К черту сырники

Даша рассмеялась. Заливисто, кокетливо и вызывающе. Ее аромат духов смешался с потрясающим запахом тюльпанов, которые принес ей Женя. И свежеиспеченными сырниками, которые Даша пекла специально для него. Она стояла у плиты, переворачивая очередную порцию. Женя сидел у стола, разглядывая Касьян со спины. — Же-е-ень, я не могу… — протянула она, посмеиваясь и посылая ему короткий воздушный поцелуй, — научи меня также шутить! Тот таинственно улыбнулся и приподнял брови. — Ну, дорогая… Это подвластно только мне, я не уверен, что ты сможешь также… — Ты просто боишься, что я тебя переиграю, Калинкин, — она самодовольно усмехнулась. — Да иди ты, Касьян!.. — Женя осекся, улыбаясь. — Куда? — вдруг спросила Даша. Прозвучало довольно провокационно. Касьян поняла это не сразу. Лишь после долгого молчания, когда она повернулась и увидела взгляд Жени, устремлённый прямо в ее глаза. Пауза. Небольшая, но двоим показалось, что она длилась вечно. Женя слегка прищурился и несильно наклонил голову набок, как бы взглядом задавая вопрос. — Ко мне, например? — вдруг прервал тишину Калинкин и уверенно сверкнул глазами. Он только снаружи был таким смелым. Казалось, что он ничего не боится. Но он уже мысленно проклял себя за то, что сказал эту короткую фразу. Она может разрушить все. Абсолютно все, что они строили так долго. Вместе, вдвоём. «Калинкин, зачем?..» — он злился на себя. Потому что Даша может сделать что угодно. Она может дать пощёчину, выбежать из квартиры, хлопнув дверью, устроить скандал… Но больше всего на свете Женя боится, что она может оборвать с ним все связи. Просто перестать звонить, писать и звать на встречи. Он непроизвольно сжал кулаки, выдавая свою неуверенность. Даша, очевидно, этого не заметила. Единственное, на что он сейчас надеялся — то, что Касьян отшутится. Она всегда умела красиво выходить из таких ситуаций. Проигнорирует его провокацию. Что воспримет такую дерзость от Жени как обычную невинную шутку. Потому что он считает, что между ними ничего не может быть. Почему? Калинкин сам не знает. Хотя он ведь любит Касьян. Всей душой, всем сердцем. Ещё с их первых встреч. Он никогда ей не признается. Всегда будет лишь шутить на эту тему, незаметно флиртовать, а затем снова шутить, шутить, шутить. Только чтобы она не поняла, что он что-то чувствует. Ведь он сам толком не понимает что конкретно. Он очнулся в тот момент, когда Даша подошла к нему и положила руки на его плечи. Такой простой, странный, но… Уместный жест. Калинкин поднял взгляд, который был полон удивления. Даша смотрела на Женю во все глаза, но в то же время как-то… Отстранённо. Она прятала за этой отстранённостью нерешительность. Дыхание слегка сбилось от необъяснимого и практически неизведанного волнения, которое охватило ее. Неслышно выдохнула. Напряжение было почти осязаемым. «Касьян, зачем?» — она отчаянно пыталась остановить поток мыслей, которые загоняли ее в осознание того, что сейчас может произойти. Она не ждала от Жени ничего агрессивного или спонтанного, нет. Это не в его стиле. Даша знала, что он сейчас аккуратно отстранится и улыбнётся. И все снова встанет на свои места. Все снова будет как обычно. Но ей не хотелось, чтобы все было как обычно. Касьян не хотела признаваться самой себе, что что-то чувствует к Калинкину. Не знала, как потушить эту необъяснимую привязанность, как хотя бы немного отдалиться от него, чтобы перестать мучить себя этой дурацкой влюбленностью. Отдалиться не получится никак. Даже при всем желании со стороны Касьян. Даже если она попробует оборвать все связи, Женя все равно ее найдёт. А Даша все равно не сможет без него. Неужели сегодня придётся признаться себе, что они оба не могут друг без друга? Они оба замерли в нерешительности. Оба смотрели друг на друга, оба ждали действий, которых не происходило… Женя внезапно встал, мгновенно оказавшись выше Даши. Так, чтобы теперь она смотрела на него снизу вверх, а он на неё — сверху вниз. Касьян глядела на него как-то слишком просяще. Ее ноги подкосились, и она едва не рухнула на пол. Может быть, Калинкину так только показалось?.. Женя схватил Дашу за талию и резко усадил прямо на стол. От неожиданности та крепче схватилась за его плечи, ища опору. — К черту сырники, — шепнул Женя, стремительно сокращая расстояние между своими губами и губами Даши. Касьян не успела ответить. Калинкин взял ее за подбородок и поцеловал. Его губы накрыли ее губы в нежном, но страстном и требовательном поцелуе. Женины руки мягко поглаживали спину Касьян, переходя на талию и обратно. Дашу накрыла волна смущения, чем Калинкин умело воспользовался. Он уверенно углубил поцелуй, проводя языком по нижней губе. Язык Жени бесцеремонно и даже как-то по-хозяйски проник в рот Даши. Такие нежные, мягкие и сладкие губы Касьян… Он покусывал ее нижнюю губу, тут же проводя по ней языком, как бы извиняясь за столь дерзкие действия. Калинкин подпитывал свою уверенность податливостью Касьян. Она обвила его шею руками и прижалась к нему настолько, насколько это было возможно, что у обоих вызывало волны мурашек. Она успевала лишь хватать ртом воздух, в промежутках между такими желанными и горячими поцелуями. Перед ее глазами проносились все цвета, вспышки и блики, которые только могут существовать в этом мире. Она сжимала его плечи, запускала руки в его волосы и была готова полностью раствориться в его объятиях. Только чтобы он всегда был рядом. Женя усмехнулся Даше в губы, словно услышал ее мысли. Медленно и очень нехотя отстранился, обжигая ее губы свои все еще разгоряченным дыханием. Заглянул в глаза Касьян, которые уже давно подернулись дымкой, а щеки горели румянцем. Насладившись этим зрелищем, он тихо промурлыкал: — Я люблю тебя, Даш. Она улыбнулась. По-детски наивно и искренне, что абсолютно противоречило ее ответу. — Я знаю, Калинкин.