Мам..

      — Доброе утро. — мягко улыбается Кадзуха, не сильно качая брата. Утро Итэра вышло безусловно добрым, потому что, для него, проснуться и увидеть своего брата – лучшее что может случится утром. Каэдэхара был красив, спорить не будет никто. Обходителен и добр. Его хотелось во всех смыслах.              — Доброе. — улыбается в ответ, садясь на кровать.       — Кушать будешь? — усаживаясь рядом спрашивает Кадзуха, осматривая брата с разных сторон.       — Не хочу. — капризно отвечает, укладывая голову на чужое плечо и беря чужую ладонь в свою, сплетая пальцы. Кадзу в ответ лишь тихо хихикнул, руку убирать не стал, чуть погодя, начал тихо напевать. И Итэру стало, в очередной раз, от себя противно. В действиях нет ничего: не интимного намёка, не намёка на что-то в принципе. А желание растёт, Кадзуху хочется. Но Итэр не идиот, понимает – нельзя. То что он испытывает – мерзко. Это его брат, такое просто не позволительно.       — Родители уехали. — вдруг, совсем тихо, произносит Кадзуха, наматывая свои волосы на палец, глядя куда-то в сторону.       — А? — не сразу понимает о чём он. — А. Куда? Они ещё вчера говорили, что у них есть сегодня какие-то дела. — спокойно выдаёт Итэр.       — Не знаю. — холодно отвечает Кадзуха. — Знаю лишь то что вернуться только завтра утром.       Парень не отвечает, кивает. И расслабляется окончательно, перебирает, больше от скуки, чужие пальцы. В голову снова закрадываются непристойные, мерзкие мысли. От них становится тошно, особенно рядом с Кадзухой. Он уютный и готов помочь, а Итэр, как последняя тварь – желает поиметь его во всех смыслах. Разве не мерзко? Они кровные братья, он не то что не имеет права так думать, ему – нельзя. Так смотреть на родственника – мерзко, отвратительно, хуёво. Но не выходит – его брат прекрасен во всех аспектах. Он относится к нему не как многие, но разве брат не должен относиться по другому? Он не друг – брат. Логично, что он будет относиться по другому, но порой Итэру кажется, что отношение далеко не однозначное. Но каждая такая мысль истребляется моментально. "Это ты, Итэр, больной, а он просто хочет быть хорошим братом, бери пример и перестань так мерзко о нём думать!" Эта мысль, правда, бьётся об чужие прикосновения – под одеждой. Когда Кадзуха, неоднозначно, поглаживает его торс при их частных объятьях, трогает соски. Но собирается по осколкам из-за "твой мозг выдаёт желаемое за действительное, не порти взаимоотношения.".       — Кадзу? — замечая, что его брат выглядит расстроенным, спрашивает Итэр. — Что случилось?       — Твой брат – мерзкий, знал? — такой ответ светловолосый точно не ждал. — Мне не стоит находиться с тобой рядом. — встаёт, отходя к проходу в комнату.       — Если кому не стоит, так это мне. — падает на кровать, тихо говорит. — А знаешь почему? — закрывает глаза. — Потому что я хочу тебя. — максимально тихо произносит. Каэдэхара честно пытается услышать, но не выходит. Это был шёпот, совсем тихий, словно и вовсе не ему говорят.       — Ты слишком тихо говоришь. — холодно выдаёт. — Если бы я сказал, что интересуюсь тобой, но не сказал в каком смысле, на что ты бы подумал? — неожиданно спрашивает.       — Как братом? — несмотря на сильное желание, сказать "парнем" он терпит, не долго. — как парнем. — тихо.       — Верно. — скуляще выдаёт. — второе верно. — уточняет. — Видишь? Я мерзкий. Мне нельзя думать о тебе в другом смысле, только как о брате. Сердце Итэра делает кувырок.       — Тогда я тоже. — если они оба мерзкие, то ему глубоко плевать. — Иди сюда. — смеётся, поднимаясь. И Кадзуха идёт, медленно, потеряно, со страхом. Подойдя к кровати его утягивают на себя, на колени. И целуют. Они целовались до этого, точнее это был больше "братский" чмок длинною в секунду, если не меньше.       Но сейчас было не то – сейчас губы мяли, аккуратно и с упоением, отвечали так же, прижимались плотно, то и дело углубляя поцелуй. Кадзуху ведёт, его брата не меньше. Щипок за бок заставляет Каэдэхару пискнуть и приоткрыть рот, впуская тем самым чужой язык. Итэр проходит по белоснежным, как только-только выпавший снег, зубам и проникает языком дальше, касаясь чужого. Мозг плывёт у обоих окончательно, срывая к чёрту почти все тормоза. Они сплетают языки, в своеобразном танце и понимают, слова про "закончится воздух" – откровенный пиздёж. Поцелуй разрывается только спустя пять минут. Губы опухли у обоих, а глаза полны пелены. Противиться своим желанием — не хочется.       — Мы же думаем об одном и том же, я надеюсь? — на гране с интимным шёпотом вопрашает Кадзуха, боясь ошибиться. Ответа не следует, вместо этого его опрокидывают на кровать, нависая сверху. И Каэдэхаре становится легче дышать, он обнимает чужую шею, затягивая в кольцо из собственных ног.       — Кадзуха. — шёпот, будто интимный. — Выпусти. И его выпускают, со страхом смотрят. Он в чём-то ошибся? Итэр мягко чмокает в губы, как делал это обычно и поднимается.       — Тебе нужно поспать. Сердце разбивается на осколки, а возбуждение, которое уже успело прийти к телу моментально уходит на второй план. Становится невыносимо больно. Он ошибся.       — Да, думаю ты прав. — своим обычным голосом произносит он, поднимаясь. — Я пойду к себе. Уходит медленно, от сердца остаётся лишь чёртова дыра. Ему мерзко, мерзко от того что он и правда думал, что тоже интересует его таким образом. Это было наивно, наивно до не возможности. В комнату он не заходит – заваливается. Уже в слезах, тут же падает на кровать тыкаясь в подушку. Мерзко и больно. Он мерзкий. Стоило догадаться, что его брат не такой, он солнышко, невинное, которое не желает кому-то делать больно. Поэтому поцеловал. Да, определённо по этому. В комнате он проводит весь оставшиеся день, засыпает так не разу и не встав. Утром его будет сообщение от матери, о том что вернутся они не сегодня, а, теперь уже, завтра утром. Но Кадзухе откровенно плевать, мысли всё равно тут же сводятся к одному. Он касается собственных губ вспоминая тот сводящий с ума поцелуй. Становится мерзко. Мерзко потому что понравилось, потому что правда думал, что его желают.       — Кадзу, ты в порядке? — дверь открывается, заставляя упомятого вздрогнуть.       — Прости. — вместо ответа говорит он. — Мне стоит быть более благоразумным и не проявлять всю эту мерзость, прости.       — Думаю ты прав. — удар, словно нож в сердце, Кадзухе становится больнее в разы. — Но не тебе, а нам. — выдыхает и приближается, только сейчас замечает опухшие глаза. — Господи, ты что, плакал?       — Нет. Выйди из моей комнаты, пожалуйста. — строго произносит Каэдэхара, сейчас находится с ним невыносимо. Его не слушают, подходят максимально близко, поднимая чужое лицо, целуют, прямо как вчера. Кадзуха даже не думая отвечает, теряясь в собственных желаниях. Его валят на кровать, прямо как в тот раз, но теперь Каэдэхара не делает ничего – не смеет. Лишь отвечает на поцелуй.       — Ты вчера весь день просидел у себя, хотя ещё утром выглядел как обычно.. — тихо начал Итэр, оторвавшись от чужих губ. —Возможно, я слишком грубо всё остановил? Кадзуха отрицательно качает головой.       — Прости. — неожиданно. — Мне стоило просто объяснить, но тебе правда нужно было поспать ещё. — мнётся. — Твои синяки под глазами меня напугали. Было бы не к месту лезть к тебе.. Кадзуха старается дышать ровно. Чёртов Итэр, чёртово переживание, чёртов он, потому что загоняет себя.       — Хотя пожалуй, да, грубо. — фыркает. — Ты сделал мне больно. — тише продолжил. — Я думал, что ошибся и поцелуй был чисто из жалости. — совсем тихо сказал.       — Прости. — виновато отвечает, отводят взгляд.       — Не извиняйся, раздражает. — беззлобно фыркает. — Просто возьми меня. В том самом смысле. Итэр застывает и удивлённо смотрит на Кадзуху, заставляя того снова начать переживать. Всё таки ошибся?       — Тебе нужно поспать. — хмыкат Ит, не поднимаясь, бьёт ножом прямо в сердце. Но вопреки своим словам приподнимает чужие ноги, укладывая на свою спину.       — Прости, не удержался. — улыбается, мягко и по доброму. — Нужно сходить в душ сначала.       — Это обязательно?       — Да. Я читал, не хочу навредить тебе. — тихо, со стыдом говорит Итэр. —Так что давай, братец, вставай и пошли! От слова братец становится необычно мерзко, Кадзуха ловит себя на мысли о том что ему нравится думать об инцесте. Да они кровные братья и общество такое не оценит, но ему чертовски нравится думать, что его брат, кровный к тому же, будет иметь его. Почему? Ему бы знать. Просто нравится. В душ они идут вместе. Одеваться нет смысла поэтому выходят в одних только полотенцах.       — Куда?       — В мою. Они уходят в комнату Итэра, Кадзу почти моментально заваливается на кровать.       — Миссионерская? —тихо спрашивает, садясь на кровать.       — Наездница. Хочу сам попробовать. Но учти, у меня нет опыта. — становится спокойно. — Но сначала нужно возбудиться. Итэр хихикает, утягивает Кадзуху на себя, снимая полотенце и своё и его, кидая куда-то. Целует, прямо как в прошлый раз, но более мокро. Этого хватает обоим – возбуждение само их настигает, не без помощи ласк конечно же.       — Итак. Или ложись на кровать спиной или готовь себя сам, решай. — мягко произносит Итэр, смотря на брата.       — Давай ты. Я не умею.       —Будто я умею, пф. Кадзуха закатывает глаза и меняет положение укладываясь на кровать, раздвигая ноги. Светловолосый делает "вдох, выдох" и достаёт из своей тумбочки смазку, которую приобрёл ещё вчера, после того как погнал Кадзу спать. Выдавливает её на пальцы — не в маленьком количестве.       — Учти, может быть больно или не приятно. По крайней мере так было написано. Кадзуха хмыкает, чуть приподнимает бёдра как бы приглашая. Первый палец погружается, аккуратно и достаточно медленно, чуть погодя, когда Каэдэхара чутка привык Итэр ввёл второй палец, так же аккуратно и медленно. Там и третий, но не сразу. Несколько раз исполнил приём "ножницы", внимательно наблюдая за реакцией брата. Менял угол вхождения, пару раз и светловолосый задевает что-то внутри Кадзухи, заставляя того приоткрыть рот. Поняв, что всё в порядке повторял действие до тех пор пока самурай не начал сам двигаться. Пальцы вынимаются оставляя за собой не приятное ощущение пустоты.       — Ты хотел позу "наездница". — хмыкает Итэр, улыбаясь, вот что они точно оба знали, так это названия поз для секса. Каэдэхара фыркает, но приподнимается, заставляет Итэра сесть и усаживается сверху. Неуверенно берёт в руку уже вставший член и подносит к своему анусу. Было стыдно и страшно, но от своей идеи он не отказывается: насаживается, морща лицо от не очень приятных ощущений – всё таки пальцы не член. Останавливается на половине, выдыхая. Желание остановить всё растёт с каждой секундой, внутри не приятно ноет. Не от боли – с не привычки. Но Кадзуха не отступает мирно ждёт пока привыкнет.       — Ты можешь всё остановить, знаешь же, да? —тихо выдаёт Итэр, укладывая руки на чужие бёдра.       — Молчи. Если остановить всё на просто не приятных ощущениях, то у нас никогда ничего не выйдет. — фыркает, ёрзая. Возобновляет, насаживаясь до упора. Мычит не ясно от чего. Руки перемещает на чужие плечи, молча просит "приласкать". Внутри всё ноет и Кадзуха правда рад, что не от боли. Со временем не приятные ощущения отступают и бежевоволосый начинает движение: медленно поднимается и так же медленно опускается. Ощущения странные, такого как во время пальцев нет. Это расстраивает. Каэдэхара фыркает, но движения не прекращает. Неожиданно губы размыкает, беззвучно. Парень закусывает губу и продолжает двигаться, ускорясь. Удовольствие само настигает его тело, а вскоре, почти сразу за ним, с губ срывается первый не громкий стон, а за ним и ещё несколько.       — Кадзу? — слегка напугано вопрошает Итэр, не прекращая поглаживать чужие бёдра, неосознанно сдавливая их, получая на это более громкий стон. Тут же убирает руки.       — Не убирай. — мычит. — сожми ещё раз, пожалуйста. Просьба удивляет, но Ит молча исполняет, получая ещё один стон.       — Тебе точно не больно?       — Точно.. — с запинкой отвечает, — это.. Приятно. — стонет снова, выгибаясь. — Итэр, давай поменяем положение? Я устал.. Кивает и не выходя укладывает Кадзуху на спину, тот руками охватывает шею, ногами спину и плотнее прижимает к себе, чуть приподняв бёдра. Ит возобновляет движения, но более медленно, смотря на Каэдэхару.       — Итэр. — не смотря на всё голос звучал внушительно. —Двигайся быстрее. И он слушается, ускоряет движение. Стенки тёплые и обволакивают плотно, до дрожи. Светловолосому определённо это всё нравится. И Кадзухе не меньше. Движения идут, так что самурая выгибает от удовольствия и он давится собственным стоном.       — Быстрее... — на грани с шёпотом выдаёт Кадзуха, а затем громче чем обычно произносит: — Братик, умоляю! "Братик" слово вызывает омерзение, но при этом приятно отзывается внизу. Тормоза срывает полностью. Они утягивают друг друга в мокрый поцелуй. Движения ускоряются отдавая приятные волны Кадзухе, которого выгибает от удовольствия. Стоны становятся настолько громкими, что хорошо слышаться даже сквозь поцелуй. Самурай резко, даже для себя, отпускает чужую шею, разрывает поцелуй. Хватается за простыни, запрокидывает голову, закатывая глаза. Сам подначивает движениям. Тело еле-еле подрагивает. Приятные ощущения перекрывают весь мир вокруг Каэдэхары заставляя давится в наслаждении и словно в бреду повторять то "братик, быстрее" то "Итэр, быстрее". Пропарывает простынь и со вскриком кончает, глотая ртом воздух. Обмякает сжимая член внутри себя. Сперма щекотно стекает по животу, вызывая у принимающего лёгкий смешок.       — Кадзуха.. — шёпотом произносит Итэр. — Братец, выпусти.       — Давай в меня, помоюсь. — отстранённо отвечает, всё так же сжимаясь. Путешественник выдыхает и толкаясь ещё пару раз кончает. Каэдэхара мычит, чувствуя струю, затем приятное тепло и то как Итэр покидает его тело. Чуть приподнимается, заставляя то же сделать брата, чувствует как сперма вытекает из него, жмурит глаза. Ощущается странно, но приятно.       — Помоги мне.. — устало просит Кадзуха, только потом замечая на себе заворожённый взгляд. — Почему ты так смотришь?       — Сам не знаю. Возможно мне просто нравится, — он осекается, несколько секунд думая стоит ли говорить. — как сперма вытекает из тебя.       — Да? А мне нравится чувствовать её в себе. — звучит мерзко, но им обоим нравится. — Ну так ты поможешь?       — Глупый вопрос. — встаёт с кровати, подавая руку Кадзу, а после утягивает на себя. Наблюдает за тем как Каэдэхара мнётся с ноги на ногу, а по бёдрам течёт белая жидкость.       — Чувствую себя шлюхой. — вздыхает. — Которая и удовольствие получила и денег отхапала. Неси меня на руках. И его несут.

***

Следующий день, 9:32.

      — Итэр. — спокойно произносит парень, аккуратно беря чужую руку. — хватит. Но светловолосый слушать не собирается: опускает руки на чужие бёдра и медленно поглаживает, чуть сдавливая. Знает, что нравится. И целует. На поцелуй тут же отвечают, прижимаясь плотнее.       — Что это значит? — в дверях появляется женщина.       — Мам.. — в унисон произносят парни.

Сегодня их ждёт серьёзный разговор.