Будь как дома, путник

Будь как дома, путник, Я ни в чём не откажу…

Мотор выплюнул хриплое «пха!», машина заёрзала на какой-то кочке и вильнула в сторону. Армин уцепился за ручку дверцы, чтобы не вписаться лбом в бардачок. Эрен резко выкрутил руль, что-то лязгнуло и затихло. «Импала» с усталым вздохом остановилась, и Эрен, распахнув дверь, пулей выскочил наружу. — Да ебическая сила! Эрену натурально хотелось взвыть от досады. Его машинка, его любимица, его верная подруга… Стояла теперь на обочине какой-то паршивой дороги, переднее правое колесо вывернуто наружу, как сустав больной ноги. Он выцарапал из кармана джинсов зажигалку и початую пачку сигарет. Колёсико щёлкнуло раз, другой — оба вхолостую, и Эрен отшвырнул её прямо под ноги вышедшему следом Армину. Тот подцепил зажигалку кончиками пальцев, сдул пыль и стиснул в ладони, глядя на Эрена, нарезающего круги вокруг машины. — Так, ладно… Руки-то не совсем из жопы, — проворчал Эрен, скидывая рубашку прямо на прогретый часами пути капот, и полез в багажник «Импалы». Кругом было до странности тихо и безлюдно. Особенно после хайвеев, под завязку загруженных разными легковушками и фурами, и после трасс, рассекающих города, через которые Эрен с Армином проезжали. Темнело очень быстро, воздух остывал; Армин поёжился, заглядывая пыхтящему Эрену через плечо. Тот обливался потом, матерился сквозь зубы, пытаясь так и этак рассмотреть поломку в густеющих сумерках. — Посвети сюда ещё. Армин завёл фонарик чуть дальше, давая возможность Эрену, который чуть ли не лёжа разместился у захворавшего колеса, рассмотреть масштаб трагедии получше. — Садись за руль, а я тут сам, — выдохнул Эрен, потянувшись за монтировкой. Пропыхтев полчаса, истратив добрую половину арсенала ругательств, Эрен швырнул монтировку в сторону и зарылся в спутанные волосы грязными пальцами. Армин, выбравшись из машины, молча полез за телефоном. Эрен мерил шагами пятачок возле авто, которое теперь превратилось в… — … корыто! И это моя девочка, которую я, — Эрен с чувством развёл руками, — сам по крупиночке собрал! Армин скептически на него глянул, оторвавшись от попыток оживить разряженный смартфон. Эрен хлопнул ладонью по обтянутому джинсой бедру и крикнул: — Да знаю я, знаю! Что я «криворукий балбес», и если бы реально слушался Леви, мы бы не застряли в этой проклятой глуши! — Я этого не говорил, — тихо произнёс Армин, но в этой «глуши» даже мышиный писк прозвучал бы подобно грому. Эрен встрепенулся: — Но подумал! Господи, ну конечно… — Эрен… — позвал наудачу Армин, убирая окончательно сдохший телефон обратно в бардачок. — Эрен, да послушай… — Пиздец полнейший! Мы в ёбаной жопе посреди чёрт знает чего… Эвакуатор придётся вызывать… Армин хмыкнул и покачал головой, Эрен в ответ издал полный отчаяния стон. Попытавшись взять себя в руки, он навернул ещё кружок вокруг машины, потирая покрытые мурашками предплечья — с наступлением сумерек стремительно холодало. — У тебя есть карта, Армин? — Эрен запустил пятерню в изрядно истерзанный пучок и умоляюще воззрился на парня. — Ты даже в магазин через дорогу собираешься, как в поход! Прошу, только не говори… — Не делай вид, что ты забыл, Эрен, — покачал головой Армин, — ты эту карту ещё в Стохессе благополучно потерял. И запретил покупать мне другую. «А как же дух приключений, а, детка?» Эрен стушевался, но ненадолго. Он было попытался что-то возразить, но Армин предупреждающе поднял руку, и тот прикрыл рот. — Погоди-погоди, теперь послушай меня. Эрен замер на полушаге и взглянул на Армина. Тот вертел зажигалку между пальцев, то и дело щёлкая ногтем по гладкому пластиковому боку, губы сжаты в тонкую линию, глаза упёрлись в потёртый материал кед. Эрен буквально чуял затишье перед бурей, и тут Армин заговорил — негромко и размеренно: — Сколько раз я тебе напоминал, чтобы ты всё ставил на зарядку, когда мы спать ложимся? У Эрена внутри похолодело, и вовсе не от сгущающейся вокруг ночи. О, он очень хорошо знал этот тон… Чертовски хорошо. Армин, тем временем, продолжал: — Ты вечно пропускаешь важные вещи мимо ушей. Носишься со своей ненаглядной тачкой, — на этих словах Эрен поперхнулся вдохом, но не проронил и звука под неожиданно прохладным взглядом Армина, который продолжал, — игнорируешь советы, ведёшь себя как сущий ребёнок… — Но, детка, — взвыл-таки Эрен, снова терзая растрёпанный пучок; волосы неопрятно обрамляли лицо, отчего вид Эрен теперь имел весьма диковатый. — Только не надо мне «деткать», — строго заявил Армин, подбросив зажигалку на ладони. Пальцы стиснули пластиковый корпус едва ли не до скрипа. Эрен нервно сглотнул. — Сейчас ты запихиваешь свою истерику куда подальше и идёшь со мной искать попутку. Я понятно говорю? Эрену захотелось вытянуться по струнке и отдать честь: «Так точно, сэр! Как скажете, сэр!» В другой ситуации он бы так и сделал, и они бы с Армином от души похохотали, но сейчас… Сейчас Эрен прекрасно осознавал, что судьбу искушать чревато: Армин, при всей своей ангельской внешности и колоссальном терпении, имел внутри стальной стержень. И лишь ему удавалось усмирить хаотичное начало, прочно пустившее корни в Эрене. Армин да, пожалуй, ещё Микаса были для Эрена точно громоотводы — заземляли его вечно беспокойную душу. Но если уж чаша терпения Армина переполнялась, он без доли стеснения высказывался прямо: слова хлёстко, но правдиво ложились на щёки, как отрезвляющие пощёчины. Вот и сейчас он как нельзя кстати взялся за своего парня — Эрен стоял пристыженный оттого что разорался тут как малолетка, вместо того, чтобы поступить как взрослый и сознательный человек. Но в их паре с юных лет эту роль на себя по умолчанию брал Армин. — Значит так, — проговорил Армин, поравнявшись с Эреном и накидывая на его плечи рубашку, — сейчас мы идём вон в том направлении. И с этими словами он указал на покосившуюся табличку «До Марли — 3 мили». — А там уже спросим у местных. Наверняка найдётся какой-то мотель, где можно хотя бы телефоны зарядить и вызвать техобслуживание. Так что идём, — и Армин сжал ладонь Эрена своей, её сухое тепло приятно успокаивало. Эрен прикусил губу и молча кивнул в ответ. Бросил горестный взгляд на захворавшую «Импалу», его родимое детище, вот этими самыми руками собранное (ладно, не без помощи старшего товарища). Вздохнул, покачал головой и двинулся вслед за Армином, который стремительно удалялся в темноту. Минут двадцать спустя Для полноты картины не хватало только перекати-поля, которое бы уныло шуршало по пыльной дороге, навевая ещё бо́льшую тоску и безысходность. Эрену до безумия не хотелось ссориться с Армином всерьёз; несмотря на всю свою взбалмошность, он осознавал, что в отношениях далеко не фонтан, а то, что Армин его терпит почти полжизни — это рай на Земле и просто подарок Судьбы. И его, Эреново, природное распиздяйство не даёт ему никакого морального права сраться с любимым человеком, который, на секундочку, ещё и его лучший друг. Эрен поёжился от холодного ветра и всё-таки решил застегнуть рубашку. Отвлёкся на мелкие пуговки и не заметил, что Армин свернул с широкой дороги и уверенно пошагал куда-то вглубь поля. — Э-э-э, не понял… — растерянно протянул Эрен. — Ты куда это, Армин? Стой! Не бросай меня тут… Он мельком глянул через плечо, в траве ему вдруг почудилось какое-то шевеление. Эрен вгляделся пристальнее, и миг спустя из высоких зарослей выглянула белёсая козья морда. Мохнатая, бородатая, меланхолично что-то жующая. Обычная такая козья морда. На обочине дороги чёрт-те где. Эрен потёр глаза, морда и не думала исчезать. Напротив, она изучающе уставилась на Эрена, чавкнула смачно и издала дребезжащее «м-м-м-е-е». Он и думать забыл о пуговицах и почти бегом припустил вслед за Армином. Подальше от всяких внезапных козьих морд. Армин тем временем нашёлся неподалёку: он чинно беседовал с немолодым мужчиной. Тот выглядел как типичный, на незамутнённый взгляд Эрена, житель глубинки: засаленный комбез, сапоги, замызганные подсохшей грязью, заросшее клочковатой щетиной лицо и зажатая в уголке рта незажжённая самокрутка. Или прутик всего-навсего, хрен разберёт в густеющих сумерках. Возле мужика обнаружились ещё три козьих морды. Одна, тёмненькая, скакала кругом как заведённая, так и норовя подобраться к Армину, но мужик отодвигал её себе за спину, а её собратья мирно жевали траву и в ус не дули. Когда Эрен поравнялся с Армином, тот уже рассыпался в благодарностях перед мужиком. Козы оживились, взглянув на Эрена, и даже попытались пожевать кто уголок рубашки, а кто и на джинсы нацелился. — Эй, вы! Габи, Фалько! — рявкнул мужик, и козы разом отпрянули от Эрена. — Удо, София, чего там ошиваетесь? Ну-ка, подь сюды… Белёсая козочка покладисто засеменила к хозяину, а следом за ней, как на привязи, и её дружок — серый козлик с подпалинами вокруг глаз. Хулиганистая коза по кличке Габи дерзко косила чёрным глазом на так и непожёванную рубашку незнакомца, то и дело норовя отойти от хозяйской ноги и хотя бы на самую малость приблизиться к вожделенной добыче. Её товарищ замечал эти поползновения и робко бодал в бок. В ответ на это коза-хулиганка издавала обиженное блеяние и пыталась дать сдачи. За что была разок отлуплена откуда ни возьмись появившейся хворостиной — мужик из глубинки со своим зверьём обращался строго. — Эрен! — воодушевился Армин, отвлекаясь от разговора с незнакомцем, — мистер Магат любезно объяснил, как пройти к мотелю. Мужик, которого назвали Магатом, закусил самокрутку и крякнул, отпихивая носком сапога одну из коз. Та примеривалась к Арминовым шнуркам — уж больно аппетитно они были завязаны. Козочка недовольно «мекнула», но отпрянула. Магат вдруг по-отечески улыбнулся и, нагнувшись, потрепал её по серой макушке. — Ну, дык, тута и в трёх соснах заблудисси, — низким голосом отозвался он, перестав гладить козу. — Тута все дороги друг на дружку походют. Шибко вам, мальцы, свезло, шо я околачиваюсь здеся с козами кажный вечер. Армин вежливо кивнул, поблагодарил козопаса ещё раз и послал Эрену предупреждающий взгляд, но тот не шелохнулся. Он всего-навсего пытался хотя бы чуточку переварить происходящий сюр. Впрочем, безуспешно. Путь до мотеля Эрен не запомнил. Он даже и не пытался. Армин держался поначалу бодрячком, но ему очень быстро надоело «развлекать» вконец приунывшего Эрена, и он быстро сдулся. До мотеля с полуживой вывеской, на которой из семи букв горели только три в середине, они дошли в молчании. Эрен замер на подходе к мотелю. Армин уже занёс руку над дверной ручкой, как Йегер дрогнувшим голосом окликнул его: — А-армин! А может… Армин едва удержался, чтобы не вздохнуть истинно по-мамски, и повернулся к Эрену. На лице того было написано сомнение пополам с абсолютно детским ужасом. Как будто за той дверью его ждал не ночлег, а, как минимум, логово людоедки. Эрен, словно крошка Гензель, никак не хотел становиться её ужином. — Так… Я не понял, — Армин всё-таки отошёл от двери и устремился к мнущемуся неподалёку Эрену. — Ты ночевать собрался под открытым небом? — Я… Нет… Блин! — Эрен испустил страдальческий вздох и дёрнул себя за длинную прядку, упавшую на лоб. — Ну, ты сам посмотри, какая стрёмная дыра… Мотель Бейтса, и тот на вид… Запас ангельского терпения Армина стремительно таял. — Да ты в своём уме? Эрен растерялся — такой тон он у Армина слышал редко. И ничего хорошего он не сулил. Значит, взбучки не миновать… — Я, по-твоему, что, должен откопать «Ритц» посреди этого идиотского ничто? Голос Армина стал выше, в нём уже читались неприкрытые гневные нотки. Эрен втянул голову в плечи, ругаться по-прежнему не хотелось. Армин резко шаркнул кедами по пыльной дорожке и пошагал к мотелю. Крыльцо скрипнуло рассохшимся деревом, а следом раздался стук — в вечерней тиши он показался Эрену особенно зловещим. Внутри же мотель оказался вовсе не таким пугающим, скорее просто запущенным и скучным. За конторкой сидела белобрысая девчонка, она с равнодушным видом работала челюстями, порой громко хлопая пузырями ярко-розовой жвачки. В руках у неё обнаружились ржавые ножницы и целая уйма флаеров, которые она отрезала от длиннющего рулона. Бумажки ложились на стойку неровной стопкой, а те, которые она не успевала ловить, падали на пол. Но девица и ухом не вела, продолжая методично резать бумажную ленту. И уж тем более не отреагировала на бряканье дверного колокольчика и появление Армина с Эреном. Армин, не теряя ни секунды, решительно двинулся к конторке, твёрдо намеренный заселить их с Эреном во что бы то ни стало. А сам Эрен решил осмотреться, он никак не мог отделаться от противного чувства под ложечкой. На первый взгляд обстановка лобби была донельзя заурядной: под ногами старый паркет в трещинах с хлипким ковриком посередине, на стенах замызганные обои, по правую руку от входа — обшарпанная конторка прямиком из шестидесятых, на ней латунный звонок для вызова портье, напротив — затёртый вельветовый диван не пойми какого цвета. Его оккупировал высоченный, как журавль, парняга: он, ссутулившись, сидел на самом краю и с головой ушёл в игру на своём «Свитче», длинные пальцы так и порхали по кнопкам консоли. Ни парень, ни девица не обратили внимания на вошедших. Вежливое Арминово «Добрый вечер!» медленно погасло в негостеприимной тишине. Эрен скользнул взглядом по стопке пёстрых флаеров. «Колоссальное событие! Спешите!» — гласил заголовок, и далее: «Только один уик-энд! Учёные мартышки доктора Ксавьера, потомственная гадалка Пик Фингер, битва титанов — Женщина без кожи VS Леди-молот». Потянувшись было взять одну, Эрен вздрогнул всем телом от неожиданно резкого звука: Армин, сквозь зубы вдыхая воздух скупыми порциями, что было силы саданул по звонку на конторке. Девица перестала клацать ножницами и, лопнув напоследок один особо здоровый пузырь из жвачки, хрипловато крикнула, обращаясь в никуда: — Райнер! Тащи сюда свой зад! Откуда-то из глубины послышалось кряхтение, шорохи и, наконец, тяжёлые шаги, перемежающиеся тихими ругательствами. Наконец на свет Божий показался здоровый детина — широкоплечий реднек в поношенной рубахе в клетку, чуть старше Эрена, если приглядеться, но трёхдневная щетина лишь добавляла парню возраста. — Ну чего расшумелись… — заворчал он, почёсывая небритый подбородок. Армин явственно почуял застарелый запах бурбона и невольно поморщился. Парень окинул мутным взглядом новоявленных гостей и хрипло усмехнулся: — А-а-а, вот оно что… Ну, здрасьте, гости дорогие. Эрен сдул со лба непослушную прядь и ощерился на приветствие: — Ах, «здрасьте», значит? Да у вас не сервис, а хрен пойми что… Чёрта с два разыщешь вашу дыру посреди полей этих идиотских, а потом ещё ждёшь сто лет, пока кто-то из ваших соизволит, наконец, делом заняться! Тащите сюда жалобную книгу, иначе я за себя не отвечаю. Армин вскинул бровь, дослушав этот эмоциональный пассаж Эрена до конца. Эрен же разошёлся не на шутку, едва ли огнём не дышал на равнодушно взиравших на него девицу с ножницами и непросыхающего реднека. — Эй, спокуха, братиша… — начал было реднек, подчёркнуто виновато разводя ручищами, — щас заселим тя и дружка твоего. Будь ласков, ток не ори как оглашенный, башка трещит, ей Богу… Энни-сестрёнка у нас глухонемая, ей твои вопли что слону дробина, Берту, — парень кивнул на долговязого, — тем более, а вот мне ещё всю ночь работать… Так что, это… Документики ваши, во! И, зайдя за конторку и распахнув ну очень уж пыльный журнал, парень протянул ручищу к Эрену. Тот, фыркнув, полез по карманам. Но, переворошив все, даже самые узенькие, он мигом сменил нахально-возмущённое выражение лица на крайнюю степень разочарования. — Не понял, — озадаченно пробормотал он, в третий раз проверив задние карманы джинсов, — я ж точно помню, как… — Эрен, помочь? — раздался рядом участливый голос Армина. Эрену, однако, было не до этого — внутри клокотала смешанная с крайним бессилием истерика. Ещё чуть-чуть — и рванёт. — Только не говори, что ты, — осторожно, словно входящий в клетку с тигром дрессировщик, начал Армин, — забыл наши документы. Паника в глазах Эрена была красноречивее всяких слов. Армин едва сдерживался, чтоб не закатить глаза — где наша не пропадала… Эрен принялся выворачивать карманы, под ноги ему посыпалось всякое нужное и не очень барахло: фантики от жвачки, потёртый презерватив, замусоленный талончик с парковки у кинотеатра и даже надтреснутая косточка от авокадо. Ни следа айди и, тем более, ничего даже близко напоминающего бумажник. Растерянный взгляд Эрена метался с кучки бесполезной херни у его ног к недовольному Армину и заскучавшему детине за конторкой. — Блин, слушайте, я щас, — зачастил Эрен, пытаясь замести ногой выпавший из карманов мусор под потёртый коврик, — я сгоняю до машины, точно вам говорю, одна нога здесь, другая там… Детина равнодушно воззрился на покрасневшего от неловкости Эрена и принялся ковырять в зубах невесть откуда взявшейся зубочисткой. Он перевёл взгляд с Эрена на стенные часы с помутневшим стеклом и нарочито вздохнул: — Ну-у, братиш, знаю я таких… Лапши на уши навешаете, только за порог — и след простыл. Нет уж, давайте заселяйтеся, коль нелёгкая вас принесла. Через двадцать минут игра, пивас нагреется, будет что ослиная моча, а всё из-за вас… Он пробормотал ещё что-то очень невнятное, может, даже матерное, но ни Эрен, ни Армин не вслушивались. Армин оттеснил Эрена плечом и, облокотившись на стройку, наклонился прямо к детине, стараясь дышать пореже — от перегарной вони делалось дурно. — Слушайте, хватит тут из себя строить пятизвездочный отель! Мы еле нашли вас в этой глуши, а вы выделываетесь! С этими словами Армин швырнул на конторку сложенную вчетверо двадцатку и припечатал так, что Эрен отступил на шаг, словно не желая попасть под горячую руку бойфренда: — Вот деньги. Заселяйте сейчас же, или, — Армин сердито прищурился и бросил предупреждающий взгляд на ножницы, которые от неожиданности чуть не выронила белобрысая девица, — пеняйте на себя. — Стоп-стоп, ребят, — принялся увещевать парняга, едва не проглотив покусанную зубочистку, — давайте потихоньку-полегоньку… Щас всё порешаем. Кой-чего у нас для вас точно найдётся… И он подчёркнуто деловито зашуршал страничками регистрационного журнала. — Нам надо номер для курящих! И чтоб кровать двуспальная, — ожил Эрен. Детина присвистнул и выдал с усмешкой: — Оп, так может, вам сразу люкс? Или… — он ехидно покосился на Армина, который не спускал выжидающего взгляда с раскрытого журнала и занесённой над ним руки, — номерок для новобрачных, м-м-м? — Не по-о-о-нял, — процедил Эрен, пытаясь подлезть поближе к стойке. Армин, обернувшись к нему, прошипел: «Хватит позориться!», но Йегера уже несло… — Да я вашей паршивой дыре напишу тыщу разгромных отзывов, вовек не отмоетесь! — гневно пыхтел Эрен, тесня Армина, который, однако, позиций не сдавал, — Пошёл ты, козёл гомофобный, знаешь ку… — Спасибо, — рыкнул Армин, выхватывая ключи из лапищи парня за стойкой, — нас всё устраивает. И, цапнув Эрена за шкирку, крикнул, уходя: — Сдачу себе оставьте! Вмиг воцарившуюся тишину разрезал громкий щелчок ножниц и шорох бумаги под натиском дешёвой шариковой ручки, которая выводила в журнале: «Ном. 104: грёбаные Брэд и Джэнет». Номер встретил их затхлым воздухом, серыми обоями и несвежими простынями на видавшей виды койке. Уж никак не двуспальной. В углу у окна примостился колченогий столик с телефоном словно из прошлого века. Слева от входа белела дверь в душевую, совмещённую с туалетом. Ну а чего ещё ожидать от такой халупы? И на том спасибо. — Армин, — тихо подал голос Эрен, словно сомневаясь, стоит ли затевать разговор, — слушай, я… Армин дёрнул плечами, то ли отгоняя дрожь, то ли сбрасывая остатки гнева, и, не оборачиваясь, прервал: — Был не прав? Тебе стыдно? Ты… — Армин не сдержался и стиснул ладонями виски, — раскаиваешься? Эрен издал странный звук — полузадушенный всхлип — и тут же утёр нос рукавом рубашки. — Эй, детка? — вышло донельзя плаксиво, но Эрен сейчас был не в том состоянии, чтобы выбирать выражения. Он буквально ощущал, как земля уходит из-под ног. — Ты серьезно не понимаешь, из-за чего я злюсь? — голос Армина звучал глуховато из-за футболки, которую он принялся стягивать через голову, — Нет, Эрен, ты… невозможный! Эрен, уж было вознамерившийся подойти к любимому и напроситься на ласку, замер. Армин с досадой развернулся к нему, швыряя футболкой в лицо: — Да ты просто взял и забыл наши документы и все деньги в этой идиотской машине! Посреди поля, Эрен! В глуши! Эрен, на автомате поймав футболку, аж встрепенулся от такого заявления: — Не идиотская она, не надо тут!.. — Ха? — голос Армина приобрёл нотки плохо сдерживаемого раздражения, — быстро же ты начал забывать, что машина, если что, твою задницу не прикроет, не утрёт тебе сопли, не проследит, чтобы ты не… — Детка, ну не заводись, — попытался пойти на мировую растерянный Эрен. Он даже сделал шаг навстречу Армину, но тот жестом остановил его. — Я не железный, между прочим! Ты, — Армин умолк на секунду и засопел сердито, — из меня веревки вьёшь, Эрен! Армин, поёжившись, обхватил себя руками и развернулся в направлении душа. Уже открывая дверь в ванную, он замер в проёме и очень тихо молвил: — У тебя будет время подумать над своим поведением. Хлопо́к двери поглотил едва слышный сиплый всхлип Эрена. Из-за запертой двери доносилась целая какофония, этакая смесь кряхтения старого крана, гула в трубах и ворчания Армина, который оказался обижен и рассержен куда сильнее, чем показывал. Эрен, прижав к груди скинутую Армином футболку, упал на продавленную постель; жидкий и комковатый матрас негостеприимно лёг под спину. Так стыдно было, что хотелось прямо сейчас сквозь землю провалиться, просочиться сквозь этот дрянной матрас, отмотать пленку этого дня назад. Господи, ну разве это так сложно: не тупить, словно все мозги выдуло пустынным ветром, зарядить телефоны заранее, купить эту сраную карту, таскать документы, будь они неладны, с собой, да и вообще лучше следить за тачкой… И вообще — Эрена передёрнуло от мысли — Армин прав: тачка тачкой, а любимыми людьми разбрасываться нельзя. Разосраться вот так в этом паршивом мотелишке на краю света и этим послать к чертям лучшие годы с лучшим на свете парнем… Эрен заполз головой под пахнущую плесенью подушку и взвыл от бессилия. Блядь, как же это сложно — быть в отношениях, быть, мать вашу, взрослым… Что есть силы зажмурившись, Эрен почему-то сразу представил Леви с Эрвином — их соседей и давних приятелей, которые, просто подумать страшно, были вместе больше десяти лет… Охуенно сложный квест эти отношения. Десять лет — шутка ли… И всё же, несмотря на то, что оба не подарок по характеру, как-то же притёрлись, живут же, любят, держатся друг за друга… Эрен вспомнил, как Эрвин, разодетый в кружавчатый фартук, каждый уикэнд печёт на завтрак блинчики, пока Леви возится в гараже, втолковывая Эрену премудрости механики. И как расцветает Леви, становясь похожим на влюблённого по уши подростка, стоит только Эрвину объявить: «Завтрак готов». Неужели так бывает, каждый раз спрашивает себя Эрен. Как же страшно сейчас проебать всё, что у них с Армином есть… Тонущий в этих мыслях, Эрен с трудом уже мог бороться со сном, который настойчиво давил на потяжелевшие веки. Кажется, он действительно задремал, или лишь показалось… Вынырнул Эрен из сна от страшной жажды. Сколько он проспал: час ли, десять ли минут — не ясно. Ясно только, что в горле пересохло просто невыносимо. Потянувшись, Эрен вылез из постели. Шум в ванной стих, но Армина нигде видно не было. Эрен на ощупь напялил кеды, окончательно стоптав задники, и пошагал к выходу из номера. Коридор казался ещё у́же и неприветливее, чем Эрен помнил. Но иссушающая жажда вела его вперёд, словно на верёвочке, и не поддаться было невозможно. Куда именно идти, он понятия не имел — управляющий не провёл им экскурсию, да, чёрт возьми, он вообще не удосужился хотя бы на словах донести, что тут и как. Блуждай теперь впотьмах… Эрен свернул наугад в какой-то рукав коридора, который уже казался ему бесконечным. И, о радость, в конце забрезжил всполох света! Ещё немного, ещё чуть-чуть… Эрен готов был поклясться, что как наяву ощущает на губах и языке вкус вишнёвого «Доктора Пеппера», аж облизнулся в предвкушении. Дёрнул позолоченную ручку тяжёлой двери, из-под которой тонко вытекал свет… …и очутился в самом настоящем баре. Просторный зал, сияющий десятками сверкающих ламп, ослепил, заворожил, пленил Эрена вмиг. Уже и не думая, откуда в этом замшелом мотеле на отшибе цивилизации мог взяться такой шикарный бар, Эрен почуял, как ноги сами несут его к стойке. Воздух полнился запахами мохито и кофейного ликёра, к ним ненавязчиво примешивались переливы джаза — лакированный джук-бокс старался на славу. Барная стойка сияла от чистоты, сам Леви бы оценил. Эрен нетерпеливо сглотнул и ускорил шаг, завидев бармена. Долговязый парень показался смутно знакомым. Ну точно же! Как же Эрен сразу не смекнул — это ж тот самый дылда, который торчал в лобби и не отлипал от «Свитча» ни на секунду. Сейчас, однако, он был весь при параде, даже бабочку напялил, ишь хлыщ! В одной руке он методично вертел шейкер — льдинки звонко переговаривались внутри — а другой с нечеловеческой скоростью украшал бокалы дольками лайма и грейпфрута. За спиной бармена вспыхнул яркими этикетками холодильник, плотно набитый газировкой. Боже, ну почему ж так далеко-то… Эрен смахнул пот со лба, он разве что бегом не пустился — но бар, увы, ближе не становился. Эрен уже был готов проклясть всё и вся в этом хреновом мотеле, как вдруг бармен поставил шейкер на стойку с громким стуком. А затем… Эрен потянулся протереть глаза: — Ну ниху… Парняга с невозмутимой миной занёс над своей левой кистью здоровый тесак для мяса и, не дрогнув и бровью, опустил нож прямо на запястье. Эрен выдохнул матерную тираду, не в силах оторвать взгляда от безобразия, творившегося за стойкой. Бармен хладнокровным движением вонзил тесак в полированную поверхность столешницы и принялся сцеживать кровь из обрубка прямо в бокал с кокетливым завитком лайма на бортике. Кровь бежала споро, и вскоре вся дюжина украшенных бокалов призывно алела безумным коктейлем. Тошнота подкатила к горлу мерзким кислым комком, и Эрен весь сжался, замер, ноги слушаться перестали. А долговязый бармен с явным наслаждением приложился к кроваво-красному напитку, тонкая струйка скользнула вниз с уголка губ и коснулась накрахмаленного воротничка рубашки. Эрен чуял, как из груди рвётся немой вопль, колени дрожат, а жажда, ещё пять минут невыносимо сушившая горло, уступает место неконтролируемой панике. «Это сон, это всё чёртов сон», — бормотал Эрен, на негнущихся от страха ногах подбираясь к выходу. В голове билась одна единственная мысль — валить в номер, и как можно скорее. Армин закрутил скрипучие краны и потянулся за полотенцем. Кое-как вытеревшись жёсткой тканью, он напоследок промокнул волосы и со вздохом покинул ванную. Он уже тысячу дум передумал, пока мылся (хотя по большей части воевал с кранами), и всё же пришёл к выводу, что первый шаг к примирению должен сделать именно он. И плевать, что Эрен вёл себя из рук вон странно, если не сказать инфантильно. Но портить путешествие мелочными сиюминутными ссорами Армину до жути не хотелось. «Да, — соглашался он мысленно, — я ведь тоже облажался. Мог ведь и сам подстраховаться». На Эрена надейся, да сам не плошай. И всё же Эрен, весь со своими недостатками — такой родной и понятный, что сердце щемило, и Армин мысленно дал себе подзатыльник. Оба хороши. Надо непременно помириться. А то на душе так неспокойно… Однако к вящему удивлению Армина, в номере Эрена не оказалось. Рубашка и его, Арминова, футболка неопрятным комом валялись на постели, но кеды Эрена, как и он сам, куда-то исчезли. Армин глянул на часы, притулившиеся на подоконнике — половина десятого вечера. Поздновато, но желудок уже подводило от голода. В принципе, наверное можно попытать счастья и заказать ужин в номер. Конечно, управляющий ни словом не обмолвился о дополнительных опциях, но попытка не пытка. А там, глядишь, и Эрен подтянется. Поедят и поговорят заодно как люди. Армин деловито снял трубку и нажал на единственную довольно-таки истёртую кнопку. Телефон отозвался оглушающей тишиной. Армин отодвинул от уха трубку, затем повертел в руках и сам аппарат — ну а вдруг штекер отошёл? Но телефон с виду казался абсолютно исправным, только вот в трубке ни намёка на гудки. Армин опустил её на рычаг куда резче, чем собирался, и внутри глянцевой чёрной коробочки аппарата что-то тренькнуло, будто в старой музыкальной шкатулке. Армин удивлённо хмыкнул и решил попытаться ещё разок. Теперь трубка сменила равнодушие на милость: откуда-то из глубины донеслись приглушённые гудки, которые то и дело обрывались, перерастая в хрипящий кашель, который Армин тут же списал на помехи связи. Но чем дольше он прижимал к уху трубку, тем дальше делались гудки, а кашель, наоборот, ближе. Словно кто-то надсадно кряхтел, стоя прямо за Арминовой спиной. В трубку вдруг резко дунули, Армин вздрогнул и выронил её, зацепив и сам аппарат, который с жалобным звуком опрокинулся со столика. Время меж тем перевалило за десять, а Эрен по-прежнему не объявился. Армин взъерошил ещё сырые волосы и, отыскав отельные белые тапки, пошаркал к двери с твёрдым намерением отыскать его и помириться. Стены с каждым шагом словно подступали ближе, но Армин невозмутимо шагал вперёд. В голове пульсировало одно-единственное намерение — найти Эрена. Почему-то Армину он представлялся донельзя расстроенным мальчишкой. Как будто им снова по девять, Эрен не сумел дать сдачи хулиганам, а отдуваться за троих снова пришлось Микасе. Вот Эрен и убежал, чтобы в одиночку переваривать свои стыд и слабость. А он, Армин, готов пойти за ним куда угодно, лишь бы вытащить на свет. И Армин уверен, что именно ему это под силу — хоть в девять лет, хоть в двадцать. Зябко переступая ногами, обутыми в тонкие тапки, Армин шёл вперёд по тёмному коридору, буквально на ощупь. Сколько он шёл, сколько бессмысленных поворотов совершил, сколько накрепко запертых дверей повстречал на своём пути — не счесть. Тишину пыльного пустого коридора прорезал нарастающий плач. Армин встрепенулся и прибавил шагу. Двери стали попадаться чаще, он прикладывал ухо к каждой, но плач, точно издеваясь, удалялся и звучал совершенно из другого конца коридора. Армину в конце концов до чёртиков надоело это шатание по запутанным коридорам и тьма запертых дверей. «Да сколько ж можно, так и умом тронешься», — мысленно ругнулся он, поворачивая обратно. Плач вернулся и стал чётче, из-за двери, которая призывно маячила перед Армином, раздавались тихие, но безошибочные всхлипы и рыдания. Армин бы возненавидел себя, отвернись он от попавшего в беду человека. Плач то рассеивался, то нарастал, дразня нервы, напирая, тревожно сдавливая виски. Армин толкнул дверь, и та поддалась легко, словно его там ждали. Шаги заглушал густой ворс ковра, ступни утопали в его шелковистой мягкости, и всё, что мог слышать Армин — тихий, словно шелест далёкого дождя, плач. Источник искать долго не пришлось — на огромном круглом ложе, занимавшем почти всё пространство комнаты, свернулась клубком крохотная фигурка. Дитя ли, девушка ли — с ходу и не разобрать. Армин двинулся ближе, сам того не ведая уже оказался на постели, непозволительно близко к содрогающемуся в рыданиях человеку. Лёгкое, как дуновение ветерка, касание к плечу — и на Армина глядят два огромных глаза, как озёра, полные кристально-чистой воды. Лицо, умытое слезами, кажется до боли знакомым… Армин щурится, хотя глаза давным-давно привыкли к темноте, и мозг прошивает вспышкой узнавания. Но на этот раз ни равнодушия во взгляде, ни презрительного щелканья жвачки, ни хищного лязга ножниц — ничего, только застывашая на дне серо-голубых глаз мольба и чистейший, словно первый снег, ужас. Ужас, скроенный одиночеством. Ужас, вылепленный тьмой. Девушка, нет, у неё ведь есть имя — красивое имя — Энни, отводит с лица светлую прядь, и Армин тянется к ней всем своим существом. Забыв об Эрене, забыв о самом себе… Сейчас лишь одно имеет значение — она, крохотная, хрупкая, как озябшая птичка, и такая одинокая. Армин протягивает к ней руку, пальцы чуть подрагивают от нетерпения… Ещё чуть-чуть, и… На его губах расцветает горячее, запретное, кармином вспыхивает под веками, огнём по венам льётся. Запретное, нездешнее, но чудовищно сладкое. Отравою проникает под кожу, жгучей лавой достигает сердца. Грудь стискивает от избытка ощущений, или виной тому пожар в лёгких. Забыть как дышать так легко, и Армин идёт на поводу у этого тёмного чувства, в плену которого сейчас его губы, а маленькие цепкие руки впиваются в плечи, сжимая крепко, до боли. И Армин готов к этой боли, ведь она неизбежна. Она так нужна. Губы саднит, кожа пылает от её хаотично-выверенных касаний. Так больно и так хорошо. Взгляд мажет по затенённой стене и упирается в зеркало. Пучина мутной амальгамы высвечивает то, от чего у Армина стынет кровь в жилах. Против него не хрупкая принцесса в беде, не крохотная беззащитная пташка — его ядовитой лианой обвивает существо, которому нет названия. Белесая копна волос спадает на лоб, обрамляет лицо, не утратившее ещё людские черты, в остальном же льнёт к Армину всей собой обнажённая до сырой плоти дева. Армин, судорожно ловя ртом воздух, следит за тем, как движутся её не скрытые кожей мускулы, влажно блестят тугие тяжи мышц, как белеют сухожилия и кости. Её горящие глаза встречают его ошарашенный взгляд, и рот её кривится в кроваво-алом оскале. Такая тварь выпьет твою душу, а следом поглотит тело и не подавится. — Нравлюсь я тебе? — шелестит тварь ему на ухо. Багровый язык, длинный и горячий, обводит мочку, и Армин в ужасе подаётся назад, едва не падая с ложа. Перед глазами стоит страшная в своей реальности картина — тварь облизывает пальцы, лишённые кожи и ногтей, подбирается ближе, мясистая плоть её плеч, груди и бёдер исходит жаром, манит и отвращает одновременно. Армина тошнит, желудок крутит от страха и ненависти к самому себе. «Эрен, — мысленно шепчет Армин, закрывая глаза, — умоляю, разбуди меня!». Пальцы немеют, глаза накрепко закрыты, она всё ближе, её дыхание отдаёт пеплом и сырой полупереваренной плотью. Армин чувствует, что теряет опору и падает. Падает, теряя всякую связь с миром, с собой, с Эреном. — Армин! — сквозь плотную завесу кошмара проникает родной голос. — Открой глаза, Армин! Армин с судорожным вдохом распахнул глаза. Эрен тотчас вцепился, облапил всего, не оторвать. Да и не хочется. Наоборот, есть одно желание — прильнуть теснее и раствориться в этом знакомом тепле. Армин выдохнул, наконец, и счастливо уткнулся в шею Эрена. Тот уже успел принять душ, кожа приятно влажная и пахнет лимонным мылом, их домом. Армин что есть силы вдохнул запах Эрена, чувствуя, как потихоньку начинает отпускать. Стоило Эрену чуть отодвинуться, как он тут же бросился к Армину вновь — на этот раз орошая его растерянное лицо отчаянными поцелуями, перемежая их с извинениями. И Армина накрывает в этот самый миг таким невыносимым счастьем. Ужасно не хочется прерывать Эрена, но… — Всё, мой хороший, — прошептал ему Армин, ласково отстраняя от себя. — Я не сержусь, честно. — Честно-честно? — глаза Эрена угольками вспыхнули во тьме номера. Армин кивнул с улыбкой, протягивая ему руку с оттопыренным мизинцем. Эрен с готовностью нежно коснулся его своим — трогательная детская традиция мириться. Мириться так, чтоб навсегда. Мизинцы сплелись на один бесконечный миг, словно этот крошечный жест действительно обладал почти магической силой. Армин притянул Эрена в крепкие объятия, накинул сверху посеревшее от бесчисленных стирок одеяло и прикрыл глаза. На этот раз настраиваясь на по-настоящему спокойный сон. Сквозь ласковую дрёму ни один из них не услышал, как с лёгким щелчком повернулся ключ в замке, изъеденном ржавчиной. Управляющий закусил свою неизменную зубочистку и вскользь коснулся двери с латунной табличкой 104 — на его глазах покрытое узором трещин дерево подёрнулось паутиной, а тонкая нитка плюща крепко и хищно оплела ручку и юркнула в скважину, запечатывая от любопытных глаз очередную историю двух заплутавших душ.