» «Очередной мрак окутал улицы Магического Лондона. Вчера вечером в районе Лютного переулка было найдено тело молодой девушки с множественными ранами и обезображенным лицом. Кроме того, у девушки был вспорот живот. Аврорам удалось установить личность погибшей: Сесилия Баффо, девятнадцать лет, маглорожденная волшебница. Это не первый случай гибели молодых ведьм. Ранее была убита еще одна маглорожденная — Эвелин Гроден, двадцати лет. Подробности не разглашаются. Преступник по-прежнему находится на свободе. Авроры продолжают расследование.
Репортер: Энди Смагли»
К статье прилагалось колдо погибшей — миловидная девушка с волнистыми каштановыми волосами и черными глазами. Она позировала в мантии Хогвартса и улыбалась, глядя в объектив колдокамеры. — Черт, — выругалась Гермиона, складывая газету и запихивая ее в сумку. Это было уже третье убийство за последний месяц. Шесть месяцев они искали убийцу и все безрезультатно — тот ускользал от них в самый неподходящий момент. Когда цель была так близка, и ее можно было схватить за хвост, удача улетала от них прямо из-под носа, оставляя ни с чем. Определенно, они имели дело с серийным убийцей. Жертвами были только девушки и только маглорожденные — это навевало на мысль, что убийца был чистокровным волшебником, не сумевшим предать свои принципы после падения Волдеморта. Но было недостаточно доказательств, наводящих на конкретного человека. Гермиона зашла в лифт, нажав на кнопку, и быстро оказалась на нужном этаже. — Уровень два, отдел магического правопорядка, — прозвучал голос в кабине лифта, и двери распахнулись перед девушкой. Грейнджер быстрым шагом преодолела коридор и силой толкнула дубовую дверь с табличкой «Старший аврор». — Ты это видел? — с порога спросила Гермиона друга, кидая ему на стол Пророк. Гарри Поттер медленно перевел взгляд с бумаг на газету, а после и на Гермиону. — И тебе доброе утро, Гермиона, — лениво произнес он. — Доброе? Ты уверен, что это именно тот эпитет, который стоит сейчас употребить? Она не на шутку разозлилась. Все эти однотипные сны, статьи в Пророке и неуловимый убийца медленно поднимали ее градус злости до тех пор, пока он наконец не достиг своего предела. — Я видел статью, — спокойно сказал Поттер, расписывая что-то на бумаге. — Что тебя так разозлило? — И ты еще спрашиваешь? — крикнула Грейнджер, повесив мантию на вешалку в шкаф. — Мы месяц пытаемся поймать этого гада, а журналисты только и делают, что бесконечно мусолят убийства в газетах. — Это их работа, Гермиона, такая же как и наша, — Гарри снял очки и потер глаза. — К тому же, люди должны знать, что в городе сейчас небезопасно. Волшебница продолжала сверлить его взглядом, однако чуть смягчилась, наблюдая за другом, и спросила: — Ты спал? — Не ложился. Она молча кивнула. Грейнджер уже собиралась заняться очередным разбором документов, как дверь распахнулась, и в кабинет влетел стажер Билли Огден. — Новое убийство, — проговорил он, едва его нога перешагнула дверной проем. — Где на этот раз? — спросил Гарри. — Тотнем-Корт-роуд, 17/26 — Собирай группу, — скомандовал аврор, накидывая мантию. Грейнджер закатила глаза и протяжно застонала. В копилку ее мертвых ночных «подружек» добавится еще одна. Авроров окружал холодный ветер, развевая полы их мантий. Земля пропиталась кровью убитой, и в том месте больше никогда не вырастут цветы. Гермиона пригнулась, чтобы пройти через оградительную ленту, и подошла ближе к трупу. Тот же почерк: изуродованное лицо, темные волосы, испачканные в луже крови, раны по всему телу. Одежда разорвана в нескольких местах. Отличительная особенность была в том, что теперь был вспорот не весь живот, а лишь правое подреберье. Гарри подошел к ней вместе с еще одним аврором: — Лукреция Критти, двадцать один год, маглорожденная, смерть наступила от множественных резаных ран, вызванных заклинанием в районе трех часов ночи. Кроме того, обезображено лицо и вырезана печень. Смотря в зияющую пустоту вместо глаз, Гермиона слушала слова аврора. Ее взгляд медленно прошелся от лица к шее, а затем опустился на грудь. Девушка обернулась к Гарри: — Сектумсемпра? — Да, сомнений нет. Со школы Поттер помнил, какие раны приносит это заклинание. Он никогда не сможет забыть картину того, как на мокром кафеле туалета тело Драко Малфоя опоясывает кровь, пропитывая его белоснежную рубашку. Это воспоминание навсегда закрепилось в его голове, и крохотное чувство вины перед некогда школьным врагом до сих пор терзало душу Поттера. — Гермиона, можно тебя на минуту, аврор Клакс, продолжайте осмотр места происшествия. Гарри кивнул подруге в сторону, намекая на разговор без лишних ушей. Бросив последний взгляд на погибшую, Гермиона последовала за другом. — Возможно, мои слова покажутся тебе странными, но я думаю, в этом замешен Малфой. — Малфой? Последний раз она видела парня больше двух лет назад, когда защищала его в суде. Они лишь пересеклись взглядами и едва обмолвились словами в тот день; им просто было не о чем говорить. Ненависть, что была присуща им в школе, с возрастом сошла на нет, и ее место заняло безразличие. Гермиона не знала, куда делся Малфой после суда, жил ли он еще в Лондоне в своем поместье или уехал в другую страну. Она никогда не интересовалась его жизнью. И сейчас, услышав такое предположение от Гарри, Гермиона просто не могла до конца поверить в абсурдность ситуации. Малфой не мог совершить убийство, он провалил задание Волдеморта, которое заключалось в смерти Дамблдора. Что уж говорить о трех девушках. Она не исключала тот факт, что человек может измениться не в самую лучшую сторону, но принять это Гермиона тоже не могла. — С чего ты так решил? — спросила она у Гарри. — Сама подумай — это я на шестом курсе кинул в него Сектумсемпру, наверняка он мог запомнить его. К тому же это заклинание Снейпа, и наверняка он рассказал об этом Малфою. Гермиону одолел скепсис. Ее никогда не терзали сомнения насчет дедукции друга, но сейчас они заломили ей руки, прижав спиной к себе и шепча на ухо о том, что Гарри несет полную чушь. — Это глупо, Гарри, — рассеянно произнесла Грейнджер, вновь повернувшись туда, где лежало тело. — Но если ты уверен в этом, то вызови Малфоя на допрос. — Сказать по правде, я ни в чем не уверен, но какие-то догадки все же присутствуют. Девушка кивнула и вернулась к жертве. Присев на корточки, она снова разглядывала убитую. Белая кожа стала еще бледнее и грязной от земли. Грязной. Грязнокровка. Убийца выбирал только маглорожденных волшебниц. Ни одной полукровки и уж тем более чистокровной. Мысль закралась слишком быстро в сознание, словно ее принесло свежим порывом ветра. Она может стать одной из них. Это страх течет по венам, словно… раскаленное олово? Нет, это был не он. Она не боялась, но понимала, что должна. Человек должен бояться смерти во всех ее проявлениях. А если ты не человек, что тогда?.. За чередой мыслей Гермиона увидела едва заметные следы на коже убитой в области запястья. Рука была повернута в другую сторону, и разглядеть должным образом след было тяжело. Грейнджер достала палочку и приподняла ею руку девушки — на бледной коже вырисовывался шрам в виде бутона розы. — Гарри, подойди сюда! — крикнула она. Поттер присел на корточки рядом с ней. — Как думаешь, что означает этот символ? — спросила Гермиона, указывая кивком на шрам. — Как-то слышал, что у каждой чистокровной семьи имеется свой символ рода. — Нужно узнать, у какой из них им является роза. — Если я не ошибаюсь, то ни у какой, — развеял ее догадки Гарри. — Пусть сделают колдо и принесут мне снимки, постараюсь найти как можно больше информации об этих знаках.***
Малфой был на взводе. Его силком притащили в аврорат, подозревая в убийстве. Возмущение достигло апогея еще на моменте, когда ему озвучили обвинение. Он был готов заавадить чертовых авроров, ворвавшихся в его дом. Сидя в допросной, Драко отстукивал пальцами по столу незатейливый ритм, чтобы хоть как-то отвлечься от происходящего, но получалось это крайне плохо. Он повернул голову на звук открывающейся двери и готов был разбить лицо Поттеру, когда тот вошел в допросную. — Какого хера, Поттер?! Почему меня обвиняют в убийстве?! — Успокойся, Малфой, никто тебя не обвиняет, мы всего лишь хотим задать несколько вопросов, — спокойным тоном сказал Гарри, присаживаясь на стул напротив Драко. Вслед за Поттером вошла Гермиона и бросила быстрый взгляд на Малфоя. Не изменился. Все такой же раздражающий и невыносимый. Раздражающе красивый. Она даже не стала себя ругать за эти мысли, это простая констатация факта. Грейнджер обошла стол и стала позади Гарри. — Итак, мистер Малфой, где вы находились вчера в промежутке между двух и трех ночи? — Ты тупой, Поттер? — искреннее удивился Драко. — Отвечай. — Спал у себя в поместье во Франции. — Кто может это подтвердить? — снова задал вопрос Гарри. — Моя мать, конечно же, — фыркнув, злобно выпалил Малфой. — Ты можешь отвечать нормально? — повысила голос Гермиона, опираясь руками на стул Гарри. Ее раздражала манера его речи. — Вам? Нет. И вообще, где доказательства? Оба аврора пропустили мимо ушей его браваду. Гарри вытащил из папки колдографию с изображением шрама в виде розы и передал ее Драко. — Тебе знаком этот символ? — спросил он. — В первый раз вижу. — Это может быть символом одной из чистокровных семей? — Поттер, нас двадцать восемь чистокровных родов, думаешь, я помню, у какой семьи какой символ? Они могут меняться по щелчку пальца главы рода. Одно могу сказать, что это точно не род Малфоев, наш символ — хризантема. Цвет зеленых глаз смешался с серым. Гарри еще сверлил его взглядом какое-то время, пока не сказал: — Хорошо, Малфой, пока ты свободен, можешь идти, но мы ограничим твою трансгрессию, во Францию ты не попадешь. Вернешься в Мэнор. — Лишь бы от вас подальше, — выплюнул Драко, протягивая руки к подошедшей Гермионе, для того, чтобы та сняла наручники. На секунду она подняла на него взгляд. Лед столкнулся с пламенем. Словно маленькие разряды тока прошли сквозь тело Малфоя, когда он посмотрел на нее. Как давно он это чувствовал? Грейнджер сняла с него наручники, и блондин покинул допросную под громкий звук закрывающейся двери. — Я чувствую, что он как-то причастен к этому, Гарри. — Я тоже, но весомых доказательств у нас нет для его задержания, — Поттер устало потер глаза, опускаясь головой на стол. — Тебе нужен отдых, — сказала Грейнджер. — Наверное. Она сама не помнила, когда последний раз спокойно спала — без снов и дерганий. Словно это было в прошлой жизни. Уговорив друга пойти домой отдохнуть, Гермиона осталась в аврорате, соединяя пазлы дела в единую картину. Ее компанию на вечер составляли улики, колдографии и личные дела погибших девушек. Возле нее на диване калачиком свернулся Живоглот, и его мурлыканье было единственной приятной музыкой на этой «вечеринке». Гермиона делала пометки, сопоставляла данные и изучала обычаи чистокровных семей. Она трижды прокляла эту гребаную розу — она не являлась символом ни одной чистокровной семьи ни в прошлом, ни в настоящем. Были другие цветы: фиалки, тюльпаны, даже дельфиниум, но ни одного упоминания о розе. Это заводило ее в тупик. Для чего тогда маньяк оставлял эти шрамы на жертвах? Наверняка они что-то значили, но Гермиона пока не могла понять, что именно. Ближе к полуночи Грейнджер напугал неожиданный стук в окно. Вздрогнув, она поднялась с дивана и подошла, отдернув занавеску. Маленькая сова держала в своем клюве довольно массивную коробку, и девушка быстрее впустила птицу в дом. Приглядевшись, Гермиона заметила магические искры на перьях птицы. Она приложила кончик палочки к крылу, проверяя наличие заклинаний. Неотслеживающие чары. Что ж, умно. Оставив посылку, сова сразу же вылетела из комнаты. Коробка была довольно тяжелой, и Гермиона сразу же поставила ее на журнальный столик. Разорвав лишнюю бумагу, девушка увидела стеклянную банку с непонятным содержимым. Что-то похожее на резину, темно-бордового, почти коричневого цвета. На крышке банки лежало маленькое письмо от неизвестного адресата. Гермиона развернула конверт, и держа в руке банку, начала читать.«Дорогая мисс Грейнджер!
Посылаю вам половину печени Лукреции Критти, вторую половину я оставил себе в качестве трофея.
Надеюсь, вам понравился мой небольшой подарок, и я с нетерпением жду нашей встречи»
P.S. Тик-так
Пальцы разжимаются, и банка летит прямиком на пол, разбиваясь на осколки. — Твою мать! — крикнула Гермиона, выбрасывая письмо. Адреналин растекся под кожей плавленным металлом и осел в каждой клеточке тела. Гнев затмил ее рассудок, не позволяя рационально мыслить. Гермиона сожгла заклинанием письмо вместе с органом, а осколки выбросила в мусорку. Ей пришлось открыть окно из-за запаха горелого мяса. Так дальше продолжаться не может. Она не позволит смешивать себя с грязью в самом прямом смысле. Она найдет его первой, во что бы то ей ни стало. Взяв перо и бумагу, Грейнджер написала ответное письмо посланнику.«Я получила ваш… подарок, как вы выразились, но не могу сказать, что он вызвал у меня восторг. Предлагаю вам не оттягивать время нашей встречи и увидеться сегодня ночью. Один на один. Отель в Лютном переулке. Номер комнаты вам сообщит портье.
Мисс Гермиона Грейнджер»
Привязав письмо к лапке своей совы, Гермиона позволила птице доставить послание мужчине. Ставки сделаны. Жертва становится охотником. Охотник — жертвой.***
В отражении темного окна ее вид казался ей еще прекраснее. Она покорно ждала, когда дверь откроется и в комнату войдет тот, за кем она охотится уже чертов месяц. Не было ни единой мысли об уходе — бросить все, оставить эту глупую идею и вернуться домой. Не было мысли сообщить Гарри о посылке и тем более другим аврорам о послании. Было лишь ожидание. Долгое и мучительное. Гермиона рассматривала свое отражение, когда дверь со скрипом открылась, и в комнату вошел парень в мантии с капюшоном. Она не видела его лица, но поняла, что он был намного выше нее ростом. Щелчок, и первая мысль относительно личности убийцы прокралась в ее разум. Ему осталось только снять капюшон, чтобы Грейнджер полностью была уверена в своей догадке. И когда эта часть мантии была снята с его головы, и девушка увидела характерный платиновый оттенок волос, все встало на свои места. — Я знала, что тебе нельзя верить. — И тем не менее, вы меня отпустили, — Малфой подошел на шаг ближе к ней, но все еще сохранял дистанцию. Она хотела развернуться к нему лицом, но была остановлена требовательным голосом: — Вытащи палочку и медленно положи на пол. — У меня нет палочки. Если бы была, я бы выполнила твое требование. Решив, что Грейнджер не врет, Малфой, опустил свою палочку и убрал ее в карман. — Полагаю, когда ты все знаешь, тебе остается только надеть на меня наручники и сдать аврорам. — Я задам тебе один вопрос — зачем? Драко нахмурился. Он свел вместе брови и посмотрел на нее исподлобья. — Зачем убийства? Все просто, милая. В какой-то момент своей жизни, я понял, что мне небезразлична одна девушка, чья кровь являлась препятствием в наших отношениях. Я должен был заполучить ее любой ценой. Думал о ней каждый день. А она не замечала, все время была с другими. Но я был трусом, гребаным трусом, чтобы подойти и признаться в чувствах. Драко остановился и посмотрел в ее карие глаза. Они и раньше были такие яркие? — Увлечение переросло в злость, злость обратно в ненависть, и порочный круг замкнулся. Грязнокровки всегда были отбросами магического общества, со временем ничего не изменилось. Голос дрожал от злости. То, как он выплевывал слова, наводило Гермиону на мысль, что это тот же Малфой, который был до войны. — И ты хотел убить меня, — спокойно подытожила Грейнджер, не меняясь в лице. — Хочу до сих пор. Между ними повисла тишина. Она осмысливала его слова, он — разглядывал ее, откровенно пожирая глазами. Гермиона была в мантии, но Драко мог поклясться, что даже в ней она выглядела слишком соблазнительно. — Почему ты оставлял на жертвах шрам в виде бутона розы? — нарушила молчание Гермиона. — Это было послание. Мое тебе. Неужели не смогла вспомнить, какие у тебя любимые цветы, — ухмылка снова заиграла на его лице. Гребаные розы. Слишком углубилась и не смогла найти ответ, который был на поверхности. Сдаваться просто так Грейнджер не собиралась. Шаг вперед, и расстояние между ними сократилось. — Ты сказал, что хочешь убить меня, — понизив голос, произнесла Гермиона, подойдя почти в плотную. В ответ на это она получила лишь кивок головы. — У меня тоже есть желание. Она непозволительно близко. Черт… — То, что я хочу, всегда получаю, — Гермиона остановилась в паре дюймов от Малфоя и заглянула в его по-настоящему темные глаза. Ее пальцы ловко расстегнули мантию, позволяя ткани свободно упасть вокруг ее ног. Желание, что она увидела в его глазах, было сильнее, чем любое другое чувство до этого. Он бы просто не смог сбежать от него. Слишком сильно эта девушка влияла на него, и Драко мог поклясться, что сейчас один только звук ее голоса разжигал пожар в его сердце. Серые глаза опустились ниже, оценивая ее внешний вид: облегающее бордовое платье с вырезом, демонстрирующим ее грудь. Малфой сглотнул вязкую слюну, продолжая смотреть на Грейнджер. Мать твою, что ты творишь… Рука потянулась к шее, медленно обхватив ее сзади. Мурашки пробежались по коже, когда острый ноготь царапнул место за ушком. Она приблизилась к его лицу, и их губы остановились в нескольких миллиметрах друг от друга. — А сейчас я хочу тебя. На вкус она была горечью. Но такой приятной, от которой сносило крышу, без какого-либо шанса остановиться. Потянула его за собой в бездну, и он был рад тонуть в ее руках и карих глазах. Закрывая глаза, он видел ее красивое лицо, покрытое румянцем от неистового возбуждения. Сам Драко едва мог сдержаться от того, чтобы не опрокинуть ее на кровать и сорвать ненужный предмет одежды. Очертив кончиком языка контур его зубов, Гермиона прильнула к нему всем телом, ощущая выпуклость в районе живота. Она чувствовала, как он сгорал в ней и это то, что было ей нужно — видеть его огонь и иметь возможность управлять им. Руки исследовали его плечи, постепенно расстегивая застежку его мантии. Она упала позади его ног, и ей было суждено остаться брошенной до конца их встречи. Было ли в их внезапной страсти что-то необычное? Безусловно. Она опасна, необузданна, темна, как ночь, что укутала два разгоряченных тела. Шаг, еще один, Гермиона подводила их обоих к кровати, пока не уперлась икрами в предмет мебели. Воздух вырвался из легких вперемешку со стоном, когда сильные руки толкнули ее на кровать. Малфой рассматривал каждый сантиметр ее тела, подмечая, как хорошо на ней сидят чулки. Если Ад существует, то пусть в его фирменном чистилище ему ежесекундно показывают Грейнджер в этих блядских чулках. Ее волосы растрепались на простыни, пухлые губы приоткрыты, а кончик языка медленно проходится по верхней, вызывая болезненную эрекцию в брюках. Блять… Он умрет с ней… Пиджак присоединяется к мантии, а вслед за ним — галстук. Медленно длинные пальцы расстегивают ворот рубашки, являя ее взору шею и ключицы. Спектр внимания Драко смещается с девушки на собственные брюки, когда он ощущает давление в области паха. Взгляд опускается на пару дюймов вниз и наблюдает за тем, как ее маленькая ступня поглаживает член сквозь ткань брюк. Малфой издает стон и следом хватает ее за лодыжку, останавливая ее движения, и тянет на себя. — Аврор Грейнджер, вы непослушны сегодня, — задирает платье до талии, открывая вид на бедра и черное кружево. — Впрочем, такой вы мне нравитесь больше. Гермиона издает стон, ощущая, как он поглаживает ее промежность через ткань. Мерлин, как ей этого не хватало… Она снова насыщается этим… — Ты представить себе не можешь, как долго я ждал этого, — томно произнес Малфой, стягивая с нее белье. — Представлял, как ты лежишь беззащитная подо мной и стонешь от моих пальцев и члена. Драко принялся поглаживать ее, размазывая влагу, пока не погрузил в нее два пальца. — Когда я слышал последний хрип этих девушек, то представлял, что этот звук издаешь ты. — Да, да, пожалуйста, — шептала Грейнджер, запрокинув голову. — Проси, умоляй меня, милая. Зрачки от возбуждения увеличились настолько, что практически полностью закрыли радужку, оставляя маленький серый ободок вокруг. Он видел, как дрожали ее бедра и живот, и мог сказать, что еще немного, и ею овладеет приятная нега. Драко замедлился, не доводя ее до исступления, за что был одарен разочарованным взглядом. Но стоило его губам прикоснуться к клитору, как она издала громкий стон. Платье задралось практически до груди от ее частых движений, но все, о чем девушка могла думать — это умелые пальцы и язык. Слишком много было потрачено времени. Слишком. Стоило прийти к нему раньше… На последних минутах ее тело покрылось испариной, и она была готова получить один из лучших оргазмов, но движения Малфоя стали замедляться, и это вызвало у нее разочарование. Гермиона не оставила это так просто. Схватив его за воротник рубашки, она притянула его к себе, впившись в губы. Ей не составило труда за пару движений уложить Драко на кровать и оседлать его бедра. Грейнджер гортанно рассмеялась, когда увидела недоумение на его лице. — Не смей играть со мной, — ее слова утонули в шепоте, ласкающем слух. Ее губы стали покрывать поцелуями его шею, посасывая кожу, где виднелась венка. Ей стало его мало, и Гермиона остервенело начала расстегивать до конца рубашку, оторвав пару пуговиц в спешке. Ногти прошлись по бледной коже груди, оставляя красные отметины и вызывая шипение у Малфоя. То, как его руки покоились на ее талии, наводило на мысль, что там всегда было их место. Опустить или поднять — значит распалить еще сильнее, до дрожи в коленях и закатанных глаз. Гермиона вела дорожку поцелуев от шеи к ключицам, прикусила одну из них и добралась до груди, как невольно с губ слетела фраза: — Блять, — прошептала она, когда его пальцы снова погрузились в нее на одну фалангу, лишь распаляя ее. Подавив в себе стон, Грейнджер спустилась ниже, и ощущение заполненности покинуло ее из-за неудобной позы. Ее губы ласкали его живот, и она ухмыльнулась, видя, как сокращаются его мышцы от таких медленных движений. Звякнула пряжка ремня, и кожаный аксессуар больше не удерживал черные брюки. Вместе с боксерами они отлетели на пол, составляя компанию другим вещам. — Хочу, чтобы ты взяла его в рот, — приказным тоном произнес Малфой. Ее не нужно было просить дважды. Пройдя языком по всей длине, Гермиона обхватила губами головку, смотря ему в глаза. Невольно она застонала с его членом во рту и прикоснулась к себе пальцами. — Я не позволял тебе прикасаться к себе. Она разрешила себе сегодня сыграть роль послушной девочки. Но только потому, что не хотела, чтобы сладкая развязка затянулась. Ее движения стали раскованнее, Грейнджер насаживалась на его член глубже с каждым дюймом, пока не заглотила его до основания. Слезы скопились в уголках глаз, но она не обращала на это внимания. — Блять, Грейнджер, я готов умереть ради твоего рта. Позже, дорогой, позже. Гермиона улыбнулась про себя его словам, заведомо понимая, что он ходит по краю лезвия. Так приятно слышать пророчество в его словах, что вот-вот исполнится. Вытащив член изо рта с чавкающим звуком, Гермиона схватила его рукой и продолжала водить вверх-вниз. Она наклонилась близко к лицу Драко, и тот уже хотел прикоснуться к ее губам своими, но Грейнджер принялась снова посасывать его шею. Его гортанные стоны разносились по комнате приятной музыкой, и, предаваясь наслаждению, Гермиона оттянула мочку его уха, перекатывая ее между зубами. — Давай, Драко, осталось немного, — прошептала она. Чувствуя каждую венку на его члене, Гермиона то ускоряла, то замедляла движения руки; дразнила его, играла с ним. Рассчитав нужный момент, девушка быстро оседлала его бедра и ввела в себя член. — Блять, Мерлин, — простонал Малфой, откидывая голову назад под аккомпанемент ее стонов. Драко схватил ее за бедра и принялся сразу вколачиваться в нее, смотря на то, как трясется ее грудь, и как закатываются глаза. Если бы можно было писать с нее картины, в поместье не хватило бы места для холстов с ее обнаженным телом. Слишком страстная, желанная, распущенная. Он питал к ней ненависть одновременно с влечением и страстью, и невозможно было сказать точно, что превалировало больше. Было легко ее ненавидеть и одновременно желать. — Быстрее, Малфой, быстрее, — Грейнджер спустила лямки платья и принялась мять грудь, оттягивая соски. Блондин быстро отдернул ее ладони, имея наглость схватить ее соски зубами. Ее пальцы зарылись в белые пряди, царапая кожу ногтями. Драко ускорил движения тазом, чувствуя, как член сжимают стенки влагалища, и положил пальцы на клитор, доводя Гермиону до пика. Последние фрикции, и он излился в нее, ловя губами последние частички воздуха. Малфой без сил откинулся на кровать, прикрывая глаза. Еще никогда секс не отнимал у него так много сил, но он точно знал, что это стоило того. Видеть, как ненавистная и в тоже время желанная девушка скачет на твоем члене, приносило высшую степень удовлетворения. Когда он открыл глаза, от той Гермионы, что была с ним в комнате, ни осталось и следа. На него смотрела не она, а какое-то ее подобие: карие омуты приобрели цвет плавленного янтаря, губы налились кровью и приобрели бордовый оттенок. На голове торчали черные рога, а меж лопаток — крылья летучей мыши. Гермиона невинно улыбнулась и приблизилась к его лицу. — Никогда не играй с суккубом. Ответить Драко не успел, ее губы обрушились на него в самом желанном поцелуе, который он только мог ощутить. Он совершил роковую ошибку — закрыл глаза. Малфой не видел, как к его шее приближался хвост, обвиваясь вокруг и слегка сдавливая. Он мог только почувствовать это, но было поздно. Как жадно пьет путник воду, идя по пустыне, так же жадно она высасывала из него жизнь. Крупица за крупицей. Тело стало ватным и походило больше на тряпичную куклу. Оторвавшись от его губ, Гермиона наблюдала, как обессилено упал Малфой на кровать. Холодный. Мертвый. — Буду скучать, сладкий, — прошептала Грейнджер, проведя ногтем по его губам. На утро его тело найдет уборщица отеля, висящим на люстре. Он оставит после себя записку, в котором признается в убийствах невинных девушек. И читая каллиграфические буквы, Гермиона улыбнется с того, как умело она смогла подделать его почерк. Охотник становится жертвой. Охотника больше нет.