***
Дейдара просыпается ночью посреди пещеры. После миссии они с Данной устроили привал, потому что Дейдаре требовался отдых. Сам он так не считал — на этом настоял Данна, и Дейдара не понимал почему. У него не было серьезных ран, он спал перед миссией достаточно — ни единой веской для Данны причины, чтобы тратить время на остановку. Но спорить с ним Дейдара не стал: когда ещё представится шанс отдохнуть без ворчаний на слабое человеческое тело? Дейдара оглядывается: он уснул в дальнем конце пещеры, а в ее начале горит свет, и от него на стенах пляшут здоровые тени горбатого стана Хируко. Дейдара вытряхивает себя из спального мешка, подходит и видит, что Данна развернул в пещере свою мастерскую. Ну конечно, ну точно! Днём на миссии Данна запечатал в свиток труп одного из шиноби. Поэтому он и решил устроить привал: чтобы сделать марионетку прежде, чем материал окончательно разложится. Дейдаре почти обидно, что причина была, конечно же, не в заботе о его состоянии. Но ещё Дейдаре очень интересен процесс изготовления марионеток. Данна никогда не показывал: раскрывать секрет своих техник для шиноби — все равно что подписать себе смертный приговор. Поэтому Дейдара старается двигаться медленно и бесшумно, чтобы его не заметили и не прогнали. Но его замечают. — Отоспался? — Поссать захотелось. — Так иди в кусты, нечего у меня за спиною мочиться. Дейдара проходит мимо, к выходу из пещеры, и краем глаза замечает рабочее место Данны: ведро с кровью и ошметками органов и голая марионетка. В кустах Дейдара держит свой член и понимает, что у марионетки в этом месте абсолютно ничего нет. Когда он в спешке возвращается в пещеру, чтобы взглянуть на марионетку ещё раз, мастерской там уже не оказывается. — Собирайся, выдвигаемся. И Дейдаре до жути обидно из-за прерванного отдыха и недоверия Данны, что про марионетку он забывает. В пути Дейдара спрашивает: — Вы типа так не доверяете мне? До сих пор? Думаете мне нужны ваши техники? — Так ты все-таки не притворяешься идиотом? — Но я же вам свои техники показываю! — Поэтому я и сказал при первой нашей встрече — долго ты не проживёшь, — говорит Данна и устало добавляет, — Гипотетическая ситуация: тебя ловят, начинают копаться в мозгах и находят информацию о моих техниках. Я верю, что тебе они не нужны, но рисковать не собираюсь. И Дейдара даже не начинает возражать, что его никогда не поймают, потому что его устраивает то, что Данна ему верит.***
В основной мастерской Данны, расположенной в одном из убежищ Акацки, Дейдара оказывается по несчастливой случайности. На миссии его ранят в бедро отравленным кунаем, и Данне приходится кроме того, что заканчивать ее одному, выуживать из противников информацию о яде. Данна, конечно же, справляется и, конечно же, ругается на Дейдару, пока его мутит и выворачивает наизнанку. Перед самым убежищем раненая нога отказывает совсем, и в мастерскую Дейдара попадает на руках Данны. При всем своем любопытстве Дейдара не может рассмотреть мастерскую: дезориентация не позволяет хоть сколько-нибудь повертеть головой, перед глазами плавают мушки, и образ склонившегося над ним Данны раздваивается и расслаивается. Дейдара замечает, что он не в Хируко: видимо в этой здоровой бочке готовить противоядие не слишком удобно. Дейдара слышит треск ткани, и ему становится холодно. Он слабо чувствует, как что-то касается раны, но когда это что-то входит в нее, становится уже больно. Он стойко терпит, закусив губу до крови, и старается понять, что говорит Данна. Получается плохо: слишком тошно, больно и холодно, но Дейдара улавливает что-то про побочный эффект противоядия, когда Данна вливает ему в горло горькую субстанцию. После этого он ещё некоторое время возится с раной — Дейдара не чувствует, что именно он делает, только видит дрожащий костер волос. Он успокаивает и почти по-настоящему греет. Просыпается Дейдара в мастерской один. Сначала ему так не кажется: висящие на стенах марионетки наблюдают со всех сторон и пугают спросонья. Но Дейдара быстро приходит в себя: перед глазами ничего не плавает, его почти не мутит, а нога терпимо поднывает. Он только начинает радоваться своей быстрой заживляемости, как вдруг, приподнимаясь на локтях, замечает новые ощущения — болезненно тянущие в нижней части тела. Дейдара скидывает с себя прикрывавшую его ткань и смотрит вниз. Его не слишком удивляет, что он абсолютно голый: рана пришлась на верхнюю часть бедра. Её Данна аккуратно перевязал бинтом, и Дейдара, наверно, посмотрел бы, что творится под ним, если бы все его внимание не приковал к себе стоящий колом член. Потому что у Дейдары ещё никогда не было так много смазки. Он смотрит на откинутую ткань и на темное пятно на ней — там, где она прикрывала пах, а после дотрагивается до мокрой разбухшей головки и несдержанно стонет, убеждаясь, что тянущие ощущения исходят оттуда. Дейдара осматривается — вокруг столы, стеллажи и куча подвешенных марионеток. Взгляд цепляется за одну из них — молодую куноичи с длинными темными волосами, и Дейдара встаёт и идёт к ней. Каждый шаг даётся с трудом: не столько из-за хромающей ноги, сколько из-за вдруг ставших слишком чувствительными яиц. Они касаются бедер, и по телу разливаются мучительно приятные искры. Дейдара подходит к марионетке, она глядит совершенно пусто — сложно признать в ней когда-то жившего человека, но Дейдара знает — Данна творит только из живого материала. Дейдара смотрит на куклу, кусает губу, снимает её со стены и относит к лабораторному столу, на котором он проснулся. Оказывается, что не над каждой марионеткой Данна корпел так же сильно, как над своей собственной — той, что с красными волосами. В отличие от марионетки Сасори у дамы на столе грубые заметные стыки в районе нижней челюсти, и глаза — два дохлых стеклянных камешка. Но Дейдаре почти все равно: ему просто очень нужно прямо здесь и сейчас, поэтому он размазывает смазку по члену и срывает красную накидку с марионетки. И замирает над абсолютно гладким бесполым тазом. А после — под взглядом Данны, зашедшего в мастерскую. Он так и не залез в Хируко, и Дейдара искренне этому рад, потому что настоящий Сасори невероятно красив, когда в шоке, и теперь Дейдара это знает. Дейдара тоже в шоке, но не может решить, от чего в первую очередь: от оскопленной марионетки, от предстания перед Данной в таком виде или всё-таки от того, что он так далеко продвинулся в игре "собери все эмоции Данны". Данна подбирает нижнюю челюсть — совершенно правильную, человеческую, без швов и стыков — смотрит на голого Дейдару со вставшим членом возле лежащей марионетки и говорит: — Ты точно идиот, Дейдара. — Сасори-но... — Побочный эффект противоядия — это повышенное либидо. Я не учёл, что в твоём возрасте оно и без того повышенное, но противоядие все равно не вызывает умственной отсталости. Так какого хуя, Дейдара? — Сасори... — Что ты собрался делать? Нет, мне правда интересно. Что, блять, Дейдара? — Сасори-но-Данна, почему тут ничего нет?! — А нахуй оно нужно, Дейдара?! Данна проходит вглубь мастерской, и это точно заставило бы Дейдару в любой другой ситуации отскочить, оборониться или хотя бы напрячься в ожидании атаки, но все, что он может сейчас — это продолжать стоять на четвереньках возле марионетки, пока Данна подходит ближе, пихает ему в грудь комплект одежды, велит убираться отсюда и проходит к дальнему столу. Дейдара смотрит на своего Данну — он садится за стол, ставит на него локти и опускает лицо в ладони — старая человеческая привычка, надо же такому случиться — и больше ничего не делает. — А что делать с... — Мастурбация, Дейдара, Господи, оставь меня одного! Дейдара медленно одевается, стараясь как можно реже задевать член, и собирается уже уйти из мастерской, как вдруг его словно пронзает молнией. — Сасори-но-Данна... Дейдара подходит к нему, и Данна даже убирает руки от лица и смотрит в ответ. — Что ещё, Дейдара? — говорит как будто устало, и Дейдаре даже совестливо за то, что произойдет дальше. Он резко касается паха Данны и успевает узнать всё, что ему нужно, прежде чем нити чакры откидывают его к дальней стене. Позвоночник скручивает тупой болью — недостаточной для того, чтобы отрезвить Дейдару сейчас. — Маленький ублюдок... Эту эмоцию Дейдара видит слишком часто — не она смогла бы сейчас его зацепить, но она возвращает чувство реальности и правильности в весь этот абсурд. — Вы и себе всё отрезали?! Получается как-то надрывно, почти огорченно, и Данна вновь теряется, правда только на мгновение, а в следующее — снова прикладывает Дейдару о стену. Ему почти не больно, только начинает мутить: он ещё не полностью оправился от яда. Дейдара хватается за рот, но сдерживает рвотный позыв в себе. — О нет. Я не для того с тобой возился, чтобы ты здесь откинулся. Нити чакры натягиваются, Дейдара не по своей воле выпрямляется и встаёт напротив Данны. Он смотрит с неприкрытой злостью, а потом презрительно усмехается. Дейдара прослеживает за взглядом — он упирается в его штаны. Член все ещё стоит, натягивая и увлажняя ткань, и Дейдара впервые за всю эту нелепую ситуацию чувствует стыд. — Ты спрашиваешь, зачем я все "отрезал"? — Данна продолжает пялиться на мокрое пятно на ширинке. — Я тебе покажу. Он двигает пальцами и Дейдара снимает с себя штаны с трусами. — Что вы делаете?! — Наглядно демонстрирую. — Что?! Данна не отвечает. Заставляет Дейдару встать на колени, подходит ближе и смотрит сверху вниз. А потом у Дейдары выбивает воздух из лёгких — Данна шевелит пальцами, и Дейдарин ручной рот, проходясь по стволу, облизывает уздечку. — Скажи, Дейдара, ты ведь украл это киндзюцу совсем не во имя искусства? Дейдара не может ничего ответить: языки слюнявят головку, оттягивают крайнюю плоть и двигаются под нею, и всё, что может Дейдара — заходиться в протяжном стоне. — Сас-сори.. — Вот почему оно настолько нелепое. Это не искусство — это ширма, которая нужна, чтобы скрыть твое идиотское половое созревание. Смысл слов доходит медленно, как сквозь толщу воды, потому что Дейдара захлёбывается в противоречивых чувствах. Ему приятно, ему стыдно. Его очень злит, что тело не слушается, но его плавит от того, что собственные руки кажутся не своими из-за чужой чакры. — Твои взрывы — искусство не больше, чем ночные поллюции у ребенка. Дейдара хочет вскочить и разбить деревянную отполированную челюсть. А ещё очень не хочет хоть на миг отнимать руки от паха. — Нахуй идите. Данна слегка ведет своими шарнирными пальцами, и ладоневый рот прикусывает головку. Дейдара мычит, прокусывает только зажившую губу, но запирает крик боли в себе. — Ты должен быть благодарен мне. Я трачу время на бесценный для тебя урок. Рот зализывает головку, и пульсирующая боль отходит на второй план перед не желающим отпускать возбуждением. Данна всё так же продолжает смотреть сверху вниз — абсолютно бесцветно на первый взгляд, но Дейдара видит — Данна злится. — Гормоны отшибли твои последние мозги, поэтому я объясню. Дейдаре слишком душно и мокро. Он смотрит вниз — слюна капает с рук на пол, и новый прилив жара окатывает лицо. Данна все видит. Данна смотрит не отрываясь на полуголого Дейдару: на его красное лицо, дрожащий член и лужицу под ним. Смотрит на это под аккомпанемент громких стонов и не пропускает ничего. — Твои кретинские сиюминутные порывы делают из тебя посмешище. Дейдара, кажется, впервые чувствует желание провалиться сквозь землю. А Данна всё смотрит и смотрит и двигает пальцами, и руки вслед за этим посылают теплые волны к низу живота. Сасори-но-Данна дрочит ему. — Ты осознаешь насколько это убого — позволять своим половым органам управлять собою? Дейдара осознает так, что у него сбивается дыхание: осознание неожиданно бьет по всем нервным окончаниям — Сасори дрочит ему. — А в свой глиняный зоопарк ты тоже пытался засунуть член? Или не рискнул? Дейдара представляет глинянного клона Сасори. Это совсем не сложно, когда он стоит ровно перед тобой — достаточно близко, чтобы рассмотреть большие живые глаза, тонкие брови и маленький рот, но слишком далеко, чтобы прикоснуться. — В этом плане мое искусство привлекает тебя больше? Дейдара представляет клона с совсем не кукольным, человеческим телом. Мышцы живота скручивает сильнее, полувздох-полувыдох вырывается изо рта, несмотря на все попытки Дейдары плотно стиснуть зубы, и у него закатываются глаза. Еще чуть-чуть и... Челюсть сжимают с двух сторон и дергают вниз. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. Сасори сидит перед Дейдарой и держит его за лицо. Хватка стальная, челюсть будто зажали в тиски. Но теперь Сасори невероятно близко. Его маленькие бледные губы выглядят слишком натурально для дерева. — Физиологические хотелки отвлекают и низводят до состояния тупого грязного животного. Руки не останавливаются ни на секунду. Губы Сасори двигаются и выглядят слишком мягкими. Они просто не могут быть вырезаны из дерева. Дейдара чувствует, что все его тело опутано нитями чакры, но все равно хочет попробовать вырваться вперед. — Скажи, Дейдара, разве животные могут понять искусство? Позвоночник не слушается — Сасори держит крепко, и Дейдара взвыл бы от того, насколько близко и все еще далеко Сасори находится от него, но тело, наконец, прошибает долгожданный оргазм. Запачканная майка льнет к взмокшей коже, а в голове густеет тяжелая пустота. Конечности наливаются свинцом, и Дейдара больше не чувствует чужой чакры. — Животных нередко кастрируют, Дейдара, — Данна в какой-то момент времени успевает встать и теперь снова смотрит сверху вниз — все так же безразлично-зло. — Это предупреждение. А теперь выметайся. Негнущимися руками Дейдара стягивает грязную майку и натягивает валяющиеся на полу штаны с трусами. Он, кажется, собирался что-то сказать или спросить, или сделать, но не может вспомнить что. Оргазм проходит яркой вспышкой, оставляя Дейдару в тягуче-бессильном состоянии — будто он несколько часов пробарахтался в ядовитом болоте. Но он встает, потягивается и замечает, что боль в паху прошла. Оглядывается в мастерской внимательнее, видит сумку с глиной под лабораторным столом и заглядывает внутрь. Она оказывается на треть полной, и Дейдара окончательно сбрасывает с себя трясину. Уже в дверях он задерживается и оборачивается. Полностью деревянная куноичи так и остается лежать на лабораторном столе. Данна стоит спиной, возится с какими-то деталями у другого стола. Дейдара вспоминает ту зудящую мысль, пришедшую перед оргазмом. — Сасори-но-Данна? Данна не поворачивается. Дейдара решает: в следующий раз. Из-за того ли, что он итак прилично разозлил Данну на сегодня, или из-за того, что не хотел снова разочароваться — думать о том, почему конкретно не сейчас, сил не находится. — Спасибо, мне понравилось. Дейдара убегает прежде, чем проем пересекает поток кунаев.