В преддверии праздника

Притормозив на мгновение в тёмной арке, чтобы поудобнее перехватить в руке авоську Илья почувствовал, как между лопаток ткнулась что-то жёсткое. – Сласти или напасти? – донеслось угрюмо из-за плеча. Илья замер, сделал глубокий вдох и, внезапно развернувшись, огрел грабителя тяжелой сумкой по спине. – Курякин, чтоб тебя! – вскрикнул, отпрыгнув, незадачливый вор, и Илья смутно разглядел в темноте бежевое пальто и уловил вполне знакомый аромат одеколона. – Наполеон? – уточнил он, на всякий случай, отходя к воротам, куда уже доставали лучи уличных фонарей. – Нет, твоей милостью, практически Квазимодо – огрызнулись обиженно из темноты. – Почему? – удивился Илья, пока Наполеон, выйдя, наконец, на свет демонстративно растирал шею. – Ты меня так отоварил, ни за что, ни про что, теперь, не горб, конечно, но шишка небось будет. – Ничего себе ни за что, – возмутился Илья – подкрался, понимаешь, как тень, напугал меня… – А-а – так, это ты от испуга, значит, меня стукнул? – обрадовался чему-то Соло. – Ну, выходит… Да? Если бы у меня было время подумать, я бы наверно иначе отреагировал. – Ладно – реакция хорошая. Будем считать, ты у нас, как рыцарь, готов защищать всех и себя в том числе. И учился весь год ничего – поэтому вот, – Соло полез в портфель и сунул Илье в ладонь горсть конфет. – Ух, ты. Спасибо! – Илья не глядя переложил угощение в карман куртки, – как раз, к чаю будет. – Да, нет же – это традиция… – попытался на ходу объяснить Соло, но Илья, не слушая, ускорил шаг, стремясь, как можно быстрее выйти из хорошо продуваемой арки. – А в честь чего это всё? – уже стоя на кухне и разбирая продукты, заинтересовался Илья, пока Соло снова выуживал какие-то печенья и карамельки из недр портфеля. – Так, говорю же: Хеллоувин. Проследив, как Илья пересыпает в ящик картошку и свеклу, Соло мысленно порадовался, что ему не прилетело, например, металлической банкой консервов. – «Привет победителю» или что? – рассеянно переспросил Илья, вытирая руки. – Не Хэллоу, а Хелл. День такой. Канун всех святых. Я к дяде заходил, он только вот с праздника приехал. – Каких святых? – Всех. – Не знаю, я такого праздника – Илья озадачено почесал кончик носа. – Оно и видно – проворчал Наполеон, показушно охнул и схватился за спину. Илья подошел и молча начал разминать. – И, тем, не менее – тут же оттаяв, продолжил рассказ Наполеон, – у нас раньше в семье всегда отмечали. А, тебе чтоб понятнее было, я журнал у дяди прихватил. Прочтешь статью, переведёшь, незнакомые слова я подскажу, а материал к докладу потом пригодится. Илья уныло покосился на стол, на английском он читал уже довольно бегло, но смысл текста обычно оставался где-то за полями учебника. – Это ты на улице журналом, что ли в меня тыкал? – Ну не пистолетом же – ухмыльнулся Наполеон, разглаживая сворачивающиеся обратно в трубочку листы. – Так, что давай, в качестве извинений – с тебя перевод. – А с тебя тогда ужин – попытался сменить тему Илья. – Да запросто – Соло бодро направился к плите. – Тыквенный пирог будешь? – Не знаю – Илья поначалу всегда настороженно относился к кулинарным экспериментам Соло. – Ну, я в любом случае сделаю, а ты пока вслух читай. Заодно и произношение твоё послушаю. Тяжко вздохнув, Илья придвинул табурет и склонился над разворотом. – И это, между прочим, ещё очень незначительная напасть – шутливо посочувствовал Наполеон, когда Илья начал беззвучно проговаривать слова, прежде чем начать читать в голос. *** Водрузив в центр стола на подставку форму с горячим пирогом, Наполеон принялся расставлять тарелки. – Стой, так ты же неправильно всё сделал! – пересказав последний абзац, сообразил вдруг Илья. – Почему это? – А чего ты говорил, слезь с меня? – Когда? – Ну, вот «слазь ты», когда я уже почти тебя из захвата отпустил? – Я «сласти» сказал! – А. Да? – Вообще-то да. – А всё равно. Должен был вначале в дверь постучать и спросить. И если я бы тебе конфет не дал, вот тогда уже нападать. – Ну тут, я, согласен, сглупил немного. Но, между прочим, это импровизация была. Я, можно сказать, специально под тебя актёрски ситуацию адаптировал. – Пере-адаптировал – хмыкнул Илья, – хорошо ещё у меня одна рука занята, оказалась, а то бы я тебя сразу на обе лопатки уложил. – Ну это никогда не поздно устроить – Наполеон выразительно изогнул бровь, и, разрезав и разложив пирог, придвинул Илье тарелку с его порцией. Илья смущенно закашлялся: – Ладно. Это мы потом разберемся, кто кого уложит. А вот про отмечания спешу тебя огорчить. – Чем же? – Наполеон с удовольствием жевал конфету, запивая свежезаваренным чаем. – Я понимаю, что у тебя воспоминания из детства, но у нас сейчас такого точно не отмечают. Гуляния если хочешь – на седьмое ноября ближайшие. Или демонстрация ещё будет. В мае. – Отличная перспектива – Наполеон мрачно отложил недоеденный кусок пирога. – А ты умеешь подбодрить. Илья виновато захлопал глазами: – Прости, я же не хотел расстроить… – но, Соло, уже не слушая, поднялся и вышел в коридор. Вернулся впрочем, быстро: – Нет, знаешь, ты, как хочешь, а у меня лично праздник. Я что, не заслуживаю, хотя бы раз в год… – Конечно, заслуживаешь. Более чем. Ты же у нас самый успешный, трудолюбивый, замечательный. И пирог твой замечательный. Я вон – второй кусок уже, от переживаний, ем. – Да? – расцвёл Наполеон. – Правда, ничего вышло? – Честно-честно. Очень вкусно. – Ладно. Поможешь мне, хотя бы немножко создать соответствующей атмосферы? – Если тебя это порадует, с удовольствием! *** Спустя минут двадцать Наполеон сидел на кровати и сосредоточенно заканчивал вырисовывать на гирлянде с бумажными флажками черепа, тыквы, приведений и пауков. Пауки почему-то получались лучше всего. Илья, мысленно содрогаясь, послушно развесил последнюю растяжку. – Во-от – удовлетворенно оглядел свою комнату Наполеон. – Уже на что-то похоже. – Сейчас глинтвейн с кухни принесем. Или тебе пунш? – Мне, что покрепче – Илья перевел взгляд на стену, откуда ему приветливо улыбался с рисунка очередной «весёлый Роджер». – Понял – весело хмыкнул Наполеон, удаляясь в коридор. – Эх, жалко у нас сейчас студентов-медиков знакомых нет – озвучил Соло новую мысль, возвращаясь в комнату с очередным подносом. – У них, говорят, настоящий скелет попросить можно. Ну, то есть не настоящий, а пособие в смысле. Помнишь, ребята на первое апреля на концерт приносили? Он бы отлично в тот угол вписался. Илья кивнул, радуясь про себя, – на сцене, это выглядело забавно, но хотелось, чтоб в квартире обошлось без подобных украшений. Наполеон расставил на столе закуски, протянул Илье стакан и, усевшись рядом на кровати, продолжил: – А теперь, раз уж мы без костюмов, выключаем свет, зажигаем свечи и будем рассказывать друг другу страшные истории. – В чёрном-чёрном городе, вдоль по чёрной-чёрной улице, под мостом плавали… – Чёрные-чёрные дети, потому, что местный завод сэкономил на очистных сооружениях. – Ну Соло! – А что? Ты мне не страшилку, а какого-то Чебурашку рассказываешь. – Ладно. В чёрном-чёрном доме, в чёрной-чёрной комнате… – Сидели, как мы, люди при свечах, потому что, вон те гаврики на стройке, когда траншею рыли, опять провода рубанули. Илья недовольно засопел: – Ну, не умею я. Давай сам тогда. – Окей. – И чёрной-чёрной ручкой жирно так ставит... пятый «неуд»! Заканчивая последнюю историю, Соло в один большой глоток допил глинтвейн: – Ну, как? Страшно? – Ещё бы – честно согласился уже слегка захмелевший Илья и плеснул себе ещё пунша. Показалось, даже оскал Роджера на стене вдруг стал, гораздо приветливее. Илья подумал и подмигнул в ответ. Соло поднялся и, подождав, когда Илья допьет, забрал из его пальцев чуть не выпавший стакан. Илья проводил непослушную тару обиженным взглядом. – Знаешь, ложись тут – а я к тебе – Наполеон, чуть пошатываясь, стоял посреди комнаты. Илья, было, кивнул, но тут же встрепенулся: – Не. Погоди, не оставляй меня с этим… Соло обернулся: – Тебя наш ковер на стене смущает? – Не, – Илья помахал рукой в сторону, чтоб Наполеон отошел и не загораживал ему рисунок. – А – Соло мягко улыбнулся – хочешь, сниму? – Не-е. А как же твоя праздничная атмосфера? – Да, хватит уже. И так достаточно – и спасибо, что разделил со мной эту ночь. Илья усмехнулся: – Я же предлагал: «давай, всегда бояться вместе». Улыбнувшись, Соло быстро прошел к кровати: – А давай. В конце концов, сегодня ты спишь с краю, значит, если что, чудовища сожрут тебя первым. – Ты боишься подкроватных чудищ? – не выдержав расхохотался Илья. – Я ничего не боюсь, но в такую ночь лучше поостеречься. – Что ж, тебе виднее, в конце концов, это ваши традиции – Илья поднялся и, кое-как раздевшись, нырнул под одеяло, сдвигаясь и освобождая Наполеону место. Задув последнюю свечу тот, быстро перелез через Илью и лег у стены. – Соло? – Что? – А хочешь, как поедем к моим на каникулах, я тебя колядовать возьму? – А что это? – Ну тоже по домам ходить, только зимой. Песенки всякие, костюмы, прибаутки. И еду дают. – Звучит… – Наполеон громко зевнул, – заманчиво. – Вот и хорошо. Соло уже почти задремал, когда Илья снова заворочался. – Соло? – Ну, что ещё? – А знаешь, какой мой всё-таки самый большой страх? – Какой? – Что ты снова решишь уехать. Насовсем. Знаешь, я вот когда вспоминаю... Мне так тоскливо, как в то лето, никогда в жизни не было. Понимаешь? Наполеон приподнялся на локте, заглянул Илье в лицо: – Правда, что ли, боишься? – Очень. Я уже и не мыслю, как буду. Как это быть одному… без тебя. Выждав паузу, Наполеон придал голосу максимально серьёзный тон: – Знаешь, что я тебе на это скажу? – Что? – успел на миг поверить Илья. – Даже не надейся – Наполеон с улыбкой растрепал Илье волосы. – И потом кто же тогда будет пугать с утра своим помятым видом моих подкроватных монстров?