Безумная Двойня или Сумасшествие на двоих

Пролог.       Все мои кошмары начинаются одинаково…       И в каждом из них неприятности никогда не заставляют себя ждать. Они всегда появляются внезапно, прибывают одна за другой точно по расписанию и никогда не опаздывают…       В каждом из них я вижу подростка лет шестнадцати…       В каждом из них он просит у меня помощи, умоляет совершить хотя бы некое абстрактное, эфемерное подобие попытки спасти его, сам факт которой уже значил бы для него не меньше, чем самое настоящее чудо…       В каждом из этих снов звучат его душераздирающие крики, полные боли и отчаяния, становящиеся отголосками неимоверного ужаса, испытываемого мной от осознания своего собственного хладнокровного безразличия к испытываемым им страданиям…       Я равнодушно наблюдаю за его мучениями со стороны и понимаю, что оказался в кошмаре, где залогами моего страха являются две вещи, пронизывающие каждое из подобных сновидений: первая из них состоит в моём неохотном понимании того, что я – это он…       Вторая – в том, что имея возможность помочь нам обоим и прервать кошмар, я не делаю этого. Дело не в том, что я не могу проснуться. Я просто… не хочу…       В очередном моём кошмаре всё началось, как и подобает, согласно законам жанра, с того, что он – то есть я – попал в беду…       Мне снился сон, в котором ряженые в медицинскую униформу демоны увозили всё дальше вглубь лабиринта, состоящего из тёмных, запутанных больничных коридоров, каталку с распластавшимся на ней хрупким, тощим детским телом с конечностями, туго фиксированными к ней кучей змеевидных кожаных ремней, призванных пресечь любые попытки самостоятельно вырваться из ночного кошмара…       Пациентом, согласно традиции, был тот самый паренёк, которого я никак не хотел спасать вот уже полсотни кошмаров подряд, по сюжету данного сновидения, зашедшийся в истерическом припадке, чьи крики глушились закадровой акапеллой голосов нездоровых обитателей этого места, резонировавших его, обращённым ко мне, мольбам о помощи…       Мы оба знали, что они хотят отобрать у него душу...       Как и раньше, что-то в его облике напоминало мне смазливую шестнадцатилетнюю физиономию с холодной испариной на лбу, наблюдаемую мной каждое утро в зеркале после пробуждения от подобного рода, сновидений…       В очередной раз, одетые в белые халаты, вымазанные следами серы и сажи, демоны и демоницы, везли каталку по нескончаемым коридорам, мимо одиночных камер, напоминающих тюремные, в одних из которых бесновались, запертые за прочными металлическими дверьми, одержимые, изрыгая проклятия на Всевышнего и всë человечество, царапая стëртыми в кровь, скрюченными пальцами, каменные стены и бьющиеся в припадках яростных конвульсий, в других - продолжались не одни сутки истязания грешников, некогда оступившихся на жизненном пути, в третьих - сжигались в печах трупы тех, чьи физические тела, истерзанные их карателями, не выдержали адских мук...       Всë это происходит со мной по ночам вот уже полгода, и в конце каждого из этих кошмаров несчастного отрока привозят в оборудованную комнату, где подключают к его голове электроды...       Подобные сны и раньше посещали меня не реже двух-трёх ночей в неделю, но этот кошмар выбивался из общего ряда хотя бы тем, что оставил неизгладимое впечатление реальности всего происходящего, будто я уже был когда-то в подобной ситуации и знал всё наперёд. Как только, по команде, адские санитары пускают электрический ток прямо в мозг бедняге, я, единомоментно ощущая всë то, что чувствует он... ...И просыпаюсь от омерзительного звучания электронного будильника, красные цифры на экране которого свидетельствуют о том, что, если не произойдëт чудо и меня не собьëт на пешеходном переходе нетрезвый водитель, оборвав мою жизнь и прекратив на этом мои страдания, я через час окажусь у дверей кабинета ненавистной мне школы...       Интересно, является ли самоубийство утром в понедельник уважительной причиной для неявки на урок?..       Задаваясь этим вопросом, я, надев очки, неспешно пробираюсь сквозь своë скромное жилище по направлению к ванной комнате, дабы совершить там все необходимые утренние гигиенические процедуры, после чего отправляюсь на кухню, где меня уже ждëт завтрак, наскоро приготовленный убегавшей на работу с полчаса назад, моей родной матерью, с которой я разделяю соседство по жилплощади. Ах да, простите мне мои манеры...       Совсем забыл представиться. Я - Валентин. Валентин Заложный.       Трудный подросток, интроверт со склонностью к графомании и литературному словоблудию, и для многих из тех, кому довелось познакомиться поближе с моим скверным характером, просто крайне неприятная личность. Итак, всем здравствуйте... Глава 1. Знакомьтесь, я!.. Собрав в охапку учебники, обложки которых были изуродованы не одним поколением таких же, как я, невольников девяти кругов школьного ада, прежде чем попали ко мне, вместе с тетрадями с домашним заданием, отсутствовавшим на измятых, разлинованных страницах, заляпанных кляксами и украшенными карикатурами на педагогов и одноклассников за моим личным авторством, я сгружаю всю эту бесполезную макулатуру в школьный рюкзак, накидываю лямки на свои плечи, затянутые в ткань чëрной толстовки с капюшоном, обуваю ноги в красные кеды и отправляюсь за порог своего дома, на улицу... Поистине, любимым моим временем года является именно осень, даже несмотря на то, что еë первый день открывает, вот уже в девятый раз за мою недолгую жизнь, очередной учебный год. И люблю я еë отнюдь не потому, что примерно в середине сентября отмечаю свой день рождения. Любить еë по этой причине было бы странно, ведь каждый раз я справляю этот праздник с одной лишь матерью. Отец мой умер ещë до моего рождения, ни братьев, ни сестëр у меня нет, а друзей - к счастью, а может, и к сожалению, у меня никогда не было и, скорее всего, никогда не будет, что меня, по правде сказать, не особо удручает. Мне не нужны друзья. Мне с головой хватает моих врагов, коих я собственноручно отправил бы на тот свет, если бы мне в руки попало что-нибудь, из чего можно было бы открыть огонь на поражение... Однако же будем смотреть правде в глаза: я - безнадëжный неудачник, и в случае, если бы в моих руках оказалось огнестрельное оружие, оно, с наибольшей вероятностью, стало бы инструментом для того, чтобы добровольно добить себя выстрелом в висок, лишив мучений и отправив в сон длиною в вечность, который уже не прервëт этот невыносимый звук проклятого будильника. Эх, вечный покой и забвение... Так, о чëм это я... Ах да, осень я обожаю по той причине, что здесь, в Сакральграде, в сентябре небо заволакивает плотной пеленой тучевых облаков, и ненавистное мне Небесное Светило теряет из виду город, а с ним и меня... Вот бы затмить этот источник ультрафиолета навсегда и погрузить мир в кромешную тьму... Понимаю, как странно это звучит. Я привык к тому, что люди вокруг считают меня ненормальным, и давно смирился с этим. Ведь это факт... Боязнь солнечного света, согласно моей медицинской карте, является симптомом фобического невроза, коим я располагаю в качестве диагноза с раннего детства. И компанию ей составляет ещë одна фобия - боязнь людей. И не столько боязнь, сколько осознанное нежелание каким-либо образом контактировать с ними, заставляющее меня прокладывать свой маршрут до школы и обратно окольными путями, избегая прохожих и натянув на голову капюшон. И причина этому - ещë одна моя ненормальность, которую видят все окружающие... Мой покойный отец, которого звали весьма причудливым именем - Венедикт, к тому же, носивший ещë более причудливую фамилию - Заложный - имел, помимо всего прочего, ещë и причудливую генетическую особенность - альбинизм. Особенность, которая, как по мне, является, скорее, врождëнным дефектом, переданным мне по наследству от моего покойного родителя, вместе с фамилией...