— я в разговоре с моим украинским приятелем [1].
У меня была статья, где я описывал мировоззрение, излагаемое Маркизом де Садом в своих скандальных трэш-романах [2]. Серьёзно или нет, но оно было очень цельным и лаконичным. Антропология де Сада гласила, что люди делятся на две категории — агрессивные обладатели пассионарности, движимые жаждой удовлетворить свои сексуально извращённые желания, и духовно слабые люди — условные праведные христиане, типа Жюстины, они — жалкие и никчёмные люди, которым от рождения уготована роль жертвы. Первые — во имя своих страстей, главным образом сексуальных (главным образом — содомитских), двигают мировую историю, вторые — служат их жертвами. Такой порядок сознательно установлен пантеистическим богом, который желает созерцать перед собой череду созидания и разрушения. Смысл жизни заключается в том, чтобы дать волю своим страстям, избавиться от навязанной моральной нормы и жить по заветам Природы, то есть поступать всегда так, как тебе хочется (а хочется злодеям де Сада главным образом убивать, мучить и насиловать). Будучи русским геем, я не мог не наткнуться на такого известного гомофоба, как Григорий Климов (настоящее имя — Игорь Калмыков) — точнее на его творчество. Я не буду тратить время на то, что можно узнать об этом человеке из свободных источников. Это советский диссидент, бежавший на Запад, где он в художественных и публицистических произведениях излагал свой взгляд на мир, который он считал научным и называл «высшей социологией». На самом деле он весь был построен на таком когнитивном искажении, как «ошибка Техасского стрелка» [3], а также на психологическом желании найти козла отпущения, вместо того, чтобы признать — этот мир плох как система [4], а не потому, что какая-то «пятая колонна» портит хорошую систему — это типичный пример забагованности людской психики [5]. Взгляд этот заключался в том, что главным источником зла в мире — крутим колесо в заведении азартных игр — являются геи и евреи. Именно тут колесо остановилось у Климова — рядом с геями и евреями в других секциях значились варианты «частная собственность» (как оно остановилось у коммунистов), «инопланетяне», «велосипедисты», «отсутствие демократии» (так оно у либералов), «институт государства» (так оно у либертарианцев) и много других вариантов, призванных найти козла отпущения — вместо того, чтобы признать: этот мир плох целиком и полностью, а не только потому, что нечто одно делает это плохим. По представлению Климова существует пантеистический бог, он, конечно, добрый и ограничивает способность размножаться у тех людей, чья дурная наследственность развивается по мере вырождения семей и кланов. Это ограничение проявляется в гомосексуальности (и в любой иной наклонности, которая исключает деторождение, вроде зоофилии, некрофилии и т.д.), а вырождение — в жажде разрушения и в жажде власти, в разных маниях и навязчивых идеях. По мнению Климова больше всего таких геев-дегенератов среди евреев. Эти дегенераты, как называл их Климов, обладают огромной энергией, именно они прорываются к власти, там они формируют высшее общество (масонов, иллюминатов и т.д.), именно они воплощают в жизнь самые жестокие режимы, тирании, диктатуры, именно они устраивают мировые войны и революции — от Чингисхана и Торквемады до Ленина, Сталина и Гитлера — все они были геями-садистами, все их действия были продиктованы их латентной (или не очень) гомосексуальностью, жаждой власти и желанием уничтожить побольше нормальных людей во имя своего удовольствия. А величайшее удовольствие для дегенерата, по мнению Климова, это заставить тысячи или миллионы правильных православных гетеросексуалов убивать друг друга себе на потеху. Доктрина инквизиции, коммунизм, нацизм — не более чем отговорки для сокрытия и маскировки своего желания уничтожить как можно больше людей и реализовать манию величия, а также оболванить глупые толпы нормальных гетеросексуалов и сподвигнуть их служить прихотям гомосексуальных садистов-евреев. Мерзким вырожденцам доставляет истинно садистическое удовольствие наблюдать, как один полубезумный лидер-извращенец, приведенный ими к власти в одном государстве, идет войной на другого полубезумного садиста-извращенца, приведенного ими же к власти во главе другого государства, а миллионы и миллионы нормальных людей гибнут при этом для забавы и садистического удовольствия этих лидеров дегенеративной секты.— Климов, «Ключи познания».
— Я верю, что вы жестоки, София, но боюсь, что ваше властолюбие порождено только похотью {Душа любого тирана питается этим чувством, и сколько революций было совершено только по одной этой причине! (Прим. де Сада)}. — Почти все пороки в человеческом сердце проистекают из этой страсти, все в той или иной мере связаны склонностью к распутству. Эта наклонность, очень жестокая у сильных натур, приводит простых смертных, блуждающих в диком мире Природы, к тысячам тайных преступлений, а того, кто повелевает людьми, — к тысячам выдающихся политических злодеяний. — О, София, я вижу, куда вы клоните: ваше честолюбие — не что иное, как желание чаще и приятнее проливать свою сперму. — Какая разница, какое желание вызывает в человеке честолюбие; главное — оно существует и к тому же подкреплено короной. Но знаешь, мой друг, если ты рассуждаешь об этом, значит, ты колеблешься — колеблешься и боишься, а я не желаю иметь никаких дел с трусом.— диалог злодеев перед революцией, де Сад, «Жюльетта».
Как не трудно заметить, Маркиз де Сад и Григорий Климов проповедуют одну и ту же концепцию мира, но с разных точек зрения — де Сад с точки зрения дегенератов, Климов — с точки зрения нормальных православных гетеросексуалов. В обоих случаях: — Православные гетеросексуалы (то есть «нормальные люди») — это унылая, серая масса, которая постоянно обречена становиться жертвой гомосексуальных злодеев-тиранов. Здесь у Климова можно наблюдать чисто де Садовский сюжет: у де Сада всякие порочные содомиты-извращенцы постоянно насилуют во все щели и картинно-жестоко убивают всяких красивых, невинных, совершенно беспомощных добродетельных Жюстин, которые могут только причитать. Таким образом — каждый третий (каждый второй) человек попадает в первую стадию дегенерации. Когда же эти данные были проанализированы по профессиональному признаку, то получилась довольно интересная картина: 5% — крестьянство (фермеры). 10% — рабочие (заводские). 50% — интеллектуалы. 75% — работники литературы и искусства. 90% — работники средств массовой информации. Эта статистика даёт нам новый взгляд на старую идею о борьбе классов (о классовой борьбе). Однако, классовой борьбе не богатых с бедными, а дегенератов с нормальными людьми.— Климов, «Ключи познания».
— Геи-злодеи превосходят этих самых нормальных и добрых гетеросексуальных христиан по силе духа и по уму. Сам Климов это напрямую подмечал, указывая, что дегенераты зачастую обладают качествами, которые с точки зрения нормальных людей, являются гениальностью, а у де Сада злодеи всегда с помощью коварства и хитрости побеждают людей добрых и добиваются своих аморальных целей. Именно это позволяет дегенератам достигать ведущих мест в политике, науке и искусстве. Все мы видели по телевидению, как 5-6 здоровенных санитаров не могут совладать с одним тщедушным сумасшедшим. Энергия, производимая этим безумцем, — лучшая иллюстрация того, какой поистине необоримой энергией обладает полусумасшедший садистический вырожденец, одержимый жаждой власти. Эти люди — как оружие массового поражения. На сегодняшний день многие уже знают основные принципы устройства атомной бомбы, но лишь очень ограниченный круг посвященных имеет знание и умение, необходимые для производства ядерного оружия и, что не менее важно, смогут доставить ядерную боеголовку к цели, используя ее для разрушения государственных структур. То же самое относится и к знаниям в области ВЫСШЕЙ СОЦИОЛОГИИ, однако дегенераты более эффективны в разрушении стран, чем ядерное оружие. Они почти так же эффективны (но одновременно и так же опасны), как биологическое оружие.— Климов, «Ключи познания».
— У де Сада злодеи регулярно формируют тайные общества (Братство Друзей Преступления, Северная масонская ложа), чтобы творить зло во имя похоти и управлять быдлом, принося его в жертву своей тяге к аморальным удовольствиям. Де Сад изобразил таким злодеями королей, Екатерину II, Папу Римского Пия, герцоги, графы, епископы — либертины де Сада — это всегда цвет нации. Инквизиция что у де Сада, что у Климова оказывается пристанищем для содомитских отморозков, чьи официальные лозунги — только внешняя шелуха. Что у де Сада, что у Климова ведущие позиции в обществе занимают именно пассионарные адепты Слаанеш. Единственное различие, у де Сада нет тут антисемитизма, а у Климова есть большой акцент на еврейской нации — скажем, по его мнению, Гитлер был евреем и творил зло именно в силу своей еврейской природы. — У де Сада постоянно прослеживается идея, что добродетельный человек не может ничего сделать злодею, злодей может пасть только от руки ещё большего злодея — эта сюжетная схема, когда мелкий гад становится жертвой ещё большего морального чудовища, более жестокого и коварного, неоднократно повторяется в его произведениях. Точно так же Климов при осмыслении людской истории постоянно приходит к выводам, что один дегенерат убил другого — Робеспьера уничтожили его коллеги, Сталин перебил многих своих подельников, Гитлер прикончил Рёма, его гомоштурмовиков, а потом так вообще обрушился на свой же собственный злой народ, и т.д. Злодеи де Сада прямо говорят, что добро — это пассивное начало, скучная слабость, оно инертно, в свою очередь зло — активно, энергично и является творческим началом. У Климова та же самая ситуация — христианские натуралы всегда беспомощны и бессильны, одного дегенерата, который над ними измывается, может уничтожить только другой такой. Что там, что тут добро абсолютно беспомощно, а зло погибает только от руки более сильного зла. Де Сад объяснил это тем, что добро вообще не является самостоятельным началом, оно — всего лишь отсутствие зла (здесь де Сад вывернул наизнанку концепцию Августина об отсутствии самостоятельного начала у зла). Так ведь нет такой штуки как добродетель. Тот, кого вы называете добродетельным, таковым не является или он может быть таковым с вашей точки зрения, но не в глазах Бога, который сам есть всеобщее зло, которому угодно лишь зло и который требует только зла. Этот ваш добродетельный человек — просто-напросто слабое существо, а слабость — тоже зло. Он слаб, поэтому на него сильнее воздействуют молекулы зла, с которыми он соединяется в процессе элементарного разложения, и потому он и будет страдать намного сильнее; эта непреложная истина наподобие звериного инстинкта вынуждает всякого сделаться в этом мире настолько злым и порочным, насколько это возможно, с тем, чтобы меньше страдать от этих молекул, с которыми, рано или поздно, ему доведется столкнуться в акте слияния. Муравей, попавший в среду диких зверей, где царит насилие, какого не в состоянии вынести насекомое, но причине своей беззащитности будет мучиться бесконечно дольше, чем крупное животное, более сильное и выносливое, которое не сразу окажется втянутым в эту пучину. Чем больше пороков обнаружит человек, тем больше совершит он преступлений, тем гармоничнее будут его отношения с неизбежной судьбой, которая сама по себе есть порок, зло, первичная материя, составляющая мир.— один из злодеев философствует о загробной участи добродетельных людей, «Жюльетта».
— Подноготная всего этого дела, как я уже говорил, объясняется Природой — её законами, однако и Климов, и де Сад приписывают Природе возможность делать что-то сознательно, а это уже пантеизм — таким образом речь идёт о концепции бога. Пишу это слово с маленькой буквы, чтобы не путать это божество с каким-либо другим богом [6]. Различаются эти два взгляда на мир не технически, технически они полностью идентичны, разница в их модальности — то есть в сфере не того, что есть и происходит, а в сфере того, что желательно и оправдано, хорошо или плохо. Де Сад стоит на стороне злодеев, Климов на стороне православных гетеросексуалов: — С точки зрения де Сада — злодеи это положительный элемент, они развивают цивилизацию, являются сверхчеловеками по сравнению с серой массой праведных натуралов, а тот факт, что они творят зло — оправдан тем обстоятельством, что пантеистический бог вообще сам по себе злой, у него природа такая, потому весь мир устроен на принципах зла и вампиризма — одни животные едят других животных, эта иерархия вампиров простирается в том числе на человеческое общество. Де Сад использовал здесь термин «Вечно Преступная Природа». — С точки зрения Климова, естественно, дегенераты — отрицательный элемент. Для обоснования этого тезиса, он рассуждает так: само их существование противоречит божественному замыслу — пантеистический бог сам налагает на них гомосексуальность или иные предпочтения (зоофилия и т.д.), несовместимые с продлением рода, чтобы дегенераты не могли передать свои гены. А раз дегенераты являются отклонением от божественного замысла, рассуждает Климов, то они, стало быть, плохи. Эта точки зрения, если как следует подумать, не выдерживает критики: — Если пантеистический бог способен сознательно заложить в дегенератов сексуальные предпочтения, не совместимые с продлением рода, то почему он не может с помощью своей силы просто исправить дегенератские гены? — Почему дегенераты настолько превосходят правильных православных гетеросексуалов по духовной силе? Если гетеросексуалы являются избранниками бога, то почему он так слабы и беспомощны перед геями-садистами? — Почему наконец сама природа везде пронизана злом и вампиризмом? Добрый бог не мог создать наш мир хотя бы на уровне биосферы, где живые существа постоянно вынуждены причинять друг другу боль и смерть, чтобы жить и доминировать [7]. Таким образом следует сделать вывод, что позиция Климова совершенно не состоятельна, бог не на стороне православных натуралов, а на стороне геев-садистов. Спрашивается, почему тогда бог ограничивает их размножение? Ответ на это нам может дать Маркиз де Сад: цель бога — это череда созидания и разрушения, чтобы этот цикл был вечен, необходимо настроить его элементы, это как экологическая система, где численность одних животных должна гармонично соотноситься с численностью других, тех, кто служит кормовой базой. Таким образом, чтобы геи-садисты не натворили слишком много разрушения, необходимо ограничить их воспроизведение. Кроме того, Климов подмечает, что злоба геев-садистов увеличивается от того, что нормальное общество православных гетеросексуалов не принимает их наклонностей и своей гомофобией разжигает их злобу и невольно провоцирует у дегенератов манию преследования. Здесь, очевидно, можно увидеть замысел бога: он мог бы просто вылечить дегенератов, но вместо этого он делает для них среду, в которой их злые качества будут давать о себе знать ещё сильнее. Исключительно добродетельная вселенная не могла бы просуществовать ни одной минуты; мудрая рука Природы вносит порядок в хаос и в то же время снова порождает хаос — таков глубокий смысл равновесия, которое удерживает звезды на своих орбитах, которое дает им опору в бездонном океане пустоты и движет ими. Природа немыслима без зла — это материал, из которого она творит добро, существование ее покоится на преступлении, и все бы рухнуло в один миг, если бы мир наш был населен одними добродетелями. А теперь, Жюльетта, я хочу спросить тебя: если зло необходимо для сокровенных замыслов Природы, если без него она беспомощна и бессильна, разве тот, кто творит зло, не полезен для Природы? Как же можно сомневаться в том, что, создавая порочного человека, она преследовала свои цели? Почему мы не хотим признать, что люди — это те же дикие звери, разделяющиеся по видам и породам, постоянно враждующие друг с другом и живущие за счет друг друга, и что некоторые хиреют и вымирают согласно ее замыслам и законам? Кто осмелится отрицать, что поступок Нерона, когда он отравил Агриппину, был одним из проявлений тех самых естественных законов, так же как другим их проявлением служит волк, пожирающий ягненка? Кто усомнится в том, что распоряжения Мариуса или Суллы — это не что иное, как та же чума или голод, которые Природа порой насылает на целые страны и континенты? Разумеется, она не заставляет все человечество совершать одно и то же злодейство, но каждому человеку дается талант и предрасположенность к тому или иному преступлению — именно таким образом она обеспечивает всеобщую гармонию: из совокупности всех дурных поступков, из массы всех чудовищных или незаконных разрушительных действий она творит хаос, упадок, умирание с тем, чтобы восстановить порядок, породить новую жизнь и дать толчок к развитию следующих поколений. Зачем она дала людям яды, если бы не желала, чтобы ими пользовались? Зачем породила она Тиберия, или Гелиогобала, или Андроника, или Ирода, или Вацлава, или прочих великих злодеев и героев — что в сущности одно и то же, — которые изводили ужас на весь мир, в самом деле — зачем, если разрушения, которые они творили, не отвечают ее задачам и не способствуют ее целям? Зачем она посылает вместе с такими негодяями и в помощь им чуму, войны, ураганы и, наконец, смерть, если ей не угодно разрушение, если преступление противно ее замыслу? И если уничтожение необходимо, почему тот, кто чувствует себя рожденным для этого, должен противиться своим наклонностям, пренебрегать своими обязанностями? Так не признать ли нам прямо и честно, что если в этом мире и существует такая штука как зло, то оно заключается в том, что мы уходим от судьбы, которую уготовила нам Природа? Далее, придется признать, что она благоволит к одним из нас больше, к другим меньше и что, хотя все мы одинаково созданы ею, у нее есть любимые избранные дети. А если все мы равны и отличаемся только своей силой и ловкостью, если Природе все равно кого сотворить — императора или трубочиста, тогда разные виды деятельности: великие завоевания или черная работа — это просто необходимая случайность, обусловленная первоначальным толчком, и то и другое равно необходимо, так как каждый из нас должен выполнять свое предназначение. Затем, если мы видим, что Природа разделила людей по физическим качествам, сделав одних сильными, других — слабыми, значит, поступая подобным образом, она рассчитывала, что сильный будет совершать преступления, которые ей необходимы, то есть мы опять приходим к тому, что сущность волка в пожирании ягненка, а сущность мыши в том, чтобы ее сожрала кошка.— одна из злодеев философствует о роли зла в замысле бога, «Жюльетта».
Таким образом интерпретация де Сада верна — есть две категории людей — овцы и волки — и это так намеренно создано всемогущим космическим садистом — самим Богом: сам Творец и есть самый главный дегенерат, в чьих руках Созидание и Разрушение. Климов, очевидно, слишком ненавидел дегенератов и хотел, вопреки очевидному, верить в то, что мир устроен справедливо и правильно, но на самом деле мир, если подробно анализировать данную его картину, устроен как раз наоборот — по принципу злоцентризма [8]: он несправедлив, он жесток и циничен. Климов в упор не хотел видеть таких выводов, которые прямо идут из его же собственной картины мира. — Прежде всего позвольте спросить вас, что такое убийство? Если бы уничтожение живых существ не было одним из фундаментальных законов Природы, тогда я бы поверил, что оно оскорбляет эту непостижимую Природу, но поскольку не бывает природных или естественных процессов, где разрушение не служит необходимым элементом мирового порядка, и поскольку она созидает только благодаря разрушению, совершенно очевидно, что разрушитель действует заодно с Природой. Не менее очевидно и то, что тот, кто отказывается от разрушения, глубоко оскорбляет ее, так как — и в том нет сомнения — только за счет разрушения мы даем Природе средства для созидания, следовательно, чем больше мы уничтожаем, тем больше мы ей угождаем; если убийство — основа творчества Природы, тогда убийца — вернейший ее служитель; и вот, осознав эту истину, мы, палачи, полагаем, что свято выполняем свой долг перед нашей праматерью, которая питается убийством.— один из злодеев философствует о роли разрушения в замысле бога, «Жюльетта».
Здесь можно в очередной раз увидеть общую неспособность тех, кто верит в добрую высшую силу и справедливый мир, внятно объяснить, откуда, чёрт возьми, в этой жизни взялось зло. Можно вспомнить христианскую концепцию грехопадения — дескать, Адам и Ева согрешили, потому весь мир стал таким дурным — животные стали есть друг друга, стихии обрушивать смерть и боль, люди стали испытывать греховные желания и умирать. Сразу хочется спросить: что это за бог добра, кто создал мир, что можно испортить одним действием? Почему этот бог не сделал Адама и Еву после грехопадения бесплодными, чтобы они не могли плодить людей себе же на муки? Почему этот бог вообще это допустил? Клайв Льюис, исходя из того факта, что животные умирали и ели друг друга до появления человека, заявил, что это Дьявол испортил наш мир ещё до того, как христианский бог создал здесь Адама и Еву. Спрашивается, что это за добрый такой бог-творец, который дал в дом своим возлюбленным детям адский гадюшник, где их заведомо ожидает ад, грех и погибель? Философ Плотин заявил, что добрый бог порождает зло непроизвольно, как степень постепенного самоотрицания своей концепции — ей-богу, такой Творец больше похож на идиота, который не способен сдержать свой понос. Итак, везде, когда кто-то заявляет, что миром управляет сила добра, всегда оказывается не в состоянии сопоставить концы с концами. Климов — не исключение. P/c. 1. Я написал фанфик «Лелуш и методы рационального мышления», где в художественной форме иронизировал над этим противоречием в концепции Климова. Если интересно — [9]. 2. Лоран Патрик МакКевин — один из моих любимых авторов — бывший православный (и не гетеросексуальный) разделял взгляды Климова и как раз сделал именно такой вывод из его картины мира, который сделал сейчас я сам, когда сравнил де Сада и «высшую социологию» [10]. В человеческом обществе сильно развита иерархия. Присмотримся подробнее к тем, кто обычно стоит на верху. Сразу видим: тот, кто стоит на верху обладает наибольшей силою, наибольшей безжалостностью, наибольшей хитростью. наибольшим лицемерием, наибольшей беспринципностью, наисильнейшим страстным стремлением к власти и к стяжательству, наибольшей гордыней и, притом, тот кто, не задумываясь, применяет весь этот свой «арсенал». Зачастую стоящие наверху подвержены различным противоестественным постыдным страстям: вспомним языческих римских императоров, которые почти сплошь были гомосексуалистами; вспомним садистические наклонности властвующих — например, жестокие и мучительные казни, которые они любят устраивать. Вспомним приверженность «верхов» к воровству, насилию, убийствам и многое другое. И чем в большей мере в человеке проявляются все эти свойства, тем более высшую ступень в иерархии человеческого общества (стаи) он занимает. Спросим: кто дал все эти средства к достижению власти человекам? Кто фактически установил человеческую иерархию в таком виде, в каком мы ее видим? Логично заключить, что эта иерархия, как и весь мир, есть творение Бога. Тогда спросим: что можно умозаключить о Боге касательно того, как Он мыслит власть и иерархию и касательно того, какой властитель есть Он Сам, основываясь на зрении созданной Богом иерархии в человеческом обществе? Не логично ли заключить, что Бог более всего подобен человекам, стоящим на вершине человеческой иерархии? И, следовательно, чем выше человек в человеческой иерархии, тем более подобен этот человек Богу. Спросим также: не логично ли заключить, что человеческую иерархию Бог установил по тому образу, по которому он осуществляет правление сотворенным им миром? На эти вопросы, очевидно, следует ответить утвердительно.— МакКевин, «Вопросы к христианским богословам о выводах, сделанных ап. Павлом из «естественного откровения», или «наивное» предвведение в гностицизм и буддизм».
3. Очень смешно, что Климов — по опросам Кинси — сделал вывод, что гейские желания меньше распространены среди сельских жителей, чем среди городских — человек, который живёт в среде, где привычно быть у всех на виду — очевидно, лишний раз даже анонимно не скажет о таком.