Учишься балету?

— Десять баллов Слизерину! Отлично, Ханю! Иначе и быть не может. Отличник, староста, капитан команды по квиддичу, любимчик учителей просто никак не может не ответить отлично, принеся своему факультету очередные баллы, приближающие их к неминуемой победе. Конечно, до конца года ещё много времени, но все знают, как быстро оно может бежать, не оставляя шансов ни на закрытие долгов, ни на то, чтобы догнать по баллам другие факультеты. Для Юдзуру это последний раз. И на этот раз победа точно будет их. Ничего, что дурацкие гриффиндорцы забрали её в прошлом году, больше он этого ни к коем случае не допустит и, если надо, то он не будет спать ночами, корпя над пергаментом, если надо, то он будет тренироваться в полётах на метле до полного изнеможения, но он поставит на место этого противного кудрявого выскочку, отнявшего всё год назад, на место! Он не отдаст ему ни победу в квиддиче, ни победу по баллам. Ни за что на свете, не в его последний год в этих стенах. Он не может уйти проигравшим! Он бросает на него взгляд. Самый красноречивый, на который он только способен, говорящий "я лучше тебя". И лёгкую улыбку добавляет. Враг на это улыбается ему широко и приветливо и поднимает руку вверх. — Для этого зелья также нужна настойка полыни, профессор. Чёрт. Пока Ханю витал в облаках, этот выскочка украл очередной вопрос. — Верно, Чен! Десять баллов Гриффиндору! Скинуть бы этого Чена в Чёрное озеро на поедание местным тварям. — На этом всё. В "Расширенном курсе зельеварения" прочитайте, пожалуйста, следующий параграф, мы будем готовить описанное там снадобье в следующий раз. И не забудьте, уходя, сдать свои домашние эссе! Ученики встают со своих мест, шурша мантиями, гремя колбами и банками и переговариваясь о чём-то своём и о предстоящем веселье, о сегодняшнем празднике. Кто-то в глубине кабинета скрипит пером, надеясь, видимо, успеть дописать на коленке забытое домашнее задание. Юдзуру усмехается, будучи уверенным, что это кто-то из гриффиндорцев. Они ведь такие раздолбаи. Аккуратно сложив все свои вещи, он встаёт и идёт по направлению к профессорскому столу. Внезапно кто-то толкает его в бок, не сильно, но ощутимо, сразу же вставая рядом. Конечно же, это Чен. Оба парня кидают на стол свои эссе, самые огромные из всей стопки, под вздох учителя, которому придётся всё это читать. Иметь в группе двух до мозга костей отличников, которые являются ещё и заклятыми врагами — невыносимо.

***

Юдзуру Ханю — волшебник, завершающий своё обучение в лучшей на свете школе чародейства и волшебства Хогвартс. Старательный, вежливый, начитанный ученик, которого любят и учителя, и другие студенты, всегда вызывал большие большие сомнения насчёт принадлежности к своему факультету. Юдзуру всегда был смелым, почти безбашенным, особенно, когда дело касалось квиддича и вообще полётах на метле. Даже тысяча опасных бладжеров не могли остановить гениального ловца команды Слизерина, когда тот видел заветный Золотой снитч. Очень по-гриффиндорски. Юдзуру, как уже было сказано, всю жизнь был и, конечно, останется до конца отличником в учёбе и по жизни. Все его оценки с самого первого дня в стенах Хогвартса были отличными, все домашние задания были выполнены идеально, все экзамены сдавались на высшем уровне. Любой, кто видел мрачноватую фигуру школьного старосты поздним вечером в библиотеке, скрытую за стопками учебников и книг, предположил бы, что это типичный студент Рейвенкло. Наконец, Ханю вежлив и добр, улыбается всем приветливо, помогает, если у него просят. Он может вести себя по-настоящему мило и очаровательно, как ведут себя большинство учеников факультета Хаффлпафф. Но всё же распределяющая шляпа много лет назад отправила его именно в Слизерин. Больше всего Ханю был известен своими амбициями, которые и ценятся в доме Салазара Слизерина. Многие считали Юдзуру хитрым и даже коварным. Многие завидовали ему, а кто-то был уверен, что Ханю сам — завистливый человек. Последнее касалось, конечно же, Нейтана Чена. Нейтан Чен — самый типичный из всех наитипичнейших гриффиндорцев, которого только можно представить, собрав все стереотипы о них. Он весёлый, приветливый, громкий, разговаривает так быстро, словно пытается догнать собственные мысли, пока они не разбегутся во все стороны. У него много друзей, за которых он встанет стеной и которые встанут за него. Даже его внешний вид всегда чётко указывал на его факультет и дело было вовсе не в форме. Если Юдзуру всегда был одет с иголочки, полностью соответствуя правилам, никогда не забывал ни про отглаженную идеально рубашку, ни про мантию, ни про зелёно-серебряный галстук родного факультета, то Нейтан был его полной противоположностью. Растрёпанные кудрявые волосы, помятая одежда, предпочтение вырвиглазным алым свитерам вместо формы. Это формально не нарушало правила, но привлекало столько внимания, что Нейтан всегда был известен как самый настоящий панк во всех отношениях. И всё же у двух парней было кое-что общее. Отличные оценки и отличные успехи в игре в квиддич. А ещё взаимная неприязнь. Нет, они никогда не устраивали разборок в коридорах, не посылали друг в друга проклятия, ни словесные, ни магические, обходились, максимум, лёгкими подколами. Вообще вели себя друг с другом настолько вежливо, насколько возможно. Однако, всем было очевидно их соперничество. Атмосфера между ними искрила, как зачарованная, нескрываемая никакими вежливыми улыбками друг другу. Эти двое были идеальным примерном классического противостояния "Гриффиндор vs Слизерин". Все с нетерпением ждали начала школьного чемпионата по квиддичу, чтобы увидеть матчи между ними, которые, казалось, будут интересными, даже если только они двое будут летать по полю, гоняясь друг за другом и за снитчем. Юдзуру обожает и ненавидит это одновременно. Он обожает то, как ветер треплет его волосы, то, как чувствуется высота и скорость, как прекрасно ощущение маленького снитча, пойманного в рекордно быстрое время. Ощущение победы его команды. Он ненавидит Нейтана Чена за то, как тот проносится мимо него, толкая, чуть ли не сбивая с метлы, не давая ни одному из них поймать крошечный крылатый мяч, оттягивая время для голов его команды. Юдзуру смотрит на него всегда злостно, пытаясь удержаться на месте, пока тот улыбается ему широко и кричит: "Учишься балету, Ханю?". Юдзуру в ответ смеётся над тем, как волосы того похожи на спутанные прутья метлы. Да пошёл он к чёрту, этот Чен. Ханю всё равно первым всегда ловит снитч. Но, как показал прошлый год, не всегда выигрывает в итоге. Совместные занятия так же невыносимы, потому что моментально превращаются в дебаты и то, что другие ученики называют "мериться палочками", начиная делать ставки, когда у кого-нибудь из этих двух сдадут нервы и он кинет в другого сушёную лягушку. Такого не было никогда, не доходило, но обоим, конечно, очень хотелось это сделать. Даже в повседневных вещах между ними всегда возникало соперничество по пункту "популярность". Популярны были оба и оба имели своих друзей и сторонников. Может быть, и такого соперничества бы не было, если бы не это искусственное раздувание их различий. Но не об этом сейчас. Сейчас о Хэллоуине. Это особенное время, особенный день и особенная ночь. Особенная атмосфера, которую ждут абсолютно все. Призраки замка носятся, пугая всех. В каждом уголке появляется по тыкве с вырезанной мордочкой, повсюду становится одновременно мрачно и по-странному уютно. Все ждут пир с самыми разными вкусностями, чтобы после разойтись по гостиным факультетов, собраться возле каминов, рассказывать страшные истории, прижимаясь друг к другу. Пить сливочное пиво и безуспешно пытаться спрятать его от младших. Или же, получив приглашение, пойти на ночную вечеринку. В основном на такой вечер попадали старшекурсники и лучшие студенты. Конечно, и Ханю, и Чен будут там. Первый прямо сейчас смотрится в зеркало, накладывая заклинание на свои волосы, что стало последним штрихом для его образа. Юдзуру покидает подземелье Слизерина, когда все уже расползаются по спальням. Он привычно проходит по знакомым коридорам и лестницам, вежливо здороваясь с каждой второй картиной. Всё чаще в последнее время он думает о том, как ему не хочется покидать Хогвартс. Даже ЖАБА не пугали так сильно, как мысль о том, что Хогвартс больше не будет домом. Однако принять это всё равно придётся, чем раньше он смирится, тем будет лучше. Конечно, можно вернуться однажды в качестве преподавателя. Но будет ли это тем же самым? Ничто не заменит это ощущение, когда нужно делать уроки, когда хочется веселиться, будут совсем другие люди вокруг, не те, с кем он прошёл так много лет, и теперь они давно не дети, а совершеннолетние, взрослые, которым придётся выйти в мир. Не будет ни друзей, ни врагов. Не будет и Нейтана рядом. Кто же будет бесить тогда? Это совсем не интересно... В просторной комнате, отведенной для вечеринки, уже все собрались. Мягкий свет от свечей успокаивает, запах шоколада, яблок с корицей, тыквы, сахара и мяты пробуждает аппетит и веселье, звуки голосов и музыки заставляют хотеть поскорее ко всем присоединиться. Над головой пролетают заколдованные летучие мыши из чёрной бумаги, светящиеся тыквы как будто бы не просто улыбаются — смеются, ухмыляются, обнажая вырезанные клыки, угрожая. Украшения наверняка должны были выглядеть пугающе, но кажутся настолько забавными, что вызывают только улыбку. — Ты упырь? Юдзуру вздыхает, слишком легко угадывая, кому принадлежит голос за его спиной. Он оборачивается. — А ты, видимо, сам в себя нарядился? Перед ним стоит Нейтан Чен, одетый в самый ужасный отвратительно некрасивый свитер, который Юдзуру видел в своей жизни. Иногда ему кажется, что хуже уже и быть не может, но у Нейтана раз за разом получается найти новый модный шедевр. На нем тошнотворно-яркие красно-жёлтые полоски, к рукавам приклеена какая-то мишура, а на груди красуется объемный зачарованный лев: он периодически издаёт рычание и облизывается. Костюм под названием "скажи, что ты гриффиндорец, не говоря, что ты гриффиндорец". — А тебе идёт, кстати. Только не кусайся. Нейтан огибает слизеринца, задевая того плечом, и это почти похоже на дружеский жест. Но они враги, а не друзья, не так ли? Юдзуру и без его комплиментов знает, что выглядит хорошо. Тёмно-фиолетовая рубашка и такого же цвета мантия, усыпанная блёстками и камнями, напоминающими звёзды, оттеняли его лицо, превращая бледность от недосыпа в бледность потустороннюю, чарующую. Он не планировал быть вампиром, но раз уж Нейтан так сказал... То он им будет. Слишком быстро Юдзуру находит своих друзей и студента, пронёсшего каким-то образом в школу огненный виски. Ничего нового, всегда находится кто-то, кому это удаётся и кто позже со всеми делится. От предложения он, конечно же, не отказывается и ему подливают немного в его стакан тыквенного сока. Юдзуру надеется, что его не накроет слишком сильно, потому что завтра до занятий он, как всегда, планирует встать для практики полёта. — Да я хоть сто галлеонов поставлю на победу Гриффиндора! Чен снова разнесёт Ханю, — слышит он откуда-то голос и поддакивания этому восклицанию. Следом он слышит недовольства другой стороны спора. Слизеринец усмехается. Это его не то чтобы обижает, но однозначно злит. Не бывает разговора, в котором не всплывёт так или иначе тема квиддича, неудивительно, что их снова обсуждают, даже если они прямо здесь и находятся. Юдзуру только интересно, где сейчас Нейтан. Там, со всеми спорит о них же? Улыбается, когда его болельщики высказывают уверенность в его победе? Юдзуру пробует найти его взглядом, но у него не получается. Он не винит в этом свою внимательность, потому что она даже не нужна, чтобы найти это яркое пятно среди остальных. Значит, Нейтана просто нет, если он его не видит. Юдзуру пофиг, где он, но чем дольше он слушает споры о них, тем грустнее ему почему-то становится, и тем сложнее вдыхать сладкий воздух. Голова начинает кружиться ни то от эмоций, ни то от выпитого алкоголя. А, может быть, это и из-за духоты. Юдзуру решает выйти в пустой и тихий коридор. Ему нужно сходить умыться. Или вообще уйти и лечь спать, это было бы ещё лучше. Но если он уйдёт сейчас, то пойдут слухи, что он ушёл, испугавшись обсуждений. Поэтому он никак не может не вернуться. Он ровным шагом идёт по направлению к ближайшему туалету. — Хочешь, я тебе уступлю? Юдзуру пугается тихого голоса за спиной и оборачивается, автоматически доставая и выставляя свою палочку вперёд. Тут же опускает её с осуждающим выражением на лице, когда видит, кто за ним. — Ты зачем шёл за мной? Нейтан игнорирует вопрос и продолжает свой. — Или квиддич, или баллы. Выбирай, но только одно. Слизеринец усмехается, поправляет чёлку и вплотную подходит к Чену, смотря тому прямо в глаза и приставляя конец палочки к его подбородку. — Ты ничего из этого не получишь. В глазах напротив ни капли страха. Только вызов. — Тогда мне придётся забрать что-нибудь другое. Сказал бы Юдзуру, что не ожидал резкого сокращения расстояния, что не думал о том, что его так нагло поцелуют, что не хотел, чтобы его прижали к древней каменной стене, повидавшей многое, даже такое. Но он ждал, думал, хотел. Он хватается руками за плечи своего врага, зарывается пальцами в его волосы, похожие на чёртову гриву, со всей злостью оттягивая их так, что тот рычит. Отвечает на поцелуй, почти кусаясь, и чувствует совсем не чужие руки касающиеся его спины под нарядной мантией. Отрывается только чтобы бросить: — Порвёшь — убью. Это стоит больше тебя всего. Враг как всегда улыбается, тянется снова вперёд, но не успевает. Не хватало и тут проиграть. Юдзуру целует первым, раньше и глубже. Быстро переходит на его шею, оставляя на ней поцелуи и укусы, полные яда. Нейтан, хоть и просил не кусаться, шею сам подставляет, откидывает голову, давая столько места, сколько можно. Плевать, как он будет потом это скрывать. Плевать, как Юдзуру скроет такие же улики на себе. Кто бы знал, что заклинание скрывающие засосы всё-таки может пригодиться, и пролистывать его не стоило. Всё равно, если сейчас это будет продолжаться и если сейчас можно целовать, целовать и целовать своего заклятого врага, пока какой-нибудь учитель не поймает, или пока не придёт осознание, что пустой холодный коридор всё-таки не самое удачное место для того, чтобы нога твоего врага коленом вжималась между твоими, вырывая плохо сдерживаемые стоны из груди. Юдзуру осознаёт это удивительно быстро. — Нейтан, — как странно звать по имени, — Нейтан, не здесь. Не здесь. Гриффиндорец пару секунд глупо смотрит на него, а потом тянет за руку, успевая сделать всего шаг, как вдруг так же внезапно останавливается: — Палочка. Юдзуру моргает. — Что "палочка"? — Ты палочку уронил. Точно, он действительно уронил её. Верная помощница одиноко лежит на полу, преданная и брошенная, испуская грустные искры. Нейтан садится, чтобы поднять её и отдать слизеринцу, потому что тот продолжает стоять на одном месте. Вместо того, чтобы встать сразу, гриффиндорец пару мгновений смотрит на Ханю снизу вверх. Тот думает, что Нейтан Чен, стоящий перед ним почти что на коленях, выглядит слишком хорошо. Даже в этом дурацком свитере. Вообще плевать на свитер. Нейтан — это Нейтан и всегда им был. Все эти годы. Крошечная тесная комната, до которой они всё-таки добираются, больше похожа на подсобку или старое хранилище для мётел. Но она кажется самым идеальным местом на свете, как бы клишировано это ни звучало. Шепотом звучит заклинание, запирающее дверь за ними, и теперь уже Юдзуру успевает прижать Нейтана. И он делает то, о чём думал весь вечер, он снимает с гриффиндорца этот дебильный уродливый свитер и бросает его куда-то в сторону. С новыми поцелуями и прикосновениями, ставшими почему-то нежнее, медленнее, Ханю вдруг понимает — дурацкий Нейтан Чен, который ему совсем не враг, украл его глупое сердце. Он забрал его, не спросив, как забрал победы в квиддич и ответы на уроках. Даже звучит смешно. Юдзуру был бы обижен, если бы не понял так же, что сам он тоже украл. А может быть, и не крал никто ничего, может быть, и не был никто никогда ничьим врагом. Может быть (да так и есть!) всё это — добровольно отданное. Это то, чего они оба хотят и всегда хотели. Друг друга. Во всех смыслах. Как глупо провести столько лет рядом, чтобы осознать чувства только тогда, когда так скоро придётся разойтись в разные стороны. Как глупо только сейчас обнимать того, кто намного больше, чем друг, кто знает лучше, чем кто-либо. Но сейчас у них есть время. Есть время сделать то, что вызовет головокружение сильнее, чем огненный виски, что заставит краснеть после, при каждом столкновении взглядами друг с другом и на вечеринке, на которую придётся вернуться, и потом — в коридорах, на занятиях, в общем зале, да где угодно. У них будет время на дальнейшие разборки, без которых они в принципе не могут, как и друг без друга, и на поле, и в учебе. У них ещё несколько месяцев, которые могут стать ещё лучше теперь, с пришедшим осознанием самого-самого главного. А дальше? Кто знает... Может быть, и вся жизнь.