Good boy gone bad

— Таким образом, ввиду последних событий, приказом от двадцать четвертого октября… Ренат Алексеевич читает как назло медленно и без выражения. Суть повествование теряется через каждые пятнадцать секунд. Остаётся лишь разглядывать тех немногочисленных ребят, которые сидят перед ним и, кажется, скоро заснут. Женька на это собрание, собственно, идти не планировал. Обычно подобным занималась Анечка, но сегодня ей надо было бежать на дополнительное занятие по итальянскому, поэтому, выслушав миллион извинений и Женяпожалуйстапосидитамвместоменяисменяшоколадкаиликонспекты, Семененко и пошёл на это внеплановое обращение ректора к студенческому совету. Ещё и как назло сесть назад не получилось, поэтому приходится изображать послушного студента, а не лайкать зверушек в Инстаграме. Голос у ректора не самый приятный, но монотонное чтение убаюкивало, да и мягкие кресла в Зала Учёного Совета располагали ко сну, поэтому Женя не сразу понимает слова «отменить празднование» Отменить кого, за что? Бред какой-то ни ведь не в твиттере, чтоб отменять кого-то. Ребята в отличии от него поняли всё — уже подняли шум, аж повскакивали с мест. — О чём это они? — обращается он через проход к Саше. — Хэллоуина не будет! — не отрывая вгляда от айфоновского экрана, рявкает она. Оставшиеся «активисты», как их иногда в шутку называет Женька, постепенно успокаиваются. Со своего места поднимается Женя Медведева, председатель студсовета: — Это обычный праздник! Ну вот что в нём плохого, Ренат Алексеевич? Вот если прям по косточкам разобрать. — спрашивает она. — Не по-христиански это. — качает головой Лайшев. — А я атеист! — раздаётся выкрик из аудитории. — А я язычник! — Ребят, меня это не интересует. Есть приказ и его надо выполнять. Огромный парадный зал снова превращается в море негодования. — Так нечестно! — Мы месяц готовились. — Повторяю — меня это не волнует! Собрание окончено, просьба покинуть помещение — сейчас здесь будет заседание с преподавателями. — Вот гнида какая! А плакаты и декорации куда девать теперь? Сто часов на них ухерачили — проборматала идущая рядом с Женей Алина с «Дизайна». Толпа вываливается в сквер рядом с корпусом. Первые пару минут половина активистов молча нервно курит, окутывая дымом и паром всё пространство вокруг себя — эдакая кальянная на открытом воздухе. Женька стоит чуть в стороне и смущённо разглядывает носки своих ботинок и пожухлые листья на мокром асфальте. Официальная часть закончилась, но чуйка подсказывает, что уходить рано — сейчас, кажется, начинается самое основное собрание. Не то что бы Женю волновала данная ситуация, но ребята были правы. Студенты готовились, студенты ждали, потрачены деньги, силы, время и всё это коту под хвост. Первой прорывает Медведеву: — И ведь больше десяти лет праздновали, сука, и всё было нормально. — тараторит она, активно жестикулируя. — Классный праздник, интересное мероприятие, все дела. И ничего, никто не сдох! И тут здрасьте, пожалуйста! Спасибо, что хоть не прям утром тридцать первого. — негодует она. — И что теперь делать? — робко спрашивает кто-то после нескольких секунд молчания. — Что делать, что делать? Муравью хвост приделать! — фыркает Женя. — Придумать надо что-то, а то непорядок совсем. Так что, господа присяжные заседатели, оглашайте ваши идеи — как праздновать будем. — Можно придти в этот день всем в чёрном. — пожимает плечами Дима. — А с декорациями что нам делать? — А с постановками? — Тша! — понимает руку Самарин. — И без того башка раскалывается. Что у нас есть? Декорации, как я понимаю, уже готовы? — и получив утвердительный кивок от Алины, продолжает. — Готовы, прекрасно. Главное начальство нам пока добро на празднование не даёт, но ни один из проекторов пока, я думаю, не в курсе и данными сведениями не располагает. И самое главное — места для тусича пока что тоже нет — хер их знает, что ещё придумают. — Снять хату можно. — неуверенно пожимает плечами Артур. — Для всего универа? Не смеши меня! — морщит нос девушка с растрепанными короткими фиолетовыми волосам, в которой Женя не сразу признаёт Алёну Косторную с факультета психологии. — Будем думать, господа! — подытоживает Дима. — Если у кого-то созреет какая-то нормальная идея до среды — черканите в нашу беседу. Ребята уныло бредут своими коммпашками в сторону метро, обсуждая другие проблемы. Женя прям на ходу строчит Анечка лаконичное «Хэллоуин запретили праздновать. Ребята думают, как выйти из ситуации» и не замечает, как врезается в Алёнку, бегущую ему навстречу. — Ой, прости — не заметил. А ты куда? — Да ничего, сама несусь не глядя. Шарф около в гардеробе забыла. — смеётся она и машет рукой, убегая в сторону корпуса. — Пока, Жень. … — Пошли с нами к Лакернику! — пожалуй, это было самое необычное предложение, которое Жене когда-либо делали, ещё и в такой обстановке. Алёна просто повисла на его локте, когда он выходил с пары по английскому, а потом отвела в сторону и начала что-то сбивчиво бормотать, теребя пальцами свои колечки, про Хэллоуин, про то, что им нужна помощь. Из двухминутного монолога Женя лучше всего запомнил её светло-зелёные глаза с пушистыми ресницами. Раньше он как-то не замечал какие они красивые, возможно потому что до этого их разговоры можно было пересчитать по пальцам одной руки. Женя всё пытался вспомнить на какой драгоценный камень они похожи — не на банальный изумруд, а на какую-то другую штуку. Аместист вроде, или аметист фиолетовый? Поэтому когда Алёна выдохнула последнюю фразу про Лакерника, он так и продолжил стоять, прислонившись к шершавой колонне и бесстыдно залипая. Алёнке даже пришлось пошёлкать перед его носом пальцами. Ситуацию спасла подошедшая Алина, которая спокойно ввела его в курс дела, объясняя, что успело произойти вчера. Ренат Алексеевич при просьбе сжалиться и разрешить празднование пригрозил отменой всех внеурочных мероприятий до конца 2022 года. Проректор по учёбе и правая рука Лайшева, Александр Георгиевич Горшков, на все вопросы и распросы отвечал «не знаю, не моё дело» и звонки от незнакомых номеров стабильно не брал. Оставалось только одно — устраивать праздник самостоятельно. Студсоветом, тайком от преподавателей, было принято решение праздновать прям в университете. Ведь как говорят — хочешь спрятать что-то — положи на самое видное место. Вот так же и тут. Её перебивает Алёнка: — Идею предложила ваша Дашка кстати. Ну с первого курса. Типо отметим день Макоши. — Какой Мякоши? — хмурит брови Женя. — Ма-ко-ши. — по слогам проговаривает, оживляясь, Косторная. — Богиня такая была славянская. В октябре почитается как богиня плодородия и урожая — как раз тыквы можно будет использовать — типо по календарю в этом году её почитание приходится прям на тридцатое. — А почему тридцатое? Хэллоуин же тридцать первого празднуется. — Жене кажется, что он понимает уже решительное ничего. Макошь-мякишь, тыквы какие-то. От него что требуется? Видимо его недоумение было замечано Алиной, которая хватает оживлённо жестикулирующую Алёну за запястье: — Не торопись, Касторка! У нас ещё минут 20 до пары есть. — а потом обращается к Семененко. — Праздновать заранее — идея, конечно, не ахти. Но ведь у нас прям по факту Хэллоуин то никто и не празднует. Это так, — морщится она. — повод классно потусить в хорошей компании. А тут Усатик ещё и нашла к чему приурочить. — А не спалят? — удивляется Женя, поправляя на плече шоппер с тетрадками. — Пф, кто? — улыбается Алёна. — Тетеря собиралась уехать к родичам в Астрахань. Глейх готов праздновать хоть день змеи. Он у нас за любой кипишь, включая голодовку. Железяке в случае чего предложим три бутылки водки. Ну, собственно, из тех, кто прям конкретно может донести это все. А остальным ну больше делать нечего, кроме как идти вынюхивать и писать донос. Ещё и в воскресенье. — Это всё отлично, но я-то вам зачем? — устало вздыхает Женя. На что Алёна удивлённо пялится на него, будто он спросил у них сколько будет два помножить на два: — Как зачем? Лакерника уговаривать. — А почему я-то? Аню вон берите или Женю, ну Медведеву. — Помоги мне, Господи, выйти из этой ситуации! — закатывает глаза Алёна. — Ты не входишь в студсовет и нас не заподозрят в сговоре. Тебе сложно до другого конца коридора дойти что ли, я не понимаю? ... Александр Рафаилович слушал их внимательно и кажется даже заинтересовано, однако когда Алина с Алёной закончили объяснение, кивнул головой и сказал: — Хорошо, я вас услышал. Идея неплохая, новаторская в какой-то степени. А теперь попрошу дам покинуть помещение — мне надо поговорить с молодым человеком. Женькино сердце ухнуло куда-то в район желудка — ну вот только разборок с проректором ему не хватало. Алёна попыталась было что-то возразить, но Алина опять ловко схватила её за руку и утащила в коридор. «Ох, Аннушка сдались тебе эти доп уроки итальянского!» — только и успел подумать Женька, прежде чем за девочками захлопнулась дверь. — Ну, а тебе то это зачем? — вздохнул Александр Рафаилович, подойдя к шкафчику и доставая оттуда коробку конфет. — Что? — Мероприятие это. Тебе оно зачем? Им-то — Лакерник качнул головой в сторону двери. — понятно зачем. Во-первых, повышенную зарабатывают, во-вторых, им лишь дай повод новую кофту выгулять. Ты зачем в это ввязался? Я тебя в студсовете не помню. — Потому что я заинтересован. Ну как-то оно само получилось. Плюс, перваков развлекать как-то надо, а то у них последние полтора месяца лишь учёба, домашка, слёзы и огроменное желание отчислиться. Я их этот — как его там — тим лидер. Я знаю. Пожалуйста, Александр Рафаилович. — Знаешь, говоришь. — прищурился Лакерник, разворачивая золотистую обёртку. — Ладно уж, добро. Будет вам праздник. Иди и передай подругам своим — пусть готовятся. Времени то мало осталось. … У Жени сложилось впечатление, что Алёнка его преследует. Вчера вон на большой перемене подбежала, всучила шоколадку, пробормотав что-то по типу «это тебе за вчерашнее», и тут же скрылась в гуще студентов. Сегодня пристроилась рядом, когда он после пар домой шёл, — словно караулила. Он конечно не против, просто как-то быстро события развивались что ли. Утром в понедельник он и понятия не имел, что у них через неделю в университете планируется грандиозная тусня. Сегодня вечер пятницы и он уже вовсю, по факту, вовлечён в организацию мероприятия. Причём об этом откуда-то знают даже его перваши, которые поблагодарили его утром. А он знает, что театральному клубу пришлось в экстренном порядке искать замену и переделывать сюжет, что декан дизайнерского факультета расплакалась, когда узнала, что работы не придётся выкидвать, что диджеем будет Туктик — и всё это успевает в лицах рассказать ему Алёнка буквально за минуты три, параллельно покуривая в сторону электронку. Женя еле успевает угукать и кивать. — Так, а я собственно зачем подошла, ты у нас кто? — резко сменяет тему Алёна, когда они подходят к переходу. — Женя. — неуверенно бормочет он. — Алёна, очень приятно! — улыбается Косторная, хватает его за руку и энергично трясёт. — Я про костюм на праздник. Кем будешь? Ну типо чтоб не повторяться. Вопрос ставит Женьку в тупик — он почти никогда не ходил на подобные мероприятия ещё со школьных времён. Организовать — пожалуйста, а вот участвовать самому — нет уж. Обычно на таких тусовах парням полагалось почти всё время подпирать стенку, временами выходить в туалет, курить там в форточку и пить тайно принесённый алкоголь. В чём кайф и прикол — Женька до сих пор не понимал. На университетских он не был ни разу — то с родителями уезжали, то домашки много было. И в этот раз тоже не собирался приходить уже чисто по привычке. Однако сказать это Алёнке, смотрящей на него горящими глазами, было неловко. — Я не…я не иду, короче. — смущенно покачал он головой. — Почему? — Не знаю, не хочу. — Ну Же-е-ень. — тянет Алёна, пытаясь состорить забавную мордашку. — Ну пожалуйста, ну почему нет-то? — Мне в понедельник к первой. — Женьке уже хотелось, чтоб от него отстали. Есть же у человека право не хотеть. — Мне — тоже. Приходить и уходить можно во сколько хочешь. — Я не пью. — выстреливает он контрольным, сжимая кулаки. — Да в тебя никто насильно вливать ничего не будет. — отмахивается погрустневашая Алёна. — Ещё причины? — Ну и домашку было бы неплохо сделать. — разводит руками Женька. — Всё с тобой понятно. — заключает Косторная. — Заучка и зануда ты, Жень. — Нет! — вспыхивает Семенеко. — Да, бляха-муха, да! — уже не сдерживаясь, повышает голос Алёна. — У тебя вся жизнь впереди, а ты ничего не хочешь видеть дальше учебников. От жизни не только знания надо брать, но и кайф ловить! — Кайф у нас, насколько я знаю, ловят там.- кивает он головой в сторону небольшого тёмного переулка. — Слушай, я всё понять не могу — как ты в организацию тусы ввязался? И как организовывать, руководить сверху — так ты готов, а участвовать самому — так ты в кусты! — Первое, — загибает палец Женя. — я вижу прекрасно дальше учебников! Второе — не интересовал меня вообще ни разу этот ваш хуин! Я случайно тогда на заседании окзалался. — К Лакернику ты с нами пошёл. — смущённо шепчет, краснея, Алёна. — Потому что вы с Загитовой меня уговорили. Я не активист ни разу и не любитель всех этих тусовок. Да и зачем я тебе там? — Я думала, что ты нормальный — поближе познакомится хотела. — вздыхает она, а потом язвительно добавляет — Но видно не судьба. Прощай. — бросает она и исчезает в толпе. … Женька злится. Он не зануда. Нет, нет и ещё раз нет! Перфекционист, да, есть такое. Но это не равно зануде. И вообще какие тусовки? Ему в понедельник на немецкий к первой. И без того он по утрам еле-еле шпрехает, а если ещё и всю ночь гулять, то и на русском что-то путное не получится. У него планы были и некая Алёна Сергеевна в них явно не входила. И вообще, что он забивает себе голову всякой хернёй? Он с Алёной ведь толком не знаком. Дурацкая «Кайф ты поймала» абсолютно не вовремя заорала в наушниках — спасибо Яндекс.Музыке. Женя лихорадочно тыкает по экрану телефона, стараясь как можно скорее переключить на что-нибудь нейтральное. Ничего страшного, найдет себе другого пацана со смазливой рожей и всё — прошла любовь завяли помидоры. У него к ней чувств нет, ну кроме обиды за зануду, только на глаза позалипал, но это не считается. Можно ведь считать человека красивым и при этом не испытывать к нему романтических чувств. Да почему он вообще уже столько часов подряд только о ней и думает? Только из-за зануды что ли? Да его как только в этой жизни ни называли. И уж точно не из-за этого хочется с ней поговорить. Причём именно лично встретиться, а не в чате пару строк настрочить. От последних мыслей хочется лезть на стену — дожил, блин. А пальцы уже стучат по клавиатуре, вбивая в поисковике «Костюмы на Хэллоуин». Интернет выдаёт всякие гадости по типу костюмов скелета и окровавленных монстров, стоящих как крыло самолёта. Идти в простыне — вариант среднячковый, но на крайняк пойдёт. На четвёртом сайте предлагается вариант вампир — белая рубашка, черные брюки и макияж. Первое и второе прекрасно лежало в шкафу, а макияж можно, наверное и не делать — синяки под глазами от бессонных ночей уже делали его похожим на панду. Открыв в воскресенье большую тяжелую деревянную дверь университета, нельзя было даже предположить на секунду, что здесь намечается торжество. Не стали менять ничего, не повесили украшений, только свет приглушенный дали. Зеркала, в некоторых местах покрытые пылью, и старинные люсты под потолком наконец-то смотрелись нормально, атмосферненько даже. Алёна, одетая в темно-фиолетовое платье и ужасно глубоким вырезом на спине, стояла на ступеньках главной лестницы и пыталась что-то нарисовать на шее помадой. Увидив в отражении Женю, она тут же заулыбалась и, повернувшись к нему, помахала рукой: — О, привет! Пришёл всё-таки! — Привет. Да вот, как видишь — развёл руками Женя, невольно улыбаясь в ответ. — Я тут у всех костюмы угадываю. Ты у нас — дай-ка подумать — сын маминой подруги! — заржала Алёнка. — Вот уж точно дикий кошмар каждого второго в этом здании. Ну как, угадала? — Нет, я вампир. — Кто-о? — Вампир. — Вампир здесь я! — показывает на подведённые глаза и кроваво-красные губы Алёнка. — Но если хочешь, то я и тебя обращу. — Как? — Глаза накрашу и уже похож будешь — делов-то. — пожимает плечами она и копается в небольших кармашках чёрного плаща, брошенного на ближайшую лавочку. — А может не надо? — Надо-надо! В твоём любимом гей-попе они не только глаза красят. — Кей-попе.- обиженно поправляет Женя. — Это одно и то же. Встань на ступеньку ниже меня и закрой глаза. — А откуда ты знаешь про кей-поп? — морщит лоб Семененко. — Аня рассказывала. — и снова эта хитрая улыбка, как у лисы, ну честное слово. — Ну так что, ты доверяешь мне? — добавила она шепотом. «Была не была» — решает Женя и, глубоко вздохнув, спусткается на ступеньку ниже. — Тогда закрывай глаза. Жене кажется, что время остановилось, есть только он, мякая кисточка, легко скользящая по его векам, и Алёна, обжигающая дыханием его щеки и нежно придерживающая его подбородок. — Готово. — шепчет Косторная. Женя открывает глаза и первое время щурится от ощущения, что на ресницы насыпали песок. — Поморгай и станет легче. — советует Алёна, опять копаясь в карманах плаща. Пока Женя пытается разглядеть в отражении при тусклом свете, что ему там нарисовали. Видно мало, но вроде смотрится неплохо. А вот то, как Алёна подходит к нему сзади, зажимая что-то в руке, видно отлично. — Спасибо. — поварачивается он, когда она уже подходит почти вплотную. — Всегда пожалуйста. — пожимает она плечами. — Но вот только спасибо в карман не положишь, поэтому у меня есть масенькая просьба. — и, выждав мхатовскую паузу, добавляет. — Укуси меня за шею. — Зачем? — Ну типо меня вампир укусил. — Я то укусить могу, но будет ли это видно? — у него голос хрипит от одной мысли, какая может быть кожа Алёны на вкус. — Ой, Женьк, не тупи. — хихикает она. — Помадой сейчас губы измажешь и будет видно. Я бы тебе не стала просить, но все либо заняты, либо опаздывают, либо на губах уже нарисовано что-то. Нет, ну если не хочешь, то… — тут же смущается она. — Я хочу. — перебивает её Женя и моментально исправляется. — Ну, в плане, помочь. Пока Алёна мажет ему губы помадой, он, пожалуй, успевает мысленно сказать столько матерных слов, сколько не говорил за всю жизнь. Сначала макияж, сейчас укус в шею, а дальше что? Алёну, кажется, подобные вопросы не волнуют — она уже отодвигает воротник платья и шепчет: — Вот здесь, давай. Женя наклоняется и, едва дыша, прикусывает нежную кожу в указанном месте, удерживаясь от соблазна коснуться языком. Еле слышный вздох Алёны прибавляет смелости и он кладет одну из рук ей на талию, второй придерживая ткань платья рядом с местом укуса. Входная дверь очень не вовремя громко хлопает, заставляя Семененко отпрыгнуть от Косторной на метр. В тот же момент в вестибюль вваливается гогочущая пёстрая толпа. Алёна тут же находит салфетку и протягивает её Жене: — Спасибо! Актовый зал в отличии от вестибюля украшен под стать празднику — куча тыкв, свечей и паутины. Каждому желающему на входе ставят на запястье печать в виде летучей мыши. Вечеринка проходит прекрасно — Женю, конечно, мало интересуют конкурсы, поставновки театрального кружка он смотрит чисто из вежливости, но зато на дискотеке можно впервые в жизни орать треки КиШ до хрипоты. Всё идёт динамично и быстро до дэнс баттла, который на удивление проходит тускло, поэтому Женя начинает от скуки бродить по залу, рассматривая декорации. Около снеговика из тыкв он находит Алёну, со скучающим подпирающую стенку. — Ты чего? — осторожно интересуется Женя. — Ками выиграет. Сто процентов. Неинтересно. — пожимает плечами она. — Ну то есть она классная и всё такое, но она уже выигрывала два предыдущих батла этого учебного года. В Женю вселились бесы не иначе, потому что он не может ничем иныс объяснить своё дикое желание сделать всё, чтоб Алёнка не скучала. — А хочешь я сделаю так, что Ками не выиграет? — ляпает Женька, не успев подумать. — Как? — фыркает Алёна и передёргивает плечами. — Подножку подставишь? Или сам станцуешь круче неё? — ехидно улыбается она. — Сам станцую. — Ну удачи. — А если выиграю, то что мне за это будет? — Поцелую. — Идёт! Камила завершает выступление и под аплодисменты товарищей удаляется со сцены. — Ещё есть желающие? — озорно крикнула в микрофон Лиза. Женя поднимает дрожащую руку и на негнущихся ногах бредёт к сцене под бурные аплодисмены и пожелания удачи. Танцевать, честно говоря, мало тянет — хочется уйти отсюда как можно дальше, забрав всобой и Алёну, а там целовать её миллион часов и шептать о том, какая она красивая и волшебная. Но уже поздно — вызов брошен — не убегать же ему прям сейчас со сцены. Лиза подводит его к гаджету для выбора музыки. Женя леденеющими и дрожащими пальцами вбивает «TXT», а из предложенных вариантов показывает Лизе на первое знакомое название. Он ни разу ещё не танцевал на публику. Так только, на мастер классах среди таких же фанатов как и он. Заоравшая из колонок «Good boy gone bad» радости не добавляет — куда уж хуже — думает Женя, вставая в начальную позу. Хорошо, что на время баттла приглушили свет и со сцены почти не видно лиц зрителей, можно представлять, что танцуешь для себя. Движения делаются на автомате и по памяти — части тела будто сами помнят что делать. Сердце колотится как бешеное и он даже не сразу понимает, что добрая половина зала…аплодирует в такт музыки, поддерживая. Танец выходит конечно не идеальным — всё-таки он один, а в группе участников пять — но как минимум прикольным. В конце вместо позы он придумывает ничего лучше, чем просто лечь на пол с поднятыми вверх рукими. Первые две секунды ему даже кажется, что картонный пол сцены начал вибрировать от шума и аплодисменов — все свистят, кричат, топают, хлопают. Он встаёт, смущённо кланяется и ищет в толпе Алёну. Она стоит в том же самом углу вместе с Аней и активно аплодирует с довольной улыбкой на лице. Увидив, что он на неё смотрит, Косторная показывает ему два больших пальца, заставляя Семененко улыбнутся шире. Лиза дарит ему приз — большого плюшевого черного кота. Он пробирается через толпу ребят, хлопающих его по плечам и спине в тот дальний угол, на ходу отдавая кота кому-то из первокурсниц. Аня состредоточенно печатает что-то в телефоне, а вот Алёны рядом с ней нет. Женя было открывает рот, чтоб спросить Щербакову, куда дела подругу, как его снова хлопают по плечу, но уже легонько и нежно. Он оборачивается и видит Алёну, которая манит его к себе пальцем, говоря что-то, но её заглушают крики ребят и музыка. Поэтому Женя наугад наклоняется и трепетно целует её в приоткрытые алые губы.