В танце кружи, ведьма осенняя

Ведьма кружилась в танце среди осенних листьев и напевала веселую песенку. Близился первый праздник в году, Самайн, и она уже приготовилась — собрала все необходимое, от яблок до вещих снов (вещие сны удобнее всего было хранить во флаконах), и свечи давно горели на подоконнике и в доме. Ведьма была еще совсем юной, но уже знала многое — например, что нельзя заигрываться с духами и призраками, нельзя впускать их далеко за грань, которая и без того тоньше паутинки в ночь Самайна. Но ненамного, ненадолго — можно, они сами заходят, смешиваясь с миром живых. Око полной луны слепило глаза и казалось розовым. Где-то вдали над озером слышался плач банши — в деревне кто-то умрет, подметила ведьма. Интересно, кто? Может, старуха, мать пекаря? Или что-то не так пойдет с родами беременной жены кузнеца? Или кто-то простудится, заболеет, поймает горячку и не поднимется уже с постели? Она жила на самой окраине, почти в лесу, и непролазный лес хранил множество тайн — в основном ее тайн. Люди ее не трогали — кто боялся, кто не считал опасной. Девчонка как девчонка, с первого взгляда и не скажешь, что ведьма. Рыжая, правда, а про рыжих говорят — души у них нет и с дьяволом спутались, но самого пастора в деревне угораздило родиться рыжим, и, может, это было одной из причин неприкосновенности ведьмы — а ну как укажет на него, если он ее в чем-то обвинит? Стрелки переведет, и попробуй докажи, что не отродье дьявола. Никто не помешал бы ведьме встретить Самайн.

***

Она зажгла еще одну свечу, и теперь везде был виден отсвет огня. Ударила в бубен, зазвенела колокольчиками, громко зовя гостей — звонкий голос звучал столь же пронзительно, как плач банши, только намного веселее. Селяне наверняка принялись креститься, читая молитвы, да что их молитвы — не от дьявола ведьмина сила. Никакому сатане она не служит. Ведьмы не служат никому, кроме природы, а природе повинуется каждый человек, и сила ведьм от природы дана. От древней и первозданной природы. Духи собрались вокруг, теперь ведьма это чувствовала. Она опустила бубен, улыбаясь в пустоту, на самом деле полную незримых сущностей — кто раньше умер, кто позже, и всех она знала. Тех, кто умер до ее рождения, знала с поры, как начала проводить ритуалы вместо бабки, и одного-двух из таких «давних» ежегодно недосчитывалась — хорошо, значит, душа пошла дальше. Нельзя душе долго оставаться на пограничье. Было у ведьмы несколько важных вопросов, ответ на которые могли знать только духи. Сталь ножа блеснула в свете свечей. Они бы могли ответить и так, но нет — стоило проявить уважение, стоило задобрить их, стоило, наконец, сделать им подарок, а что больше всего радует мертвых, чем живая кровь? Еще и кровь, полная юности и магии? Ведьма порезала свою ладонь, и ощутила, как духи припали к порезу, откуда лилась алая струйка. Они пили, довольно булькая, как толстые лягушки, и, когда напились досыта, пришло время вопросов. — Урожай будет хорошим? — спросила ведьма главное, и на ее колдовском зеркале невидимая рука начертила: «да». — Болезни зимой будут? Лихорадки, горячки, горлянка? «Нет», — начерталось на том же зеркале. Ведьма внутренне вздохнула с облегчением — она терпеть не могла эпидемии. — Морозы будут сильными? — продолжила она? «Нет». — Теплая зима будет? — воодушевилась ведьма. «Нет», — разочаровало ее зеркало. — Средне, значит? — догадалась ведьма, и зеркало подтвердило ее догадку. — А опасаться чего? — задала она последний вопрос. — Что может быть опасным? Духи молчали — наверное, потому, что ничего опасного не было. В противном случае они бы ответили, а касался вопрос лишь вещей, распространяющихся на всю деревню: эпидемия горлянки, множество снега — до сугробов в человеческий рост, нехватка в быажных продуктов вроде муки, крупы, сахара, масла… А если духи молчат — то все хорошо. Ведьма решила проверить, задав слишком очевидный вопрос. Нельзя играть с духами, но она и не играла — многие на ее месте спросили бы то же самое. Ведьме исполнилось девятнадцать, и она, хоть ведьма, была красивой девушкой. — А замуж я в следующем году выйду? — спросила она, тряхнув рыжими кудрями — и от удивления аж рот приоткрыла, глядя на ответ. «Да», — начертали духи на зеркале. Замуж?! Говорила же ей бабушка — нельзя с духами шутить! Нельзя ни в коем случае! Вот живое доказательство — она пошутила и с ней в ответ пошутили! Хорошо еще, что так обошлось, малой кровью… но духи не врут. Духи никогда не врут. И изменить ничего не могут — лишь подсказать живым. Потому ведьма и спрашивала: если бы предсказали неурожай, горлянку, лютые морозы, если бы начертали опасность, исходящую от чего-то или кого-то, то ведьма бы приняла меры, читая заговоры, задабривая природу, запасаясь лекарствами, делая барьеры… И на тебе — замужество. За кем, она не спросила — она ведьма, а не купеческая дочь или графская, чтобы замуж идти без своей воли. Припомнила симпатичных ей деревенских юношей, задумалась, кто же осмелится ей предложение сделать — может, сын кузнеца? Или сын мясника? Или сын булочника? У первого, Юэля, были очень сильные руки, добрая улыбка и яркие голубые глаза. У второго, Ханса, были волосы цвета соломы (ведьме это нравилось), красивый голос и спокойный нрав. Третий, Ральф, был улыбчивым, смешливым и таким же рыжим, как ведьма. Лишь бы сразу трое не пришли свататься — тогда придется выбирать по-настоящему, а двум неудачливым кавалерам варить отворотное зелье. И чтобы не прогадать… Потом об этом подумает. Ведьма подняла полную чашу и выпила большими глотками — мята, имбирь, полынь. Капли стекли с губ, и призраки принялись слизывать их — ведьма ощущала, как они касаются ее невидимыми языками. — Гуляйте! — приказала-пригласила ведьма. — Гуляйте, да не загуливайтесь! Ваша это ночь, но утром обратно уйдете, и сколько было вас, столько и уйдет! — она вспомнила плач банши. — Может, только на одну душу больше, если душе предсказано! Летите! — она махнула рукой. Выйдя во двор, залюбовалась ледяной синью. Самайн радовал моросью, где-то кричали птичьи стаи, в озере плескались наяды — пусть порезвятся, пока вода живая и пока их дворцы не покрыл панцирь льда. Пусть все сегодня резвятся и радуются. Ведьма прислушалась — да, это они. Тоже резвятся. Гам и рев Дикой Охоты становился все явственней, они приближались — призрачные всадники. Ведьма проводила взглядом коней и псов, летящих в небе, как ураган или стая черных облаков — они миновали ее деревню. Для этого ведьма тоже проводила специальные ритуалы. — Э-эх! — лихо вскрикнула она, притопнула ногой — и остановилась. Толку плясать здесь? Даже духов гулять отпустила. Нет, пойдет в деревню. Ее не обидят, а люди гулянку устроили, тоже Самайн привечая. Может, сын булочника ее танцевать пригласит.