Директор школы чародейства и волшебства Хогварст
Минерва МакГонагалл.
Ворвавшись без стука в помещение, Лили сразу же отыскала взглядом сидящую на своём месте МакГонагалл. Лицо женщины была куда мрачнее и серьёзнее, чем обычно, а губы поджаты так, что казалось будто их не было вовсе. — Что с папой?! — подбежав и схватившись за край стола, нависла над профессором рыжеволосая девушка. — Как я уже писала, он был госпитализирован. Ударная группа, которую ваш отец возглавлял лично, попала в засаду, когда погналась за тем преступником, о котором столько пишет «Пророк». Они понесли серьёзные потери, а Гарри поймал предназначенное его помощнику проклятие, спасая его. Вы можете воспользоваться камином… — Поттер не стала дослушивать объяснения, бросившись к камину, и в спешке, закинув горсть дымолётного пороха, переместилась в главный зал больницы. Её тут же узнала одна из знакомых ей медиведьм, которая была их семейным медиком на протяжении последних четырнадцати лет. С тех пор, как в их доме поселилась мачеха, которая весьма быстро стала любима ей самой и двумя её старшими братьями. Именно Панси Поттер, в девичестве Паркинсон, привела в их дом эту женщину и убедила её отца в том, что их семье нужен личный колдомедик. — Лили! Хорошо, что ты пришла, — Маргарет Кэмпбелл — так звали эту женщину — быстрым шагом подошла к ней и в утешающем жесте сжала её руку. — Твоя мама уже в его палате. Главный врач Сметвик сейчас как раз должен выдать заключение по проклятию, которое попало в твоего отца. Женщина торопливо вела её по белым коридорам, уверенно сворачивая там, где необходимо. Сама Лили даже не пыталась запоминать дорогу, потому что все её мысли сейчас сводились к одной — лишь бы с её любимым папочкой всё было хорошо. Она даже не поняла, сколько они прошли, очнувшись лишь перед дверями палаты, на которой значилось родное ей имя «Гарри Джеймс Поттер». Маргарет уверенно толкнула дверь, втягивая её за собой в палату. — Панси, я привела Лили, — обратилась она к черноволосой женщине, со слезами на глазах сжимавшей край простыни, на которой лежал в мантии авроров Поттер. Обернувшись на зовущий её голос, её мама тут же соскочила со своего места и крепко обняла свою дочь. — Всё будет хорошо, солнышко, — как можно более утешающим голосом прошептала ей на ухо Панси, и Лили не была уверенна, кого больше она пыталась этим убедить. Рыжеволосая девушка лишь кивнула и утёрла собственные слёзы, проступившие от вида искажённого болью лица её папы. — Я закончил, — с тяжёлым вздохом возвестил глубокий мужской голос, и младшая Поттер только сейчас обратила внимание, что в палате так же находился седоволосый старичок, которого она знала. Гиппократ Сметвик смотрел на них мрачным взглядом, сжимая в руке свою палочку. — Что с ним? — тут же повернулась к нему Панси. — Кхм. Я знаю проклятие, пойманное мистером Поттером, и необходимое лечение, но… — целитель прервался, словно обдумывал, стоило ли продолжать свои объяснения. — Прекращайте ходить вокруг да около! — гневно закричала мачеха, отчего Лили чуть поморщилась. Панси всегда обладала взрывным характером, когда чувствовала себя в отчаянии. — Метод исцеления крайне специфичен. Это проклятие крови, которое будет медленно иссушать вашего мужа. Лечение не сложное, но требуемые условия для нужного ритуала весьма… изощрённые. Лили положила руку на плечо своей названной матери, мягко сжимая, и сама заговорила: — Конкретнее, мистер Сметвик. — Кхм, — мужчина ещё раз откашлялся, а затем перевёл на них виноватый взгляд. — Снять его можно только проведя ритуал совокупления в ночь, когда магический фон в местах силы возрастает до крайне высоких отметок. Самый ближайший, на ваше счастье, завтра — в день всех святых. Лили устало прикрыла глаза, чуть задержав дыхание. Вечно с её отцом что-то приключается на Хэллоуин! Вопрос Панси заставил её открыть глаза и вновь посмотреть на целителя: — И это всё? — недоверчивый голос ясно указывал на то, что бывшая Паркинсон уловила какую-то упущенную ею самой деталь. — Нет, половой акт должен произойти только между людьми, что связаны одной кровью. Другими словами — между членами семьи мистера Поттера, в которых течёт его кровь. К моему сожалению, вы, миссис Поттер, под это определение не подходите, — во взгляде пожилого мага появилось ещё больше вины, когда он посмотрел Панси в глаза. Мысли Лили парализовало, когда сказанное целителем медленно дошло до неё. То есть, чтобы спасти отца, она, Джеймс или Альбус должны были заняться с ним… этим? Будучи весьма невинной и неопытной во всех этих взаимоотношениях, она весьма смутно представляла, как всё это происходит, а когда разговоры между её сокурсницами и подругами заходили на эту тему, ей всегда становилось неловко, и она старалась не участвовать в этом. С лица Панси, в свою очередь, сошли все краски, а в её взгляде появились отчаяние и гнев, быстро сменившие шок. — Вы сейчас говорите, что ради спасения Гарри, кто-то из моих детей должен трахнуться с ним?! — в весьма грубой манере и истеричным криком озвучила недавние догадки самой девушки мачеха. — Почти. Перед этим нужно подготовить ритуал в сильном магическом месте, а затем прочитать несколько ритуальных фраз. Обычно под такие места подходят мэноры и родовые поместья, — Сметвик устало протёр глаза, а после направился к выходу. — Решение принимать вам. Если всё же согласитесь на лечение, я буду у себя в кабинете и отыщу всю необходимую литературу для ритуала. И помните, что время не ждёт. Завтрашняя ночь — единственный шанс спасти вашего мужа и отца, потому что до Рождества он не протянет. Дверь с негромким хлопком закрылась за ним, но самой Лили этот звук показался просто оглушающим. — Панс? — хриплый голос её отца заставил их обеих вздрогнуть и повернуть свои головы в его направлении. — Я против. Это только моя ошибка, поэтому вы не должны идти на такие жертвы ради меня. Слова давались ему с трудом, и Лили в отчаянии хотелось закричать, но она не могла. Ни звука не вырвалось из её рта, когда она подбежала к кровати отца, намереваясь его обнять. Тонкая рука твёрдой хваткой остановила её, когда младшая Поттер уже была у самой кровати, заставив её обернуться. Панси покачала головой в отрицании. — Не притрагивайся к нему, иначе под проклятием окажешься и ты. Сметвик сам мне так сказал, — объяснила мачеха, а затем перевела гневный взгляд на своего мужа. — А ты заткнись, безмозглый, не умеющий думать головой, тупой гриффиндорец! Ты не имеешь права голоса теперь, когда сам создал такую проблему! Идём, родная, — Панси подхватила её под локоть, уводя из палаты, — нам ещё надо встретиться с Джеймсом и Альбусом, чтобы всё обсудить. Лили кинула последний взгляд на своего отца, лицо которого было искажено от боли и отчётливо виднеющейся вины.***
Поттер аккуратно выводила пентаграмму, а так же наносила сложные символы по краям и внутри пятиконечной звезды. Следующим шагом стала расстановка свечей из пчелиного воска, пропитанных различными аромамаслами, которые должны были выступать в роли афродизиака. Когда она закончила со всеми приготовлениями, то покинула ритуальный зал дома на Гриммо, поднимаясь в комнату родителей, где её мама уже должна была закончить свою часть. Постучавшись и войдя в помещение, она увидела бледное тело отца, оставшегося в одних лишь трусах, над которым склонилась мачеха, и аккуратно, стараясь не прикасаться к его телу руками, выводила кисточкой руны на его коже. Женщина не обратила на неё внимания, сосредоточенно заканчивая последние штрихи. В другой части комнаты на двух мягких креслах расположились её братья, нервно заламывающие пальцы рук и кусающие бледные губы. Лили направилась к ним, ожидая, пока Панси закончит своё дело. — Лилс, — мягко поприветствовал её Альбус и утешающе сжал её ладонь. Джеймс лишь кивнул, неотрывно следя за движениями кисти в руках их мачехи, но вскоре перевёл на неё свой затравленный взгляд и заговорил: — Это могли бы быть мы, ты же знаешь. Ты не должна заставлять себя. — Нет, — уверенно заявила девушка, решительно тряхнув головой, — папа нас воспитывал не так. Вы оба знаете, что он будет в ярости, когда мы его исцелим, но ещё хуже будет, если то, что он так упорно вдалбливал в наши головы, будет начисто проигнорировано нами. Я думаю, он с каждым из нас провёл поучительную беседу на тему однополых отношений, верно? Так что лучше это буду я. Альбус устало прикрыл глаза, а Джеймс ещё больше взлохматил свои торчащие волосы, унаследованные от отца. — Что бы ни случилось, мы будем вечно тебе благодарны за то, что ты собираешься сделать, — спустя пару минут неловкого молчания, выдал её самый старший брат, а Ал только кивнул, так и не убрав руки от лица. — Всё готово, — скрипучий и хриплый голос их матери заставил всех вздрогнуть, и Лили кивком показала, что готова действовать дальше, усилием собирая свою волю в кулак. Она взмахом палочки подняла оглушённое тело отца и аккуратно начала левитировать его в сторону ритуального зала. Её братья и мачеха не отставали ни на шаг, остановившись лишь перед открытой дверью. Они поочерёдно обняли её, когда она вынесла им свою одежду, которая могла помешать магии ритуала, оставшись в одном нижнем белье. — Когда перейдёшь к последней фазе, не забудь снять оглушающее заклинание. Оковы удержат его, если он начнёт сопротивляться, — почти шёпотом произнесла ей Панси, заглядывая в её ярко-карие глаза. По щекам женщины, которую она звала мамой, текли слёзы. — И знай, что мы всегда будем помнить о твоём поступке. Если бы я могла, то с радостью бы забрала эту… — Тш-ш-ш, — приложив палец к её губам, утешительно произнесла Лили. — Для меня он значит столько же. Если я могу спасти его жизнь утратой своей девственности, то это грош-цена. И, в конце концов, я же гриффиндорка до мозга костей; сначала сделаю, а потом буду думать и, возможно, жалеть, — слабая улыбка появилась на губах Панси, и девушка вернула ей ответную. — Удачи, — услышала она голос Альбуса, когда закрыла дверь в ритуальный зал. Переведя взгляд на прикованное к полу тело отца, Лили потянулась за ритуальным ножом и заставила себя разрезать правую ладонь. Кровь крупными каплями начала падать на пол, и Лили обошла пентаграмму по кругу, а затем исцелила порез палочкой. Взяв в руки пергамент, на котором были записаны формулировки и обращения, она ещё раз пробежалась по нему взглядом, а после начала читать вслух на латыни: — Clamavi ad patres meos: exaudi invocationem meam, et testimonium meum sacrificium pro beneficio sanguinis qui me genuit, — голос младшей Поттер отражался от каменных стен зала. С последним словом в помещении образовался вихрь пронзающего до костей ветра, а затем вокруг расплылся туман, едва перебиваемый огнём свеч. — Audivimus vocationem tuam, filia sanguinis nostri, — от образовавшихся человеческих образов она услышала ответные слова, показывающие, что первая часть ритуала была успешно пройдена. Лили поспешно взяла свою палочку и направила на тело отца, приводя того в сознание. Он сперва ошеломлённо озирался, но вскоре понял, что происходит, и закричал. — Лили, немедленно остановись! — его и без того хриплый голос сейчас звучал как рёв раненного зверя, заставляя сердце девушки болезненно сжиматься. Но вместо того, чтобы послушаться, она лишь крепче сжала волшебную палочку и невербально стянула с отца последний элемент одежды, оголяя его мужское достоинство. — Ты не должна этого делать, солнышко! Я против этого! — Кровь, данная мне отцом, спаси своего обладателя, — надрезав вторую ладонь обычным заклинанием, произнесла Лили на английском и сжала кровоточащую руку. Она аккуратно уронила несколько капель на его лоб, с усилием поймала его рот, когда он завертел головой, затем перешла на область сердца, и в конце тонкой линией от груди накапала её на член отца. — Плоть, что дала мне жизнь, позволь принять тебя, как часть себя. После её последней фразы свечи вспыхнули с большей силой, распространяя по помещению приторный запах. Голова у неё едва заметно закружилась, а в её сокровенном месте стало влажно. Внизу живота начал стягиваться узелок из нервов, и девушка поспешила залечить свою рану и избавиться от нижнего белья, отбросив его в сторону двери. Осмотрев уплотнившиеся туманные фигуры, которые теперь напоминали призраков, Лили встала над эрегированным членом отца и начала медленно к нему опускаться. — Лили! — сдавленно захрипел мужчина, приподняв голову настолько, насколько позволяли прибитые к полу кандалы, удерживающие его руки и ноги. — Оста… новись! Но было уже поздно; Лили одним резким движением села на его орган, вскрикнув от пронзившей её внутри боли, и закрыла глаза. Она дала себе пару секунд, чтобы привыкнуть, и начала медленно приподниматься и насаживаться, вызывая стон у Гарри. Неприличный звук и приятный аромат свечей одурманили её разум, и вскоре Лили поняла, что уже безудержно двигает своими бёдрами. Шлепки её бёдер о бёдра её любимого папы эхом разлетались по помещению, и она сама не смогла удержать протяжного стона. Её отец пытался вырваться и сбросить дочь с себя, но все его попытки тщетно разбивались об оковы. Слабость, держащаяся в нём с момента поимки им проклятия, дала о себе знать, и вскоре он остался совсем без сил. Гарри лежал на полу и мог только смотреть, как его родная дочь, которой едва исполнилось семнадцать, скачет на его члене. Вопреки голосу разума, который кричал, что всё это неправильно и запретно, его тело реагировало так, как должно. Когда спустя пару минут его дочь достигла первого в своей жизни оргазма, сжав его плоть стенками и без того узкого влагалища, и он едва не кончил прямо в неё, но усилием воли подавил подступившее удовольствие. Поттер был благодарен за небольшую передышку, пока Лили отходила от своего удовольствия, но его член упрямо напоминал о себе, по-прежнему торча колом внутри её плоти. — Лили, ещё не поздно… — прохрипел он, понимая, что это ложь. «Не поздно» было до того, как она лишилась девственности на его органе, и Лили тоже это понимала, потому с упорством тряхнула головой и наклонилась к нему. — Я спасу тебя, — её горячее дыхание опалило его губы, когда шёпот вырвался из её рта, а затем он почувствовал, как она робко и неумело прижалась к нему своими губами. — Папочка, ты должен выжить. Я пойду до конца. Гарри с остервенением взревел и сам впился в её невинные и нежные губы грубым поцелуем, сминая податливую плоть своими губами и слегка прикусывая. Сквозь их поцелуй он услышал её страстный стон, который пробудил в нём его естественные инстинкты, и Гарри попробовал шевельнуть бёдрами вверх. Ему удалось это совсем ненамного, но этого хватило, чтобы Лили от неожиданности охнула и оторвалась от его губ, вновь приняв позу наездницы. — Освободи меня, — приказал Гарри. Его голос был полон отчаяния и смирения, но он постарался задвинуть чувство вины в самые дальние уголки своей души; у него ещё будет время, чтобы утонуть в горечи и досаде, когда они покончат с этим чёртовым ритуалом. В конце концов, его дочь пошла на этот глупый шаг ради него. Поттер скорее почувствовал, чем услышал лязг металла о каменный пол, когда заклёпки сорвались по мановению палочки его дочери, освобождая его конечности. Он поспешно сел, обняв хрупкое и стройное тело, и прижал её голову к своему плечу. По его щекам ручьём текли слёзы, но он всё же нашёл в себе силы, чтобы погладить такую же плачущую Лили по голове. — Прости меня, доченька, — прошептал он ей на ухо. — Прости своего идиота-отца… — Ты не виноват, — она отстранилась, чтобы заглянуть в его глаза. — Я сама убедила остальных в том, что это буду я. Ты для меня единственный человек, кому я доверяю настолько… — его дочь на секунду прервалась, покрываясь румянцем и утопая в смущении. — Поэтому покажи мне, почему все мои одноклассницы так восхваляют это, и всё время твердят, что это приятно. Научи меня, папочка. Гарри с возросшим возбуждением медленно кивнул и, приподняв её голову за подбородок, впился в мягкие податливые губы нежным поцелуем. Он почувствовал, как она неумело ответила, и углубил поцелуй, сначала проведя языком по губам, а после проникая в её рот. Его язык по-хозяйски исследовал его, проходя по аккуратным зубкам и нежным дёснам, а затем нашёл её собственный и сплёлся с ним в одно целое. В это же время Гарри аккуратно приподнял с себя дочь, выйдя из её лона, и уложил спиной на теперь уже тёплый каменный пол, не разрывая поцелуя. — Ты прекрасна, солнышко, — прошептал ей Гарри, разорвав их губы на мгновение. Он трепетно погладил её по щеке, а потом переместил руку на мягкую и податливую грудь приличного третьего размера. Его пальцы, едва касаясь, прошли по ареоле левой груди, а затем слегка сжали сосок. Ответный стон и широко распахнутые нежно-карие глаза стали для него лучшей наградой, какую он мог пожелать, поэтому Гарри принялся покрывать её шею нежными поцелуями, плавно переходя на ключицы, пока не достиг другой груди. Лили в это время слегка постанывала от его пальцев, которыми он играл с её соском, мягко запустив руки в его волосы, и запрокинула голову, когда он ртом засосал вторую грудь. Она почувствовала, как в паху вновь болезненно потянуло, а её и без того мокрая промежность увлажнилась ещё больше. Громкий вскрик сорвался с её губ, когда отец слегка прикусил правый сосок зубами, и дразняще улыбнулся, приподняв свой взгляд на неё и чуть оттянув нежный бугорок. — Чёрт! — вырвалось у неё, и её пальцы непроизвольно сжались сильнее в его волосах, чуть потянув в попытке отстранить его голову от груди. Это было неправильным решением, потому что натяжение усилилось, и она вновь ощутила боль в набухшем и торчащем соске. — Пожалуйста! — чуть всхлипывая, простонала Лили, и с облегчением выдохнула, когда отец, наконец-таки, отпустил покрасневшую плоть. Не успела она прийти в себя, как он вновь прижался к её губам своими в страстном поцелуе, а затем медленно и неуверенно коснулся её щелки головкой. — Я вхожу, — предупредил Гарри и, получив кивок, аккуратно двинул своим тазом, проникая в её влагалище. С манящих розовых губ сорвался тихий стон, и он двинул своими бёдрами сильнее, погрузившись в неё до самого основания. Лили приоткрыла глаза, смотря на него возбуждённым взглядом, и обхватила его шею обеими руками, притягивая для очередного поцелуя. Это побудило его начать двигаться в ней более свободно. Спустя ещё несколько толчков, он начал ускорять темп, и его дочь замычала от удовольствия ему в губы. Вскоре им пришлось сменить позу, потому что Гарри вновь почувствовал накатившую от проклятия слабость и остановился. Он опять лёг на спину, а Лили развалилась на нём, уткнувшись грудью ему в лицо. Поттер положил свои руки на мягкие ягодицы и сжал их, а затем поймал один из её сосков ртом. Девушка застонала, но всё же потихоньку начала двигаться на его стержне, уперев руки с обеих сторон его головы в пол. — Что-то снова… — хрипло вырвалось из её рта, когда Гарри стал подмахивать своими бёдрами ей навстречу. С каждым ударом плоти о плоть, он тоже ощущал приближающийся финал, поэтому стал двигаться в ней с максимальной скоростью, на какую был способен. — Папочка! — вместе с вырвавшимся всхлипом стенки её влагалища судорожно сократились, сжимая член Гарри, и вскоре он с негромким рыком излился в неё. Лили обмякла на нём и, кое-как скатившись к нему под бок, устроила голову на его плече, устало прикрывая глаза. — Testamur sacrificium tuum, — раздался гул нескольких десяткой голосов от призрачных фигур, а затем они начали растворяться в тумане, пока не осталась лишь одна, которая приобрела большую плотность и стала весьма узнаваемой Гарри. Призрак его матери подошёл к ним и присел рядом, с нежной улыбкой проводя по волосам полупрозрачной рукой. — Береги эту храбрую малышку, сынок, — полуразборчиво произнесла она и, наклонившись, запечатлела на её лбу короткий поцелуй. В тот же миг в том месте появилась небольшая татуировка в виде герба Поттеров, а фигура его матери растворилась. — Обязательно, — просипел Гарри, шумно сглотнув, и почувствовал, как удушающее проклятие отпускает его сердце и исчезает. Он свободной рукой нашарил обронённую дочерью палочку, аккуратно обнимая уснувшую девушку, и взмахом призвал их нижнее бельё. Ему потребовалось около пары минут, чтобы надеть их немногочисленные вещи и бросить в Лили противозачаточное заклинание, а после Гарри аккуратно подхватил свою драгоценную принцессу на руки и направился в сторону выхода из ритуального зала. Свечи за его спиной затухали по одной, и, когда он схватился за ручку, последний огонёк погас. Теперь его ждала серьёзная выволочка от любимой женщины, но он старался не думать о недалёком будущем, смотря только на свою дочь, что мирно спала на его руках, израсходовав все силы. На дочь, что спасла ему жизнь.