Fever

      Маргери Тирелл лишена простого понятия, что у Сансы есть, или по крайней мере, должны быть личные границы и пространство хотя бы в полметра.       Тирелл постоянно касается Сансы, делает она это нарочно или нет, у Старк нет ответа на это, потому что каждое прикосновение Маргери заставляет ее тело гореть словно в лихорадке. Тирелл касается ее в самых чувствительных местах, не нарушая при этом никаких норм — в сгибе локтя около вен, где у Сансы очень и очень тонкая, чувствительная кожа, в области талии, когда они гуляют или когда Тирелл является к ней едва ли не каждую ночь и обнимает Сансу под футболкой, ошпаривая теплотой ладоней, когда касается горячими кончиками пальцев ушей, заправляя рыжий локон. Она может творить беспорядок с волосами Сансы, может в порыве веселья поцеловать Сансу в нос и кусать покатые веснушчатые плечи, ластиться как кошка. Она часто смачно целует Сансу в щеку, упирается ей лбом в плечо, говоря как она устала.       А Сансу лихорадит от всего этого.       Эти прикосновения она не может игнорировать, ее неизменно каждый раз бросает в жар от нежной теплой кожи Маргери, от её гладкости, элатсичности, мягкости. Особенное удовольствие — когда Маргери тянет Сансу спать в свою постель, когда она прижимается к ее шее лицом, когда тяжело выдыхает, будто только что приняла ударную дозу алкоголя, когда она очень плотно прижимается и обнимает Сансу за талию. Повсюду запах Маргери, точек соприкосновения столько, что нет этому числа.       Рыжеволосая северянка абсолютно не против, она только старается унять бешено бьющееся сердце, старается дышать глубже и удержаться от мольбы, потому что когда Маргери прижимается к ней всем телом, разом покрывая огромную площадь, у Сансы вышибает пробки.       Девушки делили одну квартиру, учились в одном университете и даже учились на одном и том же факультете, разве что Маргери была на третьем курсе, а Санса на втором. У них совпадает расписание, тем более что прорабатывают они в одной и той же кофейне, поэтому у Маргери появилась очень лихорадочная привычка.       Санса обожала готовить, ради этого она вставала раньше, намного раньше. Маргери каждое утро вставала с улыбкой чеширского кота, обнимала Сансу со спины, узкой ладонью скользя по ее талии, и ненадолго погружалась в безмятежную сладкую дрёму, лежа на спине Старк. Санса из последних сил старалась унять дрожь в руках, потому что ладони Тирелл так плотно и так нежно прижимаются к ее талии, что у нее бегут мурашки, а лицо, по ощущениям, полыхает тем же цветом, что и ее волосы в рассветных лучах.       — Ты чего вся пупырышками пошла? — спросила Маргери, поднимая лицо и тыкаясь подбородком Сансе в плечо, все ещё не открывая глаз. — М, цветочек?.. — это очаровательное прозвище приклеилось к Сансе, когда Маргери впервые почувствовала запах ее духов.       — Да так, — отмахнулась Санса, а затем осторожно коснулась нагретыми от плиты пальцами ладоней Маргери. — Всё готово, Мардж.       Маргери лишена понятия о том, что кому-то может быть очень жарко в ее присутствии, поэтому она совсем смело и по-хозяйски садится к Старк на колени, и они в спокойном молчании едят горячий вкусный завтрак, слушая новости по телевизору. Санса из последних сил пытается унять жар, распространяющийся по телу: Маргери спит в хлопковых трусах-шортах и футболке Сансы (сворованной в первый же день совместного проживания), и частенько после душа ходит по квартире абсолютно нагая.       — Чёрт, — сонно улыбаясь, сказала Маргери, мягко целуя Сансу в уголок губ. От нежного прикосновения шелковистой кожи у Старк волосы дыбом встают на затылке, а кожу в месте соприкосновения жжет, как будто от терпкого коньяка, — я женюсь на тебе когда-нибудь из-за твоей стряпни.       — Женись, — отвечает Санса очень тихо и хрипло, прикрыв глаза, совершенно не замечая, что Тирелл замерла с хищным выражением лица и едва дышит.       Сансу душит жар, ей слишком жарко, у нее лицо цветом белее снега, хотя ей самой кажется, что она вся полыхает алым из-за Маргери. Из-за ее рук, мягко, нежно, но сильно обхвативших ее лицо, из-за колен, которые каким-то чудом плотно сжали ее бедра, из-за губ, которые, дразняще касаясь, уронили последнее, что требовалось:       — Санса, цветочек мой…       Старк захныкала, ощущая, как свинцовый жар, тяжелый и обжигающий, наполнил ее голову, как густой туман. Ее раздирает от лихорадки, ее пальцы, по-северному холодные, впиваются Маргери в бедра, стараясь удержать ее и ощущение, которое они принесли — невероятное пьянящее ощущение чужого веса.       Маргери ее целует, игнорируя не по-женски сильную хватку на бедрах, касаясь губами в первый раз очень осторожно, не совсем уверенно, что Санса позволит продолжить.       Северняка, не выдерживая жара внутри себя, кусает ее, тянет ближе, вжимает Маргери в себя так сильно, что их ребра ощутимо соприкасаются. Санса целует жадно, даже жёстко, но Маргери умело сглаживает всю жёсткость, горячим языком вырисовывая на деснах и чужом языке узоры, заставляя Старк трепетать, замедляться против воли и тонуть в лихорадочно-эйфорийном огне, плавиться в ее руках, растекаться по ее собственному телу, подчиняться неспешной ласке.       — Тише, тише, цветочек… — шепчет Маргери, когда руки Сансы начинает трясти от лихорадочного жара желания, переполнившего ее чашу терпения. У Старк немеют кончики пальцев от напряжения, их колет как иголкой.       Они, спотыкаясь из-за частых поцелуев, едва добираются до спальни Маргери. Тирелл опрокидывает Старк на простыни, и Санса вжимается в них телом, кожей ощущая пьянящий аромат, гладкость ткани. Старк тонет, и Маргери прекрасно понимает — девушка не выдержит исследовательских манипуляций, поэтому сразу приступает к главному — раздевает ее, отбрасывает всю одежду в стороны, и, успокаивающе чмокнув извивающуюся Сансу в лоб, движется к груди. Грудная клетка ходит ходуном, потому что Сансе невыносимо жарко, ее затапливает жаром и запахом Маргери, в ушах ее милое довольное мурчание, когда ее горячие нежные губы без всяческого предупреждения накрывают один из сосков и начинают тянуть, заставляя Старк жалобно выть. Маргери блуждает языком и губами по груди северянки совсем недолго, зная, что ее милый, распаленный, распластанный по её собственным простыням цветочек едва-едва держится в сознании.       Ее руки быстро скользят по любимой талии, пока Санса, выражая мольбу, скулит и царапает Тирелл плечи. Южанка милостива и великодушна, и ее язык, как и пальцы, безошибочно находят все чувствительные места — но стоит Маргери потянуть клитор губами, а пальцам немного согнуться под нужным углом, как Старк, вспыхивая, жмурится и вскрикивает, выгибается так, что Тирелл приходится поддержать её спину.       Девушка медленно приходит в себя, пока Маргери, с довольной улыбкой, лежит рядом, перебирая огненные волосы. Солнце падало на них так, что казалось, будто простынь объята пламенем, будто руки Маргери лижут языки алого пламени.       — Ты в порядке? — заботливо спрашивает Маргери, когда лихорадка отпускает Сансу, и она обретает дар речи. Глаза Маргери сияют, её кожа будто покрылась алмазной радужной крошкой, и Старк впервые видит художество счастья и довольства в расслабленной улыбке, в здоровом блеске любимых глаз.       — В абсолютном — она, не без помощи Маргери, поворачивается на бок, лицом к ней, и, совершенно как Тирелл, жмётся к шее.