Затяжки

Над ним издевались. Его унижали. Делали объектом насмешек и козлом отпущения. Частенько его избивали за школой. Ему не нравилось то, что любили все. Он не хотел любить то, что любят все. Когда он отвечал у доски и слышал хохот, он оборачивался. Он знал, что это смеются над ним. Рядом с ним мальчишки всегда разгонялись, чтобы выбить из его рук учебники. Собирать их никто не помогал. Дома его ждала мать. Вернее, она ждала, когда можно будет сорваться на ком-нибудь. Начать придираться к любой мелочи, даже если она не касалась его. Он не доедал. Он не досыпал — учился. Хотел услышать хоть одно похвальное слово. Но не слышал его. Мать замечала все плохое, будто хорошего в помине не было. Как не было и отца. Он ушёл, едва узнал о том, что мать беременна. Отец был мудаком. И всегда будет им. Мать не работала — была не дееспособна. Ей выплачивали пособие, но его едва хватало на выплаты за квартиру. Зарабатывать приходилось ему. Причём любыми методами. Ну, разве что он не был проститутом. Убирал скверы, белил деревья, был кассиром в магазине, официантом в затхлом кафе. Везде платили очень мало. Он отдавал почти все матери. Когда он получил паспорт, он практически перестал спать. И полностью забил на учёбу. Было легче купить диплом в будущем, чем не спать вообще. Он рано начал курить. Хотя, по сравнению с его сверстниками, можно считать, что очень поздно. Поднося сигарету к губам, он делал одну затяжку за другой. Он выдыхал дым так, будто хотел вытолкать из себя всю боль подобной жизни. Ему было плевать, что он задыхается этим дымом, он продолжал. И не только курить. Он продолжал жить, хоть и неоднократно резал себя. Он перестал бояться боли классе в девятом, после того, как его в очередной раз избили. Ему сломали два ребра, нос и левую руку. Все тело было в синяках и ссадинах. Когда же он резал себя, ему не было больно. Каждый раз, будто в первый, он смотрел, как лезвие протыкало кожу, как оно пропадало в его руке, как из раны вытекает кровь. Он прикрывая глаза, будто наслаждаясь этим процессом, прерывисто выдыхал и убирал лезвие на тряпку. Он держал руку над пиалой, разглядывая капающую кровь. Каждый раз он хотел остановить себя и не пытаться прекратить кровотечение. Но он перебарывал себя, хоть это выходило с трудом. Лезвие вытирал тряпкой, а её выстирывал вручную. Так было раз в одну или полторы недели. Все дни отмечались в календаре чёрным маркером. Он ходил в душ только из-за желания утопиться там. Несмотря на это, он не запускал себя до такой степени, чтобы вонять. Это позволительно только после курения. В душе он всегда передергивал. Ещё один способ снять напряжение. Ну, и хоть на немного забыть о желании выпилиться. Когда он закончил школу, мать умерла от сердечной и печеночной недостаточности. На похоронах никого, кроме самого Стивена, не было. Зато через неделю после этого объявился отец. Его бросила шлюховатая жена. Но он быстро нашёл, кого ему долбить по вечерам. Его не подготавливали. Его затыкали то обоссанным тряпьём, то членом. Он задыхался. Он хотел задохнуться только для того, чтобы это закончилось. И, слава Богам, это прекращалось. Отец вырубался. Хотелось отрубить ему голову. Он решил, что стараться давать отпор он будет лучше. И он постарался. Отец приложил его головой о бетонный пол, после чего долбил его, наплевав на пробитый череп сына. Благо решили прийти соседи. Хотели пригласить на новоселье. Но в итоге они пригласили скорую к ним в подъезд. Он пролежал в больнице несколько месяцев. Отца посадили. Он же вернулся домой. Он не хотел. Ни возвращаться, ни пытаться поступить. Но одним знакомым одного из соседей оказался декан юридического. Его всегда привлекала юриспруденция. Тем более, ему предложили поступить без вступительных. Потерпеть отца для этого все же стоило. Он учится. Усердно. Он все ещё не спит. Не ест. Не общается с людьми. Он не может вспомнить последнюю неделю. Он не понимает, почему с ним общаются люди, которых он не знает. Почему ему предлагают то, на что он бы никогда не согласился. По нему же видно, что он не будет прыгать с парашютом. Почему люди им интересуются? Они недоумевают, почему Стивен не такой, как на прошлой неделе? Он не решается спросить, что же было на прошлой неделе. Стивен просыпается не там, где засыпал. Иногда он просыпается с кем-то. Он всегда сбегает. Сбегать — единственное, чему его научила жизнь. Сбегать от проблем. От надоедливых людей. От самого себя. Он смотрит в свое отражение и не понимает — кто же он? Не узнает свое отражение. Оно не такое, каким было месяц назад. Он совершенно запутался. В мешках под глазами можно контрабандой перевозить наркотики. Он бледный. Худой. Даже слишком худой. Кажется, что одежда висит ещё большим мешком, чем те, что у него под глазами вместо век. Голова трещит. Он слышит голос, хоть находится один. Он слышит его снова и снова. Он не даёт ему учится. Он не выдерживает и кричит, приказывая заткнуться. Преподаватель смотрит на него охуевшим взглядом. Он на грани отчисления. Он сидит на кровати. Спина сгорблена. Шея невыносимо болит. Он опускает ее и тут же начинает болеть позвоночник. Он шикает, потирая низ шеи. Он уходит в туалет. Умываясь, он снова слышит требовательный голос. Тот не умолкает. Голова начинает болеть сильнее. Глаза не могут сфокусироваться. Он чешет скулу, выслушивая гневную тираду от своего отражения. Оно говорит о важности сна. Стивен просит заткнуться. Его не слушают. У Стивена истерика. Он задыхается. Не выдерживает. Плачет и дёргает руками. Голос пытается успокоить его. Голос обретает неосязаемую форму и касается Стивена. Гладит его по голове. Шепчет успокаивающие слова и Стивену становится легче. Его боль разделили. О нем позаботились. Он не один. Стивен мог бы сказать, что счастлив этому. Но в тоже время ему помог голос из головы. У Стивена не никого, кроме самого Стивена. Он рад тому, что к нему никого не подселили. Никто не слышит, как он говорит сам с собой. С голосом. С Марком. Он больше не спорит с ним. Не просит заткнуться. Он наслаждается тем, что Марк рядом. Стивен снова чёрная точка на белой стене. Лишний. Он вновь обуза. Его опять не любят. На улице его чуть не сбил одногруппник, который ехал на мотоцикле. Стивен упал от испуга, а затем ему переехали руку. Еле встав, он услышал «пидрила чмошное» из уст того байкера. Ему больно. Он слышит голос Марка. Он отдает контроль. Стивен возвращается через два дня. Его рука оказывается целой. В стирке одежда, испачканная кровью. Он приоткрывает дверь своего блока и слышит о пропаже популярного третьекурсника. Того, что всегда гоняет на мотоцикле. Стивен понимает. Он идёт к зеркалу и зовёт Марка. Он спрашивает, зачем он убил того парня. Стивен срывается на крик. Марк спокоен. Он говорит, что никому не позволит обидеть их. Стивену не нужна такая защита. Стивену страшно. Он впервые задумался о том, что можно ждать от Марка. Судя по всему, можно ожидать всего. Он режет себя. Вдоль. Он не хочет, чтобы Марк снова убил. Марк не хочет, чтобы Стивен калечил себя. Стивен хочет смерти. Контроль над руками перехватывают. У Стивена не вышло. Он умоляет Марка не убивать. Тот клянётся ему. Стивен наивно соглашается. Он снова начал курить. Он курил третью подряд. Марк этим недоволен. Он говорит, что это тело и его тоже. Что ему не нравится, что Стивен губит себя. Стивену надоело. Стивен пробует наркотики. Он перетягивает руку ремнем и колет чуть ниже. Героин. Приятное тепло заливается по телу. Пока Стивен не в состоянии овоща, он откладывает шприц, снимает ремень и откидывается на кресле. Марк кричит на него. Стивен не слышит. Они выпускаются из института и ищут работу. Пытались попасть в хорошие кампании, но их взяли только в музей. У Стивена лунатизм. По крайней мере это он так считает. Ну и пусть привязывает себя. Марк утверждает, что ему плевать. Стивен верит. Два месяца исчезли из его памяти. Не то, чтобы исчезли, они даже не появлялись. Стивен видит на руках кровь. Марк признается, что это не их кровь. Признается в том, что не помогал раненному человеку, который истекает кровью. Марк нарушил обещание. Стивену больно. Он плачет в душе. Марк забился в угол сознания, чтобы не слышать Стивена. Ему тоже будет больно. Он попытается загладить вину, если представится возможным. Стивен вытирает лицо руками. Одна из них тянется вниз, обхватывая член. Это Марк. Кажется, он нашёл вариант. Марк водит рукой то вверх, то вниз, поглаживая головку. Стивен не может вернуть себе контроль над рукой. И не получит, пока Марк не закончит. Он покатывает в руках яйца, поглаживая сжатый анус. Стивен тихо стонет. Марк снова водит по члену, то ускоряя, то замедляя темп. С губ Стивена вновь слетает стон и он кончает. Стивену понравилось. Ему стыдно. Месяц в музее проходит незаметно. Стивен узнал многое о Марке. Когда он появился? Почему? Зачем? Последний вопрос ввёл Марка в ступор. Очевидно же, чтобы защищать. Стивен пытается начать с кем-то отношения, но у него не выходит. Марку всегда нужно появиться за два часа до встречи и занять главенствующую позицию до следующего утра. Стивен думает, что Марк ревнует. Марк отрицает. Марк снова забирает контроль на ночь. Иначе Стивен не выспится. Стивен просыпается от любого шороха. Марк спит как убитый и может не фиксировать лодыжки. Стивен мучается от кошмаров. Марк не видит или не запоминает сны. Стивен спит по четыре часа. Марк же не меньше десяти. На утро Стивену плохо. Его рвёт. Марк причитает о том, что не следовало покупать ту шаурму со странным запахом. В прочем, какой продавец, такой и запах, такая и шаурма. Стивену, откровенно говоря, херово. У него приступ. Колет сердце, трудно дышать. Марк, что уж говорить о Стивене, не может позвонить в скорую. Соседи находят его в луже своей то-ли блевотины, то-ли крови. Они сообщают в полицию. Через несколько дней похороны.