-Моя любимая ревность, или к чему она приводит.

Рон, кажется, до сих пор не понял, что ревнует Гермиону к Виктору Краму. Он не понял, что это за жгучее чувство внутри, когда парень слегка подкатывает к девушке, рассказывает про свою страну, и улыбается так приторно-сладко, что в сердце щемит. Но он улыбается не ему, не Рону. И почему-то тогда становится правда горько. Не от того, что внимание квиддичиста очень дорого, и очень приятно было бы оказаться в его кругу. А просто от того, что он не стоит сейчас на месте Гермионы, и парень не корчит любу ему. Ему, Рону. А это правда больно. Когда-то он сам был от него без ума. Мечтал об автографе, футболке с лицом Крама, и даже — но когда был особо пьян — об отношениях вместе с Виктором. Как тот будет грубовато целовать его в шею, проводить языком по нёбу, и как Рон будет стонать ему в рот, любить ещё сильнее чем до того, как не был лично знаком. Но когда его близкая подруга пошла на бал с знаменитым квиддичистом, он его возненавидел. Потому, что тот разрушил весь его мир грёз, их любовь, которая снилась Рону в снах. Потому, что Гермиону он любил, а Уизли к нему и подступить не мог. Он даже обвинил подругу в том, что она «дружит с врагом Гарри», помогает ему в конкурсе, из-за чего между ними произошёл конфликт. Но Виктор не был виноват. А Рон просто ревновал. Хотя он и сам не понял, что чувствует к Виктору. Это сложно описать. Вне его окружения ненавидит, а когда видит, то злость и горечь сразу же улетучиваются непонятно куда. Рон не мог этого понять. Но каждую ночь засыпал с мыслью о том, что тогда, в следующий знаменательный день, Виктор Края подойдёт к нему, прошепчет пару ласковых и, возможно, не особо пристойных слов на ухо, держа за руку. Во снах же он к нему приходил, снимал рубашку, и вытворял такое, что Рону потом было стыдно выходить из спальни… Правда, он не мог не заметить цепкие взгляды Крама на себе. Смотрел он причём достаточно часто, и это не могло не насторожить Рона. Виктор смотрел внимательно, с нечитаемыми глазами, но что-то таилось в этом интимное и странное. Будто он в самом деле только вчера так страстно целовал Рона в губы, выдирая из реального мира клешнями. А вдруг Виктор что-то не доброе затевает? Он ведь из Дурмстранга. А там усиленное изучение тёмной магии. И Крам далеко не глупый. Он вполне, и уже давно, мог понять, что Рон ревнует. Но подумать явно не мог, что ревнует его, а не свою Гермиону. Он мог отомстить. Показать, что сея девушка только его. Ведь, как он сказал, «он не чувствовал такого ещё ни к одной». Гермиона вполне могла быть его единственной на данный момент целью. Он мог… вызвать на дуэль. Что и произошло. Только вот, странной эта дуэль вышла. Они даже не подрались… Но нанесли друг другу другой ущерб.

***

В этот раз Рон проснулся с чёткой мыслью: найти Крама и поговорить с ним. А если тот будет «нарываться», и убить. Хотя на самом деле он мог Виктора лишь чуточку покалечить. И не потому, что он слабый, а потому, что его привязанность к квиддичисту всё нарастала. И он не мог с этим ничего сделать. Он просто любил. Он начал напряжённо думать и одновременно одеваться. День прошёл быстро — Рон всё время ждал разговора с Виктором. Кидал на него хмурые взгляды каждую перемену, и все уроки думал лишь о Краме. В голову лезли воспоминания из сна… На этот раз Виктор был снизу. Его тёмные, такие мягкие, наверное, волосы рассыпались по подушке, и смотрел он так пьяно, игриво — Рон проснулся лишь для того, чтобы отдышаться. И так не хотелось отрывать голову от кровати… И вот настал долгожданный момент: Уизли выискал среди толпы уже давно знакомую макушку, и направился к квиддичисту. Но остановился на полпути, заметив, что Крам также идёт к нему наперекос толпы, стреляя огнём из глаз. И когда Рон начал пятиться назад, Виктор подошёл достаточно близко, чтобы задать вопрос: — Мы можем поговорить? — твёрдо сказал он, и в голове слышался приятный акцент. Рон, посмотрев на него чуть недоумённо, резко пришёл в себя и твёрдо ответил: — Да, — его, конечно, интересовало поведение Виктора, но он был слишком озадачен ситуацией, чтобы задуматься об этом, и последовал за старшим парнем. Они вышли на улицу. Ветер приятно защекотал кожу. Подойдя к дереву на берегу озера, откуда Хогвартс вгляделось завораживающе высоко, Рон прислонился к холодной коре и скрестил руки на груди. Виктор сел на гладкий камень у самого берега и засмотрелся на водную гладь, не начиная разговор, как будто специально растягивая и так тонкую ниточку Ронового терпения. — Ну? — наконец отозвался рыжий. Виктор взглянул на него, как-то чрезмерно грустно и горько, но вновь обернулся к воде, как к его единственному спасению от пристального взгляда Уизли. Рон тихо прорычал себе под нос что-то явно недовольное, и, развернувшись, лишь одним шагом прошелестел мантией, как тут раздался чуть хрипловатый голос из-за спины: — Ревнуешь? — Крам игрался с огнём. Но всё то время — он знал? Уизли зацепенел. Он не мог двинуться. Мысли волной накинулись на него, заставляя растерянно дёрнуть плечом, и Рон одной головой повернул профиль Крыму, чтобы прошипеть не хуже змеи: — Заткнись! Виктор улыбнулся. — Какого чёрта… — хотел было выкрикнуть младший, но споткнулся об взгляд квиддичиста — горячий, с непонятной нежностью и скрещенными бровями. Это заставило застрявший было крик в горле так и остаться внутри после того, как Крам сделал что-то действительно ошеломляющее. Рон почувствовал холодное прикосновение пальцев у себя на запястье. Друга рука держала его лицо, изучая подушечками, а всем телом прижимая к дереву. Лицо Крама было прямо перед ним. Близко. Возбуждающе близко. А Рон смотрел на него, испуганно-удивлённо. Так, словно только недавно не представлял, как мужественные руки будут притрагиваться к его спине, притягивая… Прикосновение губ. Горячее, страстное, желанное. Виктор тоже долго ждал… Крепкие ладони под одеждой, мягкие поцелуи и отметины, стоны и слова желания. И мечта Рона воплотилась — теперь уже не во снах.

***

Следующий день будет самым решающим в жизни молодых парней. Виктору придётся объяснять, что Рон его парень, обнимая за талию и нежно улыбаясь. Теперь только ему, Рону! Тот будет краснеть и извиняться перед Гермионой, пряча глаза ото всех. А она довольно наблюдать за хлопотанием парочки. Ведь разве не она видела, чем занимались парни около озера? Но ведь она осталась и с Уизли, и с Крамом друзьями. Но теперь она к обоим равнодушна. А Рону всё придётся терпеть гневные записки и взгляды ярых фанаток знаменитого квиддичиста и насмешки со стороны Слизерина. Но ему плевать. Он нашёл своё место — вместе с Виктором Крамом. А ведь сначала он любил Гермиону, хоть и не мог понять, что ревнует её. Их свела ревность к, как оказалось, ни одному, ни другому не желанной девушке. То есть, девушка сыграла чуть ли не главную роль в жизни молодых людей. Она и сама осознавала, что не подходит ни одному, ни другому, как бы верить в это не хотелось. Но она их приняла. Слава Богу, такими, какими они есть.