***
Дайс резко подскочил от того, что ему в лицо плеснули холодной воды. Девицы, спавшие по обе стороны от него, с громкими визгами повскакивали с мокрой постели, прикрывая свою наготу одеялами. В проходе стояла суровая женщина в форме королевской гвардии и опиралась на трость из чёрного дерева. За её спиной виднелись ещё несколько солдат и голова Гентаро, чье лицо выражало крайнее замешательство. Вот же чёрт. — Арисугава Дайс? — осведомилась женщина, игнорируя голых девиц. — Нет, — пролепетал он и тут же передумал: лицо женщины посуровело ещё сильнее. — Т-то есть да. Это я. Они влипли. Королевская армия не сулила совершенно ничего хорошего. Возможно, ими заинтересовались и теперь будут судить за мошенничество. И чтобы попытаться доказать обратное, придётся очень сильно попотеть. — Прошу следовать за мной. Добровольно. Если не желаете схлопотать пулю в лоб. — Я... Могу одеться? Женщина скривилась. — Да уж будьте добры. У меня нет ни малейшего желания лицезреть этот срам. — Она развернулась к нему спиной, постукивая тростью по деревянному полу. — У вас три минуты. Время пошло. Когда устрашающая женщина покинула комнату, Дайс судорожно принялся копаться в одежде, в кучу скинутой на пол. Его перепуганные пассии тоже поспешили одеться. — Простите, дамочки, — Дайс виновато улыбнулся, натягивая штаны и рубаху. — Похоже, меня ждут новые опасные приключения. Отсалютовав, Дайс нырнул за дверь. В экипаже ехали в гробовом молчании. Шторы на окнах были плотно задёрнуты, и маленькая карета освещалась болтавшейся под потолком керосиновой лампой. По одну сторону сидели Гентаро и Дайс, скованные кандалами и абсолютно сбитые с толку. По другую — грозно молчала женщина из королевской армии. Рядом с ней сидели двое солдат, их револьверы были направлены прямо на арестованных. По спине Дайса катился пот. Рубашка уже вымокла, но он не мог перестать нервничать. Плечом он чувствовал, как рядом с ним мелко дрожит Гентаро. Дайс украдкой взглянул на друга. Тот был бледен и кусал тонкие губы. Они оба думали об одном и том же: виселица. Их ждёт виселица. Что ж. Худшее впереди, наверное, нет смысла бояться. Дайс набрал в грудь побольше воздуха и подал голос. — П-простите... И устыдился. Он надеялся звучать уверенно и даже непринуждённо — как и всегда, когда убеждал перепуганных горожан, что не нужно бояться Тёмных сил, ведь теперь ни в чем не повинный люд обязательно будет спасён! Но сейчас Дайс сам был жертвой, и его голос предательски дрогнул. Женщина удостоила его холодным взглядом. — Нас в чём-то подозревают? — Дайс попытался сохранить остатки гордости и выдавил подобострастную улыбку, коей пользовался, когда хотел занять немного денежек. Женщина цокнула языком и презрительно хмыкнула. — Ты настолько туп, что сам не догадываешься? Дайс не знал, стоит ли отвечать честно. Этим он мог бы подтвердить, что они с Гентаро простые мошенники. — Боюсь, это всё какое-то недоразумение... — Неужели? — женщина криво усмехнулась. — Арисугава Дайс и Юмено Гентаро. Небезызвестные охотники на ведьм. Спасители городов и деревень от страшных напастей. Те самые, что преподнесли наместнику Восточных земель голову вампира, убивавшего молодых девушек. Знатоки тёмной магии. Умельцы накладывать защитные чары. Ваших титулов и не перечесть. Но лично я склоняюсь к тому, что вы просто дурите нашим гражданам головы. И будете справедливо преданы суду, чтобы понести наказание. Отребье. — Все наши подвиги подробно описаны в моём дневнике, — подал тихий голос Гентаро. — "Подвиги", вот как? Прекрасно. Послужит доказательством вашей вины. И я, Ичиджику Каденокоджи, лично прослежу, чтобы ваши дерьмовые сказочки попали на стол к королевскому судье в полном объёме. Дайс сглотнул вязкую слюну. Да, здесь без вариантов. С такими, как эта женщина, не поторгуешься. Она всецело предана королеве и чтит закон. Придётся думать, как сбежать.***
Сколько ехали, Дайс не знал. Но когда карета, наконец, остановилась, спина у него уже сильно ныла, а кандалы натёрли запястья до крови. Ужасно хотелось в туалет и есть. И если первое ещё было в теории осуществимо, во втором он сильно сомневался. Их вывели из экипажа. На улице стояла ночь. Густая, мрачная, почти осязаемая. С самого утра у Дайса не было во рту ни крошки. И он не знал, успел ли поесть Гентаро. Что ж. Последним своим желанием Дайс избрал хорошо прожаренный говяжий стейк. Их отконвоировали к подземным темницам, находившимся в противоположной от главного входа стороне. Ичиджику Каденокоджи лично проследила, чтобы обоих заперли как следует, не снимая кандалов, в самой дальней и тёмной камере. Здесь были только голые каменные стены и ведро для испражнений. Пахло плесенью. Длинный холодный коридор освещался двумя факелами у лестницы наверх, отбрасывавшими мрачные дрожащие тени. Обстановочка так себе. — Советую хорошенько обдумать своё положение и на суде говорить только правду. Тогда, быть может, палач постарается сделать вашу смерть чуть менее болезненной. Ичиджику круто развернулась и удалилась, громко стуча каблуками и тростью по каменному полу. Дайс поторопился к ведру и издал облегчённый вздох. Гентаро обессиленно опустился на пол, прислонившись к стене. — Ты хоть успел позавтракать? — поинтересовался Дайс, оглядывая в полумраке камеру. Облегчившись, он заправил рубаху в штаны и уселся рядом с напарником. — Это в самом деле всё, что тебя волнует в данных обстоятельствах? Дайс пожал плечами. — Есть хочется... — Мне тоже, — после небольшой паузы отозвался Гентаро. Дайс поднялся и принялся ощупывать крепкие железные прутья. Он тянул их и дёргал. Он обследовал каждый угол камеры, потрогал каждый камень, давил, царапал и шарил по ним руками. Тщетно. Холод и мрак окружал пленников со всех сторон, поглощая всяческую надежду на побег. — Брось ты это. — Ну нет! Нельзя отчаиваться, Гентаро! Давай хотя бы попробуем придумать, как сбежать, когда за нами придут, раз сейчас отсюда не выбраться... — Никак нам не сбежать. Я говорил, что рано или поздно этим кончится. И сейчас я собираюсь спать. Возможно, утром моё бездыханное тело уже будет болтаться в петле. Предпочту последний сладкий сон перед смертью. — Ты мог бы убедить судью, что мы не мошенники! С твоим-то красноречием! Гентаро-о-о, — Дайс потряс друга за плечо, но тот отмахнулся. Не хотелось верить, что это и правда последняя ночь, когда они живы.***
Разбудил пленников гулкий звук железного засова — это открывалась дверь в темницу. Дайс, всю ночь то впадавший в беспокойную дрёму, то резко просыпавшийся из-за холода и затекавших конечностей, подскочил на месте, случайно задев кандалами Гентаро. Не стоило скрывать, проснуться вчера в мягкой постели в окружении хорошеньких женщин Дайсу было куда приятнее, нежели в тесной вонючей камере. Соседство, правда, было неплохое, если не считать пауков и летучих мышей. Из-за отворившейся двери на ступени и пол пролился голубой свет раннего утра. Дайс с Гентаро переглянулись. Плана побега у них не было, да и возможности улизнуть, скорее всего, тоже. По звуку каблуков легко угадывалась уже знакомая им Каденокоджи, следом за ней шагали ещё как минимум несколько человек. Подойдя к камере, женщина смерила их презрительным взглядом. — Жалкое зрелище, — холодно произнесла она. Затем отступила в сторону, и постовой принялся с тошнотворным лязганьем открывать замок их камеры. Дайс поморщился. Гентаро, казалось, вообще перестал воспринимать реальность. Или экономил силы, сведя свои реакции к минимуму. Шестеро солдат, обступив пленников со всех сторон, вывели их наружу. Утреннее солнце, пусть и бледное, после мрака камеры ударило в глаза, и Дайс зажмурился. Только когда привык к свету, он заметил, что перед ними на бочке стоит деревянный ушат, наполненный прозрачной водой. Рот тут же наполнился слюной. — Можете утолить жажду, затем хорошенько умойтесь, — Ичиджику постучала тростью по брусчатке. — У вас пять минут. Дайте им мыло. Дайс и Гентаро прильнули к воде с такой жадностью, будто несколько дней бродили по пустыне. Вкус её сейчас казался лучше самого сладкого мёда. Напившись, Дайс хорошенько сполоснул лицо, затем схватил принесённый одним из солдат кусок мыла, вспенил руки, промыл ссадины на запястьях, не обращая внимания на жжение, поскреб кожу. Под пальцами ощущалась едва проступившая щетина. Даже Гентаро после воды и умывания очнулся от своего забвения, и в его глазах появился привычный загадочный блеск. Не то чтобы это хоть как-то спасало, но умирать чистыми было всё же немного приятнее. Однако пленников почему-то повели в сторону дворца. Проходя через просторный двор, усыпанный цветами, Дайс изо всех сил пытался соображать, какого чёрта происходит. Насколько он знал, преступников обычно судили в специально отведённых для этого залах. И залы эти точно располагались не во дворце. А если их решили отдать придворному судье, то с чего такая честь? Двух каких-то мошенников... Дайс украдкой оглянулся, Гентаро тоже выглядел озадаченным. Его взгляд скользил по двору с любопытством. Остановились перед большими белыми дверями на первом этаже. Ичиджику обернулась и окинула пленников оценивающим взглядом. — Планы изменились, — отрывисто сказала она. — Возможно, вам невероятно повезло. Или наоборот. Сейчас вы предстанете перед высокопоставленным лицом. Не рекомендую ему лгать или выражать неуважение, если дорожите своими жизнями. Вам всё ясно? Совершенно сбитые с толку, Дайс и Гентаро кивнули. Ичиджику повернулась к ним спиной и постучала в дверь. — Входите, — раздался вальяжный баритон таинственного "высокопоставленного лица". И они вошли. Зал оказался просторной светлой столовой с окнами во всю стену и выложенным мозаикой потолком. За длинным столом сидел темноволосый мужчина в мехах с заметным шрамом, пронзавшим его правый глаз, будто игла. Все остальные стулья пустовали. Лишь за спиной мужчины стоял молчаливый лакей с бутылкой вина наготове. Мужчина завтракал, появление целой группы солдат и двух арестантов его ни капельки не смутило. Он неспешно дожёвывал яичницу и молча рассматривал гостей. — Что ж, Ичиджику, они точно такие, как ты мне их и описывала. — Я ведь говорила, что это попросту два мошенника-пустослова. Не думаю, что вам стоит тратить на них своё время. — Я не спрашивал, что ты думаешь, — мужчина небрежно махнул рукой. — От небольшого разговора за завтраком ничего не случится, не так ли? Он улыбнулся, посмотрев на Гентаро и Дайса. У обоих кружились головы от обилия аппетитных блюд на столе. Жареные яйца, печёный картофель, различные виды мяса, овощи и фрукты, сыры и вино... Это было похоже на пытку. — Значит, вы те самые широко известные под именем братьев Гримм... На братьев вы не очень-то похожи. — Мы не братья, — честно отозвался Гентаро. Живот Дайса красноречиво подтвердил это громким урчанием. Тот покраснел, но не мог же он заставить свой организм перестать хотеть есть. — О, полагаю, вы голодны, — понимающе кивнул незнакомец. Он взял краюшку чёрного хлеба и кинул через стол. Дайс ловко поймал угощение, одарив мужчину почти благоговейным взглядом. Он разломил свежий хлеб пополам и протянул половину Гентаро. Тот уставился на еду с недоверием, но благоразумие и голод боролись в нём очень недолго. Оба принялись с аппетитом уплетать первую за два дня пищу. Хлеб был ещё тёплый, и Дайс едва не заплакал. Теперь ради этого человека он был готов пойти на всё. — Ешьте, ешьте, — мужчина посмеялся. — Моё имя Амаядо Рей. Я один из министров Её Превосходительства. А вы, насколько мне известно, Гентаро Юмено и Дайс Арисугава. С усилием проглотив кусок хлеба, Дайс кивнул. — Да. — Прекрасно. Как вам, вероятно, сообщила Ичиджику, вчера вас арестовали по подозрению в мошенничестве. Сегодня должен состояться суд. — Рей помолчал, будто выдерживая интригу. — Однако я наслышан о вас. И хочу предложить работу. — Работу?! — Дайс едва не поперхнулся остатками хлеба. Рей махнул лакею рукой, и тот послушно наполнил два кубка вином и принёс на тот конец стола, перед которым стояли Дайс с Гентаро. Пленники тут же опустошили их. — Ичиджику категорична насчёт вашей деятельности. Должен признаться, я тоже к такому отношусь довольно скептически. Но о вас ходит множество слухов. Мне... Любопытно. К тому же, куда проще обнаружить, являются ли мошенники в самом деле всего лишь мошенниками, заставив их показать это на практике. Справедливо? — он выжидающе уставился на своих собеседников. Возразить тут и в самом деле было нечего. Но у них появился шанс спасти себе жизнь. И Дайс не собирался его упускать! По крайней мере, у них будет куда больше возможностей улизнуть из-под надзора стражи во время выполнения этой «работы». — И что… что за работа? — О, как раз ваш профиль, — Рей выдержал паузу, устремив острый взгляд на Дайса и Гентаро, будто пытался уловить даже крохи их сомнений и страхов. — Но данная проблема изрядно мозолит Её Превосходительству, да и нам, Её придворным, глаза. То и дело маячит на горизонте, как назойливая муха, которую никак не удаётся прихлопнуть. Мы полагаем, что за этим стоят такие же искусные умельцы мистифицировать своё заурядное мошенничество, как вы сами. Что думаете? — Условия? — Дайс тут же ухватился за тоненькую соломинку, которая могла помочь выбраться из болота, в котором они увязли. Рей понимающе кивнул. — Уважаю деловой подход, молодой человек. Я хочу, чтобы вы разоблачили этих преступников. Разберётесь, как именно они проворачивают свои «колдовские» делишки, поймаете, и вместо вас повесят их. Вы же будете… отпущены, — Рей развёл руками, демонстрируя свою щедрость, — подписав документ, что далее не станете промышлять своими низкими трюками и дурить простых людей на деньги, разумеется. — Но что именно делают те «мошенники», о которых вы говорите? — вступил в разговор Гентаро, похоже, уловивший в предложении министра какой-то скрытый смысл. — Звучит так, будто они досаждают вам больше нас. — Верно. Если вы просто зарабатываете на обмане, то они не брезгуют человеческими жизнями. В процессе расследования бесследно пропали несколько наших солдат и один детектив. Это действительно досаждает. Итак, вы согласны? Дайс с Гентаро переглянулись. С одной стороны, условия были очень даже неплохи, им не грозила даже тюрьма. С другой, им явно предлагали нечто настолько опасное, что они вполне могли умереть, пытаясь выполнить эту «работу». Так или иначе, во втором случае шансы лишиться жизни всё же казались не такими высокими. Они кивнули друг другу и посмотрели на министра. — Да, — голоса прозвучали хором. Мужчина одобрительно улыбнулся. — Прекрасно. Мой секретарь подготовит бумаги о вашем помиловании, которые временно побудут у Ичиджику, а вы присаживайтесь. Расскажу детали дела, которое вам отныне поручено. *** В одной маленькой деревеньке, граничащей с густым диким Лесом, к северу от столицы уже, несколько лет исчезали дети. Пропадали как по ночам, так и средь бела дня. Тел не находили, и назад никто из пропавших не вернулся. Словно дети просто растворялись в воздухе. Единственным, что объединяло эти таинственные пропажи, было то, что некоторые следы детей обнаруживались всегда у Леса или на той его территории, куда деревенские всё ещё заходили, чтобы поохотиться. На опушке нашли красный платок, принадлежавший пропавшей дочери пекаря. На ветви ясеня мальчик обнаружил куртку своего младшего брата. Жители деревни всегда считали Лес проклятым. Он был глубоким и непроходимым, в недрах его сгинуло немало охотников, заплутавших в чащобе. Лес забирал людей и безмолвно высился мрачной стеной у границы деревеньки. Взрослые строго-настрого запрещали детям приближаться к Лесу, и всё же именно там обнаруживались следы их последнего пребывания. Деревенские были уверены, что Лес заманивает их детей, словно он какое-то живое существо. Но всё это лишь суеверия и легенды. Мистификация подобных преступлений всегда работает на руку мошенникам. Люди боятся мест, вещей или событий, которые могут нести в себе-то какие-то «предзнаменования» и быть «следами чёрной магии», а преступники тем временем делают грязные дела у них под самым носом. Именно такую версию изложил Гентаро и Дайсу Амаядо Рей. Сами министры и полиция подозревали, что под прикрытием «Проклятого Леса» промышляют обыкновенные работорговцы, которые похищают детей, чтобы потом продать их на чёрном рынке. Согласившимся в обмен на жизнь и свободу разобраться в этом деле Дайсу и Гентаро теперь предстояло выяснить, какие трюки используют злодеи, чтобы развеять слухи о Проклятьи, нависшем над деревней, и, по возможности, обнаружить, где они скрываются. Задачка посложнее, чем смастерить правдоподобную куклу ведьмы, которая зловеще летала бы по амбару и издавала адские звуки. Но Гентаро был мастак придумывать самые разные устройства, а у Дайса неплохо получалось их собирать. Значит, обнаружив созданную кем-то подставу, он сможет понять, как она работает, а там и найти изобретателя как-нибудь удастся. В Гентаро же уверенности было определённо поменьше. Он смотрел в окно кареты на проносившиеся мимо одинаковые стены лесов, прогалины, поля и покосившиеся деревянные домишки деревень, и был необычайно молчалив. Обычно он говорил и говорил, сочинял небылицы, легенды и всяческие магические ритуалы для их дальнейшей работы; его карандаш порхал над листами записной книжки, записывая идеи, подслушанные у кого-то, или сочинённые им самим истории, зарисовывая замысловатые механизмы устройств, необходимых как для борьбы с «нечистью», так и для создания этой самой «нечисти». Сейчас же Гентаро был полностью погружен в свои мысли, постукивая тонкими белыми пальцами по обложке книги, которую Ичиджику, хоть и нехотя, но повинуясь приказу Амаядо, вернула законному владельцу. Она же сопровождала их в этой миссии, чем тоже вряд ли была довольна. Суровая надзирательница сидела напротив них, закинув ногу на ногу, и испепеляла угрожающим взглядом. В повисшей тишине Дайсу было не по себе. Поговорить с Гентаро он не мог — пристальное внимание Каденокоджи Ичиджику отбивало всяческое желание, — занять руки картами — тоже — в отличие от книги, их женщина возвращать отказалась. Вот и оставалось в напряжённом молчании пялиться в окно на однообразные виды. Леса, поля, деревеньки, леса, поля, деревеньки, и так до бесконечности… Они добирались весь день и всю ночь, лишь изредка останавливаясь, чтобы дать отдохнуть лошадям и перекусить самим. На рассвете карета, наконец, остановилась на окраине деревни. Ржание загнанных лошадей выдернуло Дайса из беспокойной дрёмы в неудобной позе. Шея и спина затекли, и он, зевая, принялся потягиваться. Рядом зашевелился Гентаро, тоже сумевший немного поспать. Было по-осеннему зябко. Дайс выбрался из кареты, ёжась, и осмотрелся. Деревенька казалась почти неживой. Безмолвное, потихоньку разваливавшееся пристанище всеми забытых людей. Густой Лес окружал её сплошной стеной, будто собирался поглотить, не оставив ни следа. И пусть он уже оделся в золотое кружево, почему-то казался мрачным и серым. По пожелтевшей траве перед Лесом стелился таинственный туман. По спине Дайса пробежались мурашки, и он повёл плечом. Это всё ещё утренний холод, или ему стало страшно? — Унылое зрелище, — констатировал Дайс поравнявшемуся с ним Гентаро. — Не нравится мне это место. — Это граница владений Её Превосходительства, — резкий уверенный голос Ичиджику прозвучал за их спинами как гром среди ясного неба. В рассветном безмолвии он казался таким громким, что мог бы сойти за тревожный колокол. Из крон деревьев с карканьем вырвались несколько ворон. Женщина, как ни в чём не бывало, продолжала. — Дальше, за лесом, чужие территории. И вероятнее всего, похищенных детей ублюдки продают именно туда. Вторгаться на земли, которые нам не принадлежат, мы не должны — это может спровоцировать нежелательные конфликты. Ваша задача состоит в том, чтобы обнаружить преступников на нейтральной территории. Это ясно? Гентаро с Дайсом кивнули. — Прекрасно, — Ичиджику смерила их недовольным взглядом. — Пока вы находитесь здесь, в деревне, я предоставлю вам некоторую свободу передвижений. Но имейте в виду, только в пределах деревни. Отсюда ведёт единственная дорога, и она будет под постоянной охраной. Удрать через лес у вас тоже вряд ли получится: в нём легко терялись даже местные. Но, впрочем, если вы настолько глупы, чтобы всё же попытаться сбежать, можете даже не возвращаться, я пристрелю вас сразу же. — Она развернулась и махнула рукой. — Осваивайтесь, через несколько часов у меня встреча с наместником, там и решим, когда снаряжаемся в лес.***
Это было и правда богом забытое место. Деревянные домишки почернели от времени. Крупный скот, не считая лошадей, был только у наместника. Остальные жители держали кур, овец, коз да свиней. Кони, в общем-то, тоже имелись лишь у охотников, которые ещё захаживали в лес за дичью. Местные смотрели на гостей враждебно. Не похоже, что тут ожидали от властей помощи. Не мудрено. Амаядо Рей сказал, что в Лесу сгинуло несколько солдат и даже следователь, а разыскать хотя бы одного пропавшего так и не удалось. На центральной площади, если так можно было назвать кусок утоптанной земли, вокруг которого кучковались дома, располагались каменный колодец и потрёпанная деревянная конструкция со ступенями, наверху которой висел тревожный колокол. Прилично выглядел разве что большой дом наместника, приветливым резным фасадом смотревший на площадь. По одну сторону тянулись конюшни, где нашлись свободные стойла для лошадей прибывшего в деревню экипажа. По другую — забором был огорожен небольшой садик. Слуги проводили гостей в помещение рядом с кухней и предложили молока с лепёшками и твёрдого сыра. — Так вы здесь сами на себя трудитесь и даже с городом не торгуете? — спросил Дайс у симпатичной полненькой кухарки, вытиравшей мокрые руки о фартук. — Деревенские не торгуют, — кивнула она. — Господин собирает у нас скот и урожай на продажу и отправляет в город своих людей, а они привозят оттуда нужные деревне вещи. Лекарства, одёжку всякую, утварь и другие приблуды. Самим нам в город ездить несподручно. Да и молодых мало совсем осталось… — И не страшно разве всё время здесь находиться? — Да привыкли уже, — кухарка пожала плечами. — Только я вам так скажу, зря вы в этот Лес суётесь. Проклят он! Хотите верьте, хотите нет, а добра от него не жди. Тревожат тут Тёмные силы, а нам потом отдувайся. Всех детишек так и заберёт себе Проклятье это. — Что же за Проклятье? Откуда вам о нём известно? — спросил Гентаро, без особого энтузиазма щипавший свою лепёшку. — Да все знают издавна, что проклятое место этот Лес! Там много-много лет назад Колдунья тёмная жила. Все мужики от неё без ума были, и знатные, и простецы. Она из них самых богатых выбирала, а они и умирали тут же! И все богатства, стало быть, ей. Так вот её, говорят, где-то в этом Лесу и спрятали. А она ж ведьма! Никто не знает даже, умерла ли. — Хм-м, тёмная колдунья, говоришь… Отложив лепёшку, Гентаро открыл свою книгу и принялся записывать рассказ кухарки. — А кто пропадает? Ну, пол, возраст там, — Дайс допил молоко и поставил кружку на стол. — Да по-всякому. И мальчишек, и девчонок Лес забирал. Но все молодые. — Давно? — Ой, дай-ка припомнить… первые несколько лет назад пропали. Мальчишки-близнецы. Другие с начала этого года. — А сколько всего детей пропало? Кухарка уставилась вверх и молча зашевелила губами, загибая пальцы. — Выходит, девять ребятишек, считая тех, что давно исчезли. — Для такой маленькой деревни очень много, — заметил Гентаро, отмечая всё в записной книжке. — Вот и я говорю! Рождается деток меньше, чем исчезает! Да и рядом с этим Проклятым Лесом-то и рожать побаиваются… мало ли, ещё какой проклятый родится. Есть тут у нас уже такой один. Вот у него братья-то и пропали первыми самыми. — Проклятый в деревне? — Гентаро заинтересованно воззрился на кухарку, карандаш наготове. Но не успела она ничего сказать, как дверь открылась, и в помещение вошла Каденокоджи Ичиджику. — Кончаем прохлаждаться, господин наместник хочет вас видеть. Сложно было понять, является ли наместник таким же суеверным, как остальные жители деревни, но он попросил Каденокоджи Ичиджику, чтобы Гентаро и Дайс придерживались своей легенды и говорили, что борются с нечистью. — Мошенникам здесь веры ещё меньше, чем вашим столичным детективам, — многозначительно заявил он, посмотрев исподлобья на женщину и её спутников. Пообещали снарядить экспедицию в лес и обеспечить всем необходимым. Но нужен был проводник — никто из деревенских соваться туда не хотел, а охотники могли проводить только до тех мест, которые сами изучили и которых не боялись. Наместник сказал, что можно попытать счастья и обратиться к человеку, жившему на самой окраине в доме, за которым простиралось поле и начинался Лес. «Не очень дружелюбен и странноват, да и деревенские его не любят, вряд ли что-то получится» — предупредил он. Дом стоял особняком от остальных. Со стороны Дайсу показалось, что он и вовсе давно заброшен. Местные к нему не приближались, а когда Гентаро и Дайс направились прямиком туда, провожали их подозрительными взглядами. Дайс постучал в массивную деревянную дверь. Никто не отозвался. Он озадаченно посмотрел на Гентаро, тот пожал плечами. У Дайса не было никакого желания топтаться под дверью, и он просто дёрнул железную ручку. К его удивлению, та поддалась. Внутри было полно всякого хлама. Под потолком висели пучки разнообразных трав, на полках громоздилась деревянная посуда, всюду болтались какие-то разукрашенные амулеты и цветные полотна тканей. На стене напротив входа висел арбалет. Рядом с ним была ещё одна открытая дверь. Из комнаты, залитой серым утренним светом, сидя за большим столом, на них пристально смотрел мальчишка в белой рубахе. Его необыкновенно яркие голубые глаза уставились на незнакомцев из-под сведённых бровей с нескрываемой враждебностью. Волосы тоже были необычного розового цвета с лиловыми прядями, спадавшими по щекам. Было в нём что-то чарующе колдовское, что заставило Дайса так и замереть на пороге с приоткрытым ртом. — Я не ждал гостей, — наконец, неожиданно низким голосом для такой ангельской внешности заговорил хозяин дома, поднимаясь из-за стола (рост его тоже оказался совсем невысоким) и бросая на деревянную разделочную доску наполовину освежеванную тушу зайца. Руки у него были все в крови. Краем глаза Дайс заметил, как Гентаро побледнел. — Э-э, привет! Нам нужен проводник в Лес, наместник сказал, ты можешь помочь, — Дайс попытался приветливо улыбнуться, хотя атмосфера к этому не очень-то располагала. Парень криво усмехнулся в ответ и принялся мыть руки в деревянной кадке, наполненной водой. — Туристические экскурсии в Проклятый Лес? Не помню, чтобы нанимался экскурсоводом. — Мы и не туристы! — возмутился Дайс. — Мы охотники на Нечисть! Парень смерил его скептическим взглядом и вскинул бровь. — Понятно. — Ты не веришь. — А должен? — вытерев руки, юноша подошёл к Дайсу вплотную и склонил голову набок. Под его пронзительным взглядом стало не по себе. — Вы выглядите, как два проходимца, которые наживаются на чужом несчастье. Что, собираешься вернуть бедных потерянных детишек их родителям? Избавить нас от проклятья Тёмной Колдуньи? Эти дети исчезли навсегда, Лес забрал их. Не тешь других напрасной надеждой. — Как ты можешь быть в этом уверен?! — вспылил Дайс. — Мы многих спасли от самых разных заклятий и происков Тёмных сил! Конечно, он врал. Да и злился потому, что этот грубиян угодил прямо в точку. Они с Гентаро в самом деле были всего лишь двумя мошенниками, которые пытались заработать себе денег на жизнь. Его друг тем временем разглядывал жилище, в котором оказался, стараясь игнорировать труп зайца, истекавший кровью на столе. Гентаро подошёл к длинным деревянным полкам, на которых громоздились амулеты и камни причудливых форм и расцветок, свитки бумаги, какие-то сосуды с неизвестными жидкостями и мазями и прочие загадочные предметы. Он взял в руки тонкую дощечку, к которой крепился потрёпанный рисунок, и вгляделся в изображение. — У тебя тоже пропали близкие, — вдруг негромко произнёс он. Парень резко обернулся и в два шага пересёк комнату, выхватывая из рук Гентаро рисунок. Несколько секунд он молча смотрел на незваного гостя, поджав губы в тонкую нить, затем перевёл взгляд на изображение, и черты его лица вдруг заметно смягчились. С пожелтевшего листа бумаги смотрели трое донельзя похожих друг на друга улыбавшихся мальчишек, над ними возвышался худой мужчина с длинными лавандового цвета волосами и мягкой улыбкой. — Мои братья… и тот, кто о нас заботился, — тихо отозвался парень и осторожно поставил дощечку с рисунком назад. Щеки Дайса обдало жаром стыда. Так проклятый мальчишка, о котором говорила кухарка… и первые пропавшие близнецы… Неудивительно, что он никому теперь не доверяет и волком смотрит на жителей деревни, которые от него шарахаются. — Ладно, я провожу вас в Лес, — неожиданно подал голос парень. — И вы сами убедитесь, что он во власти Тёмных чар, а ваши трюки бесполезны против такой магии. — К сожалению, от этого зависят и наши жизни тоже. — Тогда готовьтесь с ними прощаться. Пожав плечами, розововолосый бес подвесил тушку кролика на верёвку, подставив под него посудину, накинул на плечи меховую шубку и вышел из комнаты, на ходу хватая арбалет. — Поторапливайтесь. Лошадей снарядили совсем скоро. У Рамуды — так звали их проводника — был свой конь, красивый грациозный скакун в яблоках. Дайс хотел было предложить ему помощь, заметив, как высоко тому приходится задирать ножку, чтобы поставить её в стремя, но Рамуда бросил на него такой ледяной взгляд, что Дайс тут же передумал. Для своего роста их проводник оказался крайне проворным и ловким. В седле он держался легко и уверенно, сложно было не засмотреться на прямую спину и развевающиеся на осеннем ветру розовые волосы. В Лес Рамуда въехал первым. За ним двинулись Дайс с Гентаро на гнедых лошадях из конюшен наместника и Каденокоджи Ичиджику на своём породистом белом коне. Процессию замыкали двое солдат из подразделения, которым она руководила. Здесь было необычайно тихо. Золотые деревья стройными рядами выступали навстречу путникам, опавшие листья покрывали тропу пёстрым ковром. Можно было бы даже сказать, что Лес живописен, если бы не гнетущее чувство его… пустоты. Из звуков доносились разве что громкие гаркающие крики ворон да шелест листвы, шептавшейся с незваными гостями, вступившими в чужие владения. Другие птицы и мелкие зверушки будто здесь и вовсе не водились. Иногда где-то поблизости раздавался треск ветвей, словно какая-то белка побеспокоила усталые деревья, но ничьего присутствия не ощущалось. Чувство одиночества сдавливало Дайсу лёгкие, даже когда он собственными глазами видел вокруг себя других людей. Что-то тут и правда было странно. Похоже, Рамуда поиграл на его нервах, и теперь мерещилось всякое. Чуть пришпорив коня, Дайс нагнал проводника. Проще всего отвлечь себя непринуждённым разговором. — Неплохо держишься в седле. Хорошо начинать беседу с комплимента; обычно Дайс пользовался этим при общении с девушками, но считал подход вполне универсальным. И, к его гордости, Рамуда неожиданно улыбнулся. Это была очень красивая улыбка. Да и сам Рамуда был красивым. Через серые облака проклюнулось бледное осеннее солнце, падавшее на его розовое круглое лицо и пушистые волосы пятнами сквозь золотую листву. Всё вокруг заливал тёплый дрожащий свет, скрадывавший чувство тревоги и делавший Лес почти приветливым. Дайс не мог оторвать от Рамуды, купавшегося в этом зыбком чарующем свете, взгляда. — Джакурай научил меня кататься на лошади. Он заботился обо мне и моих братьях, хоть и не был нам отцом, — Рамуда смотрел вперёд, немного щурясь, и в его глазах поблёскивали искры нежных воспоминаний. — Джакурай многому нас научил. Стрелять из арбалета, мастерить защитные амулеты, охотиться на дичь, находить лекарственные травы и готовить из них настои и мази. А потом он пропал. — Давно? — Ещё до того, как Лес забрал братьев. Он отправился на охоту и не вернулся, как и многие деревенские. Была зима и началась сильная метель. — Думаешь, это тоже связано с Проклятьем? Рамуда пожал плечами и хмыкнул. — Это же ты тут охотник на Нечисть, вот и разбирайся, — всё минутное очарование разбилось о лёд его неприступной натуры. Дайс нахмурился. — Рамуда, ты ведь живёшь здесь очень давно. Нам будет полезна любая информация, чтобы понять, как победить Зло, — раздался позади них голос Гентаро, и Дайс догадался, что всё это время друг внимательно слушал. — Мне нечего сказать. Джакурая не нашли, как и всех остальных. Я не знаю, победило его Проклятье или такое обычное явление как метель. Джакурай мог заходить в Лес глубже, чем другие охотники. Мы и сейчас движемся путём, который он мне показал когда-то давно. Но я не нашёл никаких его следов, когда пытался разыскать. Ни зимой, ни весной, когда сошёл весь снег. Дайсу захотелось ляпнуть что-нибудь ободряющее, мол, они обязательно его найдут, и всё в таком духе, но он прикусил язык. Говорить подобное раньше ему не составляло труда, но сейчас такие слова казались пустыми и напрасными. Тем более, что они в самом деле ехали не развеивать проклятья, а искать следы работорговцев. — Когда пропали твои братья? — спросил Гентаро, подъехав поближе к Рамуде и Дайсу. Тропа была узковата для трёх лошадей и, к тому же, становилась всё уже по мере их продвижения вглубь Леса. То тут, то там под копытами начали показываться корни, кочки и камни, затруднявшие путь. — Два года назад, осенью. — Как это случилось? Извини, если тебе тяжело вспоминать об этом. Рамуда издал неопределённый звук, похожий ни то на смешок, ни то на вздох, упрямо глядя перед собой. Плечи его были напряжены, но лицо оставалось непроницаемым. — Я никогда и не забывал. Они просто… исчезли. Ночью. Я проснулся утром и не обнаружил в доме никого. Они ушли в Лес, пока я спал, а я даже не услышал, как закрывалась дверь. — Зачем они туда пошли? Они говорили что-нибудь о том, что собираются в Лес? — Гентаро достал книжку и карандаш, делая пометки. — Нет. С момента, когда пропал Джакурай, мы ходили в Лес только втроём. У них не было причин уходить туда ночью, ничего мне не сообщив. Их что-то заставило сделать это. — Ты уверен, что они направились именно в Лес? — А куда ещё? — вскинулся Рамуда. — В деревне маловато мест для посещения посреди ночи. — Понятно… А другие дети пропадали по ночам? — Чаще всего. Но были и те, кто ушёл поиграть в Лесу днём и больше не возвращался. Что-то тянет их сюда. Сила Колдуньи. — Не мог бы ты рассказать об этой Колдунье? — Пришли, — вдруг заявил Рамуда и резво соскочил с лошади. — Кони дальше не двинутся. Только пешком. — Почему? — нахмурился Дайс. Его лошадь, и правда, остановилась и наотрез отказывалась двигаться вперёд. Он озадаченно спрыгнул на землю, обошёл спереди и погладил свою спутницу по морде. — Девочка, ты чего? — Животные чувствуют чары, — Рамуда принялся привязывать своего коня к стволу ближайшего дерева, зачем-то перед этим потоптавшись у корней, будто проверял, нет ли под ним норы в Страну Чудес. — Дальше можно встретить только тех, кого она привлекает: ворон, жаб, пауков, змей… — Приятный наборчик. — От них тоже есть польза. С помощью жабы, например, можно узнать дорогу назад. — Ха? Я думал, ты и без жаб ориентируешься в этом дрянном Лесу! — Ориентироваться недостаточно, — просто ответил Рамуда, удаляясь всё глубже в чащу, где тропа становилась совсем уж едва отличимой. Позади слышалась недовольная ругань Ичиджику, которая, похоже, до последнего надеялась заставить своего коня двигаться дальше, а теперь вынуждена была признать поражение. Через четверть часа никаких намёков на тропу уже не осталось. Они петляли меж деревьев, прислушиваясь к каждому треску ветвей и скрипу старых стволов; шли, не разбирая дороги. Кроны смыкались так плотно, что дневного света и след простыл. Туман здесь ещё не развеялся (а может, стоял всегда), и мир вокруг них ограничивался десятком метров, которые ещё угадывались в густой влажной белизне. Карканье ворон стало злее и чаще, шорох листвы под ногами отдавался в ушах громким хрустом. Дайс чувствовал, как по спине его стекал холодный пот, а сердце стучало едва ли не в горле. Он старался не терять из виду Рамуду, чья чёрная шуба маячила впереди, и постоянно оглядывался назад, чтобы убедиться, что Гентаро тоже рядом. Из-за тумана ему всё время казалось, что деревья будто передвигаются, то расступаясь перед ними, то преграждая путь. — Долго ещё? — в голосе Дайса без труда обозначались нервные нотки, пусть он и пытался казаться уверенным. — Нет, — ответил Рамуда. — Чем тебе страшнее, тем мы ближе. — Н-неудачное время для шуток. — Кто сказал, что я шучу? Ну вот, мы на месте. Секунда, и Рамуда исчез прямо на глазах Дайса, тот удивлённо ахнул и рывком подскочил к месту, где их проводник находился мгновение назад. Оказалось, что он просто-напросто спрыгнул с небольшого обрыва на широкую прогалину и теперь с усмешкой смотрел на испуганное лицо Дайса снизу. В центре поляны высилась узкая башня, чем-то напоминавшая маяк, а у её основания размещались какие-то каменные плиты размером в человеческий рост, сплошь усыпанные листвой. Похоже, они задумывались как пьедесталы для массивных скульптур или чего-то подобного. Но по непонятным причинам так и остались пустовать. Деревья окружали башню подобно армии воинов, защищавших свою королеву. Всюду здесь бесновались вороны, ругаясь, перелетая с ветки на ветку и всматриваясь в незваных гостей чёрными жуткими глазами. Кажется, им здесь были не рады. Дайс спрыгнул следом за Рамудой, осматриваясь. От тумана не осталось и следа, хотя позади всё заволокла белая дымка. Солнце ласкало круг лишённой деревьев земли, но почему-то совершенно не грело. Дайс поёжился, запахивая свой плащ получше. Остальные тоже спустились вниз. — Любуйтесь, вот она, — Рамуда изящно поклонился, указав рукой на высившуюся над ними громадину. — Башня Тёмной Колдуньи. Средоточие злой магии. Для начала Дайс и Гентаро обошли башню по кругу и ощупали всё, до чего могли дотянуться, но не нашли ни намёка на дверь. Даже на какую-нибудь потайную — так или иначе обнаружились бы едва заметные прорези и стыки в сплошном камне. Плиты окружали башню по периметру со всех сторон. Рамуда сел на одну из них, закинув ногу на ногу, и со скучающим видом наблюдал за попытками Гентаро и Дайса разобраться в устройстве башни. — Входа нет, — констатировал Дайс, уперев руки в бока и задирая голову вверх. — А то мы не заметили, — сварливо отозвалась Ичиджику, вытряхивая из своих роскошных волос листья. — Под самой крышей есть окно. — Прекрасно. Это облегчает задачу. — Радует, что у вас проснулось чувство юмора! Лесные прогулки благоприятно влияют на организм, не так ли? — улыбнулся Гентаро, но всё же отступил на шаг, когда начальница армии метнула в него пронзительный взгляд. Рамуда рассмеялся, болтая ножками над землёй, и Дайс заметил, что при улыбке на его щеках появляются милые ямочки. Ох, но, чёрт возьми, он здесь не ради того, чтобы пялиться на загадочного деревенского паренька! — И всё же, как попасть наверх? — При помощи магии, конечно, — Рамуда подпёр подбородок ладонью, с хитрой улыбкой наблюдая за растерянными путниками. Кажется, происходящее его искренне забавляло. — Нужно что-то… верёвка и что-то типа катапульты с крюком на конце, — начал соображать Гентаро, чертя в книге очередной механизм. Дайс потирал подбородок и следил за тем, как из-под карандаша напарника появляется рисунок. Затем взгляд упал на арбалет за спиной Рамуды. — О. Арбалет подойдёт на замену катапульте? — Вполне… Теперь Гентаро тоже пристально смотрел на Рамуду. Тот прищурился. — Я не собираюсь доверять вам свой арбалет. — Есть верёвка? — не обращая на него внимания, Дайс сунул руку в сумку, куда они напихали разные инструменты, которые полезно было всегда иметь под рукой. — Гентаро, как думаешь, сколько метров до окна? — Хм-м-м, многовато. — Тут всего десять метров верёвки! — Этого точно не хватит. И ничего похожего на крюк у нас тоже нет. — Так, записывай, вернёмся сюда со всем необходимым завтра. — Сдалось вам это окно, — Ичиджику недовольно поджала губы. — Что вы ожидаете там обнаружить? Мёртвую ведьму? — Почему же мёртвую, сестрица? — Рамуда наклонил голову набок. — Вполне живую. Просто спящую. Она уже много лет ждёт, когда сможет вернуть себе свою прежнюю красоту и молодость, чтобы вновь очаровывать мужчин и властвовать в этих землях. — Это всё сказки для деревенских неучей вроде тебя, — фыркнула женщина. Рамуда лишь загадочно улыбнулся и легко соскользнул с каменной плиты, чтобы подойти к Гентаро и Дайсу склониться над книгой. — Посмотрим, около шестидесяти метров верёвки, железный крюк, катушка, какой-нибудь старый арбалет… Сегодня тебе нужно будет смастерить спусковой механизм на основе катапульты, а мне рассчитать его мощность, чтобы крюк долетел до окна башни, — Гентаро постучал грифелем по листу. — Что ещё? — Обереги от Злых чар и немного магии, — встрял Рамуда, посмеиваясь. — Я смотрю, тебе больно весело, — Дайс хмуро посмотрел на парня, но не мог не признать, что ему нравилась эта улыбка. — Разве не забавно наблюдать за чьими-то напрасными потугами? — Это мы ещё посмотрим. Братья Гримм никогда не проигрывали Тёмным силам! Ладно, на сегодня достаточно, возвращаемся. Дайс закинул сумку за плечо и уверенно направился к двум высоким клёнам, между которых недавно исчез Рамуда, спрыгнув с обрыва. — Дайс, нам в другую сторону, — сказал ему Рамуда. — В смысле? Нет, нам определённо в эту сторону. Я помню те клёны. — Я бы не особенно доверял деревьям в этом Лесу. — Ха? Ты смеёшься? Не передвигаются же они с места на место, в конце концов! — Ну, хочешь сгинуть в чаще, можешь топать к своим клёнам, — Рамуда пожал плечами. — Мне казалось, вам проводник был нужен именно для того, чтобы найти дорогу обратно в деревню. Дайс встал между клёнами и Рамудой не в силах решить, что ему делать. С одной стороны, у этого странного парня могли быть свои мотивы. Может, он и вовсе решил их убить. Никто не мог гарантировать, что Рамуда не является безжалостным маньяком, который и заманил сюда всех пропавших, включая собственных братьев. И Дайс был абсолютно точно уверен, что проходил мимо двух клёнов. А Рамуда предлагал идти в сторону, где высилась ель. Они не встречали по пути никаких елей. С другой стороны, никто лучше Рамуды не знал Лес, и если он так говорит… Остальные тоже стояли в замешательстве, встревоженно оглядываясь. Казалось, что все уже не понимали, откуда вышли: башня и каменные плиты со всех сторон были совершенно одинаковы. — Ладненько, — вздохнул Рамуда. — Раз вы мне не верите, давайте воспользуемся помощью жабы. И он в самом деле подобрал с земли толстую коричневую жабу, вопросительно выпучившую глаза. Дайс не был уверен, что его собственные глаза не выглядели так же, когда Рамуда — этот псих — на полном серьёзе погладил обитательницу болот по влажной скользкой голове. Жаба важно восседала у него на ладони. — Привет, красавица. Не подскажет ли мне эта прекрасная жаба, в какой стороне наши лошади? — и, спросив это, он наклонился к ней и провёл языком по спине. Дайс подавил внезапно накативший приступ тошноты, а Гентаро остервенело принялся что-то записывать. Пару секунд жаба не двигалась, а затем повернулась на ладони Рамуды мордой точно к той ели, куда указывал ранее их проводник. Брови Дайса сами собой поползли вверх. — Ну, что и требовалось доказать! Спасибо, красавица, — Рамуда бережно опустил жабу на землю и, ни слова не говоря, направился к ели. — Знаешь, я никогда не буду его целовать, — пробормотал Дайс, поравнявшись с Гентаро. — А ты уже планировал? — осведомился тот. Дайс покраснел и поспешил догнать Рамуду. — Слушай, это какой-то трюк! — Ну да, ты ведь у нас спец по всяким трюкам, вот и угадывай. К ужасу Дайса лошади в самом деле оказались там, куда их повёл Рамуда. Он уже не понимал, что за чертовщина творится. Может, у него повредился рассудок? Или он просто сам себя запутал, блуждая по туманному лесу. А может, это был не обычный туман, и у него начались видения, потому что надышался всяких испарений. Вариантов, чтобы найти этому объяснение, была масса. Но, поддавшись суевериям деревенских и давящей ауре Леса, Дайс и в самом деле задумался, не происки ли это Тёмных сил… Обратно они почти всю дорогу ехали в молчании, каждый в своих размышлениях. Лишь когда Лес стал реже, а деревья начали расступаться, Гентаро поравнялся с Дайсом и очень тихо заговорил. — Дайс, ты же тоже это чувствовал? Там, в Лесу. — Что? — тот попытался ничем не выдать, как напряглось всё его тело при этих словах. — Не знаю, будто Лес, понимаешь, мёртв. И ты себя в нём тоже ощущаешь мёртвым. И деревья… что, если они и правда двигались? Дайс нервно сглотнул и нахмурился. Упрямство и здравомыслие не позволяли ему просто взять и поверить в подобное. — Б-бред! Туман этот… мы надышались чем-то, вот и всё. — По лицу друга было видно, что он не согласен и собирается начать спорить, но Дайс пришпорил лошадь и ушёл вперёд.***
По возвращении в деревню все чувствовали себя ужасно уставшими, будто Лес высосал из них силы. Ичиджику, отужинав, удалилась в свою комнату в доме наместника, не одарив Гентаро и Дайса ни одной угрозой. Да и им самим хотелось разве что упасть в мягкое сено и хорошенько выспаться. Но спать было нельзя — предстояло мастерить механизмы, чтобы завтра попытаться попасть в Башню Колдуньи. Рамуда скрылся в своём жилище, вновь нацепив на милое личико вечно хмурое и злобное выражение и обронив, что сегодня будет «нехорошая ночь», и больше его в тот вечер они не видели. Запершись в сарае, Гентаро с Дайсом принялись за работу, но то и дело клевали носами. В конюшнях поблизости беспокойно ржали лошади. Ночь опускалась какая-то мрачная и непроглядная. И хоть под вечер небо прояснилось, и деревню теперь освещала бледноликая Луна, было всё равно как будто темнее, чем должно. Мгла казалась практически осязаемой. Издалека доносилось слабое уханье совы. При тусклом подрагивающем свете керосиновой лампы Дайс накручивал верёвку на катушку, затягивая потуже. Гентаро склонился над своей книгой, прищурившись и перечитывая сделанные за день пребывания в деревне записи. — Помнишь, что говорил сегодня Рамуда? — Он много что говорил. — О Колдунье. Якобы она спит и ждёт часа своего пробуждения, чтобы вернуть себе красоту и молодость. Интересно, откуда он это взял… — Да выдумал просто. Ясно же, что они тут все верят в старые сказочки. В этом огромном Лесу полно вариантов умереть: сорваться с обрыва, заблудиться, увязнуть в трясине, наткнуться на дикое животное или ядовитую змею. — Но жертв слишком много даже для такого опасного Леса. Мне нужно поговорить с Рамудой. — Что, сейчас? — Дайс покосился на окно, за которым стояла непроглядная тьма. — Потерпи до утра. — Хм… Наверное, ты прав. Только Гентаро откинулся на кучу сена, прикрывая глаза, как совсем рядом, со стороны конюшен, раздалось лошадиное ржание и детский крик. Друзья подскочили на ноги и бросились наружу. Не раздумывая, они мчались к наместничьим конюшням, откуда только что вынырнула гнедая лошадь, кажется, одна из тех, на которой днём ездили в Лес. Дайс видел, как в пасти лошади, прямо на его глазах, исчезают чьи-то ноги, но заставлял себя продолжать погоню. Схватив первого попавшегося коня, он запрыгнул прямо на спину — ни седла, ни стремян не было, но сейчас Дайса волновал только похищенный ребёнок. Он заметил, как из дома на окраине вынырнула маленькая фигура Рамуды, и, спустя мгновение, тот уже гнал во весь опор вслед за убегавшим в сторону Леса силуэтом, сливавшимся с ночной мглой. Дайса настиг Гентаро на другой лошади, затем они поравнялись с Рамудой. Позади слышались встревоженные возгласы жителей деревни, голоса солдат и Ичиджику, кричавшей хватать ружья. — Это моя до-о-очь, моя дочь пропа-а-а-а-ала, — разносился им вслед вой наместника. — Всё ещё думаешь, что этому есть логическое объяснение? — с нескрываемой язвительностью спросил Гентаро, смотревший на него с тем самым раздражающим ну-я-же-говорил-лицом. Будь сейчас более подходящее время, Дайс бы поспорил, но только сплюнул, стараясь не упустить из виду лошадь, резво петлявшую меж деревьев. Огромный раздувшийся словно пузырь живот её болтался из стороны в сторону, и это вызывало у Дайса рвотные позывы, но он старался сосредоточиться на погоне, а не на мыслях, что в нутре сбежавшей скотины сейчас находится живой — хотелось на это надеяться — ребёнок. Чуть впереди них Рамуда прямо на ходу сорвал с плеча арбалет, прицеливаясь, и принялся пускать лошади вслед стрелу за стрелой. Те со свистом врезались в стволы деревьев, будто назло прятавших за собой цель. Рамуда остервенело выругался, его конь резко остановился, отказываясь от дальнейшего преследования. Чертыхнувшись, Рамуда спрыгнул на землю и помчался за лошадью своими двоими. — Оставайтесь там, иначе заблудитесь! — донёсся до Гентаро и Дайса его голос. Самого Рамуду видно уже не было — растворился во мраке и тумане. Они спрыгнули со своих лошадей. Дайс обессиленно упал на ближайшую кочку и пнул попавшийся под ногу камень. — Блядство! Где-то вдалеке доносились голоса солдат и треск ломавшихся веток. Маячили огни факелов. Гентаро и Дайса же окружала сплошная тьма. Золото, в которое были одеты осенние деревья, сейчас казалось иссиня-серым, мёртвым. Мгла сжималась вокруг них, кони беспокойно ржали и фыркали. Гентаро принялся гладить своего по морде, хотя его собственные руки тоже дрожали — от страха и ночного холода. Дайс устало потёр лицо. — Зачем она пошла в конюшни? — Ты ведь слышал, что лошади вели себя встревоженно? Наверное, решила проверить, что с ними. Это всё из-за той лошади, — уверенно заявил Гентаро. Дайс не видел смысла с ним спорить. Он и сам это понимал. Здесь реально творилась какая-то чертовщина. Поблизости послышался шорох листьев, и из-за деревьев выехала растрёпанная Ичиджику Каденокоджи в надетом прямо на ночную рубашку жакете. Сейчас она выглядела скорее растерянной, чем грозной. Те покачали головами в ответ на её вопросительный взгляд. — Амемура Рамуда помчался вдогонку без коня. — Дьявол. — Ичиджику спрыгнула с лошади, держа наготове револьвер. — Вы видели, что произошло? — Лошадь проглотила девочку и убежала в лес, — Гентаро обнял себя руками и нахмурился. Картина увиденного по-прежнему ярко стояла перед глазами. — Проглотила? — женщина вскинула бровь. — Я должна этому поверить? — Мы видели её ноги прямо в пасти! — вскинулся Дайс, вскакивая с места. — Вам что-то показалось. Тем не менее, девочку необходимо разыскать, она дочь наместника. — А, то есть, если бы это была просто деревенская девочка, можно было бы и не искать? — Дайс пинал ногами листья, расхаживая взад-вперёд. Ичиджику оскорблённо поджала губы. — Я такого не говорила. Не смей повышать на меня голос, щенок. Куда направился этот Амемура? Я пойду за ним. — Вы заблудитесь, — попытался остановить её Гентаро. Но тут зыбкий силуэт Рамуды показался среди тумана. Он вышел, прихрамывая и прижимая ладонь к окровавленному плечу. За спиной болтался арбалет без стрел. — Рамуда! — Дайс подскочил к нему. — Что случилось? — Я… я её упустил. Мне жаль. Тихо всхлипнув, Рамуда прислонился боком к своему коню и прикрыл глаза. Дайс видел, как на его щеках поблёскивают дорожки от слёз. Гентаро наклонился над плечом Рамуды, осматривая пропитанную кровью рубашку. — Неглубокая, — опередив его вопрос, отрезал Рамуда. — Нанесу мазь, как вернусь домой. — На рассвете снарядим поисковую экспедицию, — сказала Ичиджику, запрыгивая обратно на свою лошадь. — В темноте мы никого не разыщем. Выдвигаемся обратно.***
Рамуда всё бежал и бежал, игнорируя покалывание в лёгких от частого дыхания, ветки, лупившие его по рукам, ногам и лицу, камни и корни деревьев, о которые он спотыкался. Бежал и бежал, пока мог видеть вдалеке медленно растворявшийся в тумане силуэт лошади. Он знал, что не догонит её, но не мог сдаться. Перед глазами стояли лица улыбавшихся братьев, кожа ощущала тёплые прикосновения пальцев так ярко, словно Рамуда держал их за руки мгновение назад. Катились ли слёзы по щекам от чувства бессилия или от нахлынувших воспоминаний — один чёрт знал. Стрелы летели лошади вдогонку одна за другой, но не достигали цели. Вдруг из-за толстого старого дуба вылетел огромный серый волк. Его небесно-голубые глаза таинственно сверкали во мраке, острые когти скребли землю, пасть была оскалена. Рамуда остановился, арбалет на изготовку. У него оставалась последняя стрела. Волк пригнулся и низко зарычал. В звуке этого гортанного рычания и мистическом блеске зрачков Рамуде что-то показалось болезненно-знакомым, он прищурился, вглядываясь в жуткую морду. Лошадь бесследно скрылась в тумане — волк задержал преследователя, позволив ей унести добычу. Рамуда замер, стрела его арбалета по-прежнему смотрела прямо в точку меж голубых глаз хищника. Но руки тряслись, а лёгкие взрывались болью с каждым вдохом. Оба медлили, не спуская друг с друга настороженных взглядов. Рамуда не боялся умереть. Не боялся быть растерзанным этими длинными острыми клыками. Не боялся тоже сгинуть в Лесу, как и все те, кого он любил. Почему же тогда так дрожали руки? Рамуда коротко облизал пересохшие губы, пользуясь заминкой, чтобы восстановить дыхание. Зверь немного пригнулся и сделал два шага влево. Рамуда сделал два шага вправо. Между ними были метра полтора усыпанной листвой земли и арбалет. Серая шерсть волка поблёскивала во мраке чарующим светом, будто он отражал лунный свет, который не мог добраться сюда сквозь сомкнувшиеся кроны деревьев. Неожиданно зверь перестал скалиться, его глаза сделались заинтересованными, и Рамуда заметил, как двигаются его ноздри, принюхиваясь. Парень медленно выпрямился и немного опустил арбалет. Казалось, что волк тоже почувствовал, что они уже когда-то были знакомы. Он наклонил косматую голову и сделал пару неуверенных шагов к Рамуде, смотря в лицо голубыми светящимися глазами. Опасным зверь больше не выглядел. Его нос продолжал втягивать воздух, распознавая запахи, которые стали вечными спутниками Рамуды: травы, снадобья, мази, соки растений, краски, которыми он разрисовывал амулеты. Волк остановился на расстоянии вытянутой руки, и Рамуда, поддаваясь странному желанию, действительно протянул её, осторожно касаясь шерсти между звериных ушей. Пальцы зарылись в серый мех, даря давно забытое, но почему-то знакомое тепло. Это продлилось всего какое-то мгновение. Затем волк вдруг встрепенулся, будто прикосновение вывело его из оцепенения, зарычал и вскинулся. Рамуда резко втянул воздух и отпрянул — только сейчас он осознал, что уже какое-то время не дышал. Зверь кинулся на него со сдавленным рычанием, странно напоминавшим крик боли, полоснул клыком плечо, но не так, словно собирался впиться в чужую плоть, а словно пытался прогнать незваного гостя прочь, отпугнуть. Мерзкая горячая кровь потекла по коже, Рамуда вновь направил на волка арбалет, отскочив на несколько шагов, но тот, глухо рыча и скалясь, и сам попятился к дубу, затем развернулся и помчался прочь. Спустя несколько долгих мгновений из сумрачного тумана эхом раздался жалобный волчий вой. Теперь Рамуда полулежал на своей постели, перевязав плечо лоскутом ткани, пропитанным смесью заживляющих трав, и смотрел на ладонь, которая касалась волчьего меха пару часов назад. Почему это вызвало в нём такое непонятное чувство ностальгии? Кожа ещё помнила тепло и шелковистость серой шерсти. Рамуда стиснул пальцы в кулак и откинул голову на подушку. Под ней были спрятаны амулеты, защищавшие от Тёмной магии. Никто не знал, как сильно он боялся. Дайс и Гентаро наотрез отказались оставлять Рамуду одного, и теперь сидели за столом и скорбно молчали. Пусть он предпочитал одиночество, сейчас присутствие других людей рядом даже как-то успокаивало. Правильнее было бы сказать, успокаивало присутствие кого-то не из деревни. Местные жители Рамуду недолюбливали, и это было взаимно. От него открестились, нарекли проклятым, считали, что он и сам занимается ворожбой. Но это не значило, что его не волнуют исчезновения детей. Рамуда знал, что такое терять близких. Если бы он только смог разыскать подсказку, как развеять нависшее над Лесом Проклятье! Мысли вновь сомкнулись на пропавших братьях и Джакурае, глаза предательски защипало. Больше всего на свете Рамуда ненавидел чувствовать себя слабым. Он судорожно вздохнул, пытаясь сдержать подступавший к горлу ком. Дайс тут же встрепенулся и подлетел к нему словно щенок, увидевший, что хозяину плохо. — Рамуда! Больно? — он сел на край кровати, встревоженно глядя поблескивающими аметистом глазами на парня. Дайс был растрепанный и бледный после ночной погони за лошадью. На лице и руках красовались несколько царапин, а взгляд всё ещё горел чем-то бесноватым. Но даже таким Дайс казался Рамуде красивым, и это жутко раздражало. — Я не фарфоровый, не нужно так надо мной трястись, — прошипел он. Дайс ни капли не обиделся. Наоборот, улыбнулся, заставив одним этим сердце Рамуды встрепенуться; ещё и совесть неприятно кольнула. Дайс не заслужил такой грубости, но как же он бесил. Тем, что был к нему добр, тем, что казался надёжным и сильным, тем, что заставлял чувствовать… всякое. Даже своей красивой улыбкой бесил. — Раз ворчишь, значит, в порядке! — Дайс засмеялся и дружелюбно похлопал Рамуду по ноге. Стоило отдать ему должное, для городского неженки, впервые столкнувшегося с настоящим колдовством, он неплохо держался. Рамуда видел, как в Лесу у Дайса тряслись руки и подкашивались ноги, как страх плескался в его глазах. Но он пытался держаться уверенно и подбадривать других, вселять в них смелость, игнорируя собственный страх. Ему и сейчас всё ещё было страшно, пальцы едва уловимо подрагивали, он всё время облизывал пересыхавшие губы, вздрагивал от каждого шороха снаружи. Но хотел, чтобы рядом с ним Рамуда и Гентаро чувствовали себя в безопасности. — Чего ты улыбаешься? — спросил вдруг Дайс, удивлённо вскинув брови, и Рамуда с ужасом понял, что его губы и правда растянулись в невольной улыбке. Чёрт возьми. — Думаю о том, какой ты глупый. — Ха? — В этом ты прав, — подал голос Гентаро, поднимая голову от книги. С момента, как они вошли в дом Рамуды, он, бледный и изнеможённый, листал записи раз за разом, будто пытался найти в них что-то новое. Спать всё равно никто не мог. — Глупости Дайса нет предела. — Эй! — Умудриться так нелепо влюбиться, оказавшись в месте, наполненном Тёмной Магией, — это или полнейшая глупость, или прекрасное клише для сказки, в которой любовь побеждает любое зло. Выбирай вариант, который тебе больше по нраву. — В-влю… чё ты мелешь?! — уши Дайса побагровели, и Рамуда не сдержал смешка. Ох, Дайс был настолько очевидным. Рамуда надеялся, что хотя бы он настолько очевидным не был. Меньше всего он хотел бы влюбиться в городского щенка, считавшего, что магия — это выдумки. — Посмотри на это с положительной стороны, — продолжал тем временем Гентаро, — в любой сказке любовь оказывается сильнее даже самой жуткой магии, а значит, наши шансы справиться с Проклятием Леса несколько возрастают. — Гентаро, если ты не забыл, мы не в сказке. Это хренова реальность! И после той херни, что сегодня видели мои глаза, у меня нет ни единой мысли, с какой чертовщиной мы имеем дело. Помимо происков злой магии, нам совершенно нечего предъявить этому Амаядо Рею, Каденокоджи нам не верит и ни за что не поверит, а значит, нас ожидает виселица! Или что похуже, — Дайс откинулся на спину, упав на свободный кусок кровати Рамуды, и уставился в потолок. — Ну, вы можете освободить Лес от Проклятья, тем самым доказав злой сестрице, что магия здесь вполне реальна. Вряд ли она сможет отрицать то, что видела своими глазами. — И как мы, по-твоему, можем это сделать? — Вы ведь знаменитые охотники на Нечисть. Дайс фыркнул. — Рамуда, это просто удобная легенда! — Я знаю, — тот улыбнулся. — Но не думал, что ты из тех, кто так легко сдаётся перед трудностями. Раз уж любовь — это единственная сила, что у нас есть, мы можем поставить на неё. Ох, это звучало практически как признание. До Дайса доходило медленно, но щёки его с каждой секундой всё сильнее наливались румянцем. Гентаро, загадочно улыбаясь, наблюдал за ними из-за стола. Дайс прочистил горло и отвёл взгляд, пальцы нервно теребили пуговицу рубашки. — Как мне это понимать? — Как хочешь, Дайс, — Рамуда пожал плечами и тут же болезненно зашипел. Чёртово плечо. — Я хочу тебе помочь. И людям деревни, — заговорил Дайс, затем выразительно уставился на Гентаро. — Ты у нас знаешь всё о магических ритуалах и проклятьях, вспомнил что-нибудь? — Ах да, — Гентаро посмотрел на Рамуду. — Я хотел поговорить с тобой о Колдунье. Вчера ты сказал Каденокоджи Ичиджику, что она не мертва, а спит в башне, дожидаясь пробуждения. Откуда ты это знаешь? — Джакурай рассказывал нам когда-то. Он приводил нас к той Башне и говорил, что там уже много лет спит Тёмная Колдунья, и однажды, когда придёт час, она пробудится и вновь будет властвовать в этих землях. Я не знаю, в чём именно заключается её Проклятье и как его остановить. Но я уверен, что исчезновения детей связаны именно с ней. Гентаро принялся грызть ноготь. Он делал так всегда, когда рылся в своей бездонной памяти. За время, что они с Дайсом изображали из себя охотников на Нечисть, он успел прочесть столько книг о Тёмной магии, что в его голове скопилась целая библиотека. — Колдунья хочет вернуть молодость… может, она хочет её забрать? У детей, которых похитила! Значит, есть вероятность, что они ещё живы… ох, но где же их искать? — Мы собирались попасть в Башню через окно. Давайте для начала попробуем сделать это. Если Колдунья в самом деле наверху, мы по крайней мере убедимся в этом. И может, найдём там какие-нибудь подсказки, что за Проклятье наложено на Лес. Придётся как-то убедить Каденокоджи, что нам нужно туда вернуться… Нет смысла прочёсывать весь Лес в поисках пропавшей девочки, если дело в Проклятье. — Сомневаюсь, что она нам поверит, — Гентаро вздохнул. — Попробуем улизнуть? — Тогда нам лучше не возвращаться, пока не расколдуем Лес, иначе она нас пристрелит, — Дайс издал нервный смешок. — Я могу пойти как проводник и поводить их по Лесу, — предложил Рамуда. — А вы займётесь Башней. — Ты ранен! — возмутился Дайс. — Царапина. — Я не хочу, чтобы ты шёл один с этими... — О, Да-а-айсу, ты что, уже решил, что я твоя жёнушка? — Рамуда улыбнулся и кокетливо погладил его ногой по бедру, тот мгновенно покраснел. — Я в состоянии о себе позаботиться! Напомнить, кто знает Лес лучше всех? — Уф… — Что ж, — Гентаро поднялся из-за стола и потёр веки, — раз так, давайте попробуем немного поспать. — Постойте, — Рамуда сполз с кровати и подошёл к одной из полок, достал оттуда два цветных камешка, разрисованных белыми рунами, и протянул друзьям. — Это обереги, возьмите с собой и храните поближе к телу. Переглянувшись, Дайс и Гентаро взяли по камешку.***
Поспали всего несколько часов. Впрочем, Дайс бы не назвал это сном. Хоть Рамуда и постелил им на полу рядом со своей кроватью, что было гораздо уютнее, чем сон в конюшне, всё равно каждый из них дёргался от любого шороха, то и дело просыпался и беспокойно ворочался. Рамуда в какой-то момент свесил здоровую руку с кровати, и Дайс переплёл с ним пальцы. Только после этого ему стало чуточку спокойнее. Ладонь была тёплой и нежной, несмотря на мозоли от арбалета. Утром их разбудил тактичный кашель Гентаро; они всё ещё держались за руки. Было пасмурно, и туман стелился даже по деревне. Ничего хорошего это не предвещало. Ичиджику Каденокоджи уже не спала, они заметили её возле конюшен в компании осунувшегося наместника. Кажется, эти двое обсуждали предстоящую поисковую операцию. Дочь наместника похитили не больше семи часов назад, но сейчас это казалось далёким ночным кошмаром, растворившимся с рассветом, и в то же время картины, увиденные ночью, были свежи в памяти. — Возьмите одного коня на двоих, так удастся улизнуть незамеченными. Я её отвлеку, — тихо проговорил Рамуда. — Берегите себя. Амулеты помогут вам не обмануться и найти дорогу. Несколько секунд он медлил, глядя по очереди то на Гентаро, то на Дайса, а затем всё-таки заключил обоих в крепкие объятия. Стоило признать, это не только произвело на Дайса впечатление, но и придало ему сил. Рамуда вынырнул из-за угла и направился прямиком к Каденокоджи Ичиджику. Дайс и Гентаро поспешили обойти конюшни с противоположной стороны, прячась за деревянными постройками. Может, обереги Рамуды и правда работали, но до Башни удалось добраться без приключений, несмотря на то, что сплошь покрытый туманом Лес казался ещё более пугающим и таинственным. Они разложили на каменной плите устройства, с помощью которых собирались попытать удачу. Времени проверить их не было, и Дайс рисковал сорваться с огромной высоты, даже если удастся зацепить крюк. Но ладно. Проблемы будут решать по мере поступления, и для начала нужно хотя бы попасть в окно. А там Гентаро накидает побольше листьев к подножию, чтобы смягчить возможное падение. Дайс проверил, хорошо ли затянут узел верёвки, на котором крепился крюк, затем покрутил катушку, убеждаясь, что она свободно двигается и не замедлит скорость выстрела. К одной из сторон бывшего арбалета он привязал ещё одну верёвку, другая часть которой опоясывала его тело — на случай, если руки соскользнут. В общем, механизм был недостаточно продуманным и ненадёжным, но других вариантов не имелось. — Если я расшибу себе мозги, то буду сожалеть о том, что не успел поцеловать Рамуду. — Он же жаб облизывает. — Я поразмыслил и решил, что жабы любви не помеха. В любом случае, передай ему, что я буду ждать воскрешающего поцелуя в случае чего. Знаешь, типа, как в сказках. — Непременно. Но лучше всё-таки не расшибай мозги. — Не могу ничего обещать. Выбрав наиболее удачную точку, Дайс прицелился и зажал спусковой механизм, крюк с жужжанием вырвался из арбалета и устремился в небеса. Раз десять Дайс промазывал. Затем ему всё же удалось зацепиться, правда за какой-то резной выступ на крыше, а не за край окна, но это всё равно был успех. Издав победный клич, Дайс покрепче ухватился за арбалет. — Ну, давай собирай побольше листьев, что ли! А я полетел! Катушка выпускала крюк с верёвкой, когда Дайс зажимал спусковой механизм, а когда отпускал, она начинала автоматически крутиться в обратную сторону, тем самым сматывая верёвку. Это позволяло Дайсу попасть наверх с меньшими физическими затратами и, он надеялся, несколько быстрее, чем если взбираться по верёвке при помощи одних только рук и ног. Дайс расслабил пальцы. Под его внушительным весом катушка сматывалась жутко неохотно, и он отталкивался от стены ногами, чтобы выходило быстрее. Камень был скользкий, страх сковывал тело. Руки приросли к металлу арбалета намертво. Дайс уже поднялся достаточно от земли, чтобы чувствовать нависшую над ним угрозу смерти. Ладони потели. По лбу тоже стекали капли пота. Но он игнорировал все неудобства. Была преодолена уже половина пути, когда катушка вдруг перестала закручиваться, не выдержав нагрузки. Дайс беспомощно повис в воздухе, упираясь ногами в стену. Сердце колотилось в горле. — Дайс? Что случилось? — донёсся до него голос Гентаро. О боже, он был так далеко внизу… Голова закружилась, пусть Дайс и не опускал взгляда. — Катушка, — коротко крикнул он, напряжение в его голосе прозвучало слишком явственно. Пот градом заливался под ворот рубашки. Собрав в кулак волю, Дайс попробовал немного подёргать катушку, и верёвка размоталась — Дайс съехал на полметра вниз, выругавшись. Раздался испуганный возглас Гентаро. — Всё в порядке! Ничего не было в порядке. Но не стоило другу знать, что руки уже болели от напряжения, а голова шла кругом от переполнявшего тело страха, смешавшегося с бешеным адреналином. Дайс глубоко вдохнул, возвращая себе самообладание. Он не может просто висеть здесь — надо взбираться вверх самому. Ухватившись за верёвку, он начал подтягиваться руками. Время, затраченное на подъём, казалось ему бесконечным. Руки ныли, на ладонях образовались мозоли от верёвки. Но вот он, тяжело дыша, сделал последний рывок и упал на пологую черепичную крышу. Риск кружил Дайсу голову. Вороны, потревоженные неожиданным гостем, с недовольным карканьем разлетелись в разные стороны. Перед его глазами было только серое небо, а когда он огляделся, то увидел золотую бесконечность Леса, черневшую вдалеке деревушку и голубые горы с противоположной стороны. Этот вид стоил всех усилий. Ухватившись за тонкий шпиль, Дайс медленно опустил взгляд вниз. Отсюда было видно, что площадь вокруг Башни образовывает идеально ровный круг. Гентаро отсюда казался не больше майского жука. Но внимание Дайса привлёк не друг, копошившийся внизу, а каменные плиты. Сверху было очевидно, что они располагались на одинаковом расстоянии друг от друга. Дайс принялся их считать, обходя крышу по периметру. Двенадцать. Ровно двенадцать каменных плит. Точнее сверху по форме они куда больше напоминали… гробы. Вся композиция образовывала собой что-то вроде циферблата часов. — Гентаро! — крикнул ему Дайс. — Это гробы! Двенадцать гробов! Тот в ужасе спрыгнул с «плиты», на которой только что сидел, и отшатнулся. Вчера была похищена дочь наместника, до этого, по словам кухарки, ещё девять детей. Значит, вероятно, похитят ещё двоих. Осознание ударило Дайса обухом по голове, и он едва не потерял равновесие, крепче вцепившись в шпиль. — Я иду внутрь! — крикнул он, осторожно ступая на резной каменный выступ — несколько таких поддерживали крышу с разных сторон. Дайс спустил ноги и повис на руках над пропастью. С такой высоты казалось, что собранная внизу куча листьев совершенно не спасёт при падении. Так что у Дайса была одна дорога — в окно. Для того, чтобы дотянуться до подоконника, пришлось немного раскачаться. Что ж, Дайс уже многое вытерпел за последние сутки, чувство опасности даже разжигало в нём новые силы. Качнувшись корпусом вперёд, он отпустил холодный камень и кубарем прокатился по пыльному, усыпанному попавшими сюда листьями полу Башни. Первым ощущением стал ударивший в нос запах затхлости. Дайс сел, отряхнул руки и огляделся. Всё нутро Башни представляло собой одну круглую комнату с богато отделанной золотом кроватью, прятавшейся за тяжёлым алым балдахином. От времени он, правда, так потемнел и выцвел, что некогда кроваво-алый теперь едва ли угадывался. Под роскошными одеялами виднелся человеческий силуэт. Неужели Колдунья в самом деле была там? Дайс сделал несколько несмелый шагов. Он ожидал увидеть невероятно красивую женщину, не тронутую временем, но обнаружил лишь давно иссохший скелет с уродливыми жёлтыми когтями и полностью поседевшими волосами, ниспадавшими на пол — настолько длинными они были. Вместо глаз — две чёрные дыры, оставшаяся кожа похожа на серую бумагу. От трупа ужасающе несло гнилью. Дайс почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота, и отшатнулся. Напротив кровати стояло зеркало в золотой раме, украшенное драгоценными камнями. Рядом с зеркалом располагался туалетный столик, там, на маленькой бархатной подушечке, лежала великолепная корона. А у противоположной окну стены высилась одноногая почерневшая подставка, на которой лежала… книга? Кажется, это именно то, что нужно. Не глазея больше по сторонам, Дайс пересёк комнату и подошёл к книге. Она была раскрыта на какой-то странице, но хрупкую бумагу покрывал такой толстый слой пыли, что ничего нельзя было разобрать. Набрав в лёгкие побольше воздуха, Дайс принялся сдувать её. На страницах время тоже оставило свой отпечаток — они выцвели, надписи расплывались, и разобрать их казалось невозможным. Дайс увидел круг, смутно напоминавший циферблат часов. Это оно! Нужно было показать страницы Гентаро, он бы смог разобраться в том, что здесь написано. Дайс радостно схватил обложку, намереваясь удрать вместе с добычей, но книга оказалась намертво приклеена к подставе, а подставка — к полу. — Что за?.. — он подёргал ещё несколько раз. Без толку. Всю книгу ему отсюда не унести. Рвать отдельные страницы было чревато — бумага слишком старая и хрупкая. Но какой у него выбор? Дайс попробовал надорвать лист, тот поддался, хоть и крошился едва ли не на пыль. Радостный крик едва удалось сдержать. Чтобы не превратить заклинание в труху, придётся действовать очень осторожно. Сколько времени заняло выдернуть из разваливавшейся на глазах книжки два листа, Дайс не представлял. Но у него успели затечь ноги, спина и руки. Бережно скрутив листы в рулон, он засунул их за пазуху и свесился из окна. — Гентаро, заклинание у меня! Я спускаюсь! Спрыгивая с окна и цепляясь за верёвку, Дайс уловил краем глаза какое-то движение в зеркале. Ему показалось, что кто-то тянет к нему прелестную белую руку в шелках, увитую дорогими кольцами. Он сомневался, что это всего лишь игра воображения, но не намеревался задерживаться здесь ещё хотя бы на секунду. Проскользив по верёвке до места, где застряла катушка, он уцепился за арбалет и принялся зажимать механизм, выпуская части верёвки, и вновь зажимать, останавливаясь. Так, рывками, он и спустился вниз и упал в кучу листвы. К нему тут же подлетел Гентаро. — Ты в порядке? — Более-менее. С громкими тревожными криками над ними кружили чёрные как смоль вороны. — Нужно убираться отсюда! — Гентаро уже успел собрать сумку и казался каким-то напуганным. — Что произошло? — Дайс сел и уставился на друга снизу вверх. — Деревья, Дайс. Они… они действительно двигаются! Рамуда не шутил. Друг протянул Дайсу руку, и тот поднялся на ноги. Гентаро дрожал. — Ты видел? — Своими собственными глазами. Вчера тоже, но… я думал, мне показалось. — Ладно. Заклятье у меня. Пошли в деревню, расскажу всё по дороге. — Главное, чтобы Каденокоджи не пристрелила нас, едва мы вернёмся, — Гентаро нервно усмехнулся. — Надеюсь, Рамуда что-нибудь придумал.***
Вернувшись в деревню, они обнаружили, что отряд Ичиджику ещё не закончил прочёсывать Лес, хотя солнце уже начинало клониться к горизонту. Дайс беспокоился, что даже Рамуда мог умудриться заплутать в этих непроходимых чащобах, где деревья перемещаются, как им заблагорассудится. Кухарка заверила его, что Проклятый мальчишка постоянно уходит в Лес и всегда возвращался. Она налила обоим молока и положила щедрые порции пшеничной каши. Подкрепившись, Гентаро тут же принялся изучать листы с описанием заклинания. Дайс же взялся чинить заедающую катушку. — Тут что-то про Луну… и возрождение… забрать молодость… зеркало… Ах, я не могу разобрать и половины слов! — Гентаро схватился за голову. — Дети. Там есть что-нибудь про детей? Если гробов двенадцать, значит, могут похитить ещё двоих… Но мы не знаем, сколько у нас времени в запасе. Когда она собирается пробудиться? Может, она будет валяться в этой Башне в виде гниющего трупа ещё лет пятьдесят! — Нет. Дети начали пропадать совсем недавно. Время как-то связано с Луной… но полнолуние бывает каждый месяц. Нужно какое-то ещё условие. Может… — Затмение! — воскликнули они хором. — Ох, но лунное затмение должно быть этой ночью! — Значит, им нужно ещё два ребёнка… сегодня. — Нужно как-то убедить Каденокоджи, чтобы наместник приказал запереть детей дома и никуда не выпускать. И лучше бы поставить по периметру охрану… — Да с нами всего полдюжины солдат! Этого не хватит, чтобы охранять всю деревню. — И я не думаю, что даже так она нам поверит… — Ладно! — Дайс отмахнулся от мыслей об этой упрямой женщине. — Допустим, теперь мы знаем, что нужно, чтобы Колдунья возродилась. Но как нам разбить Проклятье? — Сейчас-сейчас. Я попробую прочитать. Ты говорил, в комнате Башни было зеркало, да? Дайс кивнул. — И мне показалось, что… знаешь, отражение в нём будто жило своей жизнью. — Хм-м… возможно, Колдунья заточила в зеркало свою душу. Тогда его вероятнее всего необходимо разбить. Но я не уверен, что просто разбить зеркало достаточно. Так… — Гентаро вновь уткнулся в пожелтевший лист и прищурился, вглядываясь в поплывшие буквы. «Помощник»… «протянуть руку», «выйти из зеркала», «чары любви»… Они так и просидели в попытках расшифровать записи на листах до тех пор, пока не начало смеркаться. В это же время снаружи раздался топот копыт. Гентаро с Дайсом подскочили на ноги и кинулись на площадь встречать солдат и Рамуду. Судя по суровому лицу Ичиджику Каденокоджи, их не ждало радушное приветствие. Спрыгнув с лошади, она тут же выхватила револьвер. — Какого чёрта вы себе позволяете? — М-мы всё объясним! — Дайс вскинул руки, нервно поглядывая на пушку. Гентаро сжимал в руках листы с заклинанием. — Похоже, что я нуждаюсь в объяснениях? Амемура сказал, вы сбежали в Лес! А теперь стоите тут передо мной, как ни в чём не бывало? Полагаю, вы помните мои слова касательно попыток побега. Рамуда виновато улыбнулся из-за спины Ичиджику. Взгляд его был прикован к листам в руках Гентаро. — Вы достали их? — оживлённо поинтересовался он. — Что? — женщина обернулась. — Так ты тоже в этом замешан? — Прости, сестрица! Нам о-о-о-о-очень нужно было попасть в Башню Колдуньи! — Я устала от ваших бредней про магию. Мы не в игрушки играем, — Ичиджику сжала челюсти, скрипнув зубами. На площади начал собираться народ деревни, наблюдая за разворачивающейся сценой. Несколько человек просто выглядывали из-за двери, кто-то вышел с вёдрами и остановился у колодца, с любопытством вслушиваясь в разговор. — Вот именно! Может быть ещё две жертвы, — вновь попытался Дайс. — И дети почти наверняка всё ещё в Лесу! — Ещё две… что за чушь?! — Нужно сказать всем не выпускать детей из дома до сегодняшнего лунного затмения, — подхватил Гентаро. — Пожалуйста, поверьте нам! Бровь Каденокоджи Ичиджику нервно дёрнулась. Она набрала в грудь побольше воздуха, собираясь, видимо, продолжить спор, но тут с крыльца своего дома сбежал наместник, заметивший суету на площади. — В чём дело? — спросил он. — Поиски что-нибудь дали?! — К сожалению, пока нет, — Ичиджику встала прямо и слегка поклонилась. — Прошу прощения. Мы продолжим с рассветом. Наместник сокрушённо всплеснул руками. — Да как же… как же так?! Никого так и не удалось найти, она уже не вернётся! Моя девочка не вернётся! По небольшой толпе, собравшейся вокруг, прошёлся взволнованный шепоток. Вдруг раздался плеск воды и недовольный возглас. Все обернулись на звук. Мальчик лет семнадцати, стоявший всё это время у колодца, успел набрать ведро воды, но что-то оттуда попало ему в лицо, кажется, обычная грязь. Он принялся стирать её руками и вдруг испуганно вскрикнул. Когда он отнял ладони от лица, на нём не было… ничего. Ни глаз, ни рта, ни даже ноздрей. Ичиджику застыла с приоткрытым ртом, остальные жители начали вскрикивать и отмахиваться, кто-то поспешил нырнуть в дом и захлопнуть за собой дверь. Наместник в ужасе попятился и упал на внушительный зад, выпучив глаза. Рамуда схватился за арбалет. Дайс с Гентаро переглянулись. Неужели?.. — Джиро! — из одного из домов выбежал ещё один парень постарше и бросился к мальчишке без лица. — Что… что с тобой?! Но Джиро не мог ничего сказать, он вцепился пальцами в протянутые к нему руки, беспомощно ощупывая человека рядом. Волна ужаса отпустила Дайса, и он, опомнившись, тоже побежал к колодцу. — Не дай ему уйти в Лес! — крикнул он парню покрупнее. — Запри его! Тот с секунду глядел на Дайса округлившимися глазами, затем кивнул и попытался увести ничего непонимающего Джиро в дом. Возле самого колодца тем временем из вязкой влажной грязи начала формироваться человеческая фигура, неустойчивая и пошатывающаяся. Ичиджику в ужасе направила на неё револьвер. — Какого дьявола... — Всё ещё думаете, что магия — это чушь?! — Дайс метнул на неё злобный взгляд. Фигура медленно приобрела чёткие очертания и на месте лица возникли глаза, нос и рот Джиро. Ичиджику взвизгнула и спустила курок, выстрел просвистел насквозь, вновь превращая монстра лишь в кучу грязи. Настоящий Джиро в руках старшего брата беспокойно задёргался. — Н-не стреляйте! Вдруг вы его убьёте?! — завопил парень, обнимая Джиро обеими руками. Но лужа грязи, как ни в чём не бывало, вновь начала приобретать человеческий силуэт. — Больно-о-о-о, — протянул голосом Джиро возникший на лице рот. — Братец Ичиро, она сделала мне больно-о-о! — Д-Джи…ро?.. — его брат в ужасе сглотнул, переводя взгляд с грязевой фигуры на тело брата в своих руках. — Джиро! Ты слышишь меня?.. Настоящий Джиро закивал. — Братец Ичиро, вот же я! Братец, мне нужно моё тело… — Джиро-из-грязи развернулся к Ичиро и, капая на землю коричневыми кляксами, медленно направился к нему. — Запри его тело в доме! — заорал Рамуда. — Не надо, братец… отдай мне тело… — В дом!!! — Тело… — Быстрее!!! — Моё… тело… Ичиро в ужасе попятился, смотря то на Джиро-из-грязи, то на Рамуду, нащупал ручку двери и попытался открыть её трясущейся рукой. Дайс и Гентаро выскочили грязевой фигуре наперерез, чтобы дать Ичиро немного времени, но та вдруг просто развалилась, превращаясь в коричневую лужу, и резво потекла между них, хватая настоящего Ичиро за ноги склизкими щупальцами. Ичиро завопил, пытаясь затоптать лужу ногой. — Братец, мне же больно-о-о-о-о-о, — застонала та. Тот застыл с занесённой в воздухе ногой, тяжело дыша. Пот стекал по его лицу градом. Где-то с другой стороны послышался вой перепуганного насмерть наместника, вскакивающего с сырой земли. Грязь обволакивала ноги настоящего Джиро, отчаянно хватавшегося за одежду брата, и никто не знал, что делать. — Оно… оно заберёт его, — сдавленно пролепетал Гентаро. — Чёрта с два! Главное не дать этому убраться в Лес! — Дайс лихорадочно грыз ноготь. — Госпожа Каденокоджи, выставьте своих солдат между деревней и Лесом! — Да как… оно же просто превращается в жижу! — воскликнула женщина дрожащим голосом. — Может, оно не сможет, когда заполучит тело… — пробормотал Гентаро. Все в ужасе наблюдали за тем, как Джиро медленно поглощает куча грязи. Ичиро хватался за брата изо всех сил. Дайс, Гентаро и Рамуда подлетели к нему, пытаясь стряхивать её на землю и удерживать парня, но это не работало: Джиро всё сильнее и сильнее увязал в луже как в трясине. Ичиро отчаянно взвыл, пытаясь вытянуть его тело обратно, руки вспотели и скользили. Ещё несколько мгновений, и его младший брат полностью исчез в коричневой жиже. Ичиро издал вопль боли и со всего маху врезал кулаком по дверному косяку. — Сначала Сабуро… Теперь и Джиро… — всхлипнул он. Все замерли, лужа грязи тоже не двигалась. Затем забурлила, ожила, начала увеличиваться и разливаться, плюясь комьями грязи, и — в таком же жижеобразном виде — без остатка нырнула прямо на дно колодца. — Нет! — закричал Рамуда, отбрасывая арбалет и подлетая к каменной ограде. Но увидел лишь круги на воде далеко внизу. — В Лес! — скомандовал Дайс и понёсся к конюшням. — К Башне! — Я пойду с вами! — подорвался с места Ичиро. — Нет, ей нужна ещё одна жертва! Оставайтесь в деревне! Заприте двери и не высовывайтесь на улицу. Вообще! — Рамуда побежал вслед за Дайсом. — Но она забрала моих братьев! — У неё мало времени, затмение сегодня, а ей не хватает одного человека! — попытался объяснить ему Гентаро. — Теперь мы знаем, где искать детей, возможно, Джиро ещё не в гробу! Мы попытаемся его вытащить! — крикнул Дайс. — Г-гро… Где?! — Ичиро в ужасе смотрел на Рамуду, Гентаро и Дайса, хватавших лошадей. — Оставайтесь дома! — ещё раз повторил Гентаро, седлая коня. Дайс и Рамуда обошлись одним на двоих. — Госпожа Каденокоджи, пожалуйста, обеспечьте в деревне порядок, не выпускайте никого! Гентаро внимательно посмотрел на женщину. Та секунду боролась с собой, но затем кивнула. — Да. Я поняла, езжайте! — Спасибо! И все трое помчались в сторону Леса, пришпоривая своих лошадей.***
С собой у них была только сумка с инструментами да листы из книги, которые Гентаро так и не успел толком расшифровать. Время неумолимо утекало у них из рук — постепенно смеркалось, и Лес погружался в синеватую колдовскую дрёму. Несмотря на вечерний час, повсюду оголтело каркали вороны. Дайс с Рамудой и Гентаро неслись к Башне, лавируя между деревьями, которые теперь совершенно точно перемещались с места на место, вытаскивая корни из земли. Не будь Дайс свидетелем ожившей лужи грязи с лицом деревенского парня, он бы, может, струсил, но сейчас ходячие деревья пугали его гораздо меньше перспективы допустить пробуждение Тёмной Колдуньи. Как и всегда, лошади остановились у невидимой черты, где магия уже была настолько сильна, что животные чувствовали опасность. Оставив их, дальше друзья двинулись бегом. Странно, но на третий свой поход в Лес, Дайс уже безошибочно знал, куда двигаться. Будто Башня звала его. Может, так Колдунья пыталась заманить последнюю жертву прямо к двенадцатому гробу — месту, дожидавшемуся молодой крови. Впереди послышался громкий хруст ветвей, и им навстречу выскочил огромный серый волк. Рамуда ахнул, все трое остановились. — Он хочет нам помешать… — Рамуда, — Дайс нахмурился, разглядывая огромные оскаленные клыки зверя. — Это он тебя так? Тот кивнул. — Помощник, — тихо выдохнул Гентаро. — Он помощник Колдуньи! — Волк? — изумился Дайс. Впрочем, это тоже было не самым странным за последние дни. С чего бы помощник колдуньи обязан быть человеком? — Я его задержу. — Рамуда решительно взялся за арбалет. — Нет уж! Он тебя и так уже ранил! — Это была моя ошибка. Я… я принял его… за кое-кого знакомого. В этот раз буду внимательнее. — Я тебя не оставлю, — упёрся Дайс и вынул из-за пояса нож. Рамуда скривил губы, но больше не стал спорить. Можно было считать это победой. В отличие от Дайса, Гентаро никогда к сражениям не тяготел и знал только несколько приёмов, которым тот обучил друга, чтобы во время их представлений на публике всё выглядело правдоподобно. Да уж, вот тебе и охотники на Нечисть… теперь самые настоящие. — Гентаро, пока мы разбираемся с этим и ещё не совсем стемнело, попробуй расшифровать, как разбить заклинание. Тот кивнул, прижимая к груди сумку Дайса с инструментами, и отошёл подальше. Обстановка к умственному труду не располагала, но у него не было выбора. От этого зависела судьба всех в деревне. Судьба похищенных детей. Волк оскалился и гортанно зарычал, разрывая когтями листья и влажную землю. Рамуда и Дайс встали на изготовку: один с арбалетом, второй с ножом. Сражаться со зверем, чьи клыки были длиной сантиметров в десять, при помощи ножа было безумием, но Дайс верил в свою ловкость и… удачу. Он не позволит растерзать ни себя, ни Рамуду. Изготовившись к прыжку, волк весь выгнулся и с громким рёвом прыгнул прямо на противников. Его клыки лязгнули о сталь клинка, которым защищался Дайс. Рамуда, недолго думая, выпустил стрелу, пролетевшую в миллиметре от косматой морды и оставившую небольшую царапину на пасти. — Теперь мы квиты! — воскликнул Рамуда, хватая следующую стрелу. Дайс обхватил зверя за шею и ударил ногой по лапам, пытаясь завалить на бок, но тот, рыча и извиваясь, придавил к холодной земле его самого. — Дайс! — Я в норме! Нож снова вонзился между клыками в попытке не дать волку впиться зубами в плоть. Вложив в свои руки все силы, Дайс оттолкнул зверя, перекатился и вскочил на ноги. Его нож окрасился кровью животного, с чьей пасти теперь стекали алые капли. Волк вновь зарычал, шерсть его встала дыбом. Он тоже поднялся с земли и сейчас стоял между Дайсом и Рамудой, вглядываясь в первого сияющими яростью голубыми глазами. Тот приготовился к новой атаке, но хищник неожиданно сменил цель и кинулся на Рамуду, сбивая его с ног и хватая клыками за бедро. Парень выронил арбалет, болезненно закричал и принялся колотить зверя по морде голыми руками, но тот вскинулся и помчался прочь, утаскивая добычу. — Рамуда! — завопил Дайс и со всех ног бросился в погоню. Гентаро, хватая бумаги и сумку, полетел за ними. Только не Рамуда! Дайса охватывала паника. Он не мог позволить Рамуде стать двенадцатым. Наивно было думать, что раз тот старше, то не подходит под роль жертвы. Ноги спотыкались о камни и кочки, путались в листьях и корнях деревьев, но Дайс бежал к Башне, игнорируя всякую боль. В голове импульсом выстукивало имя Рамуды, всё остальное потеряло значение. Дайс нашарил в кармане подаренный им амулет и крепко сжал в кулаке. Лишь бы успеть! Когда он кубарем скатился с обрыва на площадь перед башней, волка нигде не было. Дайс дал себе две секунды на глубокий вздох и вновь побежал — на этот раз вокруг Башни. Он понятия не имел, какой гроб оставался последним, но слышал скрип камня о камень. И в самом деле, впереди медленно закрывалась крышка последнего гроба. Дайс налетел на неё всем своим весом, впиваясь ладонями в ледяной гранит. Перед ним оказалось лицо Рамуды — абсолютно белое, будто он уже был мертвецом. Руки сложены на груди, глаза закрыты, и всё его тело погружено в зеленовато-прозрачную воду, усыпанную лепестками розовых цветов. Бедро, в которое совсем недавно вонзились клыки волка, оказалось нетронутым, даже дыр на кожаных брюках не осталось. Дайс смотрел на Рамуду одновременно перепуганный до полусмерти и заворожённый. Плита не поддавалась его усилиям, медленно скрывая за собой колыхавшееся в воде тело. — Нет… нет! Рамуда! Рамуда, очнись! — Дайс вновь налёг на крышку, пыхтя и упираясь ногами в стылую землю. Тут к нему на помощь подлетел запыхавшийся Гентаро, такой же бледный, как Рамуда в гробу, навалился на плиту, и та, наконец, замерла. — Давай ещё раз! — скомандовал Дайс. Они снова принялись толкать крышку и, наконец, смогли свалить её на землю. Оба устало привалились к стенке гроба в попытке отдышаться. — Я… понял… что надо… делать… — с трудом выговорил Гентаро между глубокими вздохами. — С ведьмой? Он кивнул и потёр покрасневшие ладони. — Зеркало нужно разбить в момент между началом и окончанием затмения. Тогда мы сможем не только уничтожить душу Колдуньи навсегда, но и вернуть всем её жертвам жизнь. — Сколько до затмения? — Дайс уставился в безоблачное чернильное небо. Сверху на них смотрела полная Луна. — Не знаю. — Чёрт. — Если мы не успеем? — Если не успеем, то она станет вновь молода и сильна в этом мире, а не только в отражении… а если разбить зеркало раньше, то дети так и останутся спать вечным сном. Дайс оглянулся на гроб, в котором безмолвно плавал Рамуда. — Мы должны его спасти. Их всех. Я наверх. Будь здесь, следи за гробами. И крикни мне, когда начнётся затмение! — Пожалуйста, Дайс, осторожнее. Там сейчас должен быть волк… — Где?.. В Башне? — Да. Колдунье нужен помощник, который протянет ей руку, чтобы выпустить душу из зеркала. — Но как он… А, плевать. Разберёмся! Хоть бы эта штуковина нормально работала! Тело Дайса ещё не отошло от долгого бега и толкания тяжёлой гранитной плиты, а уже предстояло вновь взбираться на Башню при помощи верёвки и крюка. В этот раз Дайс даже не стал опоясываться для подстраховки — времени не было, да и осторожность сейчас казалась совершенно бессмысленной. Зацепиться за подоконник удалось с третьей попытки. Дайс мысленно поблагодарил Рамуду за то, что удача на его стороне, и начал своё второе восхождение на Башню. Было тяжело, руки ныли и дрожали, дыхание сбивалось, подошвы сапог соскальзывали с каменных стен. Но Дайса вели упорство, стучавший в голове адреналин и готовность жертвовать чем угодно ради спасения Рамуды. Он даже не заметил, как достиг цели. Лишь схватившись рукой за подоконник, Дайс осознал, что у него получилось. Он подтянулся и вскарабкался внутрь, падая на пыльный пол. Сейчас комната в самом деле не была пустой. Но вместо зверя Дайс увидел напротив зеркала мужчину с длинными волосами цвета лаванды. Того самого, с рисунка Рамуды. Джакурай. Он сидел на коленях и смотрел в отражение зеркала, будто и не замечая, что в комнате теперь есть кто-то ещё. Голубые глаза сверкали безумной страстью, а губы чуть дрожали. Дайс проследил за его взглядом и вздрогнул. Из отражения на него смотрела невероятной красоты женщина. Её золотые волосы струились по плечам и спине, лукавые глаза мистически поблескивали в свете единственного факела, длинные тонкие пальцы манили Дайса подойти ближе. Женщина нежно улыбалась ему. На ней было чёрное с золотом платье в пол, из-под разреза, начинавшегося у самого бедра, выглядывала белая нога, обтянутая кружевным чулком. Дайс нервно сглотнул, пытаясь не глазеть, но буквально не мог отвести взгляда. — Ну что же ты, Да-и-су? — пропела она сладким голосом. — Я так ждала тебя... Подойди же! Где-то на периферии сознания маячило понимание, что ни в коем случае нельзя делать того, что говорит эта ведьма, Дайс даже вроде бы всё осознавал, но тело будто двигалось само по себе. Он мог видеть только великолепие атласного наряда, обтягивавшего красивую фигуру, роскошь золотых волос и сладостную улыбку. Всё остальное перестало существовать. Прекрасная женщина протянула к нему руки и обняла, водя нежными ладонями по груди. Дайс лишь видел это в отражении, но чувствовал её прикосновения, цветочно-сладкий аромат её тела, щекочущее тепло её дыхания на свой щеке. Она мягко коснулась рябой кожи губами и оставила на ней обжигающий след поцелуя. Дайс остолбенел, не понимая, что ему делать. Он должен был оттолкнуть её и раздробить зеркало в пыль, но не мог пошевелить и пальцем. Румянец прилип к его щекам. Колдунья лукаво улыбнулась. — Ты думаешь, что я красивая? Можешь остаться со мной, если только пожелаешь, Дайсу. Хонобоно-чан позаботится о тебе, — острые ноготочки её провели по его шее, вызывая волну мурашек. — Я знаю, что тебе нравится. Ты никогда не будешь скучать рядом со мной. Дайс с трудом сглотнул вставший в горле ком. Ему нельзя поддаваться этим чарам. Он должен спасти Рамуду. Точно, Рамуда! Мелькнувшее в памяти круглое лицо, искренняя улыбка и свет голубых глаз будто отрезвили. Дайс отшатнулся, и его отражение ускользнуло из рук Колдуньи Хонобоно. На её лице на секунду мелькнула свирепая ярость, но затем она вновь елейно улыбнулась. — Чего ты боишься, Дайсу? Я дам тебе всё, что ты захочешь! — Ничего мне от тебя не нужно! — он метнул взгляд с ведьмы на Джакурая. — Эй! Ты притащил ей всех тех, о ком заботился! Прямо в её лапы! Мужчина медленно повернулся и посмотрел на Дайса спокойным взглядом, словно не видел в этом ничего ужасного. — Чтобы они всегда были со мной и моей Госпожой. — Они умрут, когда она воскреснет! — Моя Госпожа и так жива, — в глазах Джакурая блеснуло недовольство, затем он с благоговением посмотрел в отражение Хонобоно в зеркале. — Разве не видишь, Арисугава? Ты тоже должен служить ей. — Верно, Дайсу… Стань моим, и ты больше ни-и-икогда не будешь бояться смерти. У тебя будет всё, что только пожелаешь. Я подарю тебе нового Амемуру Рамуду, если он — это то, что так страстно хочет твоё се-е-ердце! — Нового? — Дайс вскинул бровь, отходя от зеркала так, чтобы больше не отражаться в нём. Хонобоно прильнула к стеклу с другой стороны, протягивая к нему руки в умоляющем жесте. — Мне нужен только один Рамуда! Я не позволю тебе выбраться из этого зеркала, ведьма. — Дайс, началось! — откуда-то далеко снизу донёсся до него голос Гентаро. Чёрт возьми. Хонобоно поджала губы, и её лицо, искажённое злостью, вдруг показалось Дайсу совершенно омерзительным. — Джакурай. Выкинь отсюда этого щенка. У нас мало времени. — Да, моя Госпожа. Мужчина послушно встал и выхватил из ножен великолепный серебряный кинжал. Дайс стиснул зубы. Он злился на Джакурая за то, что тот сделал, но не хотел причинять ему вред — ведь этот человек так много значил для Рамуды. К тому же, кто ответит, сколько в самом деле лежало вины на его плечах, если он околдован Злом и не понимает, что творит? Дайс не знал, есть ли у него хоть один шанс переубедить или расколдовать Джакурая прежде, чем кто-то из них будет убит в жестокой схватке, но попытка не пытка. — Эй, опомнись! — крикнул он, вставая на изготовку и следя за каждым движением медленно приближавшегося мужчины. — Разве Рамуда не важен для тебя? Не поддавайся этой старухе и её махинациям! Помоги мне! — Конечно, мне очень дорог Амемура, — низкий тихий голос Джакурая напоминал волчье рычание. — Дороже него только моя Госпожа. Поэтому он тоже должен стать частью нашей семьи. — Он умрёт! — Ты не прав, Арисугава. Госпожа очень добра, она непременно подарит всем нам счастье. Сказав это, Джакурай бросился на Дайса, сбивая того с ног. Кинжал полоснул его по щеке, из раны хлынула горячая кровь. Дайс боролся, перехватив чужие руки, но в этом мужчине была поистине зверская сила. Сколько же лет он уже был оборотнем, раз обрёл настолько нечеловеческое могущество? — Ведь это ты рассказал ему про Башню! — задыхаясь, продолжал Дайс. — Ты предостерегал их не ходить сюда! И так нелепо попался в лапы этой ведьмы. Слабак! Приложив все свои усилия, Дайс оттолкнул Джакурая и перекатился, теперь прижимая того к полу и приставив нож к горлу. В голубых глазах не мелькнуло даже намёка на страх. Под рукой у Дайса, в районе чужой груди, было что-то твёрдое и металлическое. Он кинул туда короткий взгляд и увидел большой серебряный медальон, крепившийся к серой шубе. — Я ошибался. — Ты сейчас ошибаешься! — Не думаю, Арисугава. Бесполезно. В Джакурае, кажется, не осталось никакого сопротивления чарам Хонобоно. Дайс закусил губу. Из-под лезвия ножа, прижатого к тонкой шее, выступили алые бусинки крови. Он мог бы закончить это всё одним резким движением, но думал о Рамуде и медлил. Как он будет смотреть ему в глаза, если убьёт Джакурая? Секунды тянулись одна за другой. Он не представлял, сколько у него осталось времени в запасе. Но, судя по тому, как в единственном окне всё стремительно погружалось в кромешную тьму, пора было действовать. Убить Джакурая, раздробить чёртово зеркало и делать отсюда ноги! Ну же! Он вновь посмотрел в лицо мужчины, стискивая челюсти. — Я должен убить тебя. На секунду во взгляде Джакурая промелькнуло что-то… живое. Он медленно перевёл глаза на серебряный медальон, затем вновь на Дайса и выдохнул едва слышным шёпотом: — Тогда вытащи его. Освободи меня. Брови Дайса взметнулись вверх. Неужели?.. Не отнимая нож от горла — вдруг это какая-то ловушка, — Дайс схватился пальцами за холодное серебро и дёрнул вверх. Джакурай издал громкий хрип. — Не-е-е-ет! — завопила Хонобоно в зеркале, волосы её взметнулись в разные стороны. По комнате пронёсся порыв пробирающего до костей ветра. — Прочь! Про-о-очь от него, мальчишка! Дайс собрался с духом и дёрнул ещё раз. На этот раз медальон полностью вышел из груди Джакурая — на обратной его стороне был длинный тонкий металлический стержень, перепачканный густой кровью. Джакурай издал булькающий звук, из угла его рта потекла алая струйка. Дыхание сделалось тяжёлым и свистящим. У Дайса задрожали руки, он отбросил медальон и подхватил мужчину за плечи. — Джакурай! Не умирайте!.. Мужчина тихо хрипло рассмеялся и слабо похлопал Дайса по руке. Тот совершенно не знал, что ему делать, глаза защипало от слёз. — Позаботься об Амемуре, ладно? — Не сдавайтесь! Эй… Не теряйте сознание! Я сейчас закончу с ведьмой и вытащу вас отсюда! — Дайс в панике попытался закрыть кровоточащую рану рукой. Джакурай слабо дёрнулся и скривился от боли, затем покачал головой. — Разбей зеркало и уходи. — Нет! — взвизгнула Хонобоно. — Прочь, прочь! Не смейте!.. Дайс осторожно опустил Джакурая на пол и поднялся, оглядываясь по сторонам. За окном стало совершенно черно. Сейчас затмение пойдёт на убыль… Нужно было срочно найти, чем разбить зеркало. Колдунья отлетела от края отражения, взметнув полы своего роскошного платья, когда Дайс взял с туалетного столика золотую богато отделанную корону. Она была не сильно тяжёлой, но… ну, если хорошенько замахнуться, сойдёт. — Ладненько, подруга, — Дайс хищно оскалился и отошёл подальше, стараясь не смотреть на уродливый труп в кровати напротив зеркала. Он слышал с той стороны неприятный скрежет когтей и зубов, улавливал боковым зрением, как подрагивают одеяла. — Пора бы тебе прогуляться на тот свет. Рывок, и золотая корона пролетела через всю комнату, с громким звоном врезаясь в поверхность зеркала и отскакивая. По хрупкому стеклу стремительно побежали паутины трещин. — Не-е-е-ет! Остановись! Я сделаю всё, что попросишь! Я пробужу твоего Рамуду! Я… Я… Я буду служить тебе! Дайс скривился. — Вот уж спасибо, ещё ручной ведьмы мне не хватало. Он принялся оглядываться и хватать с пола мелкие камни, притащенные сюда воронами, швыряя в уже трескавшееся зеркало один за другим, затем схватил и окровавленный медальон и, замахнувшись посильнее, бросил его вдогонку. — И за Джакурая! Стекло лопнуло и посыпалось вниз, звеня переливами звуков и отчаянных воплей ведьмы. — Если бы не я, он уже давно был бы мёртв! — завопила рассыпавшаяся на глазах Колдунья. Из-за множества мелких осколков, откуда разносился её голос, казалось, что теперь с Дайсом говорят десятки Хонобоно сразу. Всё звенело и грохотало. Пол под ногами Дайса вдруг начал трястись. Он охнул и подлетел к Джакураю. Тот безмолвно лежал в луже собственной крови. — Джакурай! — Дайс осторожно похлопал его по щекам. Никакой реакции. Нет, не может быть! Он закусил губу и упрямо закинул руку мужчины себе через плечо. Под гневно-отчаянный вой Хонобоно, бивший по барабанным перепонкам, и звон крошащегося стекла, Дайс дотащил его до окна и высунулся наружу. Где-то далеко внизу на залитой лунным светом площадке виднелся Гентаро. — Дайс! — он широко улыбнулся. — У тебя получилось?! — Кажется! Тут сейчас всё начнёт рушиться! Недолго думая, Дайс вместе с Джакураем за спиной схватился за арбалет и прыгнул из окна, зажимая спусковой механизм катушки. Верёвка стремительно начала разматываться, и оба почти кубарем полетели вниз. Дайс едва успел вовремя разжать палец, повиснув в полуметре от земли. Тело Джакурая соскользнуло с его плеч прямо в руки Гентаро, следом спрыгнул и Дайс. — Э-это… — растерянно пролепетал друг, увидев знакомое лицо мужчины. Дайс кивнул. — Он… мёртв?.. — Не знаю. Но я не мог его там оставить. Что с гробами? — Они все пошли трещинами и только! — Чёрт! Сорвавшись с места, Дайс подлетел к гробу Рамуды, так и оставшегося лежать незапертым в зеленоватой воде. Последние следы затмения сходили с лунного диска, поляна всё ярче освещалась мистическим голубым светом. И когда, наконец, на Луне не осталось ни следа чёрной тени, Рамуда вдруг распахнул глаза. — Рамуда! — Дайс схватил его за руки, тот моргнул и огляделся. Через пару мгновений на его лице проступило понимание, и он повис на шее у Дайса, обнимая его. — Вы смогли! — он отстранился, оставив на чужой перепачканной в крови и пыли рубашке мокрый след, затем, не дав Дайсу даже опомниться, прильнул к его губам. На долю секунды тот растерялся, а затем положил руки Рамуде на талию и ответил на поцелуй. — Боже-боже, — тихонько рассмеялся Гентаро, тактично отводя взгляд. Отлипнув от Дайса, Рамуда повернулся к нему и тоже заключил в объятия. — Ох! Только без поцелуев, я планирую стать ведьмой в тридцать. С соседних гробов начали осыпаться куски гранитных плит. Другие дети пробуждались и растерянно оглядываясь по сторонам, выбравшись из воды. Все они выглядели совершенно здоровыми, словно просто очень долго проспали. Но земля у подножия башни продолжала дрожать. По каменной стене пробежала трещина. — Надо убираться отсюда! Дайс помог Рамуде выбраться из гроба, затем они принялись помогать и другим детям, растерянно оглядывавшимся вокруг. Двое из них выглядели точно как сам Рамуда, почти неотличимо. Розовые волосы, голубые глаза и ямочки на щеках, когда они смеялись. Подозвав тройняшек, Дайс указал им на тело Джакурая. — Простите, я не смог его спасти… Нужно забрать его в деревню. Рамуда поджал губы и молча кивнул. Он сел на корточки перед бездыханным Джакураем, провёл пальцами по ране в груди и едва слышно всхлипнул. — Глупый старик. Братья взяли Джакурая под руки и потащили к Лесу. Среди детей была и дочь наместника, и Джиро с Сабуро. Гентаро и Дайс помогли всем вскарабкаться на верхушку обрыва, как раз вовремя — с Башни с оглушительным грохотом обвалился первый огромный кусок камня. Они побежали через Лес в сторону деревни. Таинственный туман рассеялся, а деревья стояли совершенно неподвижно. Теперь это был самый обыкновенный золотой лес. У края деревни их ждала Каденокоджи Ичиджику с солдатами. Завидев толпу детей, она ахнула и приказала кому-то из своих людей звонить в колокол и собирать людей. Дети бежали к своим семьям, обнимая и смеясь. Джиро и Сабуро налетели на Ичиро, едва не сбив того с ног. Наместник, увидев дочь, аж расцвёл. Избегая всеобщего веселья, Рамуда с братьями отнесли тело Джакурая в дом. Несмотря на то, что ещё по-прежнему была ночь, вся деревня стояла на ушах. Ичиджику улыбнулась, наблюдая за трогательной картиной воссоединения, затем повернулась к Гентаро и Дайсу. Порывшись во внутреннем кармане она извлекла плотно запечатанный конверт. — Ваши помилования. Они уже подписаны и заверены печатью министра Амаядо. Объяснения для него я беру на себя, — женщина протянула им конверт. — Вы отлично справились. Деревне больше ничего не угрожает? — Совершенно, — подтвердил Гентаро. — Прекрасно. В таком случае у нас с вами больше нет общих дел. Вы свободны, но помните, что больше вам нельзя заниматься мошенничеством. — Мы не мошенники, — возмутился Дайс. — Мы — охотники на Нечисть, — улыбнувшись, закончил за него Гентаро. Ичиджику усмехнулась и, круто развернувшись на каблуках, удалилась. Больше они никогда её не встречали.***
— Что теперь будете делать? — спросил Рамуда, глядя на бледное зарево и вертя в пальцах розовый камешек с белыми рунами, он нашёл его у Джакурая в кармане. — Не знаю. Мы, вроде как, получили помилование. Но теперь не можем вернуться к прежней работе, — Дайс жевал колосок, устало привалившись к его плечу. Сейчас, когда всё закончилось, усталость навалилась на него с такой силой, что болела каждая конечность. Шевелиться не хотелось совершенно. — Вы могли бы остаться в деревне. — Правда? — Угу. Со мной. — М-м… разведём кур, будем запасаться дровами на зиму, с утра до вечера работать в огороде, ездить на охоту и сбегать на тихую опушку в лесу на свидания, чтобы вся эта орава не могла нам помешать хотя бы полчаса? — Звучит ужасно скучно, — хихикнул Рамуда. — Да. Мне нравится. — А что насчёт Гентаро? — Он собирается завязать с опасными приключениями и начать карьеру писателя, — раздался за их спинами мягкий голос. Гентаро стоял, прислонившись к косяку двери, и умиротворённо потягивал отвар из ромашки. — Сказки? — Сказки. — Значит, решено. С этого момента братья Гримм перестают быть самыми известными в мире охотниками на Нечисть. Они станут самыми известными в мире авторами сказок! — О вас двоих у меня выйдет самая отличная сказка. Рамуда с Дайсом рассмеялись. — Не забудь вписать туда самого себя. — Да. Я буду в роли тридцатилетней колдуньи, озверевшей без секса и, на этой почве, решившей убить все влюблённые парочки на Земле… — Фи, как похабно! Деревню залили первые лучи утреннего солнца. Лес переливался оттенками золота, в его ветвях запели пробудившиеся птицы. Подул свежий осенний ветер, растрепав друзьям волосы. Дайс зажмурился, подставляя лицо солнечному теплу. С этих пор осень стала его любимым временем года.