоздаю. — Стас обходит парня и уже практически выходит из комнаты, и тут Дима окончательно теряет терпение, срывающимся голосом выкрикивает: — Если ты больше не любишь меня, так и скажи! — предательские слёзы ручьём катятся из карих глаз, Трофимова даже трясёт всего. Кащеев оборачивается, медленно возвращается обратно и потрясённо, с откровенной болью в голосе, шепчет: — Дима, милый, ты чего? Как ты вообще мог такое подумать? — он берёт Димкины руки в свои, тот, всё ещё обиженный, отворачивается, стесняясь слёз, и выдавливает еле слышно: — В последнее время ты как-то изменился, Стас, стал меня избегать, молчишь чуть ли не круглые сутки, мешки вон под глазами… Кащеев одной рукой берёт Диму за подбородок и осторожно приподнимает так, чтобы они встретились взглядами. — Не забивай голову всякой ерундой, Дим, поверь, дороже тебя у меня никого нет. — он всё так же медленно и аккуратно целует Трофимова, пальцами утирает его слёзы. — У тебя точно всё в порядке? — Точно, не переживай так. А теперь мне уже точно нужно бегом бежать на тренировку, извини. — Стас напоследок целует Димку в лоб и, закинув на плечо спортивную сумку, покидает комнату. Разумеется, Дима Стасу не верит. Нет, в том, что он всё ещё что-то к нему чувствует, он не сомневается, но вот его заверения, что он в полном порядке, кажутся брехнёй собачьей, и Димка полон решимости разобраться, что за чертовщина с ним происходит. Странности за своим парнем Трофимов начал замечать ещё месяца два назад: ходит какой-то уставший и скисший, практически не говорит ни с кем, даже на его идиотские пранки особо не реагирует, а несколько раз даже пропадал где-то всю ночь. Диме хочется лезть на стену — подобные настроения проходят через пару недель, и перед ним вновь милый знакомый Стас с его сияющей улыбкой, крепкими объятиями и нежными поцелуями, плетущий лучшие в мире цветочные венки и смеющийся так заразительно и сладко, что Димкины бабочки чуть ли изо рта у него не лезут. Трофимов терпеливо дожидается ночи, старательно изображает глубокий сон, и наконец выбирается из постели лишь после того, как слышит сначала шорохи со стороны кровати Стаса, а затем и скрип оконной рамы. Тимофея в комнате нет — опять куда-то смотался, похоже, на очередное полуночное свидание с Лизой, романтик несчастный. Какая-то его часть настаивает на том, что он поступает неправильно, разрушает доверие между ними, но Дима отмахивается от подобных мыслей, успокаивая себя тем, что предпринимает всё это, чтобы помочь. Выбравшись наконец из окна комнаты, Димка приглушённо ругается — пока он копался, Стас уже куда-то исчез, однако обратно решает не возвращаться, перемахивая через ограду Академии и скрываясь в лесу. Змееносец пробирается сквозь окружающий Галерею кукол и костей лес, кутаясь в плащ Свиной Головы. Чёртова Весы нехило так его потрепала, но более подходящего для завершения миссии момента может и не оказаться — подобраться к Скорпиону было сложнее всего, и упускать такой шанс было бы просто глупо. Раненная нога напоминает о себе, вынуждая убийцу упасть на одно колено и стиснуть зубы, сдерживая крик боли. Змееносец поднимает взгляд и рассматривает цель своего путешествия — перед ним возвышается Галерея во всей своей мрачной и слегка пугающей красоте. Заметив неверный свет нескольких свечей, хладнокровный мститель ухмыляется и наконец приподнимается с земли. До Димки долетает шум драки, но к тому моменту, как он достигает места происшествия, на снегу остаётся только чьё-то неподвижное тело. Парень проверяет у человека пульс и облегчённо выдыхает, понимая, что тот жив. Кто бы ни был вторым участником драки, он оставил очень явные следы, да ещё и капли крови — значит, он ранен, и Трофимову не составит особого труда его нагнать. Безусловно, дочь Скорпиона и сынок Стрельца оказались не такими уж бесполезными, и Змееносцу даже приходится прикладывать некоторые усилия, чтобы отбить их атаки, но вот ему удалось обезоружить девушку, а затем и её приятеля — старый Канто хоть и неплохо их обучил, но до его уровня им было ещё далеко. Убийца уже заносит над поверженным противником клинок, когда за его спиной вдруг раздаётся чей-то голос: — Хей, урод, ты бы отошёл от моего друга! Змееносец оборачивается и пристально рассматривает новоприбывшего: им оказывается невысокий паренёк с торчащими в разные стороны каштановыми волосами, слегка дрожащими руками сжимающий подобранный клинок. Краем глаза он примечает поднимающуюся Долмацкую и наконец решает действовать — перехватив оружие поудобнее, наступает на незнакомца. Фехтование никогда не являлось сильной стороной Димы, но просто стоять и смотреть, как Змееносец расправляется с Тимофеем, он не может. Фигура в чёрном стремительно приближается к нему, и Трофимов делает неуверенный выпад, который убийца тут же с лёгкостью отбивает. Мысленно Димка умоляет Серафиму и Тима прийти ему на помощь, понимая, что одному ему точно не выстоять. Каким-то чудом, именуемым суперскоростью, он отбивает ещё несколько атак противника, а затем даже слегка задевает его клинком, заставляя вскрикнуть от боли. В голову Диме приходит безумная мысль — он стремительно оказывается за спиной Змееносца и решительно срывает с него маску. Не успевает Трофимов понять, что делать дальше, как чужой клинок рассекает грудь, острая боль пронзает его насквозь, но всё его внимание сосредоточено на лице Змееносца — он ожидал увидеть на его месте кого угодно, кроме него. Дима словно в замедленной съёмке оседает на пол, выдыхая лишь: — Стас… Что-то внутри Змееносца обрывается от тихого вздоха парня, и вместо мстительного убийцы вновь оказывается Стас Кащеев. Он роняет клинок, падает на колени перед Димой и, не веря в происходящее, прижимает его к себе. Руки окрашиваются кровью, голос срывается на глухой бесполезный шёпот «Нет, пожалуйста, только не ты», слёзы застилают взгляд, и весь мир превращается в груду безмолвных обломков. Пространство заполняется смутно знакомыми голосами, но Кащееву уже всё равно — Вселенная сжимается до родного любимого Димки, его тёплых карих глаз, потухающих всё быстрее, его стремительно бледнеющих губ, тщетно силящихся что-то выговорить. Наконец это им удаётся, и из груди Трофимова вылетает тихое: «А ты не такая уж размазня, Дылда…». Глаза его наконец закрываются, и больше парень не двигается. Стас не помнит последние пару-тройку часов, но ему ясно, что только что он собственными руками прикончил самого дорогого человека в своей жизни. Чьи-то грубые руки отрывают его от Димы, он даже не пытается сопротивляться, директриса пытается о чём-то его спрашивать, но Кащеев молчит — перед ним всё ещё стоит образ Трофимова. Из толпы вдруг сам собой оказывается выхвачен Тимофей — красные от слёз глаза, смотрит так проинзительно и с таким неверием в глазах, что Стаса пробирает до дрожи. Уже около недели его старательно допрашивают — он не видит смысла запираться и рассказывает всё, что ему известно. Странное равнодушие к своей судьбе и к окружающему миру захватывает его полностью, даже попытка Алисы наброситься на него и то количество ругательств, выданных ею на очной ставке, никак не действуют на Стаса, куда уж там испуганных, полных ненависти взглядов учеников Академии. Когда оглашают приговор — пожизненное заключение с лишением способностей, Алиса бесится, брызжет слюной и угрожает побегом, Стас же переносит это с ледяным спокойствием — всё, что было ему дорого в этой жизни, у него уже отняли, сделать ему хуже у них уже не выйдет. Боль с каждым днём разъедает его всё сильнее, и единственное, о чём Кащеев жалеет — о том, что не успел всё рассказать Диме.